Трое в дирижабле, не считая собаки

Они шли уже достаточно долго, чтобы Эрминьо мог рассказать в подробностях и красках, как он ненавидит пустыню, сафари, Клару и Исабель. Он и раньше не славился выносливостью в пеших переходах, предпочитая верховую езду, а сейчас, когда колено то и дело заедало от попадавшей в механизм мелкой ржавой пыли, так вообще плелся лишь на остатках гордости. Даже Саймон двигался с куда большей прытью, что уж говорить о Кларе, которая вышагивала с генеральским видом и дробовиком на плече. Про Эстебарра разговор отдельный. Навьюченный, как верблюд, поклажей, закрепленной на покатой спине хитрой системой переплетенных тросов, оборотень бежал размашистой рысью, не проседая в песок и не снижая темпа. Он успевал уходить вперед на разведку, оббегать их маленькую группу по кругу, проверять на опасность сзади и опять устремлялся вперед, показывая путь. Эрминьо ему завидовал до зубовного скрежета, проклиная с каждым шагом пустыню, сафари, Клару и Исабель. Когда в его голове стали рождаться кровожадные сцены убийства двух последних, с обязательной расчлененкой в особо жестоком виде, Клара, словно почуяв недоброе, решила устроить привал. Саймон соорудил нал горелкой конструкцию, которая с успехом заменила им решетку-барбекю, достал бутерброды, щедро пересыпанные рыжим песком, и повздыхал над ними. Хорошо, что они нашли всю воду, что была в корзинках для пикника. А вот остальное, как и сами корзинки – не уцелело. Жесткое мясо смешных розовых птиц пришлось грызть без соли и гарнира. Клара зажарила их все, чтобы меньше останавливаться в дороге, да и сырое мясо портится быстрее. Эстебарр ни есть, ни пить не стал, едва внятно рыкнув, что он выносливее и может дольше обходиться без пищи и воды. Однако полежать, вытянув лапы, не отказался. Эрминьо сидел к оборотню ближе всех и чувствовал ровный жар, исходивший от большого косматого тела. А еще Эстебарр пах: зверем, шерстью и чуть-чуть ржавчиной, кислым душком которой пропитались они все. Но это был чистый, приятный запах, как от старой, хорошо выделанной шкуры, лежащей у камина. Эрминьо не отказался бы сейчас полежать на такой, зарыться в густой мех, согреть в нем озябшие пальцы и нос. Пока они шли, этого не чувствовалось, но в пустыне холодало с каждым часом. Температура падала, невзирая на то, что серый свет неба или чего-то, что заменяло его здесь, не изменился. Словно время навсегда застыло в пасмурном дне. Эрминьо лениво подумал, как же они будут спать без ночи, надо бы сообразить повязку на глаза, и бездумно прижался к теплому Эстебарру, касаясь плечом мохнатого бока. С другой стороны привалилась сытая Клара, и только Саймон остался сидеть у импровизированного костра, горевшего синим пламенем. – Х’ррр’шооо. Немн’г’ отд’хааат’. Я ст’ррр’жууу. – пророкотал Эстебарр, вытягивая лапы так, чтобы чуть обнять уставших и доверившихся ему людей. Ему было хорошо и очень приятно, впервые за много лет. Несмотря на то, что болтались они неизвестно где, попав в западню, из которой, возможно, и выхода не было. Эстебарр думал, что это был бы хороший конец его никчемной жизни, слушал тихое дыхание и спокойное биение сердец, как вдруг в привычный ритм вклинился чужой звук. Оборотень взвился в воздух, расшвыривая своих спящих спутников, и провыл: – Опаааасн! Клара вскочила следом, еще не открыв глаз, но уже грозно щелкая предохранителем двустволки. Эрминьо слегка замешкался. Но когда распрямился с винтовкой в руке, они уже стояли спина к спине, готовые отразить любое нападение. Саймон сидел на корточках у их ног и спешно вставлял диски с гильзами в скорострел. Теперь уже и они слышали далекий низкий гул. Он нарастал с той стороны, откуда они пришли. И вот над горизонтом показалась точка, за ней еще одна, и еще. Целое облако темных пятен. Они быстро