Дорога истинной любви

*Прошло четыре года* Маленький домик для отдыха был надежно скрыт от посторонних глаз высокой оградой и огромными деревьями с густыми кронами. Жилье обслуживалось автоматически, постояльцам оставалось только вовремя вносить плату и делать заказы. На Мийо издавна знали толк в хорошем отдыхе и тщательном скрытии своих и чужих тайн. Люди и нелюди, снимавшие жилье в дорогом курортном комплексе, ценили эту приватность и, если и пересекались на пляже или автостоянке, предпочитали обходить друг друга стороной. Притом, некий эльф за умеренную как для этих мест цену мог создать и иллюзорный облик. - И вертятся же вокруг разные... индивидуумы, - ворчал Эрид. - А так спокойные края, тихие. Он-то мог поддерживать иллюзию сам. Фред же действовал по принципу - "хочешь остаться незаметным - спрячься под фонарем". И, если на Амой его видели со скромной прической и почти без украшений, здесь он наносил на локоны краску-шампунь, ненадолго придающую волосам рыжеватый оттенок, позволял себе модные прически и носил серьги с яркими подвесками и массивные браслеты. Не так уж много приметных деталей - а облик другой. - В кои-то веки мы на море выбрались, - блонди держал любимого в объятиях и на привычное ворчание не реагировал. - Четыре года не виделись... Хайне так подрос, вытянулся, если бы ты побывал у нас в гостях, ты бы его не узнал. Четыре года разлуки. Казалось, целая вечность прошла. Но Эрид не мог вырваться с Мирайи раньше, не мог оставить жену, которая сначала вынашивала сына, потом вскармливала, и как-то вскоре забеременела еще одним ребенком. А маленькая Ханна долго капризничала, чуть ли не с первых дней было заметно, что характер у крохи еще тот. Притом, попробуй решиться на далекое путешествие, когда пираты на космических трассах активизировались... к счастью, ненадолго, Кристиан очень быстро показал наглому молодняку, что не стоит переходить дорогу матерому барсу. Химера молчал, греясь в теплых объятиях. "Фредди, я так хочу верить, что мы доживем до того дня, когда Белая Богиня не будет мешать своим детям быть счастливыми с любимыми". "Она заплатит за то, что пережили мы с тобой, и все Химеры, и все, кто терял близких по ее вине. Не в наши времена, но будь уверен...". Эрид удивленно взглянул на Фредерика. Эта мысль была слишком неожиданной теперь, когда они сидели на покрывале, расстеленном на траве в саду, и нежились под солнечными лучами. Он знал своего блонди, как самого себя, и ни разу не чувствовал, чтобы Фредди, такой ласковый и добрый, мог даже чисто теоретически подумать о мести, не то что воплотить план в жизнь. "Мать ждет от всех покорности. И она слишком легко сбрасывает со счетов не совсем идеальную элиту. А всех, кто склонен к свободомыслию или просто неугоден ей, я под благовидными и рациональными предлогами высылаю в колонии. Якобы ради блага Юпитер в том числе. Но именно так те, кто свободен духом, останутся живы... не прогневают Мать, не погибнут в интригах... со временем они или их потомки смогут вернуться и что-то изменить". А ведь и правда... О том, что кто-то пытался преодолеть влияние Юпитер, смутные слухи ходили. Но пусть даже попытка или несколько закончились поражением - когда-нибудь всё изменится!.. "И ты не боишься?" - все же чароит заволновался. "Мать ведь не может читать мои мысли так, как ты, Эрри. А что до блага Амой - когда-нибудь элита достигнет такого совершенства, что перестанет нуждаться в Юпитер". В минуты таких мысленных разговоров Эрид иногда с горечью сознавал: годы летят, с годами никто не молодеет... думать и говорить о судьбах родины, даже оставшись наедине - как это свойственно возрасту! "Мне часто не хочется думать о будущем. Но у тебя подрастает сын, у меня дети...". "Я буду с тобой столько, сколько смогу, драгоценный". Даже после стольких лет поцелуи заставляют обо всем забыть, будто впервые... Эрид на миг вцепился пальцами в плечи Фреда, но, услышав тихий стон, ослабил хватку. Невозможно, невозможно насытиться этими днями счастья, украденными у самой судьбы. Целых две недели вдвоем. Две недели, когда можно плавать в море, нежиться на солнце, строить замки из песка, собирать ракушки и не думать о долге перед теми, кто остался дома.