Кто-то снова в дверь стучит Кто-то курит, курит и молчит Я открою дверь тихонько, Заберу тебя с собой И ты станешь – вновь живой. Если хочешь, можешь выпить Если хочешь прыгнуть – прыгни Если хочешь, накурись Но в могилу не ложись! У тебя застыли веки, Улетаем мы навеки. Ты не знаешь, что ты можешь То кричишь ты, то не хочешь? Тебе осталось лишь одно – Замолчать, забыть про все! У тебя ломает тело, Ты не можешь жить вне пепла Тлеешь ты, но не горишь… И поэтому – летишь! Раз – и вновь светит солнце, Два – тебе светит солнце! Солнце светит над головою… Солнце светит, нам с тобою!
Малo ли чтo мoжет случиться – А через пару-тройку тысяч, пустынных и пустых лет. К Огню-Воде… Прибился вдруг совсем другой! Лексс. И всем казалось… То была совсем иная? Уже история, – меланхолично поделилась с богами, Ферра. – Но я свидетель – сходство было. Это только показалось. Поверьте мне. «Да, безусловно. И ее нам тоже… Не избежать» – транслировало, фатализма полное, лицо Стража. – Ага, сезон четвертый будет! Ты говорила. И параллельный мир, Земля вторая. Где возник придурок тот! Оберон, – довольно оживленно и недобро, припомнил Тор. – Воистину, – с тем согласилась вальяжно скальд. – И оба мира вдруг объединило нечто… Представьте – я! Но всему время. Сперва, мы все же… Позавершим неспешно. Подведем к развязке! Сезон наш третий. Никто не против? – Да что уж. Просим! Просим, – согласие дал покорно на все, Хеймдаль. А громовержец – просто бодро замотал гривой. – Итак! Я победила, в тупой игре. И мы умчались. Огонь с Водой… Не стали тормозить нас. И кто-то спросит… С чего бы вдруг? – идя навстречу благодарным пожеланиям своих слушателей… Смогла продолжить живо, бесконечный сериал, Ферра. – Быть может, просто не хотели пока. Взрываться… Возможно, просто по приколу. И по деловому расчету тоже. Лишь подождать немного, и насладиться! Как мы усердно станем… Гробить! Миры людские. Как вариант – и пополняя даже душами, их коллекцию… Короче – точные мотивы их неизвестны. – Ну а покуда… Помирала, всего лишь я. А мы – летели резво. Оттуда прочь. Всюду черти – надави, брат, на педаль? Час до смерти, и прошедшего не жаль! В чистом поле, ангелочки-васильки… А мы – на воле! И нет ни гари, ни тоски. Оставляя за спиною ад, и фальшивый рай… Наш корабль устремился! В свободный космос. Где влияния их… Больше не было. – А скажем прямо – это было довольно кстати. Ибо время мое… Заканчивалось. Я уже почти дошла, до черты. Гробовой доски. До попытки возвращения меня, посредством мудрейшей техники! Она ждала, полностью наготове. Оставалось лишь одно. Умереть! – И, в преддверии того события. В криокамеру народ двинулся. Началося… Прощание! С телом. И, как прежде. Даже на краю гибели… Основное – безусловно, сказала я. На своих поминках – и жнец, и швец… На дуде игрец! Реально, героиня. Горжусь собой?* * *
– Ох, занятный отпуск! У нас случился, – подвела итоги трипу, будущая покойница. – Столько новых лиц, пейзажей… Испытаний. Терпения, чувств! Что с неимоверным блеском, мы все прошли… – Да. Занятными. Особо… С моими – пассиями, – ей покаялся горько Кай. Безусловно, припомнив Банни? Да и робота. Желавшего ей смерти громкогласно, и только что… Ксев от криокамеры отогнанного. Метлой. – Ой, да чо там. А с моими? Вот то – мытарства! С Принцем. И особенно, с моим пьянством! – усмехнулась Ферра, весьма с напрягом. – Наболтала тут такого, балда беспамятная… Кай, послушай. Я хотела тебе сказать. Я по поводу… Своей скандальности. Той истерики! Что устроила. Тебе напоследок… Ну, про детей! – через силу выдавила она. – Нет, не останавливай! Так положено. Типа, исповедь… Я скажу! Дом – все это отговорки, фигня сплошная. Ты уж понял, как сильно против… Я. Ребенка. Как я не хотела этого! Никогда. Эгоизм, лень, страх… Так удачно, подкатила и с Поэтом! Вся та история. И все это… Быть – не может! Мне оправданием. Ты… Сильнее меня, смелее. Смог поверить… Смог – мечтать об этом! И знаешь, Кай… Я подумала. Как следует! Интенсивно. И мне трудно говорить об этом, но поняла… – Ферра! Верь мне, – не смог вынести самобичевания того, Кай. – Я – не думал! Вовсе! Я – не мечтал. И мое желание лишь одно… Чтобы ты вернулась. И все было, как ты захочешь! – Хорошо. Приятно слышать, – согласилась Ферра. – Потому как… Дело ведь не в наших совсем желаниях. Все намного шире. Куда… Глобальнее! Ибо из Пророчества слов не выкинешь. Потому что – понимаю я теперь, Кай! Мы – последние. На этом рубеже, на этом краю. Ну а крайний – обречен! Навсегда. Так было, есть и будет впредь… Последний – должен умереть. Давай, попробуй это спеть… Теперь – ты знаешь! Последний – погибает. Причем всегда. Пусть уж лучше? Им буду я. Только – я! И одна лишь я. Никто не продолжит, развлечение… Династическое! Вот сюрприз – я не хочу ребенку? Такой судьбы. Хоть ребенка нет… И это довольно славно. Кай прилежно выслушал, и не думая…. Отговорки, так сказать – прогрессируют? Да к тому же, Ферра речь еще не закончила. – Ведь иной… Действительно. Не получится, – обронила очень она устало. – Из того, что было – делаю чудный вывод… Все, что требуется. От нас! Лишь противовесом служить, Порядку! Самим рушить миры, вселенные… Но не дать ему. Победить! Поглотив и уничтожив, все человечество. Давать людям – бесценный шанс. Без свидетелей, и излишеств… Уничтожить себя. Самим! Кай не спорил. Его личный опыт как бы… Вещал о том же. Он мог спорить втайне, со свободой ее воли… Не – человечества. – Ведь она так притягательна! Эта смерть… Кто же, как не мы с тобою? Об этом знаем… Она обломалась и ошиблась, ваш Оракул. Еще когда! – продолжала Ферра, вдохновенно поминать теорию… Великих заговоров. – Если бы желала, и взаправду. Возродить расу… Ей не стоило бы – брать второе поколение. Бруннис-2. А остановить свой выбор, на ваших предках! Брунненах предшествующих веков. Тех великих смертных воинах, Темной Зоны. Но не новоявленных кудесниках, эволюции! Ведь переселившись, и закрывши себя от мира… Они умерли заочно. Наверняка. А мы – их потомки! И иного нам не дано. – Мы как волонтеры, проклятой вечности. Мы заражены бессмертия сладким ядом… И – неудержимо страстной мечтой вдобавок! Как угодно… Но избавить себя. От этого. Умереть, и навсегда. Ведь умирает все! А почему не мы. Чем мы хуже? Снег – падает на кровь, белые иголочки. Кровь – падает на снег, завтра будет ёлочка… Мы – вышли из игры, мы смертельно ранены. Спи! Ты мой Пер-Ноэль, я твоя Снегурочка. Ду-урочка… Почему же, Кай. Чем мы хуже… Голос затихал бессильно, в полной мере обеспечивая трагичность… Тем не менее, Кай расслышал. – Навсегда – не выйдет, – процедил он. – Пробужу и не отпущу. Извини уж, Ферра. Все, что пожелаешь… Но не это. Не в этот раз! – Да, спасибо. Должна б расстроиться? – прошептала Ферра с кривой улыбкой. – А вот нет! Не бойся. Не настолько я все ж плоха. Экзистенциальность меня не сборет! Я вернусь… И еще джигу станцую вам! Джигу-дрыгу. Вот ее, да… Кай, подкинь мне в топку срочно. Еще колес! А то видишь, еле шепелявлю. Совсем подохла… А мне ведь себе еще надгробную речь! Толкать… Дай, Кай. Дай мне – помереть бодро. – Как ты, Ферра! – прерывая их прощание уединенное – не стерпела, ворвалась в криокамеру. Так боявшаяся опоздать! Ксев. За ней осторожно внутрь вступил и Стен… И опять коварно проскользнул робот. – Как обычно. Я бодрячком, – помахала Ферра, на колесах оживая последним импульсом. – Я такой сегодня шустрый… как сказал бы Заратустра! На вершине без меня – так пусто. Сердце скачет, цель маячит, у судьбы куплю удачу? Кровь со льдом – возьму себе на сдачу… Все путем, Ксев! Умирают кошки, умирают мышки. Ну и червячкам – там, на Клаагии, не покатило. А я ого-го! В подобном. Не боись, Ксюха! Кай бессильно кулаки сжал. Эта доза, ее последняя… Он знал – гарантированно добьет. Остановит сердце. Резко. Ей не даст угаснуть тихо, медленно, постепенно… Уснуть милосердно. Но она желала умереть так. Активно! Не ленясь в этом. – А мы тут – водички до отлета тебе набрали! Живой, свежей, такой волшебненькой… – демонстрируя полный тазик, океанской бодрящей свежести… Что сжимал в объятиях неловко Стен, безудержно всхлипнула в ответ ящерка. – На тот случай… Если у нас – отключат? – попыталась пошутить Ферра. – Ох, спасибо. Вам всем, ребята! Ну а я-то сама… Надеюсь. Ничего не позабыла? Перед уходом, – огляделась слегка потерянно. И – увидела. Скромно притулившийся так наготове, за самым пультом… И другую емкость, весьма знакомую. Бак, с еще одной волшебной жидкостью. Протокровью! Чьим-то явно – запасным планом. – Мне уже предсмертно чудится… Милый, всякое? Или это что такое. Вон там, стоит! – ткнувши пальцем, вопросила с фальшивой кроткостью. – Где, – невинно осведомился милый. Тут же заслоняя коварный жбан. И стараясь пяткой, незаметно сдвинуть компромат прочь. – За тобою! Не