Придумай что-нибудь, она просила Все слишком сложно, у меня с тобой Не глядя карту наугад открыла – И была масть, породы неземной. Но двери не откроются так быстро, И некому будет стоять за спиной. Пусти по ветру все, что сможешь! И не проси – остаться с тобой. Последний поцелуй Для нас с тобой, мой милый. Я уезжаю, здесь скоро быть войне. И в тот же вечер навсегда уплыла На первом из Омана корабле. Но двери не откроются так быстро, И некому будет стоять за спиной. Пусти по ветру все, что сможешь, И не проси. Остаться с тобой… Ты не проси
Я артист академических театров – Итак, подтверждая тезис печальный полностью. Что отныне любая Ферра – как стекло, или навеселе… Капец полный. Берегов не знает! Мнит себя царицей Всея Земли. И способна походя все под откос пустить… Я трагически бухаю. В том бедном баре. И тут появляются – они. Аки призраки прошедшего Рождества… Но ни разу не батончики Пикник. Бригадумцы! – заявила театрально божествам скальд. – Бригадумцы, вот как. Погорелый и блядский театр. Погорелый – потому как они это подожгли бар? Или в нем сгорели… Как раз они, – попытался разобраться громовержец в ее эпитетах. – Хельга, Хельга! Вопили древляне… Нет, увы. Скорее, это фигура речи, – сообщила Ферра ему рассеянно. – Означает – лоханувшийся! Неумелый. И не оправдавший вообще надежд. Меня в веру свою те пытались перевести… Чтоб брела послушною коровой, в узде Пророчицы. Нацепила колокольчик, и судьбе радовалась! Меньше нужно было повелительного наклонения в своей речи. Полегче, с проповедями! Были б целы, обошлись и без синяков. – Не сгорели, – с облегчением понял бог. Кучки пепла – синяки навряд ли будут уже тревожить? – И пролитая кровь… Обычное вино. И их картонный домик – не горит. Только надавала я им. Пинков, – подтвердила Ферра. – Не сыграли с ними! Мы в древлян и княгиню Ольгу. Погорели, лишь в педагогической своей деятельности. А вот блядский… То по делу! Ближе к телу, определение. Оберона там играла свита! Партнерша брачная. Титус, она ж Титания… И лакей его. Пакус, и он же Пак. Правда, повидались мы лишь мельком. Ведь в сюжете сильно те не участвовали. Так, для мебели! На сцене той появлялись. И я сильно их не запомнила. Да и дела не было, до всяких тогда банкеток. Коим морды била! По земным барам. Древних ратей я, воин отсталый… – поумолкла минорно Ферра, погрузившись в воспоминания. – Эль, а дальше? – осторожно вопросил Тор. – К этой жизни – тая вражду! Сумасшедших сводов Вальхаллы. Славных битв и пиров… НЕ – жду! – воскресая назад к реальности, отчеканила скальд сурово. – Твое дело. Только извращаешь. Ты снова, классику, – скорбно кружку допил Хеймдаль. – Уж она-то – не виновата. Ох ты, Гумилева фанатик! Страж. Вечно я разочаровываю людей… Ладно, дальше чисто народным. Творчеством, – согласилась Ферра, и Страж еще более помрачнел. Слог вполне определенный, матерный… Здесь предчувствуя. Творчества народного – ему хватило! Уж на Бифросте. – А не жалуйся. Сам хотел, – ему тихо заявил Тор. И продолжил с воодушевлением, уже погромче. – Совершенно я с тобою согласен, Эль! И с какого перепуга, туда вдруг топать. Под Вальгаллы своды… Хорошо так, вольно! Все мы здесь на воздухе ведь сидим? – Как здорово, что все мы здесь… Сегодня собрались. Подхалим божественный! Пивка подкинь, да? – покачала головой та. – И вот, значит, сижу я в баре…* * *
– Водку. Виски. Бренди. Рому. Джина. И те ликеры! Все, короче. Что там стоит, – в полку пальцем прицельно ткнув, перечислила у стойки плюхнувшаяся девица. – И к ним миску. Причем побольше… То во-первых. Во-вторых… Я потом придумаю. И не глядя, добыла из недр куртки. Да и бросила на стойку – толстую зеленую пачку. – Ждем… Большую видать компанию? – оценив оплату, осведомилась барменша. Выставление начиная пред ней заказанного. – Когда мир жесток и недобр… И в жизнь – пустотою полна. К воде пробираясь как бобр… Я часто бухаю. Одна! – обхватив ладонями одну из бутылей, крайне сумрачно продекламировали в ответ. – Во, не хуже. Чем у 790-го… – Поэтесса, – понимающе сказала Черная Берта. Сценаристы – было, уж к ней захаживали. Голливуд под боком, полно той братии. Каскадеры, и статисты… Дальних планов звезды. В общем, привыкла к многому. – Грустный рэпер. Транзитом. С Брунниса. Кабу мне, Кабу! Ну да и этот компот сойдет, – еще смурней пробурчала девушка, вполоборота оглядев полутемный бар. Весьма редкие, но уже хорошие посетители – поприветствовали разрозненно. Свистом, гоготом! Жестами манящими, и хлопками. Правда, еще неизвестно кому поболе – самой пьянице отважной… Или все же тому богатству. Кое ожидало на заднем фоне. – Кэптен Ферра – гуляет одна. Говорю один лишь раз. О-дна! Всех касается, – громко и равнодушно оповестили зал. – Если ты не возражаешь, останусь здесь. Ближе буду к корням… К источнику, – безразлично пояснила кэптен и собеседнице. Открутив оперативно сосудам головы… верней, крышки. И затем безжалостно их выплескивая. Куда? Кто бы думал – в предоставленную ей миску. И небрежно начав помешивать… Зелье получившееся прям штопором. Берта постаралась. Не удивляться. Поруганию этакому, церемонии составления коктейлей священнодейства. – И что ж это будет? – профессионально только уточнила она. – Моя фирменная субстанция. Пунш! «Астероид», – озаглавила творение свое Ферра. Зачерпнула кружкой смешение адское… И, не дрогнув – запросто в себя опрокинула. Мрачно выдохнула. Опустила на сплетенные пальцы голову, и с тоской уставилась. В успокаивающееся