Дневник Пуффендуйки.

Берег озера манит своей красотой и спокойствием, хрустом гальки под ногами и тишиной. В озерах нет течения, нет борьбы. Оно вечное, намного длиннее чем наша жизнь. Оно было здесь до, будет и после нас, будет так же подпитываться подводными холодными источниками, будет так же принимать закаты, отражать в себе солнце и голубое небо. Его поверхность гладкая и спокойная, только лишь ветер пускает временами легкую рябь, как бы напоминая, что в нем есть жизнь. Его спокойствие и величие не рушимо. Я где-то читала, что у воды есть память, если это действительно так, тогда я даже не могу представить, сколько секретов таит в себе эта черная гладь. — О чем задумалась? Это был Сириус, он как всегда умудрялся быть абсолютно бесшумным, я медленно оторвала взгляд от водной глади и посмотрела на него. — Ни о чем, — улыбнулась я. Справа раздался заливистый смех, Джеймс повалил Лили на плед и принялся щекотать, отчего Эванс и не смогла сдержаться. Хоть Сириус и Джеймс настойчиво пытались нас сдружить, ничего хорошего из этого не выходило, ни я, ни Эванс даже слова в адрес друг друга не проронили. — Прекрати, прекрати, Поттер! — верещала девушка, сидящий рядом с ними Питер чуть отодвинулся, будто боялся, что парочка нечаянно его заденет. Сириус подошел ко мне со спины и обнял, погружая руки в карманы моей куртки и переплетая наши пальцы. Его губы мягко коснулись моей шеи. — Люблю, как от тебя пахнет, — прошептал он. — И чем же? — Осенью. — Осенью? — переспросила я. — Да, туманным утром, грозой и желтыми листьями, так пахнет свобода, — улыбнувшись прошептал Сириус. Мягкий медовый шепот его слов коснулся моей кожи, волна терпких сладких мурашек пробежала по моей спине, вынуждая острую необходимость прижаться к нему теснее. Мы стояли обнявшись, чуть раскачиваясь из стороны в сторону и не отрывая взгляда от горизонта, весеннее солнце уже тонуло в Черном озере, спускались сумерки, но мне не хотелось возвращаться в серые каменные стены. Я бы с удовольствием осталась здесь, рядом с Сириусом. После того разговора судьба дала нам новый шанс, обнулив счетчики и сбросив стягивающие нас оковы. Мы стали намного ближе, ближе по духу, мы окрепли, это была первая ссора, которая нас сблизила. Сириус остался со мной, не сделал мне больно, не знаю, что именно в нем перещелкнуло, но он изменился. Вместо того, чтобы устраивать мне сцены ревности, он стал более мягким, и даже допустил присутствие Мальсибера в моей жизни. Но все же это был бы не Сириус Блэк, если бы он вот так вот просто остыл. Сириус не упускал возможности, напомнить слизеринцу, что я принадлежу только Блэку, стараясь побольнее задеть Грегори, Сириус стал больше уделять мне внимания, отсекал всякую возможность остаться мне с Мальсибером наедине. Грегори даже шутил, что Блэк напоминает сторожевого пса. Но это было не так, Сириус, какова не была там его анимагическая сущность, ни в коем случае не напоминал мне сторожевого пса, он был тем, в кого я влюбилась, тем, в ком я нуждалась. — Ты придешь сегодня? — спросила я, смущено опустив взгляд. — Да, обязательно, — улыбнулся он, — мы хотим заглянуть в Больничное крыло после отбоя, Римус, наверное, со скуки умирает, а потом сразу к тебе. — Хорошо. Отвечу сразу — нет, нет, я еще не рассталась со своей невинностью. Но что больше всего меня поразило, так это Сириус, каким бы бабником он ни был, он не настаивал. Он как полагается ждал того момента, когда я буду готова. Он терпеливо засыпал рядом со мной, ласкал мою кожу и рисовал витьеватые узоры на спине и шее, целовал меня, но не позволял себе лишнего, я чувствовала, что ему непросто в этом плане, как он тяжело дышит, явно стараясь угомонить пошлые мысли в своей голове. Но после того, как он набросился на меня и пытался силой овладеть, я не могла подпустить его ближе. И он это понимал. И единственное, что он мог сделать — просто ждать. — Блэр? — я зашла в комнату и принялась расстегивать куртку. — Да? — девушка не обернулась, она сидела напротив зеркала и что-то высматривала в своем отражении. — Я могу тебя кое о чем попросить? — Смотря о чем, — насторожено ответила она. — Не