финти, да? – руки Ферра уперла в боки. – Как я помню, мы ее спрятали! Хорошо так спрятали! От врага. С чего вдруг? Она обратно тут разбежалась? – Пускай будет. Прятать незачем. Война кончилась, – безмятежно сообщил Кай. – Начинается! – развозмущалась Ферра, уже всерьез. – Нет, ну я еще когда просила… На Дангоне говорила! Не хочу – так!!! Оживать! Ты не услышал? Подзабыл, Кай? Кай потупился, под обвиняющим ее взглядом. Тем не менее, неправоты своей не признал. – Я хочу… Чтобы ты – была! Все равно как. Как-то… Я к тебе попривык, – глядя в пол, упрямо заявил он. – Они жили столь недолго, но очень счастливо… И скончались окончательно – в один день?! – взвилась Ферра, уже на последней возможной ярости. – От любви!!! Она с утра. А он же – поближе к вечеру… Кай! Ведь протокрови на двоих – мало! И посменно… Я дежурить с тобой не стану! На черта мне так существовать? Без тебя!!! – Как и мне, – негромко произнес Кай. Твидл открыл свой рот, намереваясь поспорить рьяно! С дезертиром. Но Ксев вовремя за шиворот его дернула. – Почему, почему, скажи! Я в последний свой смертный час… И должна! Так непременно, с тобой ругаться?! – простонала Ферра. – Мертвые. Не ругаются, – обреченно прошептал Последний-из-Бруннен-Джи. – Да, вот именно! Сколько можно, – утомленно выдохнула супруга. – Мне категорически нельзя было. Оживать! Ладно. Долго мне еще мучиться? – Нет, недолго. Минут… Двенадцать! – сообщила с ужасом, взглянув на монитор, Ксев. – Так недолго, всего… Две-над-цать! – повторил за нею сладострастно, и маньяк-робот. – И наступит – тот цикл новый! Нашей безраздельной и свободомыслящей любви, Кай! И конец – семи лет! Несчастий общих. Теперь уловили? Жалкие и суеверные белковые тушки. Кто – во всех засадах был виноват! Вот подохнет ведьма… Истощится враз, тлетворность ее влияния! Но-овый Год к нам мчится… Скоро – все случится! – Замолчи. И отключись! – рыкнул Кай. Но похоже, даже грубость тут уже не работала. – Хорошо-хорошо, любименький! – замурлыкал обожающе, ни капли не расстроенный, 790. – Я полежу тихонечко, закрыв глазки… Но праздник не просплю, нет! Помечтаю чуть, о нашем безусловно счастливом будущем. Стану я осмысливать – смаковать! Буду я облизывать – представлять. Как ожидает нас… Кровать! Одежу тесную сорвать… И будешь подо мной стонать! Как я смогу тебя – познать! Как я смогу тебя – распять! Как я смогу тебя… Раз – пять!!! Нет, шесть! Нет… Двести! Двадцать пять… И блаженное бормотание – погруженного в свои свихнутые грезы робота, потихоньку сошло на нет. – Вот! Новый Год, часы двенадцать бьют. Сей огрызок снеговика злокозненный… Нагло спер, мои любимые мотивации. А я так и не припомнила, представляете? Что – я все же могла забыть, – обронила в расстройстве Ферра. – Пусть надо мной заносит время плеть… Я так хочу успеть! Я так хочу – успеть… Нет, этой полумертвой несчастной девушке. Нужно срочно! Как-то приподнять себе, настроение… – Я знаю, что. И как, – уверенно сказал Кай. – И мы вполне успеем! Это осуществить. – Да!!! Одежу… Это он сказал верно, – подалась к нему с блаженной улыбкой, Ферра. – НЕ-ЕТ! – в ревнивой панике взревел робот, подавившись праздничной эро-песенкой. Но Кай со своей возлюбленной на руках, уже скрылись. Полуночным беспечным вихрем. А любви рабыня, своевременной умелой своей подножкой – опрокинула его! Метнувшегося вослед. И переглянулась в чистом восхищении, со Стенли Твидлом. – О великие, великие! Бруннен-Джи. За двенадцать минут – до смерти! Я на Возе помирала когда, я помню… Так часы, и вовсе. В запасе были. А я – еле шевелиться! Уже могла. Куда там… Еще и это! Ох, вот это у ней либидо, – с умилением выдохнула она. Ошарашенный ничуть не менее нее Стен, сперва вроде соглашательски закивал. И вдруг кой-чего такое осознал… Вспомнил! И раздумал сразу, кивать великим. – Не-ет, нет… Как же! Больше не одурачите. Знаю-знаю, что он делать там с ней отправился! Я боюсь, ты не права Ксев! – грозя пальцем выходу с криокамеры, захихикал внезапно он. – Я согласна, она сейчас… Не проявит тоже. Там в любви, каких чудес акробатики! – абсолютно трезво признала Ксев. – Но ведь главное, Стен – желание! А лежать-то она способна… – Чтоб она там, прямо лежа под ним… И СДОХЛА!!! – гневно тыкаясь тележкой в стенку, прорыдал робот. – Я бы так тоже хотела. Вот это смерть! – закатила взор в мечтаниях раба любви. – Я могу помочь тебе! Как раз так? Обещаю, ты умрешь