Оружие, которое поет

Серебристые шпили космических кораблей дрейфовали возле умирающей звезды. Их блестящие бока не были видны в кромешной тьме тени за туманной планетой. Даже отраженный свет не мог ясно передать очертания этих боевых машин Серебряной Армии Иллюмината. Пойманные горгониды-мужчины, запертые в тюремном блоке на враждебном судне, были сильны духом. Гораздо сильнее, чем те, что прислуживали Аконите, и наотрез отказывались говорить о том, что они забыли здесь, возле планеты, где, предположительно, имеются огромные залежи зоарумина и гравитационные аномалии. Они прибыли сюда с той же целью, что и армия Иллюмината? Старший бог Руфус, командор Крыла Целителя, кое-что знал о пойманных особях. От известных всем мужчин-горгонид они разительно отличались — имели торчащие жесткие чешуйки на голове вместо волос и гребней, а более старшие члены их экипажа носили небольшие извилистые рога. Чем старее был представитель горгонид, тем больше пар рогов у него красовалось на голове, так что иногда они начинали прорастать из скул. Они были гораздо старее тех, что жили до апокалипсиса на Телургане. Они называли себя потомками Великого Змея Тшира, который когда-то положил начало жизни в их мире. По их словам, он обвил народившуюся планету своим гигантским телом и рассеял свои «семена» по её поверхности. Руфус получил доказательства, что такие гигантские существа действительно дрейфуют во вселенной, и они прекрасно чувствуют себя в безвоздушном пространстве, являясь уникальными биологическими базами, которые способны изменить мир на любой планете, где может зародиться жизнь. Но после апокалипсиса история Телургана была переписана, и Великий Змей Тшир исчез из мифологии, уступив место иному толкованию. Шлюз в камере пленного горгонида бесшумно отъехал в сторону. Крупный мужчина в потрепанных доспехах, лежавший на полу, лениво открыл свои янтарные глаза и медленно сел, не опираясь руками, которые были заломаны за спину в оковы. Его острый кадык, лохматый от крупных торчащих чешуек, перекатывался от глотков. В его камеру вошел Руфус в серебристых доспехах, которые переливались приятным зеленоватым светом. За его спиной пламенели сложенные крылья — они были расположены так, что кончики дымящихся газообразным зоарумином «перьев» поднимались вверх, тогда как «суставы» смотрели вниз. Руфус присел на складной стул напротив горгонида и улыбнулся чудовищу. — Расслабься. Я здесь не за тем, чтобы допрашивать тебя о цели пребывания возле этой планеты. Ты владеешь информацией, которая для тебя представляет только культурную ценность. А для меня она крайне важна. Услуга за услугу. Ты рассказываешь мне все о боге Тшире, а я отпускаю вас всех. Глаза у озадаченного горгонида забегали от размышлений — он не был готов к такому повороту. Его узкие зрачки рваными резкими движениями перемещались из стороны в сторону. — Если я тебе расскажу о Великом Змее, чем это тебе поможет? — под чешуйчатыми губами показался ряд длинных зубов. — Это поможет не мне. Это поможет всей твоей цивилизации. Горгонид озадаченно заморгал, и его глаза остекленели — знак, что он отказывается понимать и разговаривать. — Ты знаешь, кто такой Иллюминат? — продолжил Руфус, не обращая внимания на ложную спячку заключенного. — Он обезглавливает те расы, которые, по его мнению, являются тиранами и паразитами. Я не осуждаю его решения. Но в мою задачу входит излечение таких рас, возврат их развития в гармоничное русло и мирное соседство со всеми другими представителями жизни. И вам повезло, что первым добрался до вас именно я. Горгонид оживился. По крайней мере, Руфусу так показалось — его зрачки слегка дернулись. — Меня зовут Руфус Рафаил. Я — Целитель Серебряной Армии. Моя задача — собрать