С лютоволком как тенью за спиной

РОГОВ ХОЛМ Его мать. С тех пор, как он ушел на Стену, Сэм уже не чаял увидеть ее когда-нибудь вновь, но сейчас он снова сидел в своей комнате в Роговом Холме, как бывало, когда он был еще мальчиком. Лорд Рендилл и Дикон были, к счастью, далеко — в Красном Замке, Хайгардене или где-то между ними. Сэм сомневался, что в обратном случае был бы в состоянии следовать приказу Джона, скрывая свой страх перед отцом, взирающим на него с презрением и холодной яростью. Вернуться к своей матери. Ее доброе сердце сквозило в нежном изгибе улыбки и заботливом взгляде глаз. Там, где Рендилл Тарли был суров и требователен, Мелесса Флорент-Тарли была нежной и внимательной. Сейчас, в отсутствие своего лорда, она правила Роговым Холмом и воспитывала дочерей. Его мать. Рогов Холм война не затронула, сказала она. Исключение составляла лишь небольшая часть Простора близ Арбора, где совершили налет какие-то корабли. Сэм старался запомнить, как звучит ее голос, и как хорошо она выглядит в темном платье из зеленого бархата, с каштановыми волосами, убранными в серебряную сетку для волос. — Матушка, ты знаешь наверняка, как отец потерял руку? — Он не пояснял подробно в своих письмах. Он скажет мне, если захочет. Это означает, что он никогда ей не скажет. Лучше не говорить, что я знаю, что это сделал лютоволк. — Ты уверена, что он ничего не говорил? — Совершенно уверена. Если его состояние было бы более серьезным или ухудшилось, я была бы в курсе. Она смотрела на него с любопытством и доброй улыбкой на лице. — Ты что-то хочешь сказать мне, Сэм? Не думаю, что она лжет мне из-за отца, она редко смягчает горькую правду. Так что не будет никакого вреда, если я расскажу, ведь матушка не знает, как отец лишился руки… — Я собираюсь стать мейстером в Винтерфелле, когда выкую свою цепь, — выпалил Сэм. — Джон… лорд Старк, я имею в виду — лучший друг, который у меня был. Я познакомился с ним в первый же день на Стене, а потом он стал лордом-командующим, а потом я думал, что он мертв. Я понятия не имею, как и почему король Станнис освободил его от обетов Ночному Дозору, чтобы назвать лордом Старком, но… — Сэм понял, что он говорит что-то бессвязное и, вероятно, лишенное смысла. — Он хороший человек, матушка. Тебе не следует волноваться о моей безопасности в Винтерфелле. — Я рада слышать, что ты испытываешь к лорду Старку такое уважение. — Он написал, что Лилли сможет жить в Винтерфелле. — Сэм первым делом, после того как отряд великого мейстера Эброза прибыл в Рогов Холм, хотел увидеть Лилли, но было разумно в первую очередь выполнить долг перед леди замка. Не то чтобы он возражал против этого. — А что он сейчас? Мне кажется он любит тебя так же, как и ты его. Но скажи, как он связан с покойным лордом Эддардом Старком? Все Старки мертвы, так я слышала после той ужасной свадьбы в Близнецах.  — Джон — сын Эддарда Старка. Ну, на самом деле, незаконнорожденный сын, но я не думаю, что это умаляет его как человека. Похоже, что и король Станнис считал так же, потому что не вижу иной причины его узаконить и отдать Винтерфелл, если он не думал, что Джон заслуживает этого. На ее лице отобразился вдумчивый взгляд. — Таким образом, ты встретил нашего нового короля, пока был на Стене, так? Сэм кивнул. — Каково твое впечатление о нем? То, что он столь же устрашающ, как Иной, когда злится. Сэм запнулся, задумавшись, как описать короля. — Он, в некотором смысле, как отец, — начал Сэм. — Он очень высокий и строгий, и очень заботится о справедливости. Не особенно приятно быть рядом с ним, но он не жесток. По крайней мере, я не думаю, что в нем это есть. Его мать, казалось, была довольна этим ответом. — Я никогда не говорила тебе об этом, но знаешь ли ты, что если бы я была возраста моей кузины Селисы, то вышла бы замуж за него вместо твоего отца? Мой отец и твой дед всегда был очень честолюбив, думая, что он будет тем Флорентом, что