зеркало спиртной глади. Повидала Берта и всяких фокусников. Но такого – покуда нет. – На закуску? – с сильным интересом спросила барменша. – Вискас, – буркнула невероятная девушка. – Не отыщется? Гулять – так гулять… – А пока орешки, крекеры? Чипсы. А то ужин горячий может, – намекнула ей хозяйка в ответ заманчиво. Но качанием буйной своей головушки – капитан отвергла. И с пренебрежением, все возможнейшие замены. Барменша с энтузиазмом поелозила под прилавком. И таки нашла! Тот картон лиловый. Пачку начатую – широко известной сушки, кошачьей радости. – А найдется, – с гордостью сказала она клиентке. – Вот, в подушечках. Дни бывают, что народ спрашивает… – Блин. Другое. Я хотела – в консервах, – с разочарованием смиренным сказала Ферра. – А, и ладно. Пускай подушечки. Жрать я что ли, сюда пришла… – и уныло сыпанула горсточку. На тарелочку. – Слушай, это. А черепушек. Костей всяких. Случаем, тута нет? – погоняв их пальцем, поинтересовалась она со вздохом. – Консервированных, – уточнила барменша. – Сухих. Человечьих. Для антуражу! Оживления, интерьера, – с надеждою произнесла капитан. – Дизайнеры рекомендуют. В этом сезоне… – Сегодня не завезли, – огорченно развела руками хозяйка. – Понимаешь, сатанисты к нам нечасто заходят. – Что ж. Печально, – сказала Ферра. – Да я и не сатанистка. Я их так, безотносительно религий каких люблю… Затем – подгребла пачечку коктейльных к себе соломинок. И умолкла, начав что-то там сосредоточенно из них складывать. Прилагая силы к сохранению прежней невозмутимости, барменша следила. За милейшим времяпрепровождением. Как, не забывая пополнять до верха из акватории… И опустошать бестрепетно снова кружку, капитан играет-сидит в кораблики. То бишь, похоронно пускает в тазике! Только-только сотворенную ей фигурку. В виде – двух загадочно крупных шариков, с непропорционально длинным хвостом меж ними. При значительном воображении стороннего наблюдателя, ту поделку можно было выдать… да хотя бы, за стрекозу. А при малость незначительном, принять… Мда. Зал всей этой впечатлявшей сцены – пока не видел. Сама ж Берта… И тому что видит, не слишком верила. Акватория мелела… Состояние Ферры внешне не изменялось. Словно впрямь компотом прохлаждалась тут, право слово! – Дорогая, что-то еще желаешь? – уточнила с заботой барменша. – Напридумала? Полежать, покушать… Освежиться. Указать туалет, может? Ежели что, спрашивай! Чувствуй себя как дома. – А? На север строго, да порядка полста метров… И мимо пихты. Странно, нету. Этакой мотивации. Да вот как-то стало безотходное, производство… Все до капли, в дело. Весьма прикольно. Я такое повидала… Даже не дивлюсь больше, – с откровенностью унылой, признала Ферра. – Дома словно… Ну о кей. Можно. А скажи мне, вот телик твой. Я гляжу, помехи одни показывает? – указала она в экран. – А чего там побрутальнее, поготичнее… Смерть, развалины, инопланетные монстры. Нет? Каналов… Берта без успеха пультом своим пощелкала. – Нету. Шторм, – пожала она плечами. – Коли местного монстра хочешь… Так он сбоку. От тебя. На девять как раз часов. Подтверждая полностью наводку и предсказание, рядом с Феррой шлепнулась небритая развалина тощая. Первый местный – наглядевшись, наконец дозрел к развитию с ней знакомства. – Не хочу. Вот не мое. И ни в одном глазу. Ты поверишь? – поделилась с ней безрадостно железная капитанша. – А кто это такой у нас? И зачем же, сидит-печалится… Что за крали, совсем одни! – промычал сосед постылый, с воодушевлением ей интимным. – Грусть внушает. Сколь же огорчительно глух народ… Я профессор. Космо-археолог. Сам алкаш, от вас недалеко ушел. Водку пью, и бодро напеваю… Хорошо, все будет хорошо! – буркнула ему неласково в ответ краля. – Примитивные культуры. Я изучаю. Стоит ли! Вас для истории вообще сохранять… – Космо? В глянце, значит, у нас работаешь. Историйки пи-ишешь. Как же труд твой похвален, крошка, – нависая над ней пониже, жадно дыхнул поклонник. – Ого! А игрушка-то какая? В умелых пальчиках! Ну а как насчет… Нам перейти к предмету? Поплотнее, потеснее! Интервью… Взять! Мою – потискать? – Да, успела совсем забыть. Как же перенаселена. Планета наша бедная… Дубль новый, – обронила Ферра, неохотно поворачиваясь к нему. – Как сегодня было уже озвучено… Я предпочитаю – тихую и ненавязчивую компанию. Мертвецов! А среди живых… Моя стандартная общения норма – чтоб ты знал, это примерно одна персона. На примерно – три. Квадратные. Километра, – прошипела кавалеру она на ухо. – И ты – только что превысил. Тот норматив. Помолись! Не стала дабы я исправлять… Эти огорчительные параметры. Прям – с тебя!!! И, неумолимо движением быстрым, засадила в дерево. Прямо между его волосатыми хваталками – как раз штопор. Объяснения столь научные, до сознания вряд ли дойти успели… Образ зрительный, тактильные ощущения – оказались явно куда нагляднее. Резво дернувшись от психованной, кадр кувыркнулся с подломившегося сидения… И исчез из зоны ее комфорта. Радостным сопровождаемый зала свистом. – Прости. Вещь погнула… В хозяйстве нужную. Мебель тебе слегка поломала да поцарапала, – попытавшись выдрать обратно вещь, сообщила Ферра небрежно Берте. – То покроет? Хоть слегка, мои невинные шалости? – и добыла с недр пилотской куртки пачку новую, универсального извинительного. Барменша словила ту на лету. Для проверки сунула под детектор… Без обмана! Все купюры все также были – стопудов реальным. Воплощением вещественным, американской мечты. Открыватель можно