на месте. От наслаждения! – ставя тазик, приосанился рядом Стенли. – Да скорей от смеха, – вновь отвергла услуги Ксев. – Это я – от смеха, – разобиженно фыркнул Твидл. – Когда вот сейчас они объявятся… И увидишь! Какой дурочкой ты была. Я тебе отвечаю, ясно? Не за сексом они пошли! – А за чем? – удивилась Ксев. – Ты же женщина? Вот и думай. Чем еще вы – бабы, больные на голову? Так, что даже смерти! Не помешать, – на нее прищурился хитро Стен. Ксев задумалась на секунду. – Мы – любовью! Мы извечно хотим любви, – повторила она уверенно. – А вот спорим – что нет? Не только, – слыша это, крякнул с восторгом Стен. – Спорим… Мы с тобою, и на любовь? Твою! И ко мне. Вот такую всю незамедлительную, горячую… Страстную физически! Побьемся об заклад, Ксев?! Ксев в запальчивости было открыла рот. Потянула даже капитанскую свою руку! Дабы хлопнуть об его, тем принимая такой заклад… Как вдруг, бросив взгляд нечаянный вниз на робота – подозрительно затихшего, почему-то? Передумала. И только сделала Твидлу пальчиками. – Нет. Не бьемся, – кротко улыбнувшись, сообщила ему она. – Хорошо, неправ. Не надо – незамедлительную, – поспешил слегка переиграть Стен. – Правда, похороны, день траура… Но вот завтра! Сразу потом! Ага? – Возвращаются, – с глобальным отвращением процедил робот, и свою возможность развести любви рабыню – Твидл упустил. Несмотря на то, что полностью он оказался прав! Угадал. Ибо нынче наступил мир, зомбаки остались далеко в прошлом… Героиня Элис смогла сменить! Свой наряд – по нитке с миру… На долгожданный! Идеальный. Давно облюбованный и подобранный. – Наконец-то. Впервые в жизни. Есть надежда… Что я воскресну! И – в достойном. Нормальном виде, – с торжеством провозгласила она соратникам. – Как и подобает, воину Бруннен-Джи. И в гробу – будешь смотреться на все сто! Как картинка! – подхватила мысль в согласии полном, Ксев. Отмечая также – у подруги свежий церемониальный на щеке шрам. Может, Ферра и забыла о такой детали… Но Кай-то помнил! На прическу, правда, времени уже не было. И бруннийский воин экзотично осталась с дредами. Стен лишь хмыкнул. Робот – раскроил взглядом, превосходно обрисовывающий фигурку… Элегантный черный плащик, мягчайшей кожи. Сожалея жгуче, что не додумался! Испросить у Кая перекраску, своего корпуса. В этот восхитительный цвет единства! А сейчас – убийце явно было не до того. – Бруннен-Джи – выше подобного. Никогда! Не рядились, пафосно-кровожадно… В шкуры! Мертвых они зверей, – с черной завистью, буркнул он. – Разыскался Гринпис, вы гляньте! – усмехнулась с легкой обидой Ксев. Оглядев и свой костюмчик, из кожи ящерицы. – Отчего же. Было дело. В далекой древности, – сообщил заслуженный бруннийский историк Кай. – Уж простите, шкуры дермантина не отыскали. Да я и сама… Практически мертвый зверь! Скоро буду. Вернусь к истокам, – вновь уложенная им в гроб, испустила вздох и приласкала мышку на плече Ферра. До клубочка бархатного мученицы-кошки у ее ног, было уже просто не дотянуться. – Мертвой – будешь… Через две минуты. Нескончаемые! Жи-вот-ное, – злобно процедил сопернице 790. – Эй вы, задержите Новый Год! Часам – указав обратный ход. Он спел, спрыгнул с берега на лед, и стал… Ну и ладно. Раз уж точно все дела сделаны… Можно двигаться! Умирать, – с показным энтузиазмом, изрекла Ферра. – Но не поверите… Первый раз! Я не знаю. Как-то… Не катит, что ли? – тот оставив тут же, обронила она растерянно. – Просто – иди… Ко мне! Буду ждать тебя, – шепнул Кай. Завершив у гроба приготовления, обнимая крепко – и отступая. К пульту управления, чудо-агрегатом… Тем, в который был отныне превращен криопод. – Мне пора? – прошептала Ферра. – В дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю… Идем. Тогда – тост! На дорожку! Дорогие, можно… Подайте мне! Ну чуток – отпраздновать! Как шампунчика! Для кристальности, эксперимента? Вы не подумайте. Я ведь просто каждый раз – немного того… Хорошая. Помираю! А? Не будем, менять традиции? Моя фляга где? В нее бы – добавить градусов… Вот спасибо!!! Ты дружбан истинный. Ты мой пятый океан, чудо-человек… Ксюха – ты поистине, фея воздуха! И, из гроба жадно потянувшись, взяла заветное. Этой доброй бортпроводницей, поднесенную по просьбе чарочку. Фляжку – Мантрида. Ту, свою трофейную пирамидку! Добросовестно прикрытую от выдыхания, вновь наполненную… Как предполагала Ферра наивно, водкой. – От забот меня