сместит Тиреллов как лордов Простора. Как именно он планирует достичь этой цели, я не знала, но он прилагал усилия, чтобы заключить хорошие браки для своей семьи. Меня выдали замуж за лорда Рогова Холма, мою сестру Рею — за лорда Хайтауэра, мою кузину Селису — за брата короля Роберта, хотя и не того, кто держал Штормовой Предел. Возможно, он думал, что если Станнис победит, то сделает его лордом Хайгардена. Сэм, конечно, был поражен откровением матери. Подрастая, он никогда особо не думал о семье матери, так как мейстер Рогова Холма заставлял его запоминать родословную и великие свершения всех Тарли вплоть до брата короля Гарта Зеленой Руки, который основал Дом. Сэм даже не вспоминал об Алестере Флоренте или других кузенах со стороны матери. — К сожалению, ни одна из этих партий не смогла спасти его голову, и говорят, что он был сожжен заживо, когда король отплывал со Стены. Сожжение было, вероятно, работой Мелисандры. Интересно, верны ли слухи о ее смерти, потому что мне, конечно, не хотелось бы встретиться с ней вновь. — Почему ты никогда не рассказывала об этом? Она пожала плечами. — Не было никаких оснований, поскольку королевство было в мире, когда я в последний раз тебя видела. Но с тех пор, как король Роберт умер и началась война, я стала думать, что моя судьба могла сложиться иначе. Ты утверждаешь, что Станнис Баратеон и Рендилл Тарли — похожие люди. Мог ли король Станнис заставить своего сына вступить в Ночной Дозор, если бы он был плохим воином, как думаешь? Я никогда не узнаю. Но я знаю, что довольна своей участью и тем, что все мои пятеро детей живы и здоровы. Его мать вздохнула и посмотрела в окно, будто пытаясь увидеть что-то очень далекое. — Ты мог быть наследником Железного Трона, понимаешь ли ты это? Сэм не знал, чего ожидала его мать: чтобы он был в восторге или чтобы ужаснулся такой перспективе. — Я думаю, что буду счастливее мейстером Винтерфелла, нежели наследником Железного Трона. Я был не очень рад быть наследником Рогова Холма. — Да. Я знаю, что ты был не слишком счастлив. Ты был не тем человеком, какого хотел видеть твой отец. Он может презирать тебя за это, Сэм, но я — никогда. — Он почувствовал нежную руку на своем плече. — Ты был моим первым ребенком, первым сыном. Я много раз молилась богам, чтобы ты нашел место, где распознают твои таланты и где ты был бы счастлив. Я никогда не прощу Станниса Баратеона за то, что сжег моего отца заживо, но я знаю, что он не монстр, которого изображал последние несколько лет. — Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что никогда не встречалась с ним. — Он освободил моего сына от клятв Ночного Дозора, чтобы он мог быть мейстером у друга, за что я буду вечно благодарна ему. В тот момент Сэм ничего больше так не хотел, чтобы мать снова обняла его, как когда-то, когда он был мальчиком. Но он был теперь мужчиной, если не человеком Ночного Дозора, то человеком Цитадели. Поэтому он ограничился тем, что сказал: — Я люблю тебя, мама. — Отец бы наказал меня, если бы слышал то, что я сказал, ведь Тарли не должны становиться жертвами сентиментальности. Проклятая сентиментальность. Моя мать жива, и я по-настоящему люблю ее. — Я тоже, Сэм, и всегда любила. — Она встала и расправила юбки. — А сейчас не хочешь повидать женщину, которую ты хотел увидеть, приехав сюда? Из уст Сэма раздался невразумительный писк, заставивший ее засмеяться. — Лилли — милая девушка, и такая наивная в вопросах мироустройства. Хотя я не должна винить ее за это; полагаю, жизнь за Стеной существенно отличается от жизни в Просторе. Но у нее доброе сердце, и это то, что я надеялась встретить в невестке. Невестке… — Лилли мне не жена, матушка. И как бы я не ругал и не проклинал клятвы, они все же помешают мне взять жену. — Может быть, и так, но мне кажется, твоего лорда Старка не волнует это, если он хочет, чтобы Лилли жила с тобой в одном замке. Она собирает цветы в саду.

