Белое безмолвие.

То, что Лавеллан старательно избегает оставаться один на один с Коулом заметили все, но не придали особого значения – лишь Солас мог спокойно общаться с полу-духом полу-человеком и находиться в его компании часами. Но Дориан, как лицо заинтересованное, не мог не заметить и того, что именно говорит Коул в присутствии Инквизитора. И однажды любопытство пересилило: - Что ты имеешь в виду, когда говоришь про боль Маханона? - Она яркая, как солнце – очень-очень, но обжигающая тьмой. Сладкая как клевер, который так любит его конь, но горькая и тягучая как полынный мед. Он ищет и не может найти. Тень его из крыльев и крови ушла без ответа. – мальчик покачал головой и вдруг поднял глаза, смотря на Павуса. – Я мог бы помочь, он не хочет. Но ты можешь помочь вернуть ему тень и кровь. - Тень и кровь? Что именно он ищет? О чем ты? Но вопросы остались без ответа – Коул, в своем обыкновении, исчез, оставив тевинтерца ломать голову над задачкой. Павус думал было аккуратно пораспрашивать Лавеллана, но тот в последнее время редко бывает в крепости, а когда возвращается – уходит с головой в дипломатические дрязги, которые только усложняются из-за его немоты и «бандитской рожи», если говорить словами Сэры. Все реже были ночи, когда они могли побыть только вдвоем. Ночи, когда Маханон не стоит на балконе, чего-то выжидая, а лежит в постели, позволяя тевинтерцу повторять руками узоры на своем теле. Ночи, не омраченные болью, тянущейся из ладони до самого плеча. ** - Где-то рядом Корифей, раз мы так гоним лошадей? Непривычно раздраженно бурчал Варрик, чья нелюбовь к верховой езде преобладала над беспокойством и любопытством: их маленький отряд совсем недавно вернулся из утомляющего похода по Внутренним Землям, а Вестник с нездоровым блеском в глазах вновь собрал их и, кажется, решил загнать до смерти своего коня, подгоняя того не переставая. - Тогда логично, что он решил вывести из зоны опасности только самых необходимых этому миру: писателя, Серого Стража и красивого меня. - Хмыкнул Дориан на крепче обхватившие его пояс руки гнома. Но шутить не хотелось никому - таким взволнованным Маханон не выглядел даже когда стоял один на один с Корифеем перед тем, как лавина погребла Убежище. Лавеллан то и дело поглядывал наверх, словно что-то высматривал среди заснеженных крон деревьев. - Там птица, Посверкунчик? - Похоже на то. Ворон Лелианы? - У Рыжика они поменьше будут. Создатель, Лавеллан, нельзя так резко останавливаться! Чуть не слетевший из седла гном выругался, еще крепче схватившись за талию Павуса и уткнувшись тому куда-то в бок, стараясь удержаться. Сам же виновник страданий Тетраса лишь вглядывался в лесную тьму впереди, хмурясь. - Что случилось, Маханон? В позе Инквизитора явственно читалось его беспокойство. «Что-то не так». Все замерли, вслушиваясь в тревожную тишину вокруг себя. Дориан явственно ощущал пульсацию магии между своих пальцев, крепко сжимающие поводья, и как напрягся гном за его спиной – Павус готов был съесть свой сапог, поклявшись, что Варрик наверняка одной рукой потянулся к Бьянке. Блэкволл старается сохранять видимость спокойствия, но дрогнувшая ладонь, легшая поверх рукояти меча, выдает его с головой. Лишь долгие секунды спустя воздух словно разрезало хриплое карканье ворона, грузно севшего на больное плечо Маханона, от чего эльф не сдержал рваного выдоха сквозь зубы, а Дориана мысленно выругался – этот ушастый упрямец опять проигнорировал помощь целителей. - Это точно не питомец Лелианы. – ворон действительно отличался от птиц, которых использовала советник Инквизиции: он был крупнее, темнее и перья выглядели жестче, а глаза холодно-расчетливыми. - Я бы сказал, что это самая милая птичка, которую я видел, но не хочу врать. Она нагоняет жути. Особенно сейчас, когда…это что?! Вопрос, на стыд Дориана, прозвучал истерично в связи с тем, что ворон срыгнул на ладонь Лавеллану фалангу с тонким кольцом. Пока эльф рассматривал кольцо, выбросив явно оторванный палец, птица сорвалась с его плеча, царапнув крепкими когтями, и полетела в лес. Поднятая рука, короткий жест кистью. «Вперед». - Признайся, Маханон, у тебя есть птица, которая вместо писем доставляет тебе золото и драгоценности, а Жозефина пишет в своих документах, что это пожертвования от знати. - Или этот ворон драгоценности прихватывает после пожирания твоих врагов. – На это предположение Лавеллан лишь обернулся, кровожадно улыбнувшись. В сочетании со шрамом и бритыми висками, с собранными в короткий хвост волосами – проняло даже Блэкволла, судя по тому, как дернулся его кадык. - Так что мы ищем, Инквизитор? – видимо, Стража взяли для уравновешивания команды. Единственный голос разума среди немого и двух саркастичных комментаторов. Маханон, поправив капюшон, укрывая уши и шею от обжигающе-ледяного ветра, вновь дернул больным плечом, пальцами одной руки показывая себе на грудь, где билось сердце. - Не что, а кого. Я правильно понял? – догадка душила, но Дориан не был бы собой, если бы не сохранил ровность голоса. Он успокаивал себя: «Это ничего не значит, мы просто развлекались, снимали напряжение». Успокаивал, не видя ответа Маханона на свой вопрос. Убеждал, что изначально не могло быть иначе. Да и поцелуи ему не понравились – слишком жгучие, слишком кусачим оказался эльф. А все равно невидимая рука словно душила, сжимала что-то в груди. «Глупости это все». От самообмана и самокопания Павуса отвлекли звуки битвы, и… - Аматус! Крик сорвался с губ прежде, чем мозг осознал сказанное. Инквизитор, соскочив с лошади на ходу, рванул в самую гущу сражения, прикрывая собой кого-то. Эльфийка?.. На раздумья не было времени – каждая минута была на счету: численное преимущество было у врагов, они окружали, стараясь завершить кольцо. Дориан едва поспевал накладывать магические щиты на соратников, одновременно поджигая приблизившегося к себе бандита и пытаясь выпить лириумное зелье. Варрику было не лучше – он хорош в дальнем бою, но увеличить дистанцию ему не удавалось. Шипы и ловушки требовали времени и лишь ненадолго задерживали врагов. Его здорово выручал Блэкволл – единственный, кто успешно удерживал