Семейное дело

Гакт догадывался, что Ю поддерживает связь с Кейко — хотя Гакт и запретил ему это! — и все ей докладывает. Сам он не хотел беспокоить сестру, следуя собственным словам: «для тебя эта история закончится». Неприятно было думать, что сестра оказалась втянута в эту грязную историю, да еще и подверглась нападению, и черт знает, что еще могло бы произойти, если бы она не уехала! Гакт мысленно запретил себе даже думать о том, чтобы посвящать сестру в происходящее — вот закончится все, и он ей расскажет, а пока пусть наслаждается отдыхом, обществом матери и бабушки и не лезет в мужские дела. Ю, однако, писал ей — Гакт знал об этом. Поднимать эту тему и опять ругаться он не стал: хватило и одного раза. Кейко уехала в тот же вечер. С Ю Гакт не разговаривал еще несколько дней, но постепенно он остыл, и его праведный гнев стал затихать. Кейко, рассуждал он, уже взрослая женщина и вполне может сама решать, с кем ей проводить время; если ей нравится Ю («На мальчиков потянуло», — не мог не поерничать про себя Гакт.), то пусть обжимается с ним. Ю, конечно, тоже хорош! Ну да и черт с ними обоими. У Гакта хватало забот и без половой жизни его сестры и лучшего друга. Он не знал, что именно Ю рассказывал Кейко, и надеялся, что она пребывает в счастливом неведении относительно появившейся у него недавно привычки иметь при себе оружие и о его отношениях с Сарой. Пистолет он носил при себе с того самого дня, когда дал торжественное обещание «убить сукина сына». Что касается Сары, то он сам пока не мог себе объяснить природу их отношений. Дня через два после отъезда Кейко Гакт сидел у себя в офисе. У него только что закончилась весьма содержательная беседа с менеджерами: ссылаясь на семейные проблемы, он настаивал на переносе сроков начала съемок, сценарий не был дописан, не со всеми актерами удалось договориться — все это сулило кучу трудностей, которые надо было решать, и главной проблемой был именно срыв сроков. Гакт сидел один, курил и думал — не о фильме, о своих «семейных проблемах». Вдруг раздался звонок телефона: звонила секретарша. — Гакт-сан, — сказала она хорошо поставленным голосом, — к вам пришла дама. Дама. Гакт задумался. Эта девушка, в обязанности которой входило отваживание особо ушлых и настырных фанаток, пришедших без приглашения журналистов и даже — было такое — родителей Гакта, не зря получала весьма щедрую зарплату: она умела сразу определять, захочет ли ее босс видеть визитера или нет. Чаще всего нежелательных посетителей она сразу выпроваживала коротким «его нет», иногда же, вот как сейчас, звонила ему и сообщала о пришедшем. Довольно быстро, не сговариваясь, они выработали своего рода код для обозначения посетителей: безличное «к вам пришли» означало, что принимать этого человека не стоит, но и отвязаться просто так не получится, «дама» или «господин» — человек заслуживает внимания, его стоит впустить. В других обстоятельствах Гакт бы сразу велел проводить даму к нему, но теперь, со всей этой историей… Не явилась ли сюда Юи?.. Он мысленно перебрал приятельниц и тех женщин, с которыми сталкивался по работе. Ни одна из них не стала бы приходить без приглашения. Будь это выследившая его фанатка, Марико — так звали секретаршу — не стала бы ему даже звонить и тем более называть ее дамой! Остается только Юи… — Ее фамилия Кородо, — сказала Марико, поняв, что босса терзают сомнения. — Она говорит, что вы не договаривались о встрече, но вы знакомы, и она думает… — Я сейчас спущусь, — перебил Гакт. Он уже почти забыл о ней, и вдруг она появилась — еще более привлекательная, чем в первую их встречу, красивая и обаятельная; от нее веяло обещанием удовольствий, силой, молодостью, красотой. Гакт одернул себя и напомнил: это дочь Кородо-сан. — Здравствуйте! — сказал он. — Добрый день! — улыбнулась она. Сара протянула ему руку, и он