Семейное дело

И Гакт, и Кейко — оба чувствовали, что мир вокруг словно бы замер и затих. Обоим стало гораздо легче дышать, и оба прекрасно понимали: это затишье перед бурей. Однако мысли о возможных скорых событиях они старательно гнали от себя. Они не знали, что Хирото ходит кругами по району, надеясь снова выследить кого-нибудь из них, что один раз он видел Гакта и Сару вместе, что мысли его уже далеко от банальных денежных забот. Гакт с головой ушел в работу. Сара оказалась предоставлена сама себе. Кейко наблюдала: что она будет делать? О, сколько раз она это видела! Период пылкой влюбленности в очередную чудесную девушку заканчивается, и Гакт снова становится тем, кто он есть — обыкновенным трудоголиком, фанатом своего дела, который ничего не видит и не слышит, кроме своего Дела (с заглавной литеры, разумеется). Кейко не первый год была свидетельницей его рухнувших, разбившихся о рифы занятости романов. Большинство девушек сдавались сразу. Громко обижались. Уходили, наговорив Гакту много нелестного. А он потом спрашивал у сестры с совершенно искренним и неподдельным недоумением: «Да что не так-то?» Другие старались бороться. Но сцена — не жена и не любовница, ее так просто не отодвинешь. И опять слезы, ссоры, хлопанье дверью и битье посуды — очередная грустная баллада. Нет, Гакт не переставал любить их. Просто он был слишком предан тому, что делает, чтобы ставить на первое место женщину. Новый альбом, репетиции, рекламные съемки и съемки клипов, написание песен, выступления на телешоу — все было важнее, чем сводить ее поужинать или снять номер в отеле. Это — если будет время. Сара, однако, приняла случившееся спокойно. Она по-прежнему ночевала у него. Терпеливо сносила одиночество и вела себя так, словно происходящее полностью ее устраивает. Кейко это понравилось. Гакт, она была уверена, тоже оценит ее спокойную преданность. Сара, видимо, понимала, что вспышка рабочего рвения пройдет так же, как прошел и первый, самый пылкий период их романа, и дальше все встанет на свои места — до другого раза. А может, как Сара и говорила, она с самого начала не питала никаких иллюзий насчет Гакта. Никаких восторженных «О, теперь он будет любить только меня!», никаких «А потом мы поженимся…» Женщины подружились. Кейко было приятно, что она теперь не одна в мужской компании — ей теперь было, с кем поболтать за кофе, пройтись по магазинам, просто спокойно поговорить без лишних экивоков. Друзья брата ей нравились, она привыкла к ним и, по большому счету, принимала их как «еще братьев». Но между ними всегда стояло столько условностей, связанных с разницей в возрасте и положении, полом, а еще более с тем, что Гакт ревностно оберегал сестру от излишней фамильярности со стороны коллег и друзей. У Кейко, конечно, были подруги и приятельницы, но она втихую завидовала брату, у которого вся (или почти вся) его «семья» всегда рядом. К тому же, большинство ее знакомых женщин и девушек относились к ее брату или слишком по-фанатски, или терпеть его не могли, чего, конечно, она не прощала. К странному японскому Сары она быстро привыкла, а под чутким и не всегда тактичным руководством ее и Гакта этот самый «странный японский» перестал быть таким уж странным. Кейко не знала, с какими японцами — кроме Хирото — Сара общалась раньше, но у нее закрадывалось подозрение, что они не слишком заботились о том, чтобы понимать ее было проще. Гакт, погрузившись с головой в сценарий, вовсе не забыл о существовании своей девушки, как это могло бы показаться со стороны. Он высоко ценил Сару и не простил бы себе пренебрежения к ней. Они реже теперь оставались наедине, он стал скуп на комплименты и нежности, но его чувства к ней оставались неизменными. Он был рад узнать, что его сестра и девушка подружились. Как и Сара, он не питал иллюзий относительно их будущего: рано или поздно Сара должна будет вернуться в Канаду, а может статься, что они расстанутся до этого… Но вот сейчас они были вместе. Чего еще ему желать? Сценарий получался плохой. Много