было новый купить… Бриллиантовый. И не только. – Развлекайся. Звезди дальше. Чего ж, подруга, – согласилась Берта с тем благодушно. – Коль желаешь мне еще что поцарапать, там узоры повырезать… Интерьер улучшить. Так могу рояль вон целый на это выделить! Все равно раздолбан. Так стоит тут, чисто лишь для приличия… – Куда бы не приплыл моряк! За золото, и серебро… Его везде поднимут флаг. Ему всегда – нальют вино. Вырезать вообще, ты знаешь… Я не планировала. И надеюсь. Что не придется, – равнодушно сказала Ферра, спиной чувствуя интерес непрошенный к ней присутствующих. – Слышь, подруга. Я напридумала. Вот такое будет у меня к тебе… Безотказное. Во-вторых, – поразмыслив малость, она продолжила. – Я намерение имею… Сейчас бухать. Долго, и упорно. Абсолют – индивидуально. Потому. Снимаю – твое кафе! Всех на выход. Или здесь не остается никого, кроме нас… – обозрела без приязни повторно зал… – Или – вскоре… Никого, кроме нас, девочек. Из живых, – мрачно уточнила с предельной ясностью. – За себя я не отвечаю. Кто полезет… Одичала, не удержусь. Тот завоз случится. И таки привычно я побухаю! Аки Гамлет. В черепушек, занятном обществе. Быть иль не быть, таков вопрос. Обреченно летит душа… От саксофона – и до ножа! Но зато мой друг… Лучше всех. Играет блюз! Если честно – я бы лучше его сыграла. Спела. На рояле чего полабала? Не особо я люблю, по правде-то. Людей… Это. Ну того. Особенно когда массово. Их в эфирное, состояние. Да работа была такая… Я люблю людей… и люблю, когда их нет! Я бы вышел на балкон – и разрядил бы пистолет… В общем, я это бросила. И меня тут бросили. Теперь – вот… Я в отставке, полной. Ну я полагаю, ты поняла. От подобных предложений – и от грозной такой спецназовки… Причем с явно личной драмой, а не только профессиональной военной травмой! Берта порешила, что отказываться не стоит. Пускай Ферра лишь роль играла. В сериале новом, и решила вдруг здесь порепетировать… Отчего-то показалось лицо знакомым? Вот откуда, было пока не вспомнить. Но рулить привыкла. Отдавать приказы не затруднялась, невзирая на юность кажущуюся. Только гонорар спускала свой тут, или все же выходное она пособие… уж неведомо с каких войск! Но уважить представлялось нелишним. Нужным. И пока хозяйка при поддержке двоих подручных – уговорами и физическими усилиями, очищала помещение от постороннего гражданского элемента… Капитанша перелезла на ее место. Тихо-мирно, оригами продолжив складывать. И довольно преуспела в занятии этом… Обновление сделав, своей флотилии. Из салфетки кораблей парочку, куда более всем привычного – стиля парусного… Из соломки шарик, что олицетворял твердь. Все спустила, на мелководье. Следом взяла в руку тот причудливый, самый первый! И задумчиво так прищурилась. – Лексс! А не сыграть ли нам. Для подымания, настроения… В наши шарики. Любимые. Взорви мне… – бормотнула она любовно. – Эй, а чего я это уходить должен? Вот, девчонка остается! Сидит? Сидит! И там скоро польет, на улице! Не пойду я. Буду тут спать, – вознегодовал неподалеку новый пропитой голос. И последний завсегдатай, наиболее несговорчивый – как огромный клещ потливый, вцепился в стойку. Невзирая на усилия объединенные, его оторвать. – Да. Я знаю, – согласилась в отстранении Ферра. – Грядет буря… Идет гроза. – Все уходят… Потому что мы закрываемся! И сейчас – к нам придет инспекция! – ту цитату не распознав, но довольно этой бурей обеспокоенная, проявила Берта и свой дар творческий. – Что, прям на ночь? И ка-акая еще инспекция, – не поверил в то с пренебрежением вовсе клещ. – Полагаю, мой друг… Пожарная, – просветила его Ферра глубокомысленно, засветивши огонек спички. – Как заметили Раммштайн, Feuer Frei! Что суть есть… ОГОНЬ! Лексс. И – бесстрашно ее в тазик с коктейлем бросила. Полыхнуло, так полыхнуло! Сине-желтый красивый всполох как ракета, взметнулся ввысь… Поослепшего пьянчугу – отшвырнуло резво, в направлении нужном выхода. В ошалении вымело, даже и под угрожающий ему дождь. Берта и дружина чуть в отдалении, загороженные тушей от локального того взрывчика, отскочили. И теперь стояли онемев, в столбняке. А чумазая кэптен Ферра, с мрачным в глазах триумфом, к ним лениво вылезла из-за стойки. – Взве-ейтесь кострами, сии-ние ночи, – с вдохновением пропела она стрекозке. – Бэнг-бэнг! Браво. Полное покрытие цели. В лузе шар, отличный выстрел… Молодец, Лексс. – Что. Ты… – выдавила хозяйка. – Сотворила? Себе позволила? Позвездить тут малость. Так, инсценировку… Небольшой перфоманс показательный. Взрыв, вестимо! Астероида. Моего, – очень гордо сказала Ферра, щедро украшая стойку откатом новым. – За просмотр денег не берут… Но вот, нате. А красиво, правда? Не волнуйтесь, все контролирую. Земля уцелеет… Вся, до самой распоследней тут скляночки! И тропинка, и лесок… В поле – каждый колосок! Ладно. С пуншем, кажись, покончили, – деловито она встряхнулась, догорающее пламя придавив крышкой. – Завершение достойное, было дня. Чистый Вегас. Что у нас там дальше, по карте вин? Вот, к примеру. Из пустынно-дикорастущего?