пожал ее. Рукопожатие у нее было мягкое, но уверенное. Это ему тоже понравилось. — Марико-сан, — обратился он к секретарше. — Кто бы меня ни спрашивал — меня нет. — Хорошо, — кивнула та. — Принести вам кофе? — Если это возможно, я бы стала пить чай, — ответила Сара. — Принесите чай. — Хорошо. Они поднялись к нему в офис. Это было небольшое, но уютное помещение: пастельных тонов стены, большое окно, диван, стол для переговоров, стулья, высокий потолок, на стенах — несколько репродукций. Он жестом пригласил ее сесть, и она грациозным движением опустилась на диван. На ней был ярко-красный костюм-двойка; пуговиц на блузке было расстегнуто больше, чем позволял деловой дресс-код — и это понравилось Гакту еще больше, чем рукопожатие. «Прекрати, — снова сказал он сам себе. — Вряд ли она за этим сюда приехала». Вдруг он вспомнил, что женщины у него не было уже очень давно. В очередной раз велев себе успокоиться и сосредоточиться на других вещах, он вопросительно посмотрел на Сару, ожидая, что она объяснит свое появление. Она уже хотела ответить на его немой вопрос, но тут появилась секретарша — принесла чай. Осведомившись, не надо ли еще чего-нибудь и получив отрицательный ответ, она удалилась. Сара заговорила. — Отец сказал ваш адрес, — сообщила она. — Извините, что без приглашения. Я объясню сейчас. — Все в порядке, — ответил Гакт, вежливо улыбаясь. — Я очень рад вас видеть. — Спасибо. Вы знаете о моей… беде? Отец сказал, он сообщил вам в тот день. — Да, — кивнул Гакт. — Но я полагал… — Не дело женщины, так? — она рассмеялась. — Но я решила, что возьму это себе в руки. — В свои руки, — автоматически поправил Гакт. — Простите. — В свои руки, — послушно повторила она и улыбнулась. — Если будете поправлять, я стану лучше говорить. Спасибо. Я решила, что это в свои руки… Если можно, я расскажу. Он кивнул, и она стала рассказывать. На родине у нее был жених, но свадьба расстроилась, и она воспользовалась приглашением отца, который давно уже звал ее к себе, и отправилась в Японию — навестить отца и лечить свое разбитое сердце. И чуть ли не в первый же день она встретила Хирото — он выступал под именем Ямамото Таро («С тем же успехом он мог вам сказать, чтобы вы называли его Никто», — прокомментировал Гакт. Она рассмеялась.). Хирото-Таро был галантен, обаятелен, говорил по-английски, пусть и с ужасным акцентом, знал с десяток слов по-французски, умел делать красивые комплименты и ухаживать. После вероломного жениха он казался воплощением всех тех совершенств, которые женщины хотят видеть в своих мужчинах. — Я влюбилась, — сказала Сара. — Как… как ребенок. Мне было как будто пятнадцать. Такая глупость! У блестящего кавалера был один недостаток: он был крайне беден, а ведь ему нужно платить за учебу, и у его матери серьезные проблемы со здоровьем! Сара не только оплачивала их свидания, но и помогала ему платить по счетам. («Счета были огромные! Знала, что медицина тут — это дорого. И думала: что сделаешь? Это его мама!») Во время их романа она даже не вспоминала об отце. Он звонил ей, звал ее к себе, но ей было не до него. Несколько месяцев Хирото кружил ей голову и тянул из нее деньги — пока запас ее средств не иссяк. Она обратилась к отцу, но тот заявил, что не собирается платить по больничным счетам неизвестно за кого. («Самих счетов я не видела. Он только говорил цифру. И я давала ему деньги».) У Сары были деньги, и она могла бы получить еще — со своего счета в канадском банке, но это было бы долго, а Хирото деньги нужны были сейчас. То, что Сара привезла с собой — она собиралась в Японию на год, — ушло в бумажник ее кавалера до последней иены. — Я сказала, что денег нет. Надо ждать. Он ответил, что уже неважно. Мама умерла. Больше мне не звонил. Я искала его, но не было. Тогда я поняла… О! Я была дура! Так легко ему верила. О! «Странное дело, — подумал