как можно больше информации о расе и выяснить, в какой момент она встала на губительный путь тирании и паразитирования. Поэтому я хочу послушать твою историю о Великом Змее и его потомках. Вместе мы можем спасти Телурган. Пленник неохотно пошевелился: — Разве мои сородичи страдают? Наш народ никогда еще не был так велик, как при правлении Акониты. — А что насчет уничтоженных народов и тех миров, которые Аконита поработила? — сияющие глаза цвета небесной синевы уставились на пленника. — Спроси об этом у великой богини. Это всецело на её совести. — Ладно, — мирно ответил Руфус. — Как ты относишься к незавидной участи мужчин, которые составляют всего одну треть от мирового населения горгонидов? По большому счету, они растеряли все качества, которые делают их альфа-самцами. Они — никто, и их используют, как… Он не успел договорить и полетел кубарем со своего стула. Пленник сделал бросок вперед всем телом и едва не сдернул зубами кожу с лица бога. Руфус очнулся возле шлюза, в который упирался светлой макушкой. Он перевел дыхание и осторожно приподнялся на локтях. Увидев, как в глазах горгонида горит животная ярость, он усмехнулся: — Ну, вот мы и нашли общий язык. Он поставил стул на место и сел, нервно посмеиваясь. Горгонид раскрыл свою пасть, полную острых зубов, и издал такой рев, на какой едва ли способен был хоть кто-то из ныне известных живущих особей этого вида. — Браво! — Руфус похлопал в ладоши. — Признаться честно, тебе удалось меня деморализовать, а ведь я бессмертный. Теперь рассказывай, что вы за племя, и кто такой Великий Змей. Да поживее — вам что, на волю расхотелось? Горгонид молча смотрел на бога, и на его лице не было выражения хоть какой-нибудь едва уловимой эмоции. Но потом он решился заговорить, шелестя своими чешуйчатыми губами: — Мы все, пойманные вами — Сыновья Тшира. Однажды Великий Змей нашел в бескрайней пустоте едва народившийся мир. Этот край привлек его своей первозданной красотой и чистотой. Тшир во что бы то ни стало решил защитить его, и обвил планету всем своим огромным тело. Мы еще помним, как его чешуя блестела в небесах Телургана днем и ночью, при свете звезд. Когда-то он посеял жизнь на нашей планете и даровал великое разнообразие видов. Первые горгониды, что жили до апокалипсиса, могли летать в небесах словно птицы. Мы были другими, — в голосе пленника прозвучала тоска. — Мы были по-настоящему великими тогда. — Ах, так все-таки вы соображаете, что такое настоящая свобода, — глаза Руфуса сощурились. — Многообразие видов, безграничные физические возможности, величие, равенство — это действительно прекрасно. Но ты говоришь о том, что видел в небесах Телургана этого Великого Змея. Как он выглядел? И куда делся потом? — Мы родились за несколько десятков лет до заката нашего мира. Нас породил Тшир, отправив на землю сорок пять посланников — сорок четыре сына, и одну дочь. Мы пытались остановить армагеддон, но проиграли. Горгониды были так ослеплены этим… как ты сказал, собственным величием, что готовы были потерять собственный мир ради своих амбиций. Наш бог всегда выглядел неизменно — широкая полоса его тела в небесах серебрилась днем и ночью. Иногда мы могли видеть его громадную голову и зажатый в пасти хвост. Чаще его глаза были закрыты — он дремал, и мы не нарушали его сон своими чествованиями. Когда тысяча его огненных глаз раскрывались как один, мы ликовали и возносили ему свои молитвы. За день до смерти нашего мира он исчез. Мы увидели лишь, как его тело разворачивается в небесах, становится все меньше и исчезает. Перед тем, как исчезнуть во тьме, он повелел нам спрятать его дочь. Он даровал нам видение — за ней будет охотиться огненный бог невероятной силы, чтобы убить. И после её смерти раса