двигались, росли, увеличиваясь в размерах и меняя очертания с размытых клякс на что-то более плотное и осязаемое. Благодаря линзам первыми их разглядела Клара и очень некультурно заорала: – Это что еще за неведомая хрень?! Хрень и правда была неведомая: над землей, гудя как растревоженный осиный рой, летели… механизмы непонятного назначения и странной формы. Опасно поблескивающие серебристым металлом, более похожие на стальные шары, если бы кто-то решил слепить их из дисков бензопилы. Ощерившиеся остро заточенными и непрерывно двигающимися зубьями, они выглядели смертельно опасно. Впереди каждого шара по плоской поверхности пустыни скользил кислотно-зеленый луч, словно они подсвечивали себе дорогу. – Сканируют, – прошептал Саймон, – Они что-то ищут. Будто неясно было, что. Или кого. Эстебарр глухо рыкнул, и нервы у Клары не выдержали, она пальнула в ближайший шар, который заметно вырвался вперед от остальных. Дробь скрежетнула по поверхности, высекая искры и не причинив никакого ущерба. А шар даже не замедлился, словно не заметил, лишь зубья угрожающе завращались с большей скоростью. Поисковый луч надвинулся на стоянку, методично обследуя бесценное имущество и подсвечивая один предмет за другим. Шар застыл, покачиваясь, и словно анализируя то, что там валялось. Вот импровизированная барбекюрница и горелка под ней подсветились жирнее, чем все остальное, и механизм, яростно скрежеща набравшими обороты зубьями, сделал молниеносный выпад. А когда поднялся из облака пыли – от конструкции не осталось и следа. – Перемолол ее в труху... – пораженно откомментировал Саймон и лихорадочно зачастил: – Так вот откуда вся эта ржавчина… Это просто гигантское кладбище, останки. Оно... Они жрут все металлические устройства! Эстебарр снова зарычал, но едва слышно, и начал теснить людей мощными бедрами подальше от временного лагеря. Клара, закусив губу, еле сдерживалась от нового выстрела и лихорадочно искала слабые места противника. Эрминьо был занят тем же, высматривая хоть намек на сварочный шов, заклепки или другие элементы, отличные от общего вида. Должен же быть у него блок управления или бак для заправки горючим? Саймон думал о чем-то другом, потому что вдруг безумно дернулся вперед и попытался проскочить между широко расставленных лап оборотня, но был сбит наземь. Дальнейшее произошло одновременно – шар покатился к сумке Саймона, доверху забитой металлическими деталями, Эстебарр вжал орущего студента в песок, обездвиживая, а Клара выстрелила. Механизм пыхнул густым вонючим дымом, крутнулся вокруг своей оси и рухнул. И тут сзади надвинулись остальные шары, всем скопом кинулись на павшего собрата, разделывая его, как пираньи. В воздухе скрежетало и искрило от сталкивающихся металлических тел, удушающе воняло горелым железом. – Жрут металл. Жрут… – Саймон обмяк, словно это зрелище окончательно подкосило его, сидел в песке и монотонно раскачивался. Клара было метнулась к нему, но Эстебарр не позволил. Сгреб ее в охапку, второй лапой подтащил к себе Эрминьо и тяжело навалился, укрывая их своей тушей. Баронесса сопротивлялась, придушенно шипела, рвалась на помощь к Монти, и Эстебарр грозно рявкнул: – Жрут! Метааал’ устрррр’йств! Гл’з! Колееен’! Клара сообразила, о чем он, послушно обмякла, прижимая к себе двустволку, и закрыла глаза, нашептывая что-то, больше похожее на проклятья. Эрминьо лежал чуть выгоднее, на животе, и из-под локтя оборотня мог наблюдать, как нажравшиеся механические монстры опять поднялись в небо и зашарили по песку своими световыми радарами в поисках новых жертв. Они ощупали тихо подвывающего Саймона безопасным тонким лучом. И двинулись дальше, к ним. Эстебарр заметно напрягся, вдавливая Эрминьо и Клару в песок так плотно, насколько возможно. Они перестали дышать, но не потому, что боялись быть услышанными. Просто