могла бы ты переночевать у Джордана сегодня? — О… — растерянно произнесла она, а потом на нее снизошло все понимание моей просьбы, и она развернулась ко мне, — Сириус придет? — В общем, да… — мое щеки залились стыдливым румянцем. Хвала Мерлину, она согласилась и не стала ничего говорить, я даже была удивлена, что она оставила все это без комментариев и шуточек. Прихватив с собой сумку и вещи на завтра, все-таки не удержавшись, она бросила одну из своих шуточек про «безопасный секс» и коварно улыбнувшись ушла, неплотно закрыв дверь. Я дико переживала, расхаживала по комнате, пытаясь представить, что будет и что выйдет из моей задумки. Некоторые говорили, что первый раз не приносит удовольствия, что это больно, черт, мои ладони даже вспотели от одной мысли. Я решила успокоиться и принять душ, остудить свою голову и тело, а заодно попытаться утихомирить мысли, но это не помогло. Сириуса не было достаточно долго, я то ложилась на кровать, то вскакивала с нее и вновь принималась расхаживать по комнате в шелковой пижаме, что мне подарила мама летом. Я чувствовала себя глупо, интересно, все ли девушки испытывают такое волнение, или только я одна? Так Чарли, сядь и отдышись. Это всего лишь секс, рано ли поздно это произойдет. Не вечно же тебе хранить свою невинность! Дверь отворилась и лишь через несколько секунд показался Блэк, он скинул с себя мантию невидимости, что по обычному одолжил у Поттера и кинул Ее на прикроватный столик. Именно в таком положении — сидящей на кровати чуть бледной и обескураженной, меня застал Сириус. — Я думал, ты уже спишь, — прошептал он, но поняв, что мы одни в спальне, он заговорил громче. — Ты долго сегодня… — Не мог попасть в ваши гостиные, забыл палочку, в комнате, похоже, хорошо, что ваша староста шла с патруля, — пояснил Блэк, — а то пришлось бы вновь возвращаться в гриффиндорскую башню. Сбрасывая с себя ботинки, он что-то продолжал говорить по поводу Римуса, рассказал про очередную задумку Джеймса — они приготовили для Филча на завтра «липкие» полы, так что завхоз не сможет выйти дальше своей каморки, но заметив, что я почти его не слушаю, Сириус осекся. — С тобой все в порядке? — Да, — слишком быстро и испуганно ответила я, отчего поймала новую порцию подозрительного взгляда. — Точно? — Определенно, — улыбнулась я и забралась под одеяло. Сириус немного сбросив подозрения, снял одежду и забрался ко мне. Сириус частенько ночевал у нас, мы вместе засыпали, нежились в объятьях друг друга и ночи напролет болтали, лишь изредка прерываясь на поцелуи. — Боже, какая ты холодная, — проворчал он и крепко меня обнял, стараясь согреть мое тело, — я скучал по тебе. Он нежно поцеловал меня в губы, я погасила палочкой свет, лишь тлеющий в печи огонь бросал причудливые отблески на стены. Его рука нежно коснулась моей щеки, а затем убрала прядку волос за ухо, он любовался мной, его черные глаза заботливо скользили по моему лицу, от этого взгляда сердце в груди отчаянно застучало, предвкушая предстоящую ночь, предавая мне уверенность. Один взгляд увел все мои волнения на второй план. Я аккуратно подалась вперед, не сопротивляясь желанию вновь почувствовать вкус его губ. Такие мягкие, такие необходимые, как я могла жить без этих губ. Как я могла жить без него? Я видела все — ставшую уже родной комнату, канареечно-желтый полог кровати, постель … Сириуса. Но стоило мне один раз закрыть глаза, как остался только он. Мир рухнул, исчез, и черт возьми, он мне был не нужен, плевать, пусть все горит в адском пламени, лишь бы Блэк был рядом. Когда успела так сильно полюбить? Когда стала готова променять жизнь на этот лукавый взгляд холодных бездонных черных глаз? На эти сильные руки и чувственные губы? Сириус чуть отстранился, его рука соскользнула к моим губам, подушечкой большого пальца он очертил контур, а затем надавил по центру нижней губы, оттягивая вниз, чуть приоткрывая ее. Я таяла, под его прикосновениями, я вожделела его прикосновений, я откликалась на самое легкое касание его рук, на его поцелуи, как никогда ощущая потребность в этих ласках. И он готов был дать мне то, чего требовала эта ночь. Мы