Семейное дело

Гакт рассчитывал вернуться в Киото на другой день, провести несколько часов в родительском доме, а потом уехать в Токио, где его ждали дела и сестра, за которую он начинал волноваться. Срок, оставленный Хирото на «подумать», не внушал Гакту оптимизма: он прекрасно понимал, что такой человек не станет зря бросаться угрозами, а это значило, что Кейко нужно заставить уехать на Окинаву, где она будет в безопасности, а с Хирото он разберется сам. Он знал, что Кейко не станет его слушать, а это означало, что говорить с ней по телефону будет бесполезно: при личной встрече у него было больше возможностей применить свою власть мужчины и брата. Кейко бывала ужасно упряма. Она не без оснований считала себя способной справиться с любыми проблемами, и никаким Хирото ее было бы не напугать. Разве что он бы сам приставил к ее горлу нож. Одним словом, Гакт очень хотел оказаться в Токио как можно скорее. Планам его, однако, не суждено был сбыться. Досадная неприятность заставила его задержаться в отчем доме, наедине с отцом. Еще на подъезде к Киото Гакт вдруг почувствовал, что его подташнивает. К моменту прибытия он уже еле держался и только невероятным усилием воли заставлял себя вести машину. Из-за последних событий, из-за удара по голове, из-за волнения за сестру дали о себе знать старые болячки, и Гакт, войдя в дом, почти что рухнул отцу на руки. Мать уже ехала, и в доме они были вдвоем. Гакт лежал в своей старой кровати, матерился про себя и понимал: пока он не отлежится и не придет в себя, никуда он не поедет. Отец не умел ухаживать за больными и вообще считал, что его сын просто поддался слабости. И Гакт был с ним почти согласен. Он чувствовал себя слабым, беспомощным и абсолютно бесполезным. Где-то там человек с пистолетом и без каких-либо зачатков порядочности вынашивает черные планы, относящиеся к его, Гакта, сестре, а он сам ничего не может сделать, не может даже доехать до дома, чтобы быть рядом! Он звонил Кейко, но та ответила, что никуда не уедет, что Гакт только накручивает себя, что надо перестать беспокоиться о ерунде… Гакт позвонил Ю и, не вдаваясь в подробности, потребовал от него, чтобы до его возвращения он присматривал за Кейко, причем делал это как можно незаметнее. Ю пообещал сделать все, что в его силах, и удержался от расспросов, хотя Гакт по его дыханию слышал, как ему интересно было бы узнать… Историю встречи на дороге и подаренном пистолете Гакт изложил отцу на утро после приезда — когда пришел в себя и перестал шататься, а язык начал более или менее слушаться. Отец выслушал его, лицо его при этом темнело с каждым словом, достигающим его ушей. Он не мог признаться в этом сыну, но обманывать себя смысла не было: это именно он привел в дом этих людей, это он ввязал сына и дочь в мерзкую историю, которая еще не началась, но уже не принесла ничего хорошего. Прямо сказать об этом сыну он не мог и только хмурился все сильнее и темнел лицом. — Что ты намерен делать? — спросил он, когда Гакт закончил свой рассказ.  — Если честно… Не имею понятия. — Гакт вздохнул: ему неприятно было признаваться отцу в собственной слабости, но врать и прикидываться не имело смысла. — Интуиция подсказывает мне, что нужно ждать его хода. К тому же, я думаю, мне бы пригодились те сведения, что есть у… моего друга. — Я понимаю. Обращаться в полицию… — Нет! Точно — нет. Во-первых, он еще ничего не сделал. В чем мне его обвинять? Во-вторых, даже если бы я предъявил ему обвинение в нападении, то это привело бы к скандалу в прессе. Ни мне, ни нашей семье это не нужно. — Гакт помолчал. — Единственное, о чем я действительно беспокоюсь сейчас, это Кейко… Она не хочет и слышать об отъезде. Говорит, что я себя накручиваю. Твоя дочь бывает на редкость упрямой… Отец усмехнулся, но ничего не сказал. Гакт почувствовал, что говорить им больше не о чем. Он бы уехал домой в ту же минуту, но понимал, что вести машину он не в состоянии, и даже поездка на поезде будет для него проблемой. Он пробыл в отчем доме еще три дня, и за это время они с отцом почти не разговаривали. Гакт приходил в себя, маялся от скуки и время от времени работал над сценарием будущего фильма. Каждый вечер он звонил в Токио и спрашивал у сестры, как ее дела. Вечером третьего дня к телефону никто не подошел. Гакт звонил и на домашний, и на мобильный сестры, позвонил Ю, но никто не отзывался. Тогда он плюнул на все свои недуги, торопливо попрощался с отцом и сел за руль.