горгонид перестанет существовать. — Это Аконита? — нетерпеливо спросил Руфус. — Нет… — прошипел пленник. — Мы надежно спрятали её. Вы никогда не узнаете, кто она. — Ну и ладно, это совершенно неважно, — спокойно вдруг ответил Руфус и встал, складывая стул. У шлюза он обернулся к пленнику и произнес. — Да, я выполню свое обещание, и через час вас отпустят на все четыре стороны. Зрачки пленника снова озадаченно задергались. В чем он невольно проговорился командору Иллюмината, великого огненного бога? Руфус вернулся на мостик и загрузил селектор, внимательно разглядывая каждого пленника в тюремном блоке. Затем он связался со своими подчиненными: — Я допросил одного из пленников и выяснил все необходимое. Их можно будет отпустить, но сначала пересчитайте горгонид — их должно быть сорок четыре. Если недосчитаетесь хотя бы одного — доложите мне. Обращайте внимание на все странности. Один из них сидит без доспехов, и вполне вероятно, что где-то в камерах имеется «пустышка», которую набили всяким мусором для веса и украсили это сброшенной кожей. Если выяснится, что их экипаж не укомплектован, мы незамедлительно начинаем вторжение на Зойтикус. Отсутствие хотя бы одного из них говорит о том, что дочь Великого Змея находится прямо под нами. — Будет сделано, командор Рафаил! Руфус буднично проверил свои механические крылья, расправив их в широком помещении — зоаруминовый газ спустя сто лет истощился. Загадочный минерал, найденный на просторах Вселенной, можно было ввести в газообразное состояние и получить безвредное топливо, которое вступало в синергию со своим составом и практически не тратилось. Однако добыча этого уникального ископаемого всегда осложнялась тем, что на планетах зоарумин обычно вызывал неуправляемый магический хаос и давал своим обитателям непревзойденное могущество. В таких условиях шансы на успешную добычу стремились к нулю. К тому же минерал искажал облик планеты и влиял на условия, в которых его жилы и кристаллы только множились, поэтому внешний вид небесного тела мог быть очень обманчивым. А значит, даже подробный анализ такой планеты мог оказаться абсолютно неверным при посадке. Бог сложил крылья за спиной и нахмурился ото всех этих безрадостных мыслей. В огромный иллюминатор на Руфуса неприветливо смотрели мрачные облака Зойтикуса — тысяча прорех над огненными просторами холодного внешне мира сияли как тысяча глаз Великого Тшира. *** Вызволенный из капсулы Марк сидел вместе со своим спасителем, богом магии Археем, на верхнем ярусе одного из его храмов. В небольшом зале, где они уединились для важного разговора, царил приятный полумрак. В широком окне высотой от пола до самого свода можно было наблюдать буйство природы и алые верхушки облаков в темном ночном небе. В зале почти не было мебели, кроме одного символического круглого стола и нескольких стульев для него. Этот зал использовался для собраний его самых верных адептов, здесь проводились важные ритуалы, поэтому в помещении было просторно, а колонны зала были расписаны магическими узорами. На столе между Марком и Археем лежало, тускло поблескивая металлом, оружие по имени Элугвин. Но Марк еще не знал, зачем оно здесь лежит и не чувствовал в этом никакого подвоха. — …Я в страшном сне представить себе не мог, что мою искру можно запечатать в какой-то капсуле, для того, чтобы сделать потом топливом для машины времени. Это чудовищно! Никогда не думал, что искры богов можно использовать таким образом, — Марк пытался представить себе масштабы катастрофы, которая разыгрывалась на глазах у тех, кто смог дойти в битве за Ианнор до победного конца, и сам пугался. — Какое счастье, Архей, что ты смог меня вытащить! Я сам готов молиться тебе вечность. Теперь у меня будет третий