Дорога истинной любви

Изящный и утонченный юный блонди был похож на красивую куклу. Черный расшитый серебристыми нитями костюм в восточном стиле, светло-золотистые локоны собраны в традиционную дженовийскую прическу, которую часто носил Вольфганг. Осторожные скованные движения - будто у марионетки, которой управляет кукловод. И только в сине-зеленых глазах плескалась живая боль и тоска. Недоумение: почему всё произошло так внезапно?! Мальчик очень похож на отца. Вольф отдавал наследнику всё свободное время, стремясь дать ему то, чего в детстве был лишен сам. Теперь Руфусу придется нелегко. Всего в восемнадцать лет остаться одному. В такое нелегкое время, когда поддержка близкого важнее всего. - Медики только что уехали, - рассказывал Руфус, сидя на диване рядом с Фредериком и сжимая его ладонь в своей. - Они говорили, это был сердечный приступ, говорили, что папа в последнее время на сердце жаловался, просто от меня скрывал... вроде бы, даже Юпитер говорила, что его здоровье ухудшилось и что было бы рационально отдать приказ об эвтаназии. Но не верю я, не верю!.. Ладно от меня скрывать, но от прислуги же не утаишь! Фурнитуры рано или поздно догадались бы, сказали бы мне... и вы же не слышали, чтобы Мать рассматривала решение?.. - он не договорил, прикусив губу в попытке сдержать эмоции. - Мать говорила, что некоторые блонди из старшего поколения уже могли бы передать должность сыновьям, но ни о ком конкретном речь не шла, - уклончиво ответил Фред, осторожно обнимая парня. - Сейчас трудно сказать, кто говорит правду. Увы, все мы уходим, и невозможно предсказать, когда. Мне тоже не верится... я понимаю, что ты чувствуешь. Не бойся, тебе вовсе не нужно сейчас изображать идеального блонди. Если хочешь плакать, плачь. Так легче будет. - Н-не знаю, - дрожа, прошептал Руфус. - Не знаю, хочется ли мне плакать... просто... мне кажется, папа не мог уйти просто так, он не мог оставить меня, это произошло не просто так, кто-то виноват! Я понимаю, это нерационально, и папа разбирается... разбирался... в ядах и противоядиях, не могли его отравить... но мне стало бы легче, если бы я был уверен, что кто-то виноват, и мог бы отомстить... простите, что я так говорю... - Ты можешь думать и говорить именно так, и ничего такого в этом нет. Может, такие мысли на время тебя утешат, - мягко сказал Фред. - А есть в них доля правды или нет, ты поймешь потом... - Потом! - с горечью воскликнул юноша. - Я не знаю, что мне делать сейчас. Долгое время они просто молча сидели рядом, думая каждый о своем. Руфус сейчас казался хрупким, будто дженовийская статуэтка, но Фред чувствовал: этот мальчик унаследовал от отца самое лучшее, он из той же породы Лисов, которые прячутся в свою нору, уходят в себя, зализывая раны, но возвращаются еще сильнее, чем были. "Я должен быть с ним рядом сейчас, я могу помочь советом и поддержкой, как всегда помогал тем, кто только-только выходит из Академии в большой мир... но прочее Руфус сделает сам, и горе тому, кто действительно окажется виноват перед его линией или Амой". А если он поймет, что в уходе поколения отцов есть доля вины Юпитер? Что, если когда-нибудь Руфус узнает о тайнах, которые пока тщательно скрыты? Этого он так просто не оставит. Но сейчас думать о таком было слишком страшно.