Дорога истинной любви

О тех словах, что не отдать бумаге, О той любви, что не отдать словам. (с) Йовин В одиночестве было тоскливо. Эрид жалел, что отпустил своего блонди... отпустил к этому бесстыжему волку, даже зная, чем заканчивается общение с такими личностями! Сколько он уже пытался бороться с ревностью, но всё зря. Каждая уступка давалась с трудом, сомнения мучили. Не привык он доверять. Тем более элите. Как же тяжело было засыпать в одиночестве... бывало, ворочаясь во сне, он сбрасывал с себя одеяло - и Фредди, если просыпался и замечал это, укрывал его снова. А если и не просыпался - можно было прижаться к нему сильнее, согреваясь от его тепла. Теперь же Химера укутался в одеяло, будто в кокон, а сон был чутким и прерывистым. Сквозь сон он услышал тихие-тихие шаги. Шорох снимаемой одежды. Вот блонди забирается в постель... Обнять. Прижать к себе. Не отпустить. Мой. Никому не отдам... Легкий, едва ощутимый запах дорогого алкоголя немного тревожил. Однако чувствовалось, что блонди не пьян, просто немного расслабился. Ощущение спокойствия. Пусть так. Главное, чтобы любимому не снились кошмары. Эрид чувствовал, что иногда его воздействие на сознание бывает для Фредди тяжелым. И ведь он молчит... скрывает свою уязвимость от всех, даже от себя самого... * От утреннего кофе блонди и Химеру отвлек звонок. Фред взял мобильный. - Фредди, как ты там после праздничка? - поинтересовался Оскар. - Я-то вчера уехал, мой милый соскучился... тебя Розен отвез, как обещал, или наш рысь уже был в дрова? - Не волнуйся, за нами водитель Амиры приехал. Крис к Амире с Домиником поехал ночевать, вот барс уж точно... - Я так и знал, что этой барсьей морде и Химера не указ! - Волк засмеялся. - Ладно, меррси что сказал, я его отмажу, вдруг чего. Я тебе в понедельник запрос на устройство твоих ониксов пришлю, не волнуйся. Бывай. - Что-то слишком часто этот волк на горизонте объявляется, - проворчал Эрид.- Научит он тебя... Фред попытался отшутиться. - Да мы знаем друг друга с шестнадцати лет, если бы Оскар хотел научить меня плохому, он бы это успел сто раз! - Знаю я всю их линию, - упрямился чароит. - Уж извини, но всякий раз, когда он тебя куда-то зовет, у меня душа не на месте. Блонди поднялся со своего места и подошел к Химере со спины, вкрадчиво прошептал: - Эрри... закрой глаза. Ты же чувствуешь, что я люблю тебя и не поддамся ни на чьи уговоры, - едва Эрид послушался, Фред легонько опустил ладони, не давая ему снова открыть глаза. - Ты говорил, что ощущаешь мои чувства так же, как свои... так что же тебе говорит наша связь? - Ты что-то задумал... - осторожно предположил чароит. - Ну-ну. Легкий шарф из плотной ткани был предусмотрительно оставлен поблизости, и Фред завязал любимому глаза. - Попробуем? Интересно, что получится, если ты будешь полагаться на прикосновения и чутье... - Хочешь поиграть? Давай, - Эрид уступал неохотно, но искорка любопытства мелькнула. Что такого блонди задумал?.. - Держись за меня. Идем, - ласково уговаривал Фредди. - Только не бойся. Я тебя не отпущу. Они поднялись из-за стола, блонди не спеша вел Химеру из комнаты. Шли осторожно, медленно. Эрид слегка сжал пальцами ладонь любимого. - Куда это мы идем? - Чуть позже узнаешь, - тихо сказал Фред. - Можешь угадывать наощупь. Я не дам тебе споткнуться. Химера осторожно ступал, поначалу не осмеливаясь отдаляться от от блонди. Только время от времени вполголоса шептал: - Так... из гостиной по коридору, к ступенькам... на второй этаж поднимаемся?.. галерея... по запаху чувствую, здесь заметно, что мы редко тут бываем... лаком от новой рамы еще пахнет... Когда они вышли из галереи, Эрид коснулся перил, держась за них в поиске еще одной опоры, и с беспокойством сказал: - Не помню этой лестницы. Резьба на перилах другая. И тут тоже лаком тянет. - Старая часть дома, - отозвался блонди. - Я с тобой. Держу тебя. Постепенно чароит втянулся в игру, переходя за блонди из комнаты в комнату, с любопытством касаясь предметов, до которых мог дотянуться, подходя ближе и ближе, направляемый теплыми прикосновениями широких ладоней. Было любопытно. В этих покоях он еще не бывал - не хотелось, не тянуло. Да и видел, что Фредди почему-то предпочитал с десяток обжитых комнат, редко бывая в остальных. ...Под кончиками пальцев чувствовалось гладкое дерево. Но не рама и не декоративная панель. Эрид провел ладонью по поверхности. Нет, похоже, здесь не только дерево. Прохладные клавиши от прикосновения издали тихий звук. Химера не удержался и снял повязку. Он стоял у старинного рояля - огромного, белого, с блестящим рядом черно-белых клавиш. Как же долго он не касался ни одного музыкального инструмента! Внутри болезненно защемило. Эрид пел и играл на клавесине давно, это было еще до того, как Осси начал жертвовать собой и своими силами ради любовника. Когда брат стал угасать вместе с Гилбертом, было уже не до песен. А в новой жизни... преодолеть боль прошлого и злость на всех причастных и непричастных оказалось не так уж легко. Слишком часто какой-нибудь досадный случай напоминал о прошедшем, будто неосторожное прикосновение вскрывало