Трое в дирижабле, не считая собаки

Эрминьо все-таки хорошо приложило затылком, потому что отключился он достаточно качественно. А очнулся от громких криков баронессы. С трудом разлепил глаза, засыпанные песком, отфыркался от него, вытер нос и рот и наконец узрел чудную картину. Клара, вне себя от гнева, стояла над поверженным Эстебаном. Вот она молниеносно сдернула верхнюю юбку, обнажив каркас, щелкнула застежкой на поясе, и металлическая конструкция стекла к ее ногам, чтобы уже в следующую секунду ловчей сетью сдавить широкие запястья и могучие плечи Эстебана. Но баронессе этого оказалось мало: когда Эрминьо отвел глаза от крепкой попки в белоснежных панталонах, то с изумлением увидел закрепленную на правом бедре короткую двустволку-дробовик. Клара согнула ногу, взвела курок и прицелилась. – Какого черта ты устроил, ублюдок! Ты кто вообще такой?! Обездвиженный Эстебан на щелчок затвора приподнял голову, и Клара, если бы захотела, сейчас могла увидеть его глаза: в бушующей круговерти он потерял свои очки. Эрминьо пожалел, что не ему первому выпадет полюбоваться таким зрелищем. Впрочем, он уже знал, что там увидит. Эстебан по какой-то, несомненно, глупой причине отмалчивался, Клара тыкала в него каблуком и грозила двустволкой, рядом ворочался Саймон, пытаясь подняться, и щедро сыпал за ворот Эрминьо песок. У Эрминьо начала болеть голова от этого балагана, тем более у них были проблемы поважнее определения сущности Эстебана. Потому он раздраженно рыкнул без всякого уважения к даме: – Боже, Клара, да посмотрите уже на него внимательно. Он – оборотень. Клара прервалась на середине гневной тирады, где-то между наматыванием кишок и вырыванием ногтей, нагнулась, вглядываясь в лицо Эстебана, и убедилась, что Эрминьо не врет. Широкая черная кайма вокруг зрачка выдавала оборотня с головой. – Вы знали? Эрминьо пожал плечами, стряхивая с себя надоедливую рыжую пыль, которая забилась повсюду, куда только могла. Клара развернулась к нему всем корпусом, и теперь раздвоенное дуло ее ружья смотрело Эрминьо куда-то в живот. Правое колено предупреждающе заныло, как всегда происходило, если Эрминьо угрожали огнестрельным. Эрминьо потер его, вздохнул и терпеливо разъяснил: – Скорее подозревал, мне всегда не давали покоя его очки. Он не называет своей фамилии, а все мы прекрасно знаем, что оборотни ее попросту не имеют. Другой на его месте мог бы соврать, но не наш душка Эстебан. Его пугаются животные, и он понятия не имеет, с какой стороны подходить к оседланной лошади. В Алжире он чуть не потерял сознание в квартале, где вы накупили всяких волшебных штучек. Я полагаю, от сильного колдовства – оборотни ведь чувствительны к магии. А на яхте у меня случилось прозрение. Эстебан так уверенно делал все, чтобы нас убить, что я решил, будто он видит или чувствует нечто недоступное нам. А значит, и человеком не является. – Магия? Что за бред! Ее уже давно не существует, – ворчливо вклинился в беседу Саймон, он наконец смог подняться и теперь ошарашенно оглядывался вокруг. Насколько хватало глаз – везде была ржаво-красная пустыня, настолько ровная, будто ее разгладили паровым утюгом. И только они находились в приличной по размерам воронке, дно которой и стены были усыпаны каким-то мусором, в котором при ближайшем рассмотрении распознавались детали яхты, внутреннего убранства гондолы и часть снаряжения. – И тем не менее именно магия спасла вам жизнь, – Эрминьо отошел дальше от Клары, откопал диванную подушку и сел на нее как ни в чем не бывало. Саймону привиделось, что он сейчас достанет кальян и закурит, но нет – Эрминьо ограничился лишь язвительным замечанием в адрес вооруженной баронессы: – Клара, да снимите вы с Эстебана свою сбрую. Лежать задом кверху – не лучшая поза для знакомства. Полагаю, нам еще стоит выяснить, отчего Эстебан так упорно скрывает свое происхождение. В конце концов, в цивилизованном обществе его сородичами никого уже не удивишь. Эрминьо был прав – хоть оборотни были довольно малочисленны и предпочитали