целовались бесконечно долго, страстно, порывисто, закусывая губы и сплетая языки. Он был настойчив, а потом переходил на нежность, словно меня касался ветер, его руки ласкали тело через тонкий шелк, он забирался под ночную рубашку и сжимал мою плоть, Сириус взял инициативу в свои руки, он подавил меня, взабравшись на мое тело. Я ощущала себя хрупкой, маленькой девочкой, попавшей в лапы дикого зверя, тонущая в его неистовом желании. Я слышала лишь наше дыхание — тяжелое, прерывистое, пропитанное сладостью и истомой. От влажного и горячего языка, что медленно спускался от губ к груди, перехватило дыхание, мои руки коснулись его широкой спины, я чувствовала каждую мышцу под подушечками пальцев, его позвоночник и лопатки, он был нужен мне, нужен весь. Трепетный стон сорвался с губ, стоило Сириусу коснуться зубами чувствительного соска, он чуть оттянул его, раззодоривая моё тело, а потом пустился ниже, походу расстегивая шелковую пижаму. Мышцы живота сводило в истоме, стоило влажному языку едва коснуться торса, он покрывал поцелуями мое тело жадно, неистово, стараясь захватить под свою власть каждый сантиметр. Его рука коснулась резинки на моих спальных шортах, я горела, горела от желания, что явно победило всякий страх и неуверенность, но Сириус остановился. Он вновь вернулся к моим губам, я почувствовала его внизу живота, его возбужденная плоть чувствовалась через одежды. — Чарли, — прохрипел Сириус, он облизал пересохшие губы и посмотрел мне в глаза — я не смогу сдержаться, если ты меня не остановишь… — Я не остановлю тебя, — мои руки сами соскользнули ниже по его спине. Он ждал, ждал этого согласия, неистово он принялся покрывать поцелуями мое тело, былая нежность сменилась напористыми смелыми действиями, я поддалась, он ловко обхватил меня руками за талию и мы поменялись позициями, теперь я была сверху, но я не стала хозяйкой ситуации, даже при таком раскладе он имел контроль над моим телом. Я стянула ночную рубашку и откинула ее на пол, оголяя тело, руки Сириуса тут же подскочили к груди и принялись настойчиво ее сжимать, спускаясь на мои бедра, я подалась вперед, а затем назад, животные инстинкты подсказывали, что нужно делать. Я целовала его тело, вонзала пальцы в мягкую кожу, оставляя следы, я извивалась и горела, теплое трепещущее чувство сменилось дикой страстью. Я видела как содрогаются его мышцы от поцелуев, чувствовала, что имею на его тело точно такое же равное воздействие. Кроткими нежными касаниями пальцев я провела по тонкой дорожке от пупка вниз, порождая новый всплеск возбуждения в его теле. Его руки прямо вцепились в резинку моего белья и потянули вниз, я подалась и была вынуждена вновь оказаться под Блэком, только теперь я была полностью нагой. Он продолжал меня целовать, а его рука касалась самого нежного места на моем теле, холодные пальцы массажными движениями ласкали никем не тронутый цветок, я принадлежала ему, окончательно потеряв всякий контроль, я подавалась вперед и прижимала Блэка еще ближе, я хотела, чтобы он наконец вошел в меня, если одни его поцелуи и руки способны доставлять столько удовольствия… Но Блэк был иного мнения, он словно хотел доказать мне, что его ласки способны набольшее. В его глазах горел сумасшедший огонь, ненасытные губы требовательно приникли к моему рту, жадный язык вновь проник в глубину, не отрываясь губами, его руки продолжали блуждать между моих ног, и тело с радостью принимало каждое касание, ощутив дрожь удовольствия в моем теле, Сириус вдруг соскользнул пальцами в гоубину, он оторвался от моих губ и жадно наблюдал, как каждый новый толчок его пальцев сопровождается несдержанным стоном, как я закрываю глаза от удовольствия и закусываю губы в кровь. Он вновь и вновь погружал в меня свои пальцы неистово сильно, он вторил моему прерывистому дыханию, словно сам получал порцию моего удовольствия. Блэк знал, что нужно делать, чтобы девушка испытывала наслаждение. — Сириус, Сириус, пожалуйста… — Что? — с кривой усмешкой спросил он. — Я… я… — я не могла связно говорить, его руки… о, Мерлин! Эти пальцы сводили с ума. — Ну же Чарли, — вновь заговорил Сириус, не ослабляя