Дорога истинной любви

Время близилось к полудню, а блонди всё еще спал. Эрид ненадолго вышел из спальни, прошелся по комнатам, чтобы не разбудить любимого нервным шатанием туда-сюда. Как так могло произойти, что Фред пошел на аудиенцию к Юпитер, никому ничего не сказав?! Да за такое... "Хотя я и сам виноват", - думал Химера. - "Не уследил. Не уберег". Теперь он жалел, что не интересовался, что Фред собирался делать, не почувствовал его беспокойства. Неужели узы, связавшие их, еще не настолько сильны? Казалось, привычное существование неотвратимо рушилось. А еще и Розен с его языком, как помело! Растрепал о случившемся на всю башню Эос, с самого утра блонди звонили. Такое пристальное внимание вызывало у Эрида только раздражение. Вот уж воистину, что имеем, не ценим. Давно ли он на заседаниях заступался за Фреда, требуя от этих господ вымогателей и стяжателей выделить нормальные суммы на министерство образования, а не те жалкие гроши. Давно ли втолковывал особо нахальным индивидуумам, что это просто зверство с их стороны, сваливать на Фредерика свои проблемы и жаловаться ему на неприятности. Но все считали, что на спокойном и добродушном блонди можно ездить. А теперь забеспокоились... Стационарный телефон разрывался от звонков и предложений приехать, помочь. Раньше бы так! Впрочем, в пользу от советов этих ненадежных товарищей не верилось. Каждый блонди считает себя специалистом во всем, что касается лечения. Да толку от них... Проснувшись наконец, Фред упрямо пытался делать вид, что чувствует себя уже лучше, чем вчера. Аккуратно оделся, причесался, вышел позавтракать в гостиной. Но даже свежая выпечка не вызывала аппетита, блонди едва-едва прикоснулся к пирогу. Только на жажду жаловался, и то - отводя взгляд. За то время, что они были вместе, Эрид привык видеть любимого постоянно чем-то занятым, и ему становилось страшно, когда он замечал, насколько сильно недуг одолел блонди. После завтрака Фред попытался было прогуляться, но снова вернулся в спальню "ненадолго прилечь" - и всё никак не мог очнуться из этого состояния оцепенения. - Ну что с тобой? Что болит? - ласково спрашивал Эрид. - Дать лекарство? - Ничего не болит, только голова кружится. Эрри, ты только не волнуйся. Со мной всё в порядке. Устал. Полежу немного, и пройдет. О таком и врач предупреждал, говорил, что стресс и хроническая усталость за день не проходят, на восстановление понадобится много времени... Но все рациональные аргументы заслонял страх - и чувство вины. Эрид помнил: в последние месяцы жизни Осси был вот таким: делал вид, что всё в порядке, только бы не потревожить. Как же наивны были попытки скрыть, притвориться! Улыбка через силу, стремление поменьше показываться на глаза и скрыть мысли... когти, накрашенные лаком под естественный оттенок... И теперь - любимый точно так же через силу улыбался и едва слышно шептал: "Всё хорошо, не нервничай из-за меня". А если врач ошибся, если контакт с сознанием Юпитер нанес уже непоправимый ущерб?! Теперь Эрид жалел обо всех колкостях, на которые раньше был так щедр. Он столько раз говорил Фредди - "а ты покажи, что достоин моего доверия!"... а блонди и старался изо всех сил, скрывая боль. Настолько, что даже мысленная связь не передавала его эмоций в полной мере. Эрид испытывал обжигающий страх, чувствуя вместо четких образов какой-то сонный туман. "Это всё моя вина. Я доводил его, и своими же руками могу погубить его!". Страшно. Холодно. Больно. Жизнь без любимого будет пуста... лучше уж вовсе не жить, чем одному блуждать в холоде и тьме одиночества! До самого вечера Фред почти ничего не ел, только по чуть-чуть пил чай. Смотрел в одну точку, а то и вовсе закрывал глаза, виновато говорил, что голова кружится. Тихий голос блонди внушал тревогу: он снова замыкается в себе, пытается справиться с недугом сам. А ведь ему же стало бы легче, если бы он смог выплеснуть эмоции, рассказать о том, что тревожит... да даже заплакать - какая всё-таки ерунда, что якобы "мужчины не плачут, а блонди тем более". Будь они неладны, все эти садисты, которые такое внушили! Но Эрид не знал, как уговорить любимого не молчать о том, что происходит. Казалось, любое неверное слово могло нанести непоправимый ущерб. Оставалось только сидеть рядом, молчать вместе - чутко прислушиваться к ощущениям - и всё зря! * И снова темнота ночи и гнетущий страх. Сны на двоих - о боли потери. Во сне Фред снова видел ту аудиенцию у Юпитер, и повторял сквозь сон: - Я же никогда ничего не просил для себя... мне ничего не нужно... а дети... им еще жить и жить... они ведь оправдают эту заботу, я в этом уверен! Видения недавнего прошлого сменялись образами из прежних лет. Память немилосердно сохранила лица и имена всех, кого спасти не удалось. Малыши, умершие в период развития в инкубаторе или в первые месяцы жизни от врожденных патологий. Дети, которых притаившаяся до времени болезнь настигла позже... Фред заботился о таких, как мог, забирал домой из интерната тех, у кого родителей не было или чьи родители могли только навредить, и растил сам. Даже искал врачей на стороне, хоть на Амой и не одобрялся поиск медицинской помощи у чужеземцев - это вредило репутации. Но блонди стоял на своем. И оплакивал каждого малыша, умиравшего вопреки всей заботе. Хуже всего было, когда приходилось прощаться с подростками или почти юношами. Десятерых джадов, младших сыновей в экологических линиях, Фред защищал до последнего. Да оказывается, такая тяжелая аудиенция у Матери была не одна! От воспоминаний любимого Эриду становилось страшно. Настолько страшно ему не было даже тогда, когда он служил в военном ведомстве, а ведь тогда навидался всякого. И тем не менее, переживать вместе с Фредди эту тихую, молчаливую борьбу за жизни подростков, а потом чувствовать ту каменную усталость... "И вот так он жил до того, как мы встретились. Боролся один, и никто не знал...". Единственное, что мог добиться блонди - чтобы мальчиков отдали не на эвтаназию, а в Институт Генетики для эксперимента по созданию другого класса элиты из "неликвидного" материала. Да, испытание будет мучительным, кто-то может умереть в процессе - но может, хоть двое-трое из десятка обретут новую жизнь! О судьбах мальчиков Фред не знал до сих пор. * Блонди говорил во сне, метался, будто пытаясь бежать спасать кого-то... Эрид успокаивал его: - Всё прошло, не бойся... мы справимся... я с тобой... ты только не мучай себя... плачь, не сдерживайся... Химера шептал на ушко любимому ласковые слова, поглаживал дрожащие плечи. Сердце взволнованно билось от сдавленного плача сквозь сон. Ничего. Должно стать легче. * - Эрри... - Фред проснулся и посмотрел на Химеру, будто не веря, что Эрид принимает его переживания всерьез, как есть. - Я люблю тебя. Люблю, всегда буду любить...