жить обособленно, многих из них можно было встретить в больших городах. Они являлись вполне полноправными членами общества, пусть и немного загадочными. Клара щелкнула пряжкой пояса, и металлические путы ослабли. Саймон машинально отметил, что, вероятно, они на магнитных импульсах. А Эстебан просто молча встал, отряхнулся, как большой пес, и ожидаемо смутился под прицелом трех пар глаз, смотревших на него с опаской и выжиданием. – Я – Эстебарр. Из клана Черной Реки, – голос его звучал глухо и неуверенно, будто Эстебан до конца сомневался, стоит ли все рассказывать. – И кого вы там сожрали, в своем клане? Что, теперь от них скрываетесь? Ведь от них же? Раз решили затеряться среди людей, – Эрминьо был безжалостен, а Клара вдруг посмотрела на него не с осуждением, а с шальным интересом, поощряя на дальнейшее. Саймону стало неуютно: эти двое могут стать по-настоящему опасным тандемом. Пока были каждый за себя, это не так бросалось в глаза. Но сейчас он чувствовал себя самым слабым, беззащитным. У Эстебана, нет, теперь уже Эстебарра, были хотя бы клыки и когти, однако сейчас они совсем не помогали. Эстебарр был вынужден ответить: – Я не причиню вреда, пока человек. Но и зверем я не опасен… Просто я… Просто немного другой, чем нужно. – Да, вы – просто выродок, Эстебарр. Ну что ж, нам существенно легче. – Эрминьо откинулся на подушку, словно разом теряя интерес. При его словах Эстебан крупно вздрогнул, и в глазах Клары мелькнуло что-то похожее на жалость. Саймон слышал, что оборотни слишком щепетильно относятся к чистоте своей крови, и у них принято избавляться от тех, кто слаб здоровьем или имеет видимое уродство. Своим соображением он поделился с Кларой, уточнив у нее шепотом: – Разве они таких не убивают? Эстебарр дернулся вторично, будто его сейчас этими словами расстреливали, а Эрминьо лениво добил: – Думаю, он сбежал и доблестно притворялся человеком до сих пор. Не удивлюсь, что и в зверя он перекидываться уже разучился. Но, в целом, это уже не так интересно, как то, что под юбкой у нашей единственной дамы. Я, конечно, не особый эксперт, но не мог не заметить некоторые странности в деталях вашей одежды, моя прелестная баронесса. И баронесса ли вы, милая фрау фон Либенштагге? Клара не растерялась, тут же перевела ствол на Эрминьо, а поскольку тот сидел, то целиться ей было теперь очень удобно, прямо в черноволосую макушку: – Да и вы весьма интересная личность, виконт Белавенте. Как вы лихо владеете винтовкой, даже я со своей оптикой еле смогла вас обставить. Хотя я более чем уверена, что вы нигде не служили и на войне… не были? – Стреляю я и правда лучше вас, – Эрминьо любезно оскалился и опять потер колено, – а вот повоевать не довелось, не доехал. Хотя, как истинный сын своей страны, и, я бы сказал, еще более истинный придурок, вызвался добровольцем. Переправа на Днестре, май позапрошлого года, помните? Два эшелона тогда рухнули в пропасть вместе с подорванным мостом. Мне повезло уцелеть. А навыки… Я с пятнадцати лет участвовал в Рыцарском Троеборье. И последние пять – был чемпионом. Саймон неверяще уставился на Эрминьо: вот этот злой на язык, вспыльчивый испанец и есть всемирно известный Черный Виконт? Многие члены аристократических семей, не желая афишировать свое участие в совершенно коммерческом, и оттого плебейском занятии, скрывали свои лица, иногда представляясь лишь титулом, зачастую выдуманным. А само троеборье было сложнейшим многоэтапным соревнованием, включавшим в себя стрельбу, фехтование и конкур. Два года назад после своей триумфальной пятой победы Черный Виконт исчез, и теперь вполне понятно почему. Видимых повреждений у Эрминьо не наблюдалось, но то, как он иногда берег правую ногу, наводило на мысли, что серьезная травма помешала дальнейшей спортивной карьере. Вероятно, те же соображения пронеслись в прелестной головке Клары, и она с намеком ткнула мыском сапога в щиколотку Эрминьо. Тот со вздохом закатал штанину, обнажая мускулистую загорелую голень, неожиданно переходящую в