… – Ферра. А быть может на сегодня – уже достаточно? – слабо спросила Берта. Обреченно провожая взглядом клуб дыма, невесомо что вздымался под потолок. За те фантастические финансы, кои выделяла капитан веселая – поклонник немецких рокеров… на досуг свой, и подобные дикарские развлечения, уже можно было десять с лишним раз разгромить. Да и заново отстроить тоже – все заведение. Только стоит ли? До этого доводить… Дым был тоже красивым. Где-то… В вышине теряясь, он светлел странно, и причудливо переливался. Голубым, и молочно-палевым… Цветовые клубы пересекались. Формируя неуловимо лица… Наблюдали словно, и неспешно делились мнениями. Только – никто покуда. Из живых, внизу собравшихся. Пьяных, трезвых? Того не увидеть, не услышать сейчас не мог. – Не пора. Оно лишь наступило, мы только начали! Не залила горе. Не достигнут еще предел. Я пью чуть больше, чем могу… но меньше, чем хочу. Когда я пью – я не пою, я не пою – кричу… Никто мне глотку не заткнет, не запретит мой пляс. Налей, старушка! Мне скорей… Все грустно. Без прикрас, – мимоходом за стол присаживаясь, с прежним сплином прояснила Ферра свою позицию. Берта тяжело вздохнула. О полиции с пожарными мысль отбросила. Дав отмашку персоналу оставить их, прихватила на поднос нужного. Да и плюхнулась с ней рядом, на придвинутую скамью. – Что с тобою делать. Подмогну тогда, пожалуй я, в твоих танцах… Стресс снимать всем требуется, – согласилась она покорно. Ферра сумрачно просияла. И, мигом завладев принесенным, на замену щедро отдала Берте. Распоследнюю, каким-то чудом уцелевшую свою порцию. Кружку, где по-прежнему плескался – ее коктейль. – Выпьем, добрая подружка! Бренной юности моей… Выпьем, с горя! Вот же кружка. Сердцу будет веселей, – прежде чем прильнуть к текиле, возгласила она трагически. – За что? – кратко спросила барменша. – Смерть, – глухо удовлетворила ее интерес Ферра. И саморазрушения активно попыталась утолить жажду. Из горла, стаканы проигнорировав. – Любви, – долго не особо гадала Берта. – Бинго, – на бутылку свою уставившись, согласилась с ней покинутая девица. – Вот, лимончик. Попробуй так! – ей подсунула нарезку с солонкой барменша. – Да я знаю. Метод. Чай не первый день я в этой развлекательной индустрии! Предлагали тоже… Совсем недавно. Только более не треба. Без того кисло, – фрукт со странным неприятием отвергнула капитан. – Что ж он отчебучил? Чтоб так страдать, – вопросила сердечно Берта. – Пил-курил, баб водил… Жмот был, врал. Бил, орал? За собой не убирал, не ценил… Не понимал? – перечислила она стандартный джентльменский набор. Ферра в отрицании помотала. Растрепавшейся опущенной головой. – И зарплату отдавал, тещу мамой называл. Брунненджийский… Идеал, – выдавила она. – Ну, тогда я даже и не знаю. Чего сказать, – растерялась Берта. – Потыкай в него палочкой. Походу, он мертвый! – буркнула Ферра невероятно горько. Снова двинула к себе текилу… По дороге, опрокинув попутно соль. Поглядела на нее долго… Да и применение ей нашла. Берта вновь смотрела. Как ту поразгладив, презрев приметы – Ферра пальцем рассекала белоснежность соляных песков. Вновь творя… И занимаясь на сей раз искусством изобразительным. Как на темном, повидавшем многое стола дереве – проявлялся медленно героя ее портрет. Лик нездешний, виновато-отрешенно-печальный… И с прической чудной, явно моды былых времен. Под картиной – прогрессивная живописица, резкими штрихами уже ножа начертала имя… И зачарованно уперлась взглядом, в свое творение. – Вот. Он. Кай! Так просто от него не избавиться… Из башки не выкинуть, пей не пей. Куда бы не приплыл моряк! От смерти – не уплыть ему, – прошептала она убито. – И это ты… Его? Мертвым. Сделала, – убирая подальше нож, очень осторожно спросила Берта. – Да так сразу. Ухайдокали, еще до меня, – сообщила ей предполагаемая убийца. – В позапрошлом тыщелетии, дело было. Я его – живым! Делала… Идиотка. То ни разу было… Ему не нужным. Впрочем, в чем-то могу понять. Так что смог как только – тут же с шеи меня стряхнул. Верно сделал, – и от соли попыталась отряхнуть пальцы. Поняв быстро той затеи успешность малую… Потому и просто сунула хмуро в рот. – Ух ты. Вкусно! Взаправду – вкусно, – озадаченная малость, признала кэп. – Ну-ка, ну-ка… Впрочем, побудем леди! – с интересом прихватила она новую себе трубочку. Утыкнула ее в солонку. И с удовлетворением гурманским все же – не совсем и наркоманским! Стала содержимое заветное смаковать. Ну спасибо, что тянула хотя б не носом. Берту посетило и иное… Сравнение странное. То казалось абсолютно нереальным и безумным – в применении как раз к Ферре, но все ж напомнило… – А давно тебя так. Тянет-то, на солененькое? – с подозрением смутным, сказала Берта. Предварительно сняв пробу с на столе рассыпанного… да какой там кокс. Соль как соль! – Год, я думаю! Уже как, – сообщила Ферра словоохотливо. – На моем корвете весь паек преснятина… Прости, Лексс. Все в составе вроде, даже и тот селениум. Без него один наш, было дело, чуть не загнулся… Набор полный нужных всех элементов. Все для человека, вроде, в небесной манне. А однако ж! Вкуса хоть убей, нет. Мы на землю как сошли, так сразу вдарили! По пироженкам. А мне вот чего была, оказывается, нехватка… Кроме спирта. Еще и сольки! Лось я хренов… Ах ты, белая моя смертушка! Нямочка. Иди к мамочке… И еще текилочки сверху. Да? Полностью отчаявшись самостоятельно разобраться, в водно-солевом балансе… Да и прочих интересных состояниях к ней в бар пришелицы, Берта глупые предположения свои отбросила. Глядя, как текила убывает, родниковая вода словно! И рискнула капитанское творение жидкое – все ж опробовать. – Ох. Поверь всему и моему ты опыту, в этом бизнесе… Пойло получилось твое – убийственное, – пригубив взрывоопасный «Астероид», пораженно признала барменша. – Без пощады, наповал бьет! Девонька, ты объясни мне. Хоть убей, но просто не понимаю. Как ты это – вообще