Энакин и сто тысяч миллионов мидихлориан

      Вдох. Выдох. Скайуокер шел по коридору с деловым видом и спокойным выражением на лице. Именно так, как учил его делать Карлсон, когда была необходимость избегать лишнего внимания.       - Весь мир - это ложь, есть только спокойствие, малыш. - Однажды пафосно изрек он. Энакен в ту пору был еще совсем мал, и его друг откровенно скучал, страдал меланхолией и любил рассуждать на пространные, часто понятные только ему самому философские темы.       - Почему? - Через плече спросил мальчик только чтобы создать видимость диалога. Сам он возился в электронных деталях, выискивая запчасти представляющие хоть какую-то ценность. Карлсон же, как повелось, сидел на шкафу сложив руки на животе, морщил лоб и смотрел в пространство.       - Так учат нас будуистические монахи, живущие на далеких горных вершинах, - пожал плечами. - Они знают о чем говорят. Я слышал, что даже летать без пропеллера умеют. Так и говорят: “все сущее есть иллюзия”, ну, вранье то есть. И все что мы можем делать, в этом мире полном психов и зануд, так это сохранять спокойствие.       - А моя мама мне никогда не врала.       - Мамы не считаются. Ты на других посмотри.       И действительно, все кого знал малыш, много врали, окружающим и сами себе. Некоторые, как например его хозяин, даже превратили вранье в способ зарабатывать деньги. Ведь что если не вранье приносит торговцу доход?       - Весь мир - это ложь, есть только спокойствие, малыш. Мда… - Задумчиво повторил его друг. - А еще нужно всегда носить при себе вафлю.       - А это зачем?       - Ну как же, если в кармане всегда есть что пожевать, то так и успокоиться легче. Но главное, если вокруг начинается какая-то фигня, то стоит достать вафлю, и никто на тебя ничего не подумает. Верное средство, всегда работало.       Смешно, но все эти годы Скайуокер следовал этому совету друга, хоть вафли он не любил. Сухая решетка коржика, на на столь же сухом Татуине вряд ли могла считаться лакомством. Но это средство действительно помогало выйти сухим из воды*. Стоило обозленным взрослым наткнуться на ребенка мнущего в руках дешевую и незамысловатую выпечку, в худшем случае, они кривились и проходили мимо, даже не заподозрив в нем одного из виновников творящегося переполоха.       Так и сейчас, Энакен шел с каменным выражением лица, а карман успокаивающе отягощала вафля, специально заказанная им у дроида-повара, его секретное оружие. Пока ему никто не препятствовал и даже не обращали внимания.       Стражи в этой части храма не носят масок, не маршируют по коридорам с активированным оружием наперевес, не стоят в почетном карауле у каждого дверного проема. Орден, каким бы грозным он ни был, организация далекая от военных и полицейских традиций. Здесь, в самом центре корпуса равновесия, это чувствовалось особенно. Те, чьи золотые мечи были спрятаны глубоко в складках одежд, больше напоминали нянек и учителей или же работников какого-то оздоровительного санатория. По особенному внимательные и чуткие люди, всегда готовые прийти на выручку, огородить, направить, и, если возникнет нужда, проконтролировать.       Примечательно, среди подопечных были не только дети. Встречались глубокие старики и просто взрослые с чудными выражениями лиц. Когда Эникен увидел как одного из них кормят из ложечки, он признал, что Карлсон был не так уж и неправ. За его шальным поведением и чудачествами, нередко проскальзывала мудрость. Это придало ему решимости покинуть сие без сомнения гостеприимное место раз и навсегда.