На улице Красных Зорь

В офисе уже вовсю кипела жизнь. Последний день сдачи проекта дает о себе знать. Мы с Настей как можно скорее пытались завершить дизайн проектов, как вдруг в кабинет влетел запыхавшийся секретарь. - Света, Константин Михайлович просил тебя срочно к нему зайти. - затараторил он. - Что-то случилось? - забеспокоилась я, потому что раньше он никогда меня к себе не вызывал, тем более срочно. - Не знаю, - ответил он. - Иди, тут совсем немного осталось. Думаю, без тебя справлюсь. - сказала Настя. Я нехотя вышла из кабинета и отправилась к шефу. Чувствовала я себя не очень и уверенно и даже растеряно. Несколько секунд я простояла в нерешительности около двери и все же постучалась. -Войдите, - раздалось за дверью и я вошла. -Вы просили зайти, - как будто оправдываясь, произнесла я. -Да, Света, проходи. У меня тут просто возникли небольшие трудности с выбором цвета, - начал он. - У вас могут возникать трудности? - искренне удивилась я. - Вы же лучше всех нас разбираетесь в рекламе. - И все же я хотел бы узнать твое мнение. Посмотри. Я встала за его креслом, облокотилась на стол и взглянула на монитор. - Как думаешь, надпись лучше сделать на оранжевом фоне или на зеленом? - спросил он, развернувшись ко мне лицом. Я повернула голову в его сторону и случайно столкнулась с его щекой своей. «Ой» чуть не вырвалось у меня, но я вовремя сдержалась. - Ничего... - спокойно ответил он, как-то странно вглядываясь в мое лицо, как будто хотел найти ответ на одному ему известный вопрос. Молчание затягивалось и я чувствовала себя крайне неловко, а он и не думал даже отводить взгляд. Ранее мы никогда так не сталкивались лицом к лицу. Не смотрели друг другу в глаза, как сейчас. - Я думаю оранжевый сюда будет лучше, - ответила я. - А, да, конечно, - рассеяно произнес он, словно забыл, что задавал этот вопрос. Он откинулся на спинку кресла и протер руками лицо. Больше он не говорил ничего, но и не отпускал на рабочее место. - Вы еще что-то хотели у меня спросить? - поинтересовалась я, понимая, что ситуация принимает довольно странный характер. - Да, то есть нет. Ладно, ты можешь идти. Дальше я сам справлюсь. - пробормотал он. Я вышла из кабинета и завернула в туалет. Включив воду, я стала молча смотреть на свое отражение в зеркале. И что это было? Неужели это все из-за глупого портрета? Разве он сам не мог решить, какой цвет лучше? Ясное дело, это был всего лишь предлог. Но для чего? Влюбился? Нет, быть такого не может. Но зачем же тогда так на меня смотреть? От таких взглядов мои колени предательски подкашиваются как у сопливой школьницы. Черт, где мое самообладание? На следующей неделе секретарь вновь решил меня удивить. Он сообщил, что меня вообще отстраняют от общего проекта. Нет, ну в чем я провинилась-то? Я решила зайти к шефу и узнать в чем причина. - Константин Михайлович, к вам можно? - спросила я, постучав в дверь. - Заходите, Светлана, что-то случилось? -произнес он, отрывая взгляд от стопки бумаг. - За что вы меня отстранили от проекта? Я же ничего плохого не сделала? - с обидой в голосе сказала я. Дослушав меня он почему-то засмеялся. - Дело не в этом. Ты очень хорошо справляешься с работой, в отличие от меня. - В смысле? - Я хочу, чтобы ты стала моей помощницей. А то я скоро уже ночевать на работе начну. - Но я же только два месяца работаю? Почему я? - спросила я и тут же поняла, как некрасиво это выглядит. Как будто цену себе набиваю. - Потому что ты... - он начал пытаться подобрать нужные слова. - Хорошо. Я согласна. Когда мне приступать к работе? - Прямо сейчас. Так и начался мой рост по карьерной лестнице. У Константина Михайловича оказалось действительно много работы. Даже вдвоем мы едва управлялись с нею и рабочий день у нас заканчивался на 2-3 часа позже остальных. Но мне было не в тягость. Мы целый день проводили вместе. Иногда, когда казалось, что сил совсем уже нет, мы сидели на опустевшей офисной кухне и пили чай, разговаривая о разной ерунде. Порой создавалось ощущение, что я прихожу домой только для того, чтобы поспать. Даже ужин мы заказывали на работу. Но что-то было в этих вечерних посиделках с пиццей или китайской лапшой уютное и домашнее. Я настолько привыкла к его присутствию, к приятному молчанию вдвоем и спокойной ласковой улыбке, что просто не представляла свою жизнь без этого. Однажды, когда все уже разошлись, а Константин Михайлович отошел забрать пиццу у курьера, я немного задремала прямо за столом. Все-таки усталость дает о себе знать. В полудреме я услышала как шеф вошел в кабинет, но просыпаться не было никакого желания. Пускай ест без меня. Внезапно я почувствовала легкое едва заметное прикосновение к волосам. Я открыла глаза и посмотрела на него. Он растерялся и с горечью отдернул руку. - Я пиццу принес. Пойдем? - словно оправдываясь произнес шеф. Я молча последовала за ним на кухню. Разговор явно не клеился. Пока я заваривала чай и наливала в кружки, он неподвижно стоял и смотрел в окно. Хотелось просто подойти, обнять и сказать, что все в порядке. Но я не могла. Все же он сел за стол и не поднимая глаз делал вид, что безумно увлечен кружочками маслин на своем кусочке пиццы. - Извини... - тихое слово разбило звенящую в ушах тишину. - За что? - спросила я. - Извини. Я не знаю, что на меня нашло. Обещаю, больше такого не повторится. - ответил он. - Я знаю, ты устала. Возьми неделю отгулов. Черт, я не хочу отгулы. Я хочу побыть с тобой. Нет, сейчас нужно промолчать. Все изменилось. Стало сложно. Мы слишком много вместе. Слишком сблизились. Он прав, нам надо побыть одним.