свои движения, кажется, он стал даже более настойчив. — Возьми меня, перестань издеваться, — мои руки вновь потянулись к его белью, что он так и не удосужил снять, но Сириус перехватил руку. — Нет, не так быстро, Чарли, — вновь усмехнулся он. Он уносил мое тело за границы этого мира, открывая моим чувствам новую вселенную, он хотел, чтобы я получила от этой ночи наслаждение, не меньшее чем он, и я получила, настойчивыми пальцами он доводил меня до судорог и стонов, я чувствовала как немеют кончики пальцев, как изгибается тело в сладкой истоме, как сжимаются мышцы от подступившего наслаждения, только после этого Сириус посмел окончательно снять с себя одежды. Я закрыла глаза и пыталась привести дыхание в размеренный тон, наивно полагала, что Блэк даст мне минутку другу на отдых, но я ошибалась, что-то новое вновь погружилось в мое тело, намного больше и крупнее, чем его искусные пальцы, мне было не привычно и больно, с губ вновь сорвался стон, только более глухой, Сириус поглотил его, вновь припав ко мне губами. Одна его рука соскользнула под меня и старалась прижать еще ближе, а вторая силой вцепилась в мои волосы, он оттягивал их назад, открывая своему доступу шею. Лихорадочные стоны слетали с моих губ, я не помнила слов, что шептала ему, находясь на странной грани боли и наслаждения, я вонзала в его спину ногти, оставляя царапины на коже, кусала его и кричала, его страсть, его порывы заставляли примитивные инстинкты завладеть разумом. Сириус настойчиво продолжал свой ход, то замедляясь, то вновь увеличивая накал, я ухватилась за его плечи и просто позволила ему закончить, я чувствовала его тяжелое дыхание, и жадную животную ухмылку на лице, он не отпускал меня до тех пор пока наши жаркие вдохи, тихие страстные хрипловатые звуки несказанного наслаждения окончательно не перешли в размеренное дыхание. Я натянула футболку и вышла из ванной, Сириус стоял и дымил в приоткрытое круглое оконце. Босыми ногами по скрипучим половицам я прошла к кровати. — Сыграй мне… — вдруг попросил он. — Что? — Сыграй мне что-нибудь на гитаре, — вновь произнес Блэк, — пожалуйста. Что было страшнее? Провести ночь с Блэком или сыграть ему на гитаре? Конечно второе. Но я не стала сопротивляться, усевшись поудобнее на кровати, я достала гитару и легко пробежалась по струнам, Сириус бросил догорающий окурок в окно и вернулся ко мне. — Что тебе сыграть? — Что хочешь… — улыбнулся он и сел позади меня. Я взяла несколько аккордов, перебирала струны, пытаясь вспомнить хотя бы одну песню подходящую этому моменту. Что-то мелодичное, что-то знакомое и родное, но это было не так-то просто, я не могла сосредоточиться, поскольку Сириус, что расположился за моей спиной рисовал узоры на моей шее и изредка касался меня губами, и я не могла ни о чем думать, продолжала бессмысленно перебирать струны и улыбаться. А вот он был серьезен. Настроение Сириуса очень сильно изменилось в считанные минуты, еще прежде чем я ушла в ванную он был весел и беззаботен, а сейчас он скорее был чем-то опечален, он был серьезным и задумчивым, может… может я сделала что-то не так? Я отложила гитару в сторону и посмотрела на него. — Я сделала что-то не так? — Нет, глупышка, — улыбнулся он, — эта ночь точно войдет в список самых лучших… — Список? — с иронией спросила я, краем глаза я заметила, как за окном не смотря на глубокую ночь чуть посветлело, да еще и с каким-то странным отблеском зелени. — Ты видел? — Видел что? — Свет в окне? Сириус обернулся, мне действительно не казалось, на улице и правда чуть посветлело, не знаю почему, но меня это насторожило. — Может просто луна вышла из-за туч, — предположил Сириус и пожал плечами. — Может быть, — согласилась я, только вот разве луна может отбрасывать зеленый свет? Решив не забивать голову, я вновь вернулась к разговору с Сириусом, — так что за список? Сириус усмехнулся и принялся перечислять самые памятные из своих ночей, вопреки моим ожиданиям и уколам ревности среди них не было девчонок, скорее это были самые яркие воспоминания о его жизни, как впервые они провели полнолуние в Визжащей Хижине, как Сириус укатил на своём Мотоцикле