воздуха под оборотнем почти не осталось, только жесткая шерсть лезла в лицо и в рот. Эрминьо чувствовал своим телом, как едва заметно движется широкая грудная клетка над ним, вдыхая такой недоступный пока воздух, и как мощно бьется большое сердце, слишком быстро и нервно, заставляя собственную кожу покрываться мурашками. Оборотень волновался. Самоотверженно прикрывал их собой, нервно вздрагивал, и Эрминьо вдруг захотелось успокоить его, положить ладонь на наверняка вставший дыбом загривок и пообещать, что все обойдется. А собственного страха почему-то не было – наверное, накроет потом. И все действительно обошлось. Несколько минут напряженного, на грани срыва нервов ожидания, и Эстебарр наконец откатился, освобождая их. Летающие шары были уже далеко, а целый и невредимый Саймон все так же скулил на одной ноте. Клара поднялась, неспешно отряхнула юбку, подошла к нему и размашисто залепила хорошую оплеуху. А потом села рядом, обняла за плечи и позволила разреветься на своей груди. Эстебарр отчего-то скривился, словно ему была неприятна подобная сцена, и Эрминьо заметил эту жутковатую гримасу. Это было настольно нетипично для сострадательного оборотня, что Эрминьо задумался, разглядывая сидящую в обнимку парочку. Саймон вдруг затрепыхался, хотя Эрминьо полагал, что его, умершего от счастья, там и похоронят – в ложбинке меж двух дивных холмов баронессы. А вот, поди ж ты, сам очнулся и неожиданно выдрался с паническими воплями, в этот раз более осмысленными: – Надо спешить! Они же к «Левиафану» направились! Мы можем опоздать! – Зачем торопиться? – резонно ответила Клара, поправляя ворот блузки и впихивая излишки оборок обратно в корсет, – может, лучше, напротив, подождать, пока они дирижабль разделают и улетят дальше. Что-то я не горю желанием новой встречи. – Да как вы не понимаете! Если этот ваш… – тут Саймон ткнул пальцем в Эстебарра, – портал в наш мир на том же месте, с земли нам не добраться! Нам нужен «Левиафан»! Вернее, если повезет, и мы найдем хоть одну уцелевшую шлюпку! И, не дожидаясь, пока остальные переварят эту информацию, резво рванул вслед удаляющимся механическим пожирателям. Второй стартанула баронесса, обгоняя замешкавшегося Эстебарра, который подцепил когтем и перекинул на спину мешок с уцелевшим арсеналом, ну а Эрминьо, как всегда, – шел завершающим. Впрочем, бежали они недолго. Саймон потерял из вида летящие шары и остановился, поджидая остальных. Вернее, Эстебарра, который точно знал, куда следует двигаться. Оборотень нагнал его, но перестраиваться вперед не стал, трусил с небольшой скоростью, и Саймону ничего не оставалось, как следовать с ним плечо к плечу. А Клара, увидев, как Эрминьо выдыхается, сбавила ход и пристроилась рядом. – Колено? – сочувственно уточнила она. – Заткнитесь, баронесса, – пропыхтел Эрминьо сквозь зубы, переставляя отяжелевшие ноги. Какое-то время они молчали, и было слышно лишь сопение Эрминьо да недовольные вскрики Саймона, что надо бы поторапливаться. – Неугомонный мальчишка, – зло прошипел Эрминьо на очередной вопль и вдруг добавил совершенно другим, серьезным голосом, – Но так даже удачно, что он там, впереди. Скажите, что именно вы разнюхивали на «Левиафане»? Повисла тяжелая пауза, и он уж думал, что баронесса ловко уйдет от вопроса или соврет, но Клара ответила: – Прошла информация, что на борту судна готовится теракт. Я должна была предотвратить его. От неожиданности Эрминьо сбился с шагу и остановился, согнувшись и тяжело дыша. Клара присела рядом на корточки и торопливо продолжила: – «Левиафан» не случайно не смог снизиться и увернуться от бури, понимаете? Это была не поломка, а чья-то диверсия. – И у вас есть подозрения? – смог наконец выдохнуть Эрминьо и, привычным жестом растирая колено, добавил: – Потому что если у вас их нет, они есть у меня.