__________________________

И она была там, с корзиной недавно распустившихся полевых цветов. — Здравствуй, Лилли. — Здравствуй, Сэм. «Здравствуй». Боги, Сэм, это все, что ты можешь ей сказать? Ты не видел ее год! Но он не мог перестать разглядывать Лилли. Он забыл, как она прекрасна, какие добрые у нее глаза, какая милая улыбка. О, он предполагал, что Лилли не была красива в традиционном понимании этого слова: ее каштановые тусклые волосы не сияли солнцем, как у Вель, и не краснели рубинами, как у Мелисандры; но не только внешность делает женщину красивой. — Хочешь увидеть Эймона? Я была рада, когда он наконец достиг двух лет, и я смогла называть его по имени. Твоя сестра Талла помогала мне о нем заботиться. Сэм кивнул, по-прежнему смотря на нее. — А хотел бы ты увидеть свою дочь? Сэм уставился на нее. — Твоя мать не говорила тебе? Сэм покачал головой. Скажи что-нибудь, идиот. — Я пробыла здесь не больше месяца, когда меня начало тошнить по утрам, и я знала, что понесла еще одного ребенка. Я была счастлива, но и напугана тем, что говорила твоя мать. Но сейчас все хорошо, и она так добра ко мне, как мои родные мать и сестры. — У меня есть дочь? — Когда она достигнет двух лет, я думаю назвать ее по имени какого-нибудь цветка в этом саду. Мне очень нравятся маргаритки, и у фиалок такой привлекательный фиолетовый цвет. Я никогда не видела таких за Стеной, а твоя мать никогда не видела лилий. Сэм с удивлением смотрел на нее. В последнее время его жизнь наполнилась необыкновенными происшествиями с тех пор, как поменялись времена года. Сначала выжил Джон, потом его освободили от обетов Ночному Дозору, а сейчас у него появилась дочь. Он взял руки Лилли в свои и заглянул ей в глаза. — Я надеюсь, она вырастет такой же прекрасной, как ты. Лилли покраснела. — Я надеюсь, она будет походить на твоих сестер. Мне они очень нравятся, пусть она будет такой же. — Лилли, причина, по которой я приехал сюда, попросить тебя… спросить тебя, что, если… — Скажи это, Сэм, ты же не просишь ее выйти за тебя замуж! — Не хочешь ли ты поехать жить в Винтерфелл? Это самый большой замок на Севере, намного больше Рогова Холма, судя по тому, что я слышал. Джон… ты помнишь Джона? Он сейчас лорд Винтерфелла, и когда я доучусь в Цитадели, то стану там мейстером. Джон написал мне и сказал, что тебя там ждут, что твой сын там жив и здоров. Лилли вдруг высвободила свои руки из рук Сэма и стала мять юбки платья; в ее глазах был испуг. — Я сказал что-то не то? Разве ты не хочешь покинуть моих мать и сестер? — Буду ли я в безопасности в Винтерфелле? — Не вижу причин, почему бы и нет. Замок далеко от Стены, и у лорда Джона будет достаточно охраны, чтобы защитить тебя… Лилли неистово закачала головой. — Не из-за замка я волнуюсь. Я боюсь его. Сэм был озадачен. — Кого, Джона? — Каждый раз, когда ты говоришь со мной о нем, у него другое имя. Сначала он был братом короля, потом лордом-вороной, а сейчас он лорд того зимнего замка, которого я никогда не видела. Он не попытался помочь мне там, за Стеной, а потом заставил отказаться от моего сына; сына, которого я спасла от Белых Ходоков; сына, которого ты спас со мной. Ты всегда говорил, что Джон храбр, но ты самый храбрый человек, которого я встречала. Почему я должна доверять ему? Может, он собирается отослать от меня мою дочь, или Эймона? Боги, Джон выглядит не слишком-то хорошо с точки зрения Лилли, и я не могу винить ее. Но я также не могу сполна обвинять Джона в том, что он сделал. — Джон… Джон, которого я помню, не жестокий человек, и я не думаю, что он когда-либо хотел отослать от тебя твоего сына. Он просто хотел спасти мальчика Даллы, Эймона, я имею в виду, от костра леди Мелисандры. И он говорит, что твой сын в порядке, так что он, по крайней мере, сдержал свое слово о безопасности малыша. Я бы, скорее всего, умер в первую свою неделю на Стене, если бы не он, и я доверяю ему свою жизнь. Лилли выглядела не очень убежденной, и Сэм не знал, что еще он должен сказать, чтобы уверить ее. Он был ужасен в таких вещах и не мог отделаться от мысли, что на самом деле понравился Лилли и что она считает его храбрым. Тогда к нему пришла идея. — Ты поехала бы в Винтерфелл ради меня? Через несколько лет я буду жить там, если боги будут милостивы. А если… если тебе не нравится Джон, я не думаю, что он обратит на это внимание. Думаю, тебе безопаснее будет жить в Винтерфелле, чем здесь, когда вернется мой отец. — Твоя мать любит твоего отца, и она говорит, что он любит ее, но тебя он никогда особенно не любил. Мой отец угрожал убить меня, если я не надену черное. Но Лилли не нужно этого знать. — Да, не любил. — Тогда я поеду в Винтерфелл. Ради моего сына. И тебя. Сэм не знал, что сказать. Вместо этого он просто поцеловал ее.