старую рану. Но теперь давно замолчавшая струна могла зазвенеть снова. - А я и не знал, что ты играешь, - сказал чароит, скрывая беспокойство. - Да я не умею почти, - Фред взглянул куда-то в сторону от инструмента. - В Академии меня пытались научить, что-то, может, и до сих пор в памяти осталось. Но преподаватель говорил отцу, что меня учить - это только "мучить и ребенка, и рояль". Так и сказал. Вот прадед был талант, ему этот инструмент под заказ изготовили. Почти вечная вещь. Может, раз на мне природа отдохнула, так у моего ребенка дар проснется. Он помолчал немного, подошел ближе, посмотрел на клавиши, робко коснулся их, пытаясь сыграть по памяти простую мелодию, из тех, с которых начинают обучение. Остановился на половине - рука дрогнула. - Вот видишь... Эрид ласково провел кончиками пальцев по его ладони. - Неплохо, кое-что ты всё-таки помнишь. Просто не бойся. Если захочешь, я тебе всегда помогу и подскажу. Вспомним вместе. Теперь вернуться к музыке было легче. Эрид сел за рояль, и начал играть медленную, плавную мелодию - одну из любимых когда-то. Он сам волновался, руки точно так же дрожали. Сбился на начале, помолчал и задумался, припоминая. Долгий перерыв в занятиях чувствовался. Но Фред был рядом, смотрел с такой надеждой, с таким восхищением... Это тепло согревало. Будто после долгой и суровой зимы солнечные лучи растопили накопившийся лёд. Нежное звучание дарило давно забытый душевный покой, помогало отпустить и прошлое, и нынешние подозрения и обиды. Может быть, не зря говорили еще в древности - чутко лишь сердце, глазами главного не увидишь. Сейчас, после этой прогулки во тьме, когда единственной опорой были лишь прикосновения рук любимого, Эрид по-настоящему чувствовал, что ревновал совершенно зря. Теперь сила их связи доказывала: Фредди любит его, именно той любовью, которая готова всё отдать, ничего не ожидая взамен... любовью, которая сильнее всего существующего в мире зла. В этом на первый взгляд нежном, беззащитном и покладистом блонди таились невероятные сила и упорство: он был готов преодолевать ревность, сомнения, колкости, насмешки, все трудности и опасности любви, шаг за шагом, ничего не жалея ради цели. Химера играл, увлекаясь всё больше. И музыка говорила о том, что сам он не решался произнести вслух. Каждая нота звучала чисто и звонко, гармония мелодии приносила долгожданный мир. Доиграв, Эрид подошел к Фредди и обнял его. Слов не было. Но уже прикосновения говорили о многом. Мысленная связь говорила о той любви, которую не отдать словам. Блонди обнял чароита в ответ, прижимая к себе. Ласково проводил ладонями по плечам, по спине... будто впервые, будто опасаясь потревожить и напомнить о чем-то, вызывающем боль. Эрид закрыл глаза, нежась и греясь в тепле сильных рук. Почему-то думалось о том, что Фредди по физическим способностям запросто мог бы ответить на упрямство и колкости силой - ему же ничего не стоило таскать на руках не то что "легкого" по сравнению с элитой Химеру, но и довольно крупных и мускулистых элитных подростков... при таких возможностях он мог бы и не терпеть ревность и злые слова, бьющие по самому больному. А ему ведь ни разу в голову не пришло ответить ударом на удар. Эта сила всегда была направлена на то, чтобы согревать, защищать... "Любимый, поверь мне... не оставляй меня наедине с болью, прошу тебя...". * Летние дни выдались тихие и спокойные, и было что-то чарующее в том, как свет долго-долго лился через стрельчатые, в старинном стиле, окна музыкальной комнаты. Темнело постепенно, медленно, и случались вечера, когда ни Фред, ни Эрид не замечали течения времени и накопившейся за день усталости. В такие минуты существовала только мелодия, то тихая-тихая, словно колыбельная, то напоминающая страстный зов и вызывающая в памяти самые темные воспоминания - о тайнах прошлого, о внезапно оборвавшейся жизни и любви, о ревности... Эрид терпеливо учил любимого играть на рояле, когда выпадала свободная минутка. Так было проще вернуться к музыке самому, да и помочь блонди окончательно вылечить давние душевные раны. Фред ведь так переживал, что не унаследовал ни одного таланта от предков: умение рисовать ограничивалось способностью вместе с детьми изображать цветочки, домики и смешные рожицы, а к фотографии и вовсе душа не лежала, все снимки для ведомства делал заместитель. Химере казалось, что это вовсе не важно, никакие другие дары природы не могут быть важнее способности любить и любовью помогать подняться даже тогда, когда кажется, что жизнь кончена. Однако злые слова отца и похожих на Каспара элитников застряли в сердце блонди занозой, и Эрид пытался, как мог, исцелить эту боль. Фред так внимательно слушал его, так старался, по множеству раз повторяя одну и ту же мелодию, добиваясь звучания если не идеального, то хотя бы правильного и гармоничного. Сосредоточенность на лице, осторожные прикосновения пальцев к черным и белым клавищам... чароит наблюдал за любимым, чувствуя не поддающуюся никаким словам нежность. И после таких минут хотелось играть самому. Хотелось творить. Тогда им обоим верилось в безоблачное счастье.