Don't let our hearts freeze

      Он бы падал снова и снова, если бы был уверен, что она поймает его. Что она будет там, в бездне, сидеть подле трона Таноса и недовольно кривить губы при каждом его слове. — Ты идиот, раз согласился на завоевание Земли. — Почему, если я смогу поднять этот захудалый мир с колен? — Локи всё ещё зол на Одина, Тора и весь Асгард в целом, поэтому месть кажется лучшим лекарством. Только вот лекарством от чего? От собственного безумия, пронзившего кости и подпалившего сердце? — Только не надо лгать хотя бы самому себе, — резко бросила Гамора. — Ты хочешь поставить этот мир на колени, чтобы земляне склонили головы пред твоим величием, ореол которого ты сам себе возвёл. Ты не лучше, чем Танос. Отчего-то это сравнение показалось Лафейсону до скрежета зубов обидным, но он не успевает колко возразить — Гамора исчезает в тёмных лабиринтах коридоров, едва заслышав шорох чужих одежд. За Локи уже пришли, держа в руках скипетр, светящийся голубоватым светом, который завораживал… манил… И если секунду назад у бога Лжи были сомнения по поводу собственных намерений — при касании острого конца скипетра его груди главная цель предстала абсолютно ясной. Он обязан завоевать Землю для Таноса. Гамора видела остекленевший взгляд нового гостя титана, заметила, что радужка глаз Локи сменила изумрудный цвет на бледно-голубой, совсем неживой, как и его обладатель. Она лишь сжимала губы, чтобы не оглянуться на приёмного отца — неужели все эти сцены обязательно устраивать перед ней? Танос, верно, думал, что его дочь в восторге от этого насилия, мании власти, уничтожений — ох, Гамора так хотела бы вырываться из этого плена, хоть бы отправившись вместе с Локи на Землю. Но это не тот путь — не то время. — Ты же знаешь, он найдет тебя, — сдавленный шёпот, ладонь в ладони и попытка сделать вид, будто бы им всё равно. — Танос не бросает своих слов на ветер. — Даже если и найдёт, — надменно ухмыльнулся Локи, — мне не в первой умирать. — Какой же ты идиот, — беззлобно кинула Гамора, отводя взгляд в сторону. С тех пор, как она сбежала, от трикстера не было ни слуху ни духу — честно говоря, Гамора была уверена, что за постигшую бога неудачу Танос давно покарал его. И её сердце, которое у неё, черт возьми, было — сжималось. Они были знакомы с Локи всего ничего, но друг в друге им виделось нечто родное. Приёмные дети, не знавшие счастья — даже несмотря на то, что одну любили, а другого — не очень. — Как ты пробралась сюда? — обводя взором ещё не до конца восстановленный тронный зал, спросил маг, а теперь ещё и король — незаконный, под чужой личиной, но всё-таки (не)его мечта сбылась. — Смеёшься? Твоя охрана — кучка болтающихся без дела шкафов в доспехах. Локи недовольно закатил глаза и бросил свозь зубы: — Немедленно сменю её. — Не волнуйся, я всё равно буду приходить. Это вызвало у них улыбки — не совсем искренние из-за недостатка опыта, но сам факт мог бы удивить кого угодно в этой безбрежной Вселенной. Полукиборг и полубог — тот ещё тандем. — Мне пора возвращаться на корабль, — Гамора глянула на часы, обвивающие запястье. — А то Питер наверняка уже устроил панику. — Питер? У тебя новый друг-землянин? — Я тебе скажу больше — он сын Целестиала, которого, впрочем, пришлось замочить, так что теперь Питер жив, только благодаря своей человеческой сущности и… — Позволь тебя прервать, — не слишком любезно оборвал её Локи. — Я задал два вопроса, на которые ты более чем развернуто ответила, но… мне плевать. Проваливай уже к своему Питеру — мне ещё разбираться с кучей дел, навалившихся из-за королевского бремени. Гамора сделала шутливый поклон и, находясь уже у позолоченных восстановленных дверей, обернулась к трикстеру: — Что бы ты ни думал, я рада нашей встрече. — Весьма польщён. И это означало «да, я тоже рад, Гамора». Полукиборг и полубог. Давно повзрослевшие дети, видевшие себя не на своём месте. Их путям предстояло пересечься ещё не раз, но придёт конец, подобный началу — придёт вместе с Таносом и Тёмным орденом за его спиной. Вспомнятся и обещание титана, данное Локи накануне его вторжения на Землю, и слова Гаморы, её ладонь, крепко сжимавшая руку трикстера, и его самоуверенный тон при воспоминании об угрозах Таноса. Гамора не сможет быть рядом. … но лишь ненадолго.