Она хотела вернуться...

И каждому придется Измерить этот путь, Где песня не поется И негде отдохнуть. Придется, придется, А сердце к сердцу рвется... Юрий Визбор После того как гномов сняли с вертела, а меня - с дерева, мы собрались на поляне, чтобы передохнуть и обсудить дальнейшие действия. Ночная стычка с троллями ни для кого не прошла даром. Бильбо ощутимо потряхивало, он дрожал всем телом и громко стучал зубами. Кили хихикал без всякой видимой причины и вообще выглядел так, будто только что опрокинул кружку эля. Бомбур подавленно молчал и вздрагивал от любого резкого звука, что было для него вообще нехарактерно. Торин хмурился и на меня не смотрел. Улыбнулся он только один раз - когда разговаривал с Гэндальфом. Я знала, что он не доволен моим поведением, но не стала из-за этого переживать. Другого выхода у меня не было. И, если бы можно было пережить эту ночь заново, я сделала бы то же самое. После бессонной ночи все чувствовали себя разбитыми, так что привал было решено устроить неподалеку от поляны с троллями. Однако не успели мы расположиться на новом месте, как кому-то пришло в голову поискать пещеру троллей. Идея неожиданно нашла отклик, и в скором времени гномы, хоббит и маг отправились на поиски. Я же решила остаться у костра - после недавних акробатических этюдов на ногах я стояла неуверенно и лезть под землю не испытывала ни малейшего желания. Уговаривать меня никто не стал, но Торин едва заметно кивнул Ори и тот, все правильно поняв, остался со мной. Против такой компании я не возражала. Тем более что Ори тут же схватился за перо, чтобы записать свои впечатления от встречи с троллями, и смогла спокойно обдумать все произошедшее. В сущности, нам всем очень повезло. Мы могли погибнуть, но выжили и никто из нас не пострадал. Тролли обратились в камень, а мы остались на свободе и можем продолжать свой путь. Да, нам повезло. Вот только... сколько еще опасностей ждет нас впереди? Сколько нам придется рисковать, сражаться, тревожиться за себя и спутников? Сможем ли мы достичь своих целей, не погибнув в дороге? Мне особо беспокоиться не о чем - Ривенделл уже близко. Но Торин и его спутники находятся в самом начале своего пути. И каждый день может стать последним для них... - Берни! - негромко окликнул меня Ори. - Ты не против, если я... если почитаю тебе то, что написал? Я просто... хочу знать твое мнение. - Конечно, читай, - кивнула я, выныривая из своих мыслей. И улыбнулась смущенному парню. Я уже приняла решение и знала, как должна поступить. Сегодня. Пока еще не поздно. Но сейчас... сейчас я с удовольствием послушаю летопись Ори. Следующие полчаса я сидела на поляне неподалеку от окаменевших троллей, щурилась на солнце и слушала Ори. Когда он начинал читать, голос юноши дрожал, Ори то и дело сбивался, глотал окончания. А потом увлекся, и рассказ потек своим чередом. И оказалось, что у Ори хороший слог. Пишет он грамотно, нескучно, и слушать его - одно удовольствие. Вскоре из пещеры троллей вернулись наши спутники. Бильбо с гордостью продемонстрировал мне кинжал, который стал его первым военным трофеем, и рассказал о других находках. Он полностью восстановился после недавнего потрясения и выглядел весьма бодрым. - Ты не представляешь, Берни, сколько у них всякого добра, - покачал головой Бильбо. - Как думаешь, это ведь все награбленное, да? Сколько же лет они здесь разбойничали? Я пожала плечами. - Понятия не имею, сколько живут тролли. Главное, что их больше нет. Ты такой молодец, что догадался тянуть время! Щеки у Бильбо чуть заметно порозовели - это было видно даже под слоем грязи, покрывавшей его лицо. Хоббит устроился на траве рядом со мной и дрогнувшим голосом произнес: - Я жутко испугался. Но, в то же время... никак не мог поверить, что все это на самом деле. Наверное, поэтому мне было легче с ними заговорить. Сначала-то у меня чуть язык не отнялся. А ты здорово стреляла! - Я тоже жутко испугалась, - призналась я. А потом мы оба рассмеялись. Подошел Кили. Одной рукой сжал мое плечо, другой - хлопнул по спине Бильбо. - Мы все молодцы, - заявил парень. Потом взъерошил хоббиту волосы и добавил: - Когда ты заговорил о том, что нас нужно освежевать, я думал, ты с ума сошел от страха. А оказалось, время тянул! Кто ж мог подумать, что у нас такой головастый вор? Бильбо польщенно улыбнулся. Впервые за два месяца, прошедшие с начала нашего похода, он смог проявить себя. И мне было приятно думать, что наши спутники наконец-то отдадут ему должное. - В следующий раз можешь сразу вступать с врагом в переговоры - может, нам даже мечи не придется доставать, - продолжал