оставалось белых пятен и нелогичных моментов. История, так ясно и четко прорисованная в голове, на бумаге выходила кривой, скучной и ужасно глупой. Гакт скрипел зубами, злился на себя, переписывал снова и снова и не видел ничего вокруг. Творческий дурман он стряхивал с себя только в тот момент, когда Сара осторожно клала руку ему на плечо и спрашивала: «Хочешь пойти пообедать?» — «Через часок», — отвечал Гакт, и часок затягивался до ночи. Он все-таки вел ее «обедать». Кроме работы над сценарием, Гакт старался быть в курсе событий: он изучал прессу и Интернет на предмет возможных статьей о Хирото и его сестре. Ничего существенного не всплывало, но один раз он увидел заметку о том, что одна медсестра в психиатрической больнице была уволена за взятку. Сопоставив время, место и события, Гакт подумал, что теперь тайна побега Юи раскрыта. Через Сару он поддерживал связь с людьми ее отца, которые выслеживали Хирото, но их поиски успехом тоже не увенчались — удалось только узнать, что он в Токио. След его сестры обрывался в той самой больнице — о ней никто ничего больше не слышал. Затишье продолжалось чуть больше недели — потом начались события. Но пока Кейко и Сара сидели на кухне, пили свой утренний кофе и обсуждали планы на день. Был выходной, и женщины решили отправиться в Гинзу — может, не самое продуктивное и полезное занятие, но не все же время сидеть дома и следить, чтобы Гакт не забыл поесть, тем более что он все равно забывает. На кухне вдруг возник Ю. Это была первая их с Кейко встреча после скандального утра, и Кейко почувствовала неловкость. Она никак не проявила этого внешне и самым будничным тоном спросила, не хочет ли он кофе. Ю почему-то ужасно смутился ее вопросом, пробормотал что-то насчет поисков Гакта и вышел. На лице Сары мелькнуло удивление, но она ничего не спросила. Через несколько минут Ю вернулся на кухню — уже вместе с Гактом. Выглядел последний, как выходец с того света; от кофе он отказался и потребовал у Кейко сигарету. — Не курил бы ты натощак, братец, — сказала Кейко, открывая новую пачку. — Ты и так уже на каппу похож. Как сценарий? Гакт молча швырнул в нее кусок сахара. Все рассмеялись. — Мы хотим в Гинзу поехать, — сказала Сара. — Ты можешь с нами? Для тебя будет хорошо отдохнуть. — Тебе бы лучше отдохнуть, — поправил Гакт и улыбнулся ей. — Нет, я буду работать. А вы развлекайтесь и тратьте мои деньги. — Я бы попросила! Я гуляю на свои! На твои только мои дети учатся. — Колоссальная разница. Ладно, дамы! Знаю я вас. Вот, можете взять Ю. На его длинную шею сумок можно повесить больше, чем на мою. — А тебе разве не нужно было с чем-то там помочь? — спросил Ю, бросив быстрый взгляд на Кейко. — Надо было, но я передумал. С этими словами Гакт потушил окурок и вышел. Сара вдруг рассмеялась. Две пары темно-карих раскосых глаз уставились на нее с недоумением. — Извините, — сказала она. — Я… не могу привыкнуть, как вы говорите с братом. Это… Я всегда думала, японцы очень… как это сказать?.. Сдержатые? — Сдержанные? — подсказала Кейко. — Да. Спасибо. Сдержанные. Но вы и ваш брат… Очень непохоже… — Мы очень странные японцы, — улыбнулась Кейко и обратилась к Ю: — Ю-кун, вы хотите пойти с нами? — Я буду вам мешать. — О нет, не думаю! — Если можно, я бы поехал. Кейко уже после первого года, прожитого в Токио, поняла, что Гинза — это место, которое больше интересно туристам. Ну, а еще тут можно встретить множество праздно шатающихся школьников и студентов. Почему при этом тут всегда было так много народу — и это точно были не только туристы и школьники, — она не знала. В хорошей компании она могла чувствовать себя прекрасно и веселиться где угодно, но одна ни за что бы сюда не пришла. Сара, напротив, любила торговые центры — по ее же словам она не собиралась много тратить, но посмотреть, походить, посидеть потом в кафе ей приятно. Кейко ничего не имела против. Ю встретил своего приятеля и, желая поболтать с ним, предложил пока разойтись, а потом встретиться в кафе. Кейко мысленно