зовет, от печалей прочь… В нескончаемый полет – стюардесса-ночь! И отныне… Меня вспоминайте, люди! По двум – словам, – откупорив, с торжеством подняв… В саркофаге картинно вытянувшись, зарядила было поминальную речь она. – Все умирает? Что ли… Антоновка, – всхлипнула, перебивая ненароком спич, Ксев. – Можно этим. Да любым… Короче, моим словам! У меня их так много было, – с ней не споря, царственно расширила область Ферра. – И, продолжив об орнитологах. Раз уж так зашла речь… За еще одну такую! Да, небольшую… Но невыносимо мудрую! Тоже, птичку. Что на этот раз, звать – кукушкою! – Песен еще недописанных – сколько? Скажи, кукушка! Пропой. В городе мне жить, или на выселках… Камнем лежать, или гореть – звездой! Звездо-ой. Типа, ах кукушка! Сколько, сколько мне жить осталось? КУ! А что ж так ма… Ха! Ну ладно, вы меня поняли. – В общем – будем! И чтобы – ВСЕ!!! – поспешила выпалить, чтоб успеть. И решимо в себя опрокинула, шот последний. – Бля, вода? Опять. Я так хотела! Я ж просила… Да что-о же это… – в разочаровании последнем, успела выдохнуть. И – разжавшаяся рука. Обронила, кубок импровизированный… Словно разлетевшийся еще в полете, к ее ногам. На безжалостный металл, гробового пола! Запищал сигнал тревожный, по экрану в раз последний скакнула, вытянулась… Неизбежно прямо! Непрерывная – трагичная линия. – Бом!!! Бом-Бом! – вмиг подхватившись, зазвонил истово. Похоронными курантами, таки-дождавшийся ее конца! Робот. – Закрывай!!! – безумно взревела Ксев. Мигом позже, чем оцепеневший от горя Кай – нажал нужное. Но гроб не успел закрыться толком… Вмешался Стен. – Стой! Забыли! А вдруг – поможет?! – охнул скорбно, вдруг опомнясь, держатель тазика. О последнем средстве – что он снова прижимал к груди, как дурак. Щедром даре, планеты водной! Вперед устремился, неуклюже позапнувшись о кабель тут же… И – широко размахнувшись, плеснул так щедро! Прямо внутрь. Океанской волны разливом. – НЕТ!!! – почти что перекрыл взрыв шипения… Взвой сирены аварийной, и вопль Ксев. – ДА!!! Шампанское!!! Подать – в студию!!! – вспенился в экстазе аж космическом, 790. Кай застывший – молча, и огромными расширившимися глазами! Смотрел. На фырчащий и шипящий… Да весь дымящийся! В клубах из морозного пара, гроб. Пар стемнел… Отчетливо запах. Паленой проводкой. А гроб ощутимо дрыгнулся – и все набирая скорости, вдруг затрясся. Как стиралка! Или старый и земной, взбесившийся холодильник. Будто выражая желание явное! Обрывая все цепи, связи… Соскочить, со своей подставки! Рассыпая вкруг себя веселый феерверк из искр… Всласть – потанцевать. Джигу. Кай к нему метнулся – обхватил, сдержать пытаясь изо всех сил. Ксев скакнула – подпирая криопод-плясун ему в подмогу, и с другой стороны. – Что ты сделал!!! Что теперь будет! – издала она стон яростный. Твидлу, в шоке. – Что наделал? Да микроволновку! Миксер, такой божественный. Что же будет… Лужа грязи! Внутри взболтается. Как коктейль мышиный… Гуляш кошачий! Когда разморозится, и подтает. Жертва-а – талого льда! Будет – совершенно и вконец дохлая… Выварено-мороженная. Снегурочка!!! Ду-урочка, – прорыдал восторженно 790. – Я подумал… На всякий случай… Вдруг поможет… Чтобы не пропадало! – отступая, жалобно пролепетал Твидл. Мертвый киллер на него глянул. И лишь темное безумие. Убийства жажда! Отражались на бесплотно белом, страшном его лице. Палач начал поднимать руку… Понимая, что все тщетно, спасения нет! Стенли обреченно замер, в бесполезном заслоне тазиком. Ожидая неминуемого конца. Гроб – вдруг тоже остановился. Как бы словно устав… Надрыгавшись? Утомленным ледяным коконом, новогодним таким сугробом, воздвигаясь посреди криокамеры. Процесс завершился. День Нептуна, похоже, кончился. Кай оставил то без внимания. Ровно также, как бессмысленно повисшую теперь на нем, Ксев. Продолжая наводить безжалостно, свой прицел… – Кай! Не надо! Она не хотела бы этого! – бесполезно и ему неслышно, взывала ящерка. – Кай, УБЕЙ! Так надо! Он убил ее – дважды!!! Отравил, поджарил… И подал – к божественному столу! – с ликованием приказал ему 790. – Это неизвестно! А вдруг – жива?! Кай, давай! Сначала хотя б посмотрим!!! – оглушительной мотивацией, заревела прямо в ухо убийце Ксев. – И чего там смотреть? Ком внутренностей. Эскимо – на палочке! Там, внутри. Ассорти… Из шерстистых хвостиков! Допускаю – ну, в крайнем случае… Гибрид. С криоподом! Как в «Мухе» был. Нежизнеспособный, само