выдерживаешь! Кто угодно – в лежку б давно валялся… Каскадерша? Или ты впрямь вояка? Вот в спецназе вас тренируют… – Ну а как же. Ключница – водку делала… Да, я такая. Баба стальная! Пью, ругаюсь я. Как извозчик. Г-галактический! Дальнобойщик, – лишь слегка с притормозившеюся речью, согласилась всецело Ферра. С горечью свою ладонь, чего-то слабо засветившуюся, разглядывая. Верно, там татушка! В ультрафиолете видная, себе для успокоения решила Берта. – Ну а впрочем, почему. Как… Целый год. Возила я по галактике. Тройку с половиной знатнейших… Неудачников. Безусловно, во главе! И с самой собой. Мы шли дорогой горемык, искать свою судьбу… Зато здесь – наконец-то всем повезло. И порадоваться бы, верно? Ведь сбылись, заветные желания трех существ! Пикапу-трикапу, ботало-мотало… Получили все, что заслуживали. То – что ждали, сто лет мечтали. Ктой-то – сексуальную богатую себе жизнь, хто-то родину… Ну а кто-то – долгожданный себе покой. Потому-то! Теперь меня. Так прилежно проводили, выходит, до дому… Да и вроде как – и отделались!!! Дорога – в мой дом. И – для любви… ЭТО – НЕ МЕСТО! Э-эх, – тоскливейше махнула рукою кэп. – Спою ща. Вам блюзу. Мой рок-н-ролл. Что-нибудь такое, под настроение. Остров, невезения… Покажу класс! Ну а ты, парниша… Покуда водочки! Спирт «Рояль» тож можно. Туда доставь, – поднимаясь, указала Ферра на сцену маленькую. Парню Берты самому последнему, задержавшемуся. На пути с работы, причем умышленно. – Так вы, синьорита, уж дали класс. Разве что-то еще осталось? – с одобрением оценил подручный ее запросы. – Ты не понял, мальчуган. Найти нужно. Я как бы… Русская! Я домой. Летела. Прилетела… И вот я здесь. Наступило завтра! И я что-то. Должна. Придумать, – сообщила со вздохом Ферра. – Oh, those Russians! Ну так все понятно. Это сразу все объясняет, – согласился, хмыкнув, официант. – Иди, Винсент! Сама достану, – отмахнулась на него Берта. Наблюдая, как целеустремленно выпивоха лезет повыступать. Влезла! Да и зарядила, причем недурственно? Без какого аккомпанементу, разве ногами топая. Року, широко известного теперь местного. Что мертвее, чем сама смерть! Правда, мимоходом перемежая икону Мэнсона – вставками-куплетами и на своем языке. – Anything to belong, Anything to belong… Рок-н-ролл мертв! А я еще нет. Рок-н-ролл мертв, а я… – прекративши бесноваться, наконец излишки сбросив деструктивной своей энергии… завершила выступление певица тихо. Отпуская микрофон, бессильно опускаясь у рояля на табуретку. Гамму в завершение пробежала на нем расстроенную… И потухше потянулась к питью. Винсент, втихомолочку снимавший представление на мобилу, попытался громко зааплодировать. Завопить – бис! Но был спешно перехвачен своей хозяйкой, не без оснований подозревавшей… Беспокоить монстра рока, каплю хоть утихомиренную, не след. Независимо пожал плечами, собрал тару опустошенную. Да с ней удалился. Заодно, покурить. Допив, Ферра вяло на пол стакан смахнула. Поглядела, как покатился… крутанулась к сцене. К опустевшему софита кругу. На мгновение, словно в преломлении дождя капельках, заискрившемся… И внезапно – она увидела. Шевельнувшуюся… Перечеркнувшую его тень. Силуэт знакомый, с прической гордой. Ожидавший – у портьеры, во тьме, в углу… – Кай!… – беззвучно выдохнула она. Обо всем забывши, стремясь к нему! И лишь только вступила – в круг… Отдаленно где-то с заунывным прилежанием завыл хор. Про щиты могучие, жизню вечную! И страх побежденный – пред враждебными небесами. Ожила фигура плоская, навстречу ей шагнула на свет… Растворились стены, изменилось все. Это оказался совсем не Кай. А она сама отныне… Больше не была – Феррой. … Колдовски зеленое, напоенное… Словно шелестом и ароматами трав – бархатное небо над головами. Мягко-мягко опускающееся на мир, крыло доброй спокойной ночи… И в далекой этой небесной степи, светлячки манящие ярких звезд. В предвкушении полета меж них трепещущий – корпус верного кораблика под рукой. В ожидании неизвестности томительном, стучащее сердце… Все то звало. Ждала и манила ее дорога… Тот, кто был с ней рядом. Вслед ступал, как неприметная ее тень… Хотел, чтобы она осталась. Она не осталась. Только одарила лишь, на прощание… Как всегда, ничего не обещавшей ему улыбкой. И ее корабль ослепительным, неправильным метеором – сверкнул и растаял. В безграничной шири небесной тьмы. Он покорно ждал… Но она более не вернулась. В дом свой, на их идиллический Бруннис Два. Вечность бренную – он продолжил вглядываться. В то небо. Сперва близкое, открытое – и затем уже далекое, безразличное. Отгороженное щитами. Сонмы сотен – бесконечных, и безмятежных… Им дарованных наукой Бруннен-Джи лет. Они победили смерть! Неумолимого всех правителя. Только неумышленно, и нечаянно… Вместе с ней – жизнь. Под стеклянным замкнувшись куполом. В своем маленьком, совершенном… Позастывшем инертном мире. Она не вернулась. Зачем? Сюда? Продолжал привычно он клясть себя – за всю косность, и малодушие… Задержавшие здесь. Запретившие – отправиться вместе с ней. Проклинал, что не сумел заставить ее – остаться. Позабыв иное, просто быть с ним… А порой стремился винить ее! Что ушла. В нем видев всегда лишь друга… И ни разу не помышляла. Об ответе, робкой скромной его любви… Что решила – не возвращаться. Прикрываясь этим страшным, но нелепым таким пророчеством! Обретя любовь, судьбу, свой новый дом – где-то там. На звездах. И за то, что… Несомненно! Там давно, благополучно, счастливо… Умерла. А он – все избито длил. Дни. Но он никогда, ни разу. Даже не попытался. Взмыть – туда. Где таился прочий коварный мир! Что отнял ее. Унял мечтания… Убил яркость жизни. Или, более чем успешно. Он содеял это над собой – сам? Потом небо перестало волновать бруннена. Как все прочее. Годы шли, эксперимент над генами стал удачен. В теле нестареющем, дряхлый внутренне… Он был одним из древнейших, и почетнейших Бруннен-Джи. Он был… Просто зачем-то был. Но однажды – всем их шевелениям вялым, наконец-то пришел конец. Разлетелся, хрусталь иллюзий! Вслед за молодым пилотом, что посмел нарушить запрет запретов. Улететь… Вернуться! Погубив всех. Мстительная живость – воспоминаний! Полыхнула в душе иссохшей. Будто ожив, помолодев, судья громкогласно проклинал дерзкого! Призывая на отступника – самую возможно страшную из всех кар. Прежде чем уразумел он. Что Кай вернулся… Принеся с собою – лучший из подарков! Их освобождение, от трусливо гнетущих страхов. Столь нетерпеливо долгожданный… Всему финал. Улыбаясь ему радостно и так глупо, с предвкушением глядя, как в огне обрушились небеса, он успел подумать. Вот теперь-то точно – он идет к ней! Только где бы ни оказался… Его снова обманули. Ведь Иллары там не было. И по-прежнему, ее не было… Еще два тысячелетия. Тому спустя. Но сейчас – вне временных и световых лет, Бригадума-театра могучей волей! В этот час и миг, и всего-навсего в соседней вселенной… Его неуспокоенная любовь. Отважная Иллара из Бруннен-Джи, находилась в Палатах Памяти. На земле обетованной, древнего Первоначального Брунниса. И пред нею – миражом звездным, проплывало это столь недавнее ее прошлое… Она вспоминала. Почему… Как. Покидала дом она. Ради будущего! В любви, свете… Для всей заплутавшей малость в развитии расы! И ему шаг сделала, не дрогнув. Она навстречу… На секунды долю – когда панорама еще сменялась, вокруг снова проступили стены земного бара. Та, что честь имела быть Илларою миг назад, осознать успела нереальность происходящего! Да и обалдело выдохнуть, совсем не на бруннийском – «Да твою ж мать!» Как вспорхнул вновь призрачных капель занавес, представление волшебное – по новой захватило, и понесло. Ненадолго! Недалеко. Ибо только лишь проявился. Холл с дверьми, и в нем полупрозрачный, но весьма бойкий. Что-то замеревшей перед ними Илларе – страстно шепчущий субъект с холеной щегольской бородой… И шептал, шельмец, ведь ей как раз-таки – про любовь!… Как без всякого предупреждения, сцена схлопнулась. Словно… Полетел проектор. Порвалась, пленка? Распорядитель театра, вперед выступая, поскорее заполнил паузу. Провозгласив, с преувеличенною бодростью! И лишь малость слегка натянуто. Что получила избранная – все-таки ответы свои, на Бруннисе! Проведала Иллара, о своем великом предназначении… Прознала, что ключ ко спасению народа ее – любовь! И транспортирована к месту она оказалась светилом дружественным. Где, спустя время… Реализовать смогла. Она – свою великую в этом роль!… На фоне, размывая вновь обыденную картину, и иллюстрируя произносимые им слова, заколыхалась картина новая. Лик голубой планеты, плывущей в космосе! И к ней нырнувший чудный кораблик маленький. Затем – плавно сразу на лес сменившиеся… Высокогорный, окружал что снегом позасыпанный тайный грот. Где тот корабль и затаился! Вслед пошла смена времен года, и рельфа перемены – над его схроном… Картинки замелькали как в каледойскопе, уже на скорости. Луга весенние! И двоих лица улыбающиеся, влюбленные… Радость жизни! Огонь страсти. Залы замка… Разлуки грусть. Ожидание напрасное… И отчаяние смертельное! Лед безжалостный. Стерший чувства, да сердце сковывающий… – Харе!!! – прогремела вдруг ведущая актриса, кулаки сжав. – Мы ждали лета, пришла зима! Охереть везуха. Так я, значит… Все-таки – угадала?!* * *
– И вот, значит, припирается Бригадум. Атмосферу создают такую… Одухотворенную! Как раз зельем. Да, тем самым, – откровенно поделилась Ферра, почесав бок. – И мне начинают свои пропагандные психоделичные крутить мультики. Пьесу, то бишь. Со мной – в главной Иллары роли. От меня там много не шибко требовалось… Куклой стой, да окружающему внимай! Ну и начали они так шибко издалека. От самих истоков. С идиллических пейзажей, Второго Брунниса. И отлета сцены с него Избранной… Навсегда. В поисках спасения, для ее расы. И прощания, с товарищем провожающим. Что давно напрасно слюни по ней пускал. Как уж сильно ему инициатива ее не нравилась! Но слабак был. И лететь с ней, и помешать… Там остался, и сдох бесславно. Когда к ним нагрянул Порядок, мстить. – И не знаю честно, с какого хрена. Не ебу в душе я, как говорится. Зарядили мне этот приквел. Про метания жизненные, того бруннийского пугливого чувака. Вместо описаний странствия моей матери! Раз у них с Илларой ничего не было… И в мои отцы он пролезть не смог. В назидание? Мол прием был, драматургический! Так кого-кого, меня точно. Заподозрить в тщании отсидеться в уголке – нельзя было… Сообщить злорадно мне, про Пророчество! О невозвращении домой, во имя… Дома того сохранности. А то просто, и без изысков. Занять время… Оправдать, хотя бы! Все те купюры. Коих дальше – щедро с пьесы они настригли? Про Поэта, Оберонова потом папочку… Пальчики оближешь, зуб даю я, ведь сценки были! Но предусмотрительно пришлось вымарать. – Да и с Федериком любви историю – проскакали, аж галопом и по Европам. Откадрировали! Вот они за ручки держаться в красивом лесочке… Вот стоят в часовне скромной, венчание