тусклую латунь механического коленного сустава. Эрминьо постучал по металлической накладке костяшками пальцев: – Не только вас усовершенствовали, моя дорогая Клара. У меня еще, правда, с полкилограмма всяческих болтов и гаек в позвоночнике, но позвольте я уж не буду заголяться весь? Клара отступила, сняла палец с предохранителя, а затем и отстегнула дробовик вовсе. Села рядом с Эрминьо прямо в песок. – Я действительно вдова, но титул несуществующий. Он – часть моего образа. Скажем так, я обеспечиваю безопасность определенных лиц в определенных местах. На «Левиафане» я выполняла одно поручение. Чего-то такого Саймон и ожидал. Не могла эта прекрасная женщина быть еще прекраснее, однако романтический ореол тайного агента дополнил ее облик как нельзя лучше. Эрминьо подвел итог: – И что мы имеем на выходе? Оборотень-урод, калеченый чемпион, одноглазая шпионка и студент-недотепа, удивительное дело – физически целый. Или вы тоже что-то от нас скрываете, милый Монти? Саймон испуганно замотал головой: – Со мной все в порядке! И глаза, и руки, и ноги на месте! – И голова? – сурово вопросила Клара. – И голова!!! – выпалил на автомате Саймон, нервным жестом взлохматив волосы, и лишь потом сообразил, что над ним посмеялись. Клара захихикала, следом за ней захохотал Эрминьо, и даже сидевший чуть поодаль Эстебарр улыбнулся. Напряжение отпустило их всех. Они еще немного посидели, молча и по-новому разглядывая друг друга: Эрминьо – с присущей ему долей наглости, Клара – прищурившись, внимательно, будто раздевая до костей, Эстебарр – исподтишка, стараясь избегать прямых взглядов, ну а Саймон – задумчиво и даже как-то отстраненно, перебирая в горсти песок. Рыжий ручеек, стекающий между пальцев, увлек его. Саймон поднес полную ладонь ближе к глазам, послюнявил палец, попробовал песчинку на вкус и вынес удивительный вердикт: – Это же ржавчина. Металлическая труха. Откуда она может быть в пустыне? И… – тут Саймон опять огляделся, – в таком количестве? – Не думаю, что мы в пустыне, – глухо ответил Эстебарр, и все разом уставились на оборотня. Эстебарр передернул плечом и продолжил: – Мы попали сюда свозь разрыв в буре, который был не совсем… правильным. На этом он замолчал, словно подыскивая слова и не находя нужных. Но тут на выручку пришел Эрминьо: – Эстебарр, называйте вещи своими именами. Там, в урагане, вы увидели что-то необычное, магическое. Отсвет заклинания, может быть. Или какой-то портал? – Эстебарр кивнул с благодарностью, и Эрминьо продолжил: – От участи быть разорванными на клочки или разбиться нас спасло то, что Эстебарр доверился своему чутью и повел яхту прямо в это нечто. И еще то, что в сумке Клары среди барахла оказался весьма полезный артефакт, окруживший нас защитным полем от воздействия извне. Ненадолго, к сожалению. – Откуда такие познания? – скептически поднял бровь Саймон. Он, как человек науки, все еще не верил в потусторонние силы, что смогли зашвырнуть их неизвестно куда. – Моя достопочтенная бабушка была помешана на таких вещах. О, сколько фамильных драгоценностей уплыло в руки шарлатанов от мистики и прочих медиумов… – тяжело вздохнул Эрминьо, – И хотя я жадно слушал в оба уха все те бредни, что несли эти высокочтимые белые маги, вряд ли буду чем-то полезен. Мы, к сожалению, сейчас не на сеансе моей бабушки. И это все взаправду. – Так, – решительно встала до сих пор молчавшая Клара, – Раз все действительно взаправду, нам стоит быть готовыми ко всему. Для начала – собрать необходимые вещи. Оружие, еду, воду, что-то теплое из одежды. Саймон, на вас связь, постарайтесь найти передатчик. Да и остальное, что можно починить и использовать. Эстебарр, вы на страже. Смотрите в оба, слушайте, нюхайте, возможно, заметите еще что-то необычное. Эрминьо, если вы правы, мы попали сюда из прорехи где-то рядом с погибшим «Левиафаном». Значит, будем искать его останки, такую же воронку как эта или хоть что-то похожее. Если нам повезет, проход до сих пор там. И я уж точно выберусь отсюда, уж будьте уверены!