вздохнула с облегчением. Она не подавала виду и держалась словно ни в чем не бывало, но присутствие Ю ужасно смущало ее. «Все-таки не надо было этого делать, — говорила она себе. — Не может быть секса на одну ночь с человеком, которого видишь чуть не каждый день». Кейко хорошо себя знала и была уверена, что ее смущение связано только с возникающими то и дело воспоминаниями о той ночи, а не с романтическими чувствами. В присутствии Ю она вдруг вспоминала о том, что после развода личной жизни у нее не было. А Ю был — и очень велик был соблазн сказать ему, что на ночь она дверей не запирает… Но дальше этой мысли она себе заходить запрещала. Погруженная в свои мысли, она скользила глазами по витринам и прилавкам. Магазины Гинзы поражали блеском и ярким светом. Когда слышишь слово «роскошь», что-то такое себе и представляешь. Ее семья была зажиточной, и она не могла бы пожаловаться на нехватку в своем детстве игрушек или одежды, но и особо богатыми они не были — кажется, именно это на Западе называют средним классом. Ее брат стремился к следующей ступеньке этой лестницы, и в блеске витрин, ярком свете ламп Кейко видела отражение этой ступени. Почему-то в его доме (весьма дорогом. Уж Кейко-то знала: она же разбиралась со счетами!) не было ни блеска, ни этой явной, бьющей в глаза роскоши. Наверное, думала Кейко, люди, представляя себе «дом Гакта», видят не темные комнаты без окон, а что-то вот такое — яркое, искрящееся и с кучей столь же дорогих, сколь и бесполезных вещей. — Кейко-сан, — обратилась к ней Сара. — Ю-сан… Мы не задерживаемся? Кейко посмотрела на часы. Они с Ю договорились встретиться через час, и час этот уже почти истек. — Да, — сказала она. — Пойдемте? Если честно, тут такой свет, что я начинаю понимать, почему мой брат все время в темных очках. Сара улыбнулась. — Ваш брат, он очень… Как это называется?.. Не… Необычный. Мне с ним интересно. Кейко тоже улыбнулась и, подумав, сказала: — Он вас тоже очень ценит. И говорил мне о вас то же самое — что вы интересная. — О, я рада, что ему не надо скучать около меня. Что такое? Кейко-сан? Побледневшая вдруг Кейко застыла на месте с выражением если не ужаса, то крайнего удивления на лице. Взгляд ее был устремлен на противоположный тротуар. Сара поглядела туда и увидела высокого парня, одетого в том же стиле, что и «шестерки» ее отца. — Кейко-сан? Что случилось? Тот парень?.. — спросила она. Кейко тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. — Мне показалось… Помните, историю про то, как на меня напали? Мне кажется, это один из тех парней… — Он нас не видит, — сказала Сара. — Вы знаете его имя? — Нет, конечно! У нас бандиты не представляются! В Канаде по-другому? Извините. — Все в порядке. Если бы я знала имя, отец мог бы помочь. — К сожалению… Пойдемте! Ю уже ждал их. Он позволил себе небольшую вольность и заказал спутницам кофе и пирожные. Он умел быть милым с дамами, когда хотел этого. Кейко проглотила угощение, даже не почувствовав вкуса. «Успокойся, — приказала она себе. — Ничего не случилось. Он просто шел по своим делам. И вообще, это мог быть не он». — Кейко-сан? — осторожно спросил Ю. — Вы в порядке? — Да, — ответила она, почувствовав вдруг, что больше всего ей хочется сейчас прижаться к нему — как и той ночью. — Я просто встретила привидение. — Она улыбнулась и снова мысленно приказала себе успокоиться. — Я тут вспомнила… Мне очень нужны новые туфли. На самом деле она не испытывала недостатка в обуви — ей нужно было отвлечься и заняться хоть чем-нибудь. Две пары туфель хоть и не решили всех проблем, но принесли некоторое утешение. Вернувшись вечером домой, Кейко вытащила брата из глубин творческого поиска и спокойно рассказала о досадном эпизоде. Гакт выслушал ее и нахмурился. — Сегодня мне сказали, что видели Хирото в двух кварталах от нашего дома. Кейко, пожалуйста! — проникновенно сказал он, беря ее за руки и крепко сжимая их. — Пожалуйста, будь осторожна. Не ходи одна в темноте. Лучше вообще из дома не выходи! — Постараюсь, братик.