типа. А вот представляют семье супругу! В целом замке, все честь по чести… А вот там же. Только та в слезах, все – в черном… Горят свечи и минорная звучит музыка. И на этой сцене пафосной я очнулась. Долбануло, пониманием… Да не тем. Краешком сознания понимала я, не так что-то… И не в ту степь меня несет. Но когда же это мне высказываться мешало? – Ну и я высказываюсь, по-полной. Фееричным бредом, язык чешу. Мол, спасибо, люди добрые, просветители! Вот теперь-то знаю… О какой такой мне женщине вещал Кай! Спит здесь где-то с времен темных, вдова печальная… Только и его ждет! Его пара идеальная, ему избранная… Коли я – самонадеянно не польстилась! Отказалась от великой чести, возродить расу. Населять Дангон в трудах приятнейших – гибридами Бруннен-Джи! Дабы – как бабуся мне Кассандровна повелела? НЕ ПЕРЕВЕЛИСЬ ОНИ! Мы могли с тобою, Ферра, войти в историю… Слава Богу, мы окстились. И туда не пошли. Нет так нет, ведь это даже оно и к лучшему! Дурак знает, от осинки… Не родятся – апельсинки! И на сцене – теперь истинно древний цитрус. Я же… Миссию великую свою почти выполнила. Мертвеца реабилитировала, и полностью. В сексуальное сообщество – возвернула! Даже против и его воли. Но расшевелила, растормошила. Капля, она ж декарбонизированный гранит точит… И к порогу спящей его красавицы. С ветерком, сказать возможно, его доставила! Остается только раскопать ее, разбудить… Поцелуем, он и сам справится. Ну а дальше – мать-природа уж им поможет! Развести клубничку. Пускай любят они друг друга… Словно тщательной селекцией определенные, звери-кролики. Просто – любят! И не представляя даже, что их… Разводят!!! Ты не моя, ты всем послужишь… Урна. Пусть из тебя – родится новый вождь? Ну а я в подобном, простите, пас. Деревенская певичка-алкоголичка… С величайшим притом, почтением! Уступает благородной принцессе древности… На пути стоять не думая, высших чувств! Но в географических исканиях любови нужной – может чисто так, по-дружески, поспособствует. Обещалась раз. Эх, считала, что лишь двоим. Из команды, мне партнеров искать придется… Но где два, там три. Кстати, а в каких там горах искать? Мавзолейчик позатерянный… Склеп фамильный. Продолжалась дабы, плодотворная эстафета. Я бегу, и уже лечу! Идет народ, вздымаясь на котурны, надев наряд из праздничных вещей… Социальный заказ - исполнить. Пчелка Ферра – уже в пути! Она этой чести не просила, но раз уж втюхали… – Я вещаю. Далее, в том же духе. А над крышей зависают в то же время, парочка других призраков! Дева, в голубых локонах… Да с одною такой старушкой. И меж ними аж искрит воздух. Только вовсе не в грозе дело! Ведь ругается отважное привидение, моя будущая подружка – в пух и прах, со всеми почитаемым столпом! Аж Пророчицей. Зэв пока меня особенно любить не за что… И какое вроде дело, до моей матери? Только прочитав сценарий полный, на событиях реальных… молчать не может. Ей внушают, с гневным высокомерием – ты-то куда лезешь, и о чем судишь… Давно упустивши, свои возможности. Изменив любви возвышенной, поддавшись одним инстинктам… тела лишь потребностям своим низким! А девица эта – верно, воспиталась тупа. Груба. Только Кая никогда не предаст! Ведь они с ним – были созданы поистине, друг для друга… Род продолжится. И это главное! Остальное – не имеет уже значения. – Да вот Зэв – как и меня, так не заткнуть просто! Ей сказать что есть. И она режет беспощадную правду-матку. О, и все мы в курсе, сообщает этой даме милейшей Зэв. Поимели несомненное удовольствие узнать… Как!!! Продолжался род. Как тобою создавалась – как раз она! Будь уверена, Оракул. Ей не показали… Но она знает! Куда, и в чьи руки… Ты смогла без дрожи послать Иллару! Ты была слепа, фатально просчиталась, провидец времени! Ты забыла… Чьих воспоминаний – у нее часть?! Получай, последствия! Разве не предвидела ты таких? И до той доходит… Что и действительно. Как-то неудачно, получилось… С Джигеротты вкладом, в их дело общее. И значительно то может – притормозить! Весь проект… Тот грандиозный. Ага, проект! Ведь необходимы были меры чрезвычайные, в ситуации отчаянной. Навеки угасания – великой расы! Пришлось все возможности использовать, задействовать закладки, разрабатывать тяжелый нравственно, сложный план. Для поправки демографии. И это было лишь для всех, блага! Пускай трудно примитивам порой понять… делает надменную попытку она оправдываться. – Тут и Зэв, манеры бросив, ей лепит! В челюсть. Несмотря на возраст, и все заслуги? А скорей, как раз благодаря им. Да и говорит. Ну отчего же, я понимаю! Как раз – понимаю. Почему не стала, и тебя не будет она выслушивать. Почему не станет – тебе служить! И какого ящера вот этой следующей, в твоем списке… Сильно тянет понабить морду! Всем-всем главным… Проектировщикам! А сейчас они, внизу, как раз-таки и опробуют. Как работает… Теперь главнейший – ее! Инстинкт. Покажись ей – на себе прочувствуешь? Пожнешь, благодарность… Огребешь любовь и ласку! Что же не идешь ты? И Оракул то ли снова сквозь время зрит… То ли просто включает логику. Да и как-то незаметненько передумывает! Снова перед очи мои казаться. Когда либо, в обозримом всемирном времени!!! И линяет. Как показывают весьма недалекие события… Очень правильно. С точки зрения, самосохранения. Выживания! А что… Призрак тоже личность. Ему тоже – жить хоцца! – Ну а пушечное мясо пока внизу. Бригадумцы остаются без руководства. Глупо продолжают своим ролям… Записям на карточках своих следовать! И гнуть назидательные речи… Втирать свое. Будто и не слышав, что предельно ясно говорю им! Что оставить нужно, меня в покое. А ведь так не надо. Для кого так долго я распиналась? Для начала, не люблю себя кем-либо я игнорирования. И, к тому же… Полностью права Зэв. Память Джигеротты, о всех развлечениях Иллары как раз на Бруннисе – не всплыла еще, но рвется к освобождению! Я пока не восприняла еще тот ужас. Что пытались эти люди от меня скрыть… Но я чую. Кто я… На самом деле. Кто такою меня содеял… Для чего. Как. Но гоню, осознавание! Понимание печальной истины я откладываю… И переполняет меня агрессия. Как могу, пытаюсь сдерживаться… Но втуне. Меня разъебашивает противоречиями в молекулы… И тогда – взрываюсь. На них срываюсь!!! И как плодотворно… Знала бы – раньше сделала? Не оттягивала! Рецензию.* * *