и прочее… — И кто на первом месте? Кто отодвинул меня с пьедестала? — с наигранной обидой спросила я. — Никто, — усмехнулся Блэк, — я оставлю первое место на будущее, ведь сегодня наша не последняя ночь, — прошептал он и вновь меня поцеловал. В коридоре раздался шум — чьи-то шаги и разговоры, кажется весьма обеспокоенный голос профессора Спраут. — Что там происходит? — спросил Блэк с недоверием поглядывая на дубовые двери. Я не успела ответить, как дверь скрипнула, Блэк тут же рывковым движением схватил мантию невидимости, что лежала на прикроватной тумбочке, и накинул на себя. А смысл? По полу валялись его вещи — ботинки, футболка и свитер. — Мисс Сильверстоун на месте, — профессор Стебль была очень бледной и растерянной, и скорее бормотала себе под нос, — А где мисс Уолд? — Она… она… В этот самый момент Блэр протиснулась в комнату. — Я… я вспомнила, что забыла отдать Джордану конспекты… — пустилась в объяснения девушка. Конспекты серьезно? В три часа ночи?! Это провал. Я ждала, когда профессор Спраут остановит бессвязное бормотание девушки и начнёт отчитывать ее, а потом перекинется на меня, укажет на мужские вещи и запах табачного дыма, но нет. Она лишь несколько раз кивнула. — И девушки, из гостиных запрещено выходить… до распоряжения директора… — Профессор Спраут? — несмело спросила я, — Что произошло? — Чёрная метка… — с этими словами она покинула нашу комнату и постучалась в соседнюю. Блэк тут же снял с себя мантию-невидимку и мы все втроём замерли, пытаясь осознать ее слова. Чёрная метка. Его метка. Это могло означать только одно — сегодня в Замке кто-то умер. — Я должен вернуться в спальни, — шепотом сказал Сириус, соскочил с кровати и принялся надевать футболку. — Ты же слышал, выходить нельзя… — Чарли, я должен, что если… если это кто-то из моих друзей? — обеспокоенно спросил Сириус. Я знала, что не смогу удержать Сириуса ни при каких обстоятельствах. — Пообещай мне, что с тобой все будет хорошо, — шепотом сказала я. — Со мной все будет хорошо, — вторил мне Блэк, он поцеловал меня на прощание, накинул мантию Джеймса и вышел. Мы остались с Блэр вдвоем. — С ним все будет хорошо, — сочувственно улыбнулась мне девушка. — Кто умер? Ты что-нибудь слышала? — Нет, ничего не слышала… но профессор Спраут так напугана. Этот остаток ночи был мучителен, никто так и не сомкнул глаз, но и сидеть в спальнях никто не мог. После того, как профессор Спраут проверила все ли на своих местах из ее подопечных, студенты вышли в общую гостиную. Сонно переговариваясь и строя догадки, из-за чего на небе над Хогвартсом появилась Черная метка. Когда наступило утро мы попытались выйти из спален, но на входе дежурил мракоборец, он никого не выпускал, видимо ситуация была крайне серьезной, занятия в этот четверг были отменены. Ближе к девяти в комнате появились домовые эльфы с порцией завтрака для каждого студента, нервозность чувствовалась все сильнее и мало кому кусок в горло лез. Я расположилась на подоконнике и пыталась углубиться в чтение учебника по Трансфигурации, но все что я читала никак не воспринималась мозгом, я поймала себя на том, что читаю один и тот же абзац уже в третий раз. Наконец, в районе одиннадцати в гостиную вновь вошла профессор Спраут, по ее опухшему лицу и красным газам, было видно, что женщина не так давно прекратила плакать. При виде профессора студенты повскакивали на ноги и вопросительно смотрели на женщину — Вы можете пройти в Большой зал, — мертвым голосом известила нас декан. — Профессор? — из толпы подал голос староста, — Кто… кто погиб? — Мэри Макдональд. Мэри Макдональд. Ужасающий волнительный шепот наполнил гостиную, никто не мог поверить. Это не могло быть правдой. Нет, нет, нет. Мои ноги подкосились, и я вновь опустилась на подоконник. Мои руки дрожали, ноги не хотели подчиняться, я никак не могла поверить в услышанное. Я не помнила как шла в Большой зал, как Блэр и Джордан молча плелись рядом со мной, как студенты молчаливой процессией тянулись в Большой зал, что сейчас был увешен траурными черными флагами. Откуда-то доносился опечаленный голос школьного старосты: «Ее околдовали, Империус, девушка