Трое в дирижабле, не считая собаки

Саймон немного паниковал и был как на иголках. Он даже начинал грызть ногти, но тут же бросал. Потому что сложно занимать чем-то рот, когда нужно еще успевать дышать во время быстрой ходьбы. Они не успевали, еле ползли из-за хромающего Эрминьо. Потом отстала и Клара, видимо из солидарности, а за ней остановился и развернулся назад Эстебарр. Саймон едва сдержался, чтобы не заорать от злости. Но что он мог один? С того самого момента, как чертова пространственная дыра закинула их сюда, Монти будто откололся от их дружной компании, и теперь его отпихивают все дальше и дальше. Это было невыносимо и несправедливо. Саймон плюхнулся на песок, наблюдая за теми, к кому он успел так прикипеть. Видел, как Эстебарр подошел к отставшим, как отмахнулся от него согнутый в три погибели Эрминьо и что-то сказал. Эстебарр, смешно выворачивая шею, ответил. А потом что-то случилось с баронессой. Она вдруг рванулась и сильно забилась в лапах оборотня. Саймон хотел было вскочить, броситься на помощь, но напоролся на пристальный взгляд Эрминьо. Саймон передернул плечами, все-таки глаза у виконта были жуткими, иногда пробирали до дрожи. А Эрминьо покачал головой, мол, все в порядке. И Саймон вспомнил, как сам рыдал в недавней истерике… Просто Клара сильнее, и ее накрыло позже. Они подошли минут через пять, все вместе. Веки у Клары были припухшими, и впервые со дня их знакомства баронесса, привыкшая задиристо держать подбородок вверх, неловко прятала лицо. И загораживалась косматым плечом Эстебарра. Саймон понимающе отступил, не желая ее расстраивать своим вниманием. – Нам нужно поторопиться, – буркнул он, не зная чем разбить это неловкое молчание. Ему никто не ответил, только Эрминьо снова странно посмотрел, обжигая беспросветной чернотой зрачков, и кивнул. Они вновь зашагали по красным пескам. Не прошло и часа, как Эстебарр рыкнул, призывая остановиться. Местность неуловимо изменилась, став более холмистой. Теперь они двигались очень осторожно под прикрытием песчаных барханов, пока Саймон и сам не увидел причину – шары-пожиратели, кружившиеся на одном месте. – «Левиафан»? – с замиранием сердца уточнил Саймон. Если так, то они опоздали. Шаров было много, они сбились в плотную кучу и гудели так, что даже отсюда чувствовалась вибрация. Сквозь плотное кольцо стальных корпусов невозможно было разглядеть то, что привлекло их внимание. – Нет еще, что-то другое. И они там сильно заняты. Нам следует обойти. – ответила Клара, и Саймон обрадовался и огорчился одновременно. Ее голос звучал как-то безжизненно, без азарта и противной командирской нотки. – Значит, у нас есть шанс добраться до дирижабля первыми, – оптимистично сказал Саймон, желая всех подбодрить. Но почему-то получилось только хуже: Эстебарр скрипнул зубами, а Эрминьо буркнул как-то невпопад: – Да уж, кое-кто все равно уже добрался, – за что получил тычок от баронессы. Саймон пожал плечами, стараясь не обращать на это внимания. Они просто устали. Но шанс действительно был, и хороший. Пришлось сделать хороший крюк, который вымотал всех – перебираться через осыпающиеся ржавой трухой барханы оказалось на порядок тяжелее. Эрминьо растерял свой гонор и цеплялся за шерсть на боку Эстебарра, а Клара волокла дробовик за ремень стволом вниз, и он оставлял раздвоенную борозду за ней. Только у Саймона открылось второе дыхание, или это было хорошее предчувствие. К «Левиафану» они вышли неожиданно, буквально уперлись в его обломки, просто повернув за очередной холм. Саймон радостно вскрикнул, но Эрминьо удержал его за плечо, кивнув на оборотня. Эстебарр задрал голову, прищурился и переступил своими жуткими лапами с человеческими пальцами. Он выглядывал в небе тот самый таинственный ход, и Саймон чувствовал, как они все затаили дыхание. – Да, здееес’, – наконец протянул оборотень, Эрминьо ослабил хватку, и Саймон, как спущенная пружина, кинулся туда, где нашел свое последнее пристанище самый большой в мире дирижабль. Лицо его сияло от радости, а мозг лихорадочно работал. Они спасутся. Еще немного, и они будут дома. Саймон точно знает, что нужно делать.