день рождения. — Попридержи коней, Марк. Разумеется, ты можешь стать моим учеником, если так горишь желанием, но служить мне — не такое уж великое счастье. Поверь, проще будет махать мечом, чем постигать магические искусства. Разумеется, как и любой бог, ты однажды дойдешь и до такого уровня, ну, а пока наслаждайся битвой. Но в ближайший месяц я бы посоветовал тебе держаться подальше от вторжений пришельцев. — Почему? Что-то случилось, пока моя искра была в капсуле? — Разумеется. Искра бога — это энергия в чистом виде. Её использовал пришелец, чтобы запустить уникальную машину и продлить её работу. Твоя искра немного… истощилась. Ты все еще бессмертный, но в драки тебе лучше не лезть. Если есть возможность помогать своей пастве в быту, чтобы накопить веру, то от тебя будет больше толку. Другим искрам повезло меньше твоего, и они полностью исчезли. Но пока все боги, которые мне известны, живы и здоровы. — Ого! Вот это да! Как обидно, — Марк нахмурился. — Хотя… не то чтобы я любил воевать, как Ианна, но вот делать добрые дела — это мое любимое занятие. Архей усмехнулся: — Вот и хорошо. Значит, тебе будет проще восстановиться, чем некоторым другим богам. У меня для тебя будет первая задача. Думаю, ты знаешь, кто лежит перед тобой на столе. — Кажется, это та пушка, которую носил на спине Оружейник. — Именно. Сейчас её хозяин лежит в госпитале, и состояние его неважное. Скажу прямо — он в коме. Ианна хочет дождаться, когда он придет в себя и сможет говорить. Пойманные нами огнепоклонники, которые осаждали Ианнор, свалили всю вину на Оружейника, назвав его своим военным лидером и ставленником самого Элая. Но что-то мне подсказывает, что Оружейник уснул навсегда. Эта пушка не просто оружие. В ней заключена душа смертной женщины, которую несколько сотен лет назад полюбил старший бог. Он так не хотел с ней расставаться, что решил дать ей новое тело после смерти. И вот, того прежнего бога больше нет. А его женщина живет в этой стали. Её зовут Элугвин, и о своем нынешнем владельце она знает гораздо больше, чем мы все. Это может пролить свет и на загадочное исчезновение Флавия. Тиберий, его адепт, утверждает, что Флавий и Оружейник — одно и то же лицо, но мне это кажется сомнительным. Между этими двумя есть разительные отличия. Марк в смятении уставился на пушку. — Флавий и есть Оружейник? Нет, нет, я в это ни за что не поверю! Почему же тогда Оружейник в коме, если он на самом деле бессмертный, да еще и сам Флавий? — Вот это и мне показалось странным. Но я смотрел на Оружейника своим взором и видел, что он — не живой человек. Он что-то вроде программы, которая включается и оживает лишь в определенных условиях. Думаю, что Флавий мог такое создать, это ему под силу. Остается выяснить, так ли все на самом деле. Для этого тебе потребуется разговорить Элугвин — оружие. Марк бросил недоверчивый взгляд на пушку: — Разве пушка может разговаривать? — Да. И даже поет. Но вот беда — со мной она не захотела говорить. Так бывает, личная неприязнь, я думаю. Поговори с ней, Марк. Я уверен, тебя она послушает. Ты хороший парень. — Она может молчать из-за того, что в ней закончилась энергия? — Я тоже так предполагал, пока не услышал, как Элугвин плачет. У неё особый голос, который ни с чьим не спутаешь. Лицо Марка пошло пятнами от волнения. — Так может…. Может, ей не нравится лежать на твердом столе? Да и в помещении темно. — Не знаю, — Архей покачал головой. — Она ведь молчит, когда я к ней обращаюсь. Попробуй пообщаться с ней, заодно расспроси её об Оружейнике. Я чувствую, что этот адепт Флавия — ключ к его исчезновению. — Ну и дела. А что, если Тиберий прав, и лучше пообщаться с ним об этом? Не может же он врать напропалую или сочинять. — Вряд ли он