Ферра из последних сил держалась… В рамках. Себя – в руках. Главный надо всеми комедиантами, в парике хлыщ, что-то вдохновенно зудел! Ей в адрес. Громко и с выражением! В явно повелительном, наклонении. – Не говорите. Мне… Что. Мне. Делать, – глухо обронила им всем она. Отвернувшись, в рояль вцепившись… Как в спасительную соломинку. Островок последний, ее реальности… Что и здесь имел быть место, в театральном средневековье. Выступая – как клавесин. Мебель прочую, как и позастывших обитателей замка древнего, представляли члены иные труппы. Она не смотрела… И на них тоже. Лишь все также, на сжимающие крышку руки свои уставясь… На Иллары пальцы. Чувства странные внушающее… И перебаламучивающее рассудок. С гравированной вязью имени… Грубое, потертое. Откуда-то давно известное ей… Кольцо. Продолжавший страстный воспитательный монолог, сэр Распорядитель снова проигнорировал. Не подумавши – и тон тот многозначимый, и слова. – Вслушайся, о Избранная, в голос своего разума! Пусть не застилает взор твой – пустой морок напрасной ревности! Монстру этому зеленоглазому здесь нет места. Мы развеем, пелену тебя окутывающую неведения… – продолжал увещевающе речь рекламную. – И я. Не скажу. Куда, – очень медленно и тяжко, свой ответ дала его потугам вербальным Ферра. То, что тлело в подходящего как раз оттенка ее глазах… отношения не имело больше к ревности. Либо зависти. Описал ли бард великий, иного монстра? Что желание олицетворял… Дестроя! Полного. Тотального. Справедливости для всех, поровну?! Она не была столь образована. Чтобы знать… – Знай же. Ты, лишь ты одна сумеешь. Достичь цели величайшей! Повеление судьбы исполнить. И ты должна… – занудил очередное поучение свое призрак… – ВАМ – ПОЙТИ!!! – взревела Ферра, срываясь с места… Ему громкогласно по дороге – маршрут указывая. Оппонент попятился – скорее, автоматически. Ведь не подлежало никак сомнению. Материальных каких-то факторов, причинить что были б способны вред – и ему, эфирному привилегированному созданию! Бригадумскому достойному духу, призраку. Обитавшему, сказать возможно – что вне времени с пространством, известном людям… В атмосфере их особой, театральной! Укрывавшей куда лучше приснопамятных щитов Брунниса, не могло быть в принципе. Не существовало… До сего – дня. Позабывшись, во всепоглощающем своем буйстве, Ферра просто не обратила. На фундаментальный факт сей – никакого вообще внимания. И вдруг абсолютом оный перестал быть… Вперед прыгнув, разрушитель пинком под ножки – отшвырнула с своей дороги. Для начала, кресло средневековое. Кресло повалилось! С гулким грохотом, и сдавленным мучительным воплем… Обратившись тут же – в со скулежем сжавшегося в комок, лысика накрашенного в жилеточке. И, покуда церемониймейстер глазел неверяще. На коллегу пострадавшего… Добрались – и до него. Оказался сам он со сцены выбит. С пола поднят, на который вдруг чувствительно весьма грохнулся… И зашвырнут на стол, реальный. Без малейшей жалости его сжавшей – стальной хваткой, разъяреннейшей капитаншей… Снова ставшей, самой собой! При вооружении всем грозном, и дикой ярости. Рука левая прихватила. Закрутила удущающе – возле шеи, кружевное его жабо. А вторая – столь умело, и так невесело… Демонстрировала, и в действии. В приближении максимальном – смертоносный на ней браслет! И Распорядитель ясно понял. Сколь неполон оказался сценарий, все же! Что сейчас… Его ждет! Честь нежданная и сомнительная. Он представит скромной своей персоной… В одну рожу. Финиш, самой величайшей из всех историй. Что они играют давно по космосу… Гибель! Аж всех Бруннен-Джи, разом. Но не в быстром взрыве, щадящем пламени… А весьма мучительную и медленную. И от рук – из них Последней. Коя стала намного большим! Чем наивно от нее ждали. О, наивно беспредельно! Учтя многогранность достижений – ее отца… Одного, из претендентов. Да и если честно, все почти там? Оказались – отнюдь не ангелы. Смертный, эльф… И этот. Хитро изощрившийся… И наиболее вероятный. В общем, кто бы им не являлся! В любом случае – ей в кого безжалостной мегерой быть есть. Вместе с тем… Она – по-прежнему Последняя, и Избранная! И все это бесконечно почетно, да. Но однако, например он… Не так вовсе! Представлял себе венец карьеры. От всех брунненов в отличие, не жаждал никогда… Умирать!!! А особенно, сегодня. И теперь уж, видимо… Навсегда? – ЧТО!!! Кому. Я еще… ДОЛЖНА?! – подтверждая этот невеселый ход мыслей, прошипело олицетворение его смерти. Лезвие фигурное с щелчком выпустив. – Повтори-ка, ЁПЕРНЫЙ ТЫ Ж МНЕ ТЕАТР?! Кто я, а? И на что ж я такое избрана?! А не то сама я покажу. Показать? СПУЩУ – ШКУРУ! Расхерачу… Тебя, на флаеры!!!