разглагольствовать Кили. Бильбо передернуло. - Надеюсь, следующего раза не будет! - Еще и как будет, - рассмеялся Кили. - Берни, не разучись лазить по деревьям. - Главное, научиться спускаться, - улыбнулась я. Потом мы отдыхали, готовили обед, разговаривали, пели песни. Шуток и смеха было как никогда много - сказывалось пережитое напряжение. Но ближе к вечеру, когда пришло время собираться в дорогу, все успокоились. И хотя ехали мы не дольше трех часов, новый привал пришелся как нельзя кстати. Толком отдохнуть сегодня никому не удалось. * * * Костер потрескивал, разбрасывая искры. Ярко светили звезды. Ветер улегся и на поляне было тихо-тихо. Уставшие путники готовились ко сну, разговаривать больше никому не хотелось. Я смотрела, как Бильбо сонно трет глаза, как Оин дремлет, привалившись к стволу ближайшего дерева, как Нори проверяет притихших лошадей... Спать мне не хотелось. Наоборот, нервы мои были напряжены до предела, а чувства - максимально обострены. Сегодня днем, когда я думала о смерти, все казалось простым и естественным. Сейчас... Я вдруг пришла к мысли, что простым и естественным это может выглядеть только для меня. Но... я больше не могу терпеть эту двойственность. Не могу, потому что мне скоро придется уйти. И потому, что опасность подстерегает нас на каждом шагу. И еще потому, что я устала быть одна... Первым на дежурство заступил Балин. Остальные начали укладываться спать. А я, улучив момент, приблизилась к Торину, который в очередной раз обходил дозором лагерь, и сказала: - Мне нужно с тобой поговорить. Он бросил на меня хмурый взгляд, но все-таки кивнул и двинулся в сторону лесной просеки, белевшей в нескольких десятках метров от нас. Я пошла следом. Некоторое время мы шагали молча, глядя только себе под ноги. Наконец Торин достиг поляны, расположенной в паре сотен метров от нашего лагеря, и остановился. Я тоже притормозила. Замерла, задумчиво глядя на него. Ночь была тихой-тихой. Где-то чуть слышно стрекотал сверчок. Пахло жимолостью. И еще чем-то - приятным, но незнакомым. Торин молчал, и я заговорила первой. - Я знаю, что ты сердишься на меня. Я ослушалась тебя. Но... - Ты должна была оставаться в лагере, - перебил меня он. - Но нарушила мой прямой приказ. Я разочарован, Бернадетта. - Я знаю. И мне больно осознавать это. Но я не могла поступить иначе. Не могла бросить друзей в беде. - Ты рисковала своей жизнью. - Ты тоже. Он вскинул голову, недоверчиво посмотрел на меня. Чуть повел подбородком. - Я воин, Берни. А ты... - А я боялась, - я шагнула вперед, сокращая расстояние между нами, потянулась и коснулась его руки. Торин не пошевелился, но я все равно обхватила пальцами его ладонь. И повторила: - Я боялась. Я не хотела вас терять. Не хотела терять тебя. Я... я сделала то, что должна была. - Ты не сделала ничего, - бесстрастно отозвался он. - Никак не повлияла на ход схватки. Ты просто... рискнула своей жизнью. И чудом уцелела. - Я сделала то, что подсказало мне сердце, - покачала головой я. - И впредь буду поступать так же. Я не хочу себя обманывать... А потом я поцеловала его. Снова. И почувствовала, как крепкая рука сжала мои пальцы. Сильно сжала, до боли. И тут же отпустила - чтобы обхватить меня за пояс. И все повторилось - его губы на моих, горячее дыхание, грубые ладони на коже. Вот только в этот раз я не позволила ему отстраниться. Мне не хватало воздуха. Голова шла кругом. Удушливо пахла жимолость. Непослушными пальцами я теребила завязки плаща Торина и никак не могла с ними справиться. Потом он поднял руку, дернул за тонкие тесемки и они послушно разошлись. Плащ упал на траву. За ним последовал панцирь. И я рванулась вперед, чтобы прижаться к нему. Почувствовать тепло его тела под рубахой, ощутить, как гулко бьется его сердце, окунуться в его запах. Запах мужчины, о котором я думала все эти недели. И... Торин остановился. Поднял руку и, обхватив мой подбородок, чуть приподнял его, заставляя посмотреть ему в глаза. - Берни... - выдохнул он. Я покачала головой. Прижалась губами к его руке, порывисто поцеловала. Шепнула: - Пожалуйста... Не дай мне испугаться и передумать. Я... я очень хочу... Его рука переместилась с подбородка на мою щеку. Торин притянул меня к себе. Поцеловал. Потом его губы дрогнули в улыбке - я ощутила это кожей. И покрылась мурашками, когда он выдохнул мне в ухо: - Не спеши. Просто... расслабься. Хорошо? - Хорошо... Я потерлась щекой о его щеку. Медленно провела ладонями по его груди. Покорно расслабилась, постаралась успокоить дыхание. Я больше не боялась, что он меня оттолкнет. Не боялась, что сама все испорчу. Я