врет, — в голосе Архея появилось едва уловимое раздражение. — А вот напутать он любит. К тому же он пережил какой-то инцидент в лаборатории и едва остался жив. Он может говорить что угодно, пока не придет в себя. Поговори с ней, Марк, если не хочешь остаться у меня в долгу. — Что ж, если я смогу этим помочь, то попробую что-нибудь сделать. Воистину ты величайший бог магии, Архей. Как тебе только удалось меня достать из этой адской машины! Архей нехотя ответил: — Мне знаком почерк заклинателя, который это сделал. И я рассчитываю на скорую встречу с ним в будущем. Он поднялся из-за стола. — Поговори с ней здесь. Если ты рискнешь отправиться вместе с Элугвин домой, её у тебя могут отнять. Мне даже думать не хочется, для кого еще она может стрелять. — Хорошо, Архей, я попробую что-нибудь сделать. Будет здорово, если я смогу оказать тебе услугу. Архей кивнул и поднялся: — Рад, что мы договорились. Держи меня в курсе всего, что услышишь, да запоминай хорошенько. А лучше — записывай. Когда Архей ушел, растворившись в сумерках зала, Марк нерешительно взял в руки холодную пушку и откинулся с ней на спинку стула, прижав её к груди, словно живое существо. Он прислонился щекой к холодному дулу и закрыл глаза. В последнее время ему хотелось только сидеть в тишине, забыться, дремать. Это оказалась та самая немощь из-за истощения искры, о чем и сообщил ему Архей. Если не удастся разболтать пушку, то он хотя бы отдохнет в тишине. Марк тут же задремал, но сквозь сон расслышал чей-то плач. Звуки назойливо дразнили его слух, пока Марк не проснулся. Сначала он инстинктивно начал искать взглядом в зале того, кто мог так рыдать, но потом вспомнил об Элугвин и своем обещании. В зале безутешно рыдала женщина волшебным, мелодичным голосом, словно живая, жалко всхлипывая иногда. Не зная, что делать, Марк нежно погладил ладонью ствол орудия и прижался к нему щекой: — Перестань плакать. Ты теперь не одна. Я здесь, с тобой. Я тебя никому не отдам. Рыдания стихли, а затем раздался тихий голос: — А вы кто, молодой человек? Марк ликовал про себя, что ему удалось вызывать пушку на разговор, но радоваться еще было рано — она должна была ответить на кучу вопросов. — Меня зовут Марк, и я бессмертный. Я приятель Оружейника. Может быть, ты меня знаешь — мы были с ним вместе в Ианноре, когда пришли огнепоклонники. — Кажется, припоминаю, — грустно отозвалась Элугвин. — Как там мой любимый друг? Говорят, что он в коме. Что это — кома? — Ох, это такое сложное состояние человеческого организма… Как бы тебе объяснить… Иногда человек остается жить на грани жизни и смерти. Участь его незавидная, он просто лежит как во сне. В тяжелом сне, после которого не все просыпаются. Элугвин, я хочу, чтобы ты знала… — Что? — в её голосе снова послышались слезы. — Я не хочу тебе врать. Оружейник может больше никогда не проснуться. Но если ты не будешь против, я готов взять тебя к себе и защищать. В зале раздался тихий смешок. — Мой любимый друг — великий бог. Умирая, он всегда возвращается ко мне, в любом обличье. Марк опешил. Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Постой-ка, Элугвин. Ты, наверное, что-то путаешь. Оружейник — смертный адепт Флавия Всезнающего. Если он в коме, то больше не вернется к тебе, если только не случится чудо. — Нет-нет, он вернется, — уверенно ответила Элугвин. — Это один из обликов великого Всезнающего. Флавий нашел меня когда-то в подземелье, но оставил пылиться в зале трофеев. В своем божественном облике он не может со мной путешествовать, потому что ни с кем не сражается. Он строит в голове сложные вычисления, и ему некогда вспоминать обо мне. Но иногда он бросает все и приходит в своем смертном обличье. И вот тогда наступают удивительные дни! Он