вдруг Гакт. — Будь на ее месте японка, меня бы передернуло от того, что она посвящает в такие подробности незнакомого почти мужчину. А у Сары это получается даже мило… И держится она так, словно все это ее касается мало. Впрочем, другая бы на ее месте и вовсе бы расплакалась, а она…» — Наверное, — сказала Сара, закончив свой рассказ, — некрасиво, что я так говорю и… как это? Жалуюсь. Но так было, зачем врать? Я приехала к вам сюда, потому что думаю, мы… У нас один… как это… — Враг? — подсказал Гакт. — Так. Да. Мы можем помогать друг другу. Отец против, но я тоже касаюсь… меня тоже касается. Что вы скажете? Гакт задумался. Будь это его женщина, подруга, родственница, он бы отвез ее в аэропорт и посадил на ближайший самолет до Канады. Сара не была ему ни любовницей, ни родственницей, ни подругой. К тому же, он прекрасно понимал ее чувства: ей хотелось отомстить — деньги вернуть удастся вряд ли, но и просто прищучить негодяя… Он улыбнулся. — Разве я могу отказаться от такого союзника? — сказал он. В свою очередь он рассказал ей обо всем, что случилось с его сестрой (умолчав о некоторых личных подробностях), и рассказал, что сейчас занимается поисками Хирото и его сестры — пока безрезультатно. Сара удивилась, узнав о сестре своего обидчика: он представился ей единственным ребенком в семье. Гакт неохотно и с отвращением поведал ей некоторые факты из жизни семьи Яманака. Сара сказала, что ее отец не посвящал ее ни в какие подробности: он, вероятно, считал, что раз дочь его решила сама во всем разобраться, то пусть и разбирается, или же надеялся, что Гакт ее во все посвятит. Гакту неприятно было говорить с Сарой о таких вещах. Его передергивало каждый раз, когда хотя бы тень мысли о кровосмесительных отношениях Хирото и Юи посещала его, а уж говорить об этом с женщиной, да еще и с такой, с которой хочется вести куда более приятные беседы… Именно тогда Ю впервые увидел Сару. Гакт не счел нужным знакомить их. Ю, думал он, должен понимать, что в некоторые дела его посвящать не хотят или не могут. Получив письмо от сестры, Гакт понял, что был прав в своих подозрениях: Ю все доложил ей. Судя по тону ее письма, доклад был несколько приукрашен. Наверное, Ю решил, что у Гакта с Сарой роман. Не обманывая самого себя, Гакт подумал, что он бы хотел, чтобы именно так все и сложилось, но он отдавал себе отчет в обстоятельствах, которые свели их, и в том, кто ее отец. Между тем они встречались или перезванивались каждый день. Сара через знакомых своего отца пыталась отыскать следы Хирото; Гакт делал то же самое по своим каналам, но пока все поиски их никуда не приводили. Гакт злился и выходил из себя. Сара успокаивала его. Она рассказала кое-что о себе. Она вовсе не работала в фирме, как сказала ему при первой встрече. На родине она училась в университете, а после работала — занималась психологией. «Смешно, да? — закончила она свой рассказ. — Я много изучала ложь, зачем люди лгут и как. И попалась. Рыба на крючок. Смешно?» Гакту смешно не было, но он улыбнулся в ответ. Сара также прокомментировала отношения Хирото и Юи: созависимость. И, подумав, добавила, что Хирото Юи наверняка бьет. Гакта затошнило. Он никогда не считал себя излишне чувствительным и даже был в определенной мере циником, но такое обращение с женщиной, с родной сестрой вызывало в его душе отвращение и желание свернуть мерзавцу шею. Они почти ежедневно обедали или ужинали вместе. Разговаривали — не только о своем общем враге, а просто обо всем, о чем люди говорят, когда симпатизируют друг другу. Сара нравилась ему, но он никогда не позволял себе ничего лишнего. По некоторым оговоркам Сары, по ее взглядам он видел, что она была не против ответить на его чувства, но чем больше он это понимал, тем строже запрещал себе думать о ней. Она ничего не спрашивала, молчаливо принимая правила игры.