собой! – разудало веселиться все не уставала, голова робота. Кай с усилием оторвал взгляд. От Стена. Перевел его на гроб… Снова. На оружие! На мишень… Та сжалась, глаза зажмурив. Но удар возмездия все же медлил. – Помоги… Мне. Держи, – очень хрипло, и с трудом огромным, произнес Кай. Водонос неверяще рискнул выглянуть. Обнаружив – ему в руки суют топор! И на автомате, его принял. – Любимый, верно! Устрой дуэль! А то неблагородно? Как-то малость… Безоружных-то, убивать! – кривляясь, подхватил отличную инициативу и эту, робот. Кай развернулся. И решительно вонзил лезвие. В ту ледяную корку! Что таила в глубине гроб. Ледышки засверкали, отлетая и со свистом ударяясь о стены камеры. Пригибаясь, Стенли снова щит выставил. А в другой руке топор, и неумело тоже бросился. Рубить лед. Ксев же к пульту кинулась, надеясь этим им всем помочь! Запустив режим обычной разморозки. А вдруг, сработает? Словно Стен недавно… По дороге, едва этак невнимательно не споткнувшись. Об заглушку фляжки! Роговой цилиндрик, ненароком притаившийся на полу. Недоделанную крышку, творение Мантрида. Вместе с остальным, покойницей разом выроненную… Да и вымытую той нежданной волной – из гроба. Но не навернулась, дотянулась! И все включила. Ровно так – как это было, выходит, нужно. Ведь сработало! Совместный труд их тяжкий, принес плоды. Освободившись, крышка заскрипела. Очень медленно поддалась… И пошла вверх. Стала – приподниматься. Открывая… Недвижимую фигуру, силуэт темный. Неминучий конец, надеждам… Страшную неотвратимость! За ней таящуюся. Впрочем, на взгляд первый. Не столь и жуткую? Целую! В болтанке странно сохранившую, свою форму. Да уж, однозначно. Не размазанную – по стеночкам! И одну фигуру, совсем не три. Как задумал Кай, все составляющие впитавшую. Видя это, робот с сильным разочарованием языком щелкнул. Ничего промолвить, характеризуя ситуацию – не успел. Франкен-Ферра… Зашевелилась! Пробуждаясь. И анимируясь. Серебристым инеем, как саваном, вся окутанная… Она распахнула. Так невидяще, свои очи. Темной растушевкой обведенные… Не зеленые. А кристально светлые, и бескрайне белые! Цвета – ледяной арктической пустоты. И чихнула сдержанно. Вся во власти – самого последнего в той жизни, ощущения пережитого… Глуби бездны. Хлада стужи всепоглощающей. – Бля, вода… Опять. И чо-то, ёбтель, такой дубарь… Батареи прорвало? И отключили, никак! Видать, – прохрипела удивленно – с полной прежней, бесцеремонностью. Подтверждая – память! И посмертно, осталась с ней. Сфокусировать пытаясь… На чем-то взгляд. Инстинктивно обхватила себя, согреться. На одежде быстро сконцентририровавшись, ощупала. Как на диво, в клочья не разлетевшийся… Лишь порватый малость, весьма художественно. Но литым металлом латным, тут же позакрывший те дыры плащ! Уже с одобрением кивнула, по наряду провела пальцами. – О, лады. Костюмчик, слава богам! Сидит, – заключение этому успеху, дала довольно. – Так, а что там. У нас… Над ним? Уже без раздумий, лица коснулась. Затем смело потянулась слегка повыше. Попыталась провести рукою по волосам. Позастывшим дыбом! Словно бы дикообраз косматенький, иглам черным. Прядям, прежде лишь насмерть спутанным… Ну а нынче – и вдобавок, на славу смерзшимся. И – движением тем, весь частокол ледовый на голове… Словно дружные апрельские сосульки, смахнулся вниз! Весело звеня, осыпался! Прилежно так, самовыпилившись. Очень обстоятельно. Прям под корень. Вся команда Лексса – затихла в ужасе. Более всего на свете, прекрасно помнили! После Кая, сапожков… И побухать вволю, Ферра нежно обожала. Свою – прическу. – У меня в кармане крыса, я нашел ее в лесу? Она мокрая… И ЛЫСАЯ! У-ха-ха!!! – первым взвыл, дав описание шок-образу, 790. – Наш с тобой, фотопортрет… Спрячут – в хрестоматию. МАТЬ ЕЁ!!! Я не знаю, кто ты… Только красить уже не нужно. И причесывать… Причесывать. Тоже – нечего! – прошептал, не веря, облезший монстр. Себя видя превосходно! Теперь. Отныне! В отражении хоть изломанном немного, на стенке гроба. – Ай-яй-яй, ну надо ж. Вот неприятность! Как лишай, однако. Поразгулялся, – подтвердил медово, поганец робот. – Ох, в недобрый час. Я Танкистку вспомнила! Киса, киса… Где ваши локоны?! – простонала Ферра. В любовании своим новым безумным имиджем. Пятнами – ну не совсем особенно чтоб лишайными… Сказать можно, что такими скромными… Леопардовыми? Островками, скажем. Что остались, от