дает мне всякие интересные задания, шутит, часто разговаривает со мной. Для меня это настоящий праздник! Мы с ним везде путешествуем. Только благодаря ему я узнала, что Элион все так же прекрасен, как и прежде. А Элинар — жемчужина Элиона. У Марка голова пошла кругом от болтовни Элугвин. Прав был Архей — лучше записывать. На камеру. — Но для чего Флавию облик простого смертного?! — Он говорил, что это какая-то защита. Ах, вспомнить бы сейчас его слова… Он называл это — антивирус и перезагрузка. Этот облик ему нужен, чтобы защитить Элион от великого зла. Дело в том, что когда-то давно, в Миленских пещерах с ним на связь вышел… то ли Логарифмер, то ли Интеграл… я, к сожалению, уже не помню… — Интегратор? — Да! Кажется, он самый. Он пожелал сделать из этого гениального бога что-то себе подобное. Когда-то Интеграл тоже был человеком, но добился больших успехов, когда его разум стал вычислительной машиной. Ах, мне бы так… Он решил сделать из юного Флавия… эм… врата. — Аватара? — возбужденно вскрикнул Марк. — Да, именно так. Аватара. С этих пор Флавий вынужден защищать от него свое сознание. В этом ему помогает Оружейник. Он не такой умный, и его разум не настроен на связь с Интегралами и Логарифмерами. Если сознание Флавия будет разрушено, он сможет продолжить свою жизнь в облике смертного. Но мне бы хотелось, чтобы он был богом, жил вечно и не забывал обо мне. Это ведь как-то можно устроить? — лукаво спросила под конец Элугвин. — Думаю, да, — схитрил Марк, обнимая пушку обеими руками. — Если ты подробно мне все расскажешь. — Конечно же, я все расскажу! Что ты хочешь знать? Марк торжествующе улыбался и расхаживал с пушкой по залу, словно носил на руках младенца. — Флавий тебе не рассказывал, откуда у него такие замечательные руки? — Рассказывал. Но это такая мрачная история. Я не люблю о ней вспоминать. У него был какой-то врожденный дефект, и одна его рука была неразвита. Интеграл… или Интегратор заманил его в Миленские пещеры, там провел операцию и заменил ему больную руку на новую, гораздо лучше прежней. Потом, спустя какое-то время, он заменил и здоровую руку и пообещал подарить ему новое, совершенное тело… Знаешь, Флавий будет не в восторге, если ты его об этом спросишь, — озабоченно добавила Элугвин, словно понимая, что рассказала лишнее. — Мне кажется, он до сих пор этими событиями шокирован. Марк встал у окна и прислонился плечом к массивной раме, глядя на сверкающие в небе звезды. Он был так удивлен живостью Элугвин, что ему стало жаль эту женщину. Она обречена веками жить в стали. — Как ты поняла, что он шокирован? Ты как-то это чувствуешь? — Конечно. По голосу можно многое узнать. Марк вспомнил об обвинениях в адрес Оружейника и решил заодно прояснить и этот вопрос: — Расскажи, Оружейник действительно был как-то связан с огнепоклонниками? Мог ли он ими командовать или отдавать какие-то распоряжения?  — Да. Он ими управлял. Но только для того, чтобы эти больные психи сидели в пустыне и никого не трогали, — она с таким отвращением отзывалась о них, что становилось понятно и истинное отношение Оружейника к ним. — Он соврал им, что является аватаром очень великого божества, и те ему поверили, когда он попросил меня пальнуть разок плазмой. С этих пор они выполняли все его приказы. Но все, что от них требовалось — сидеть и ждать пришествия Элая в поселении. А они что-то совсем ополоумели и решили захватить Ианнор… — Они ждали пришествия Элая… — Марк пытался переварить в своей голове все, сказанное поющим оружием. — А Оружейник сказал им, что он его посланник… Это немыслимо! Вот уж действительно — если не можешь бороться с обществом, тогда возглавь его. Спасибо тебе, Элугвин! Ты очень помогла нам всем. — Пожалуйста, мой дорогой. А