просто... позволила инстинктам руководить собой. И окружающий мир перестал существовать для меня. Остались только я и Торин. И запах жимолости. Странно, что раньше он мне не нравился... * * * Когда все закончилось, мы долго лежали обнявшись, закутавшись в его плащ. Я чувствовала странную опустошенность и, в то же время, пребывала в состоянии блаженства. Прижимаясь лбом к щеке Торина, ощущая, как его сердце бьется у меня под рукой, я была по-настоящему счастлива. И впервые не думала о будущем. Не думала о прошлом. И ни в чем себя не винила. Мы оба знали, что это наша единственная ночь. Первая и последняя. Мы оба знали, что произошедшее никогда не повторится. И просто наслаждались минутами, проведенными вместе. Пусть позади война и боль, а впереди - неизвестность. Здесь и сейчас он рядом со мной. Мне тепло и спокойно, я могу не думать о своей семье, о своем долге, могу не бояться неудач и ошибок, и ни о чем не жалеть. До рассвета оставалось не более пары часов, но я понимала, что не засну. Лежала, прислушивалась к дыханию Торина. Ощущала его тепло каждой клеточкой тела. И чувствовала себя невероятно счастливой. И только когда небо на востоке начало светлеть, я пошевелилась. Приподнялась на локте, взглянула на Торина. Он лежал на спине, обнимая меня одной рукой. Лицо было расслабленным, спокойным, в глазах - внимание и что-то очень непонимающее нежность. Я смотрела на него и молчала. Думала о том, что люблю его. И о том, что это ничего не меняет. И радость мешалась в моей душе с горечью, отчего становилась еще ярче. - В чем дело, Берни? Подняв свободную руку, Торин коснулся пряди моих распущенных волос. Пропустил их сквозь пальцы. Потом заправил мне за ухо, мимоходом погладив мою шею. Я наклонила голову и потерлась щекой о его руку. Спросила: - Мы скоро будем в Ривенделле, да? - Через пару дней, если все пойдет по плану. Я кивнула. Протянула свободную руку, кончиками пальцев погладила его по щеке. Наклонилась и прижалась к коже губами. - Я так и думала. Поэтому мне хотелось попрощаться с тобой сегодня. Без... зрителей. Губы Торина дрогнули в улыбке, но глаза остались серьезными. Он ничего не ответил, и я продолжила: - Я рада, что встретила тебя. - Я тоже, Берни, - негромко произнес он. Поймал мою руку, прижал ее к груди, легко погладил пальцы. - Может, это не лучшее время... Но другого у нас нет. - Я знаю, куда ты идешь, и знаю, насколько это опасно, - шепнула я. - Я очень... очень хочу, чтобы у тебя все получилось. Высвободившись, я нащупала в куче вещей свои штаны и подтянула их поближе. Пару секунд шарила в карманах, пока не нашла то, что искала. Потом вернулась обратно под плащ. Прижалась к Торину и шепнула: - Дай руку. А когда он протянул ладонь, вложила в нее свои четки из белого нефрита. Единственную вещь, которую я принесла в этот мир из дома. - Я хочу, чтобы мой Бог берег тебя. Знаю, что ты в него не веришь. Знаю, что у вас другая религия. И тебе не обязательно их носить. Просто возьми, хорошо? Мне так будет легче проститься с тобой. Несколько секунд Торин разглядывал четки. Потом перевел взгляд на меня. Свободной рукой обхватил меня за затылок и прижал к себе. Я замерла, уткнувшись носом в его шею. И провела так, пожалуй, целую вечность. А когда вечность закончилась, Торин мягко отстранил меня от себя, и мы молча стали одеваться. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но луна уже поблекла, а небо - посветлело. Подняв в земли свой плащ, Торин отряхнул его и набросил мне на плечи. Потом негромко произнес: - У меня тоже есть для тебя подарок, Бернадетта. Он сунул руку в кошелек, который носил на поясе, и извлек оттуда подвеску на кожаном шнурке. Вложил ее в мою раскрытую ладонь. Я поднесла руку к лицу и ахнула от изумления. Это были крылья - два крыла из черного кварца, соединенные тонким кожаным шнурком. Изящные, ажурные, с филигранно прорисованными перышками. Они были не больше фаланги моего указательного пальца. И я никогда в жизни не видела ничего красивее. - Это то, что восхищает меня в тебе, - непривычно мягко произнес Торин. - Свобода. Легкость. И твердость камня. - Ты сделал их для меня? - потрясенно прошептала я. - Я хотел бы подарить тебе больше. Я помотала головой и прижала подвеску к губам. Подняла на него глаза, в которых стояли слезы. Улыбнулась и тут же всхлипнула. - Они прекрасны, Торин. Это... самый лучший подарок, который я получала. А потом я расплакалась - ничего не могла с собой поделать. И Торин, не говоря больше ни слова, обнял меня и прижал к груди. Так мы прощались, потому что были уверены - после Ривенделла наши пути разойдутся навсегда.