спрыгнула с Астрономический башни, над ней хорошо поиздевались, все тело изуродовано…» Это напоминало ночной кошмар, это не могло быть правдой. Мэри Макдональд. Эта девочка и с потрясающе живыми чертами лица, с кудряшками и детским румянцем на щеках… она больше никогда не улыбнется, никогда не спросит как у меня дела… никогда не заговорит и зайдет в этот зал, никогда не возьмет за руку Римуса. Римус. Я оглянулась в сторону гриффиндорского стола, вот где по праву ощущалась скорбь. Лили плакала, ее зеленые глаза были красны от слез, а плечи едва заметно содрогались от рыданий, рядом с ней сидела Маккиннон с необычайно каменным выражением лица, девушка казалось не проронила не слезинки, но в ее небесно-голубых глазах застыло выражение крайней воинственности, она зло бросала взгляд на слизеринский стол. По другую сторону от Лили, сидела Алиса, она закрыла лицо руками и так же не сдерживала слез. Они были подругами с первого курса эти девочки были не разлей вода, я и не могла представить, что они сейчас чувствуют… Римус зашел в Зал последним, он был бледен и казалось вот-вот упадет, это была ночь после полнолуния, он и так был слаб, а смерть Мэри окончательно его подкосила, на изъеденном шрамами лице не было слез, не было ничего, мне показалось, что Римус постарел на десяток лет, казалось, что улыбка больше не коснется его губ, он медленно, но твердо ступал по каменному полу. Слева от него шел Джеймс и о чем-то серьезно говорил с Питером. Сириуса с ними не было. Я пробежалась по студентам Гриффиндора, надеясь, что хоть где-то замечу знакомый затылок, увижу его лицо, но его нигде не было. Может, задержался? В голову лезли самые дурные мысли, сердце в груди с бешеной частотой колотилось о ребра, словно чувствуя беду. — Сегодня ночью мы потеряли прекрасную девушку, — голос Дамблдора эхом пронесся по залу, ученики замерли и все как один перевели взгляд на директора, Альбус выглядел очень уставшим и очень старым, — Мэри Макдональд была олицетворением всего, что ценно в людях. Она была верным другом, смелой и храброй, и она была готова делиться своими чувствами с нами, дарила свою любовь нам. Я имел удачу лишь однажды беседовать с ней лично, но и этого одного разговора было достаточно, чтобы понять, что быть товарищем Мэри Макдональд высшая награда. Такие люди достойны лучшей жизни… Я хочу, чтобы вы подняли свои кубки и почтили память Мэри Макдональд. Заскрипели отодвигаемые скамьи, и все присутствующие поднялись со своих мест, по залу эхом пронеслось: «За Мэри Макдональд». Никто не садился все продолжали стоять, молча выказывая дань уважения юной Мэри, лишь спустя долгих нескольких секунд Дамблдор вновь начал говорить. — За стенами Замка уже давно идет война, а сегодня ночью она проникла сквозь эти стены, сегодня ночью над Башней Астрономии небо разрезала Черная метка. Я наивно полагал, что Хогвартс безопасен, но это оказалось не так. Ведь война идет не только в полях и на улицах, борьба идет внутри каждого, и исход это битвы зависит только от вас, я хотел бы обратиться к каждому… каждому студенту… даже в самые темные времена, когда надежды на спасение нет, я прошу вас, не забывайте обращаться к свету. Даже самый тонкий луч, может указать на верный путь, — Дамблдор обвел взглядом все четыре факультета, — Я обещаю сделать все возможное, чтобы обезопасить вас, с сегодняшнего дня в школе будут дежурить мракоборцы, ночью мы укрепили барьер… Дамблдор продолжил говорить что-то на счет новых мер безопасности, а я все ждала, когда он скажет что-то вроде: виновный будет наказан, мы его обязательно поймаем… но об этом он и словом не обмолвился. — Джеймс! — я нагнала Поттера уже на главных лестницах, он шел приобняв Лили за плечи, но услышав, что я его зову остановился. — Джеймс, где Сириус? Поттер опустил глаза и нахмурился, а Лили громко шмыгнуа носом и по ее щекам вновь пробежались слезы. — Где он? — вновь потребовала я. — В Аврорате, — каменным голосом ответил Джеймс. — Что? Что он там делает? — Его обвиняют в убийстве… — сглотнул Поттер, — его палочка… палочку нашли на Астрономической Башне… последнее заклинание… Черная метка…