я жду, что Флавий будет чаще обращать на меня внимание, — с нажимом сказала пушка, намекая на обещание. — Разумеется! — с бравадой ответил Марк. — Слово дал, слово взял!.. Ой… то есть, совсем наоборот! Я хотел сказать, что выполню твое обещание во что бы то ни стало! Смех Элугвин рассыпался под сводами зала. — Было очень здорово познакомиться с тобой поближе и поговорить. Но теперь я вынужден оставить тебя одну, — Марк опустил её на стол, погладив рукой сталь на прощание. — Хоть мне и не хочется тебя бросать здесь, но Архей просил никуда тебя не уносить. Ты не будешь плакать здесь, если я уйду? — Не буду, — пообещала Элугвин. — А почему ты плакала раньше? — Потому что меня обозвали рухлядью в госпитале. «Оно еще и стреляет?» — вот как обо мне отзывались. А еще Оружейник оказался смертельно ранен. Меня просто унесли и бросили в какую-то камеру, где было очень темно. Я боялась, что больше не увижу своего любимого друга. — Здесь ты в безопасности. Слушайся Архея. Он хороший и в обиду тебя не даст. Он все о тебе знает. — Ладно, так и быть, — капризно отозвалась Элугвин. — Тебе я верю. Марк еще немного постоял рядом, разглядывая детали оружия с заточенной в нем душой, и осторожно, как из комнаты с едва уснувшим ребенком, тихо попятился назад. — У тебя получилось. Марк подпрыгнул на месте и резко обернулся. Позади него стоял Архей, который как будто и не выходил из зала. — У меня чуть сердце не выскочило! При всем уважении, Архей, зачем так пугать? — Извини, — спокойно ответил Архей. — Я не хотел производить на тебя столь сильное впечатление. У меня для тебя будет еще одно важное поручение. Отправляйся в госпиталь и будь рядом с Оружейником. Насколько мне известно, Ианна не приставила к нему охрану. Даже если Оружейник выйдет из комы, то все равно самостоятельно двигаться не сможет. Не подпускай к нему никого, кроме врачей. Если там будет находиться кто-то из старших богов, Ианна может что-нибудь заподозрить, а в тебе она не увидит угрозы. Чтобы Флавий вернулся, придется отключить Оружейника от аппаратуры и тем самым его убить. Но Ианна еще ничего не знает о том, кто он такой на самом деле, и желательно, чтобы она так ничего и не узнала. Еще неизвестно, как она отнесется к взаимоотношениям Флавия и Интегратора. После всего, что произошло в её землях, с неё станется объявить охоту за богом знаний. Мои адепты возьмут на себя обработку персонала госпиталя, чтобы те помогли осуществить наш план. Когда Оружейник умрет, а Флавий очнется ото сна, ему понадобится помощь. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то в больнице стал свидетелем превращения Оружейника в Флавия, поэтому, что бы ни случилось, оставайся там до конца. — Неужели так уж необходимо убивать Оружейника? Должен же быть какой-то другой способ, — Марк не был в восторге от идеи Архея. — Да и Элугвин могла что-нибудь спутать. С памятью у неё все еще хуже, чем у Тиберия. — Оружейник не является человеком в прямом смысле этого слова. Слова Элугвин подтвердили мои догадки, и то, что я видел — он программа, которая защищает Флавия. От чего именно защищает, и почему Оружейник иногда появляется в нашем обществе, это мы успеем выяснить. Но сейчас важно вернуть бога в наш мир. Надеюсь, ты не против? — Нет, я только за. Но мне сложно думать об Оружейнике как о программном коде, — упрямо ответил Марк. — Я буду надеяться на лучшее. — Это правильные мысли, — похвалил его Архей. — Элугвин заговорила с тобой потому, что ты увидел в ней человека, а не болтливое железо. А теперь ступай. Когда Марк выбежал из зала, Архей молча подошел к столу с лежащей на нем Элугвин и замер, о чем-то размышляя. Вскоре в помещении раздался сердитый вздох Элугвин, полный плохо скрываемого раздражения.