всех отколовшихся враз косичек. Да перемежались там и сям… Серебряными шапочками, заклепок. С криоподом – чертов робот явно предугадал! Инкрустацию нежную стальную – вдоль по шее и на щеке, что сияла фоном черной татуировке… Как и прочие, в картину соблазнительно так вплетающиеся. По одежке и по телу ее, металлические вкрапления! Словно громом пораженная совершившимся… Ферра уже просто в упор не видела. И такую мелочь – не замечала. – Да вы что… Я ж с Принца – кучерявый скальп забила, и не сняла! Я навеки буду… Чисто графский теперь, скинхед?! – обреченно выдохнула она. Кай хотел какой-то ей ответ дать. Но поняв, что вопрос риторический – промолчал. Как и робот, Ферра преувеличивала… Лысой точно стала не до конца. До скинхеда было малость далековато… Тем не менее. До пышнокудрого хиппарства Бруннен-Джи – много дальше! Он ей больше не хотел врать. И что космы снова вырастут, вот как прежние… Скажем так, он совершенно не обольщался. – Скальп? Да не проблема. Можешь еще – с этой сучки. С Ксев! Снять, – дал совет таксидермист-умелец, со знанием дела. – В глаз бей! Тогда шкурка не пострадает. – Мышь моя… Джерри, лапа. Обещала я тебе! На шарике – побрить наголо? И в цвет розовый покрасить… Но я ж – шутила!!! – и не слыша, взвыла Ферра в тоске смертельной. Продолжая убиваться, своей шутливости. Предсказаниям собственным… Некстати так с нею сбывшимся! – Никаких гламуров! Опыт провалился. Подобный цвет… Однозначно, не получился. Контрабандный товар, ребяточки? Марганцовочки забыли, куда плеснуть. Ну а много лучше – кислоты сразу!!! Не ходи к ним больше. Дохни в одиночку, моя душа! Хреноватые стилисты. И галимая – парикмахерская! – похихикав, вновь манерно заявил робот. И на сей раз, он был услышан. – Признавайтесь, живо. Кто – со мною… Вот это сделал! Кто устроил, кто сотворил?! Кто – тот дьявольский! Парикмахер!!! – вконец обезумевши потерей, сорвалась Ферра. – Кто же! Это слабое, тупое как пень звено. Что льет – ВОДУ! На электроприборы, без сожаления?! Кто – тот скромный герой-безумец. Что осмелился… Что сделать? Порастопить!!! Из ведерка, саму злобную ведьму Элли! – подхватил с безумной радостью, сразу робот. – Лучше Ферра с плешью, чем никакая… Это вроде говорил, Твидл? Ну как, ты не передумал. Ты еще не изменил… Мнение?! – Я… Тебе сейчас же признаться! Должен! Так по нраву, тогда пришлась! Твоя эта стрижка, покороче! Там, на Земле! Я не говорил! Но я всегда мечтал, чтобы… – попытался сумбурно, спешно – все же на себя перевести огонь, Кай. – И я, Ферра! Мечтала, тоже! Ты такая сразу куколка, аккуратненькая… Так готично! А как круто! За прической такой ухаживать… Я себе – вот точно такую сделаю! Вот сегодня! Да прям сейчас! – с громкогласною энергией, поспешила похватить Ксев. – А по-моему это, да… Очень даже! Так ничего. Ладно, тут у вас все живы, и все наладилось. А пойду я… Потренируюсь! Мух поделаю. Мухи там… У меня. Остались. Много! Сплошь недоделанные, – начиная к выходу тихо пятиться, очень нервно бормотнул Стенли. – Тренируйся-тренируйся, чувак! На мухах! – в упоении заорал 790. – Подготовься? К своей новой и любимой теперь, профессии! Недоделок! Сейчас эта крыса лысая отомрет… Чуть-чуть только, крылья скомканные расправит. И тебе – тож в самый раз! ОБЛОМАЕТ! Что-нибудь совсем тебе ненужное, давно лишнее? Муховодик – Твидл! Расстегай порточки, евнух будущий! И – готовь!!! – Так-так-так. Похоже… Что герой найден. А во мне… Как раз, пробуждаются? Чувства некие! И крайне интересные. Мотивации, – прорычала сквозь зубы Ферра. Зубы были – заново под стать. Хищнику. И в глазах ее, неумолимым прицелом лазерным… загорелись огонечки. Красным! Очень по-терминаторски. Киборг облизнулась, крайне показательно. Стен не выдержал. Взвизгнув, зайчиком трусливым поскакал прочь! Провожаемый безумным свистом с улюлюканием, 790. Ферра ему чутка форы дала. Взревела! И ракетой устремилась, за беглецом. В леденящем взрыве своего старта – распахнув широко мощные, обновленные… Черные с прожилками, крылья знатные. Как у небольшого планера, огромной и хищной бабочки… Или же летучего плаща. У палача Влад. А задетую небрежно, самым краем того крыла! Хохотавшую бесстыдно, башку от робота… Как пустой комок фольги от шоколадки, швырнуло в сторону. Прямиком – на лезвие. Топора. Этак легкомысленно, против правил… Труда и всеобщей безопасности, позабытого! На полу стоймя. Одним из ледяных скульпторов. С пораженным чмоканьем спелой дыни… Корпус треснул и на треть раскололся. Глаза замигали, закатились! Совсем погасли. Кай и Ксев – неверяще уставились. На обломок. В коридорах Лексса, джунглей победной песнью! Разносились инфернальный хохот и завывание. Птеродактиля игривого… Огромной летучей мыши. Верещание смутное – кроля загнанного. Что все мчался, избежать надеясь печальной участи. – Ксев, – без колебаний произнес Кай, – Мне необходимо… Боюсь, уйти. Срочно поприсутствовать на ужине! Да, с супругой. Ты… Чини его сама, ладно? И – исчез. Не дожидаясь согласия, вовсе. – А однако! Хорошо тут все устроились! По совместительству. Правда, Лексс? – пораженно покачала головою раба любви. – Я тобой командуй, починяй роботов. Стенли – мушек делай… верней, ломай. Зато снова в штате – целых два терминатора! Таких светских? Праздных! Леди и джентльмена. Только будут, чую – по приемам званым у нас шататься. Да и вовсе! Не войною здесь заниматься… – Не войною. Точно. Да, капитан! – о былом припомнив, умиротворенно подтвердил Лексс. Ксев вздохнула, и подняла. Требующего ремонта. – Ну что, доигрался? С мертвецами. Продул птеро-мышке. Ты в рокетбол, – попеняла с укоризной ласковой невезучему. – Все, родимый, нагулялся. По чужим огородам. Теперь, козлик – слушать лишь меня будешь! Вот, хоть с Лексса. В этом бери пример!* * *
К вечеру на Лекссе долгожданно воцарились – мир и спокойствие. – А скажи ты мне, братуха. Дай мне ответ. Основное – что? Сила – в чем! – разудало потрясая стаканом спирта, экспрессивно допрошал в одной из мух последнего муховода. Чудом выживший – последний астралбиец, Стенли Эйч Твидл. – Делать. Мух, – ему опухше сообщал муховод. Слабо дергаясь, и дотянуться тщась до нужного ему провода. Но увы, активный собутыльник тому препятствовал. Нет, конечно периодически… До работы Стенли, сжалившись, допускал. Муховод прилежно исполнял миссию, заправляя провод в панельку нужную. За то время – Твидл поспевал как раз. С новым тостом! Излагал его, выпивал… Да и снова, обрывал провод! Продолжая с бедным парнем, это содержательное общение. Стен стащил свой головной убор. И в философских размышлениях, почесал. На обкорнанной макушке… Свежевыбритую тонзуру. Брит был даже не простым кружочком, весьма художественно. Знаком памятным, разлапистым таким цветиком… Символом! Почившего – Божественного Порядка. Арт-проект сей, реализовали справедливые мертвецы… Кай держал, Ферра – стригла. – Сила, она… В Ньютонах! Вот, запомни. Позабудешь – ни шиша летать не будет! Твоя работа. А еще она, ты знаешь… В любви, наверно! Да. К кому угодно, аквалангист, – заявил авторитетно он муховоду. – Да, в любви. Пусть даже и к твоим мухам. К тому… Что нас отчего-то держит! На этом свете. Вон оно как, синенький… Давай, будем! И они – были. – Я буду любить тебя… ВЕЧНО! – в сотый раз с ним согласился, пожирая взглядом рабу любви. Возвращенный ею каким-то чудом, к своей странной полумеханической жизни – робот. – Я люблю тебя!!! – вновь признавались друг другу истово… Двое – вопреки всему, таких живых мертвых! Где-то в глубине, огромного разумного корабля. – А вот я люблю… Всегда любил. И буду я любить. Кушать, – свои чувства порешил излить корабль Лексс, дальним звездочкам. Звезды были очень дальними, не ответили. И Большой Жук – так привычно, и так уверенно! Устремился вперед, на поиск. Слегка более… Разговорчивого. Да и вкусного, совсем не лишнее! Собеседника.* * *
Лексс летел. Живые – жили. Мертвые… Упокоились. И никто не думал даже. Заявиться потревожить! Вдруг их покой. В криокамере заслуженно господствовало безмолвие. Так благополучно, спокойно… Благостно! Все в ней спали – в гробовых объятиях, в уюте холода. И стелился невесомо туман по полу. Что-то пикнуло в тиши. Неслышно поднялась крышка. Некто сделал шаг, гроб тихо затворился. Будто ничего не было… Даже обитателя его второго, не пробудив. Оставляя беспечально почивать далее. – Радиола стоит на столе. Я должен начать все – сначала? Я смотрю… На тень, на стене. Я должен! Начать все. Сначала, – шелестнула фраза, с ленцой уверенной. – Что же, мы наконец… Проснулись. Того более – даже встали. Возродились и восстали мы, в полный рост. Не пора ли, обсудить нам планы? На наше утро! Безусловно – давно пора. Итак, для начала. Вопрос. Стандартный. А кого – хотелось бы нам… Убить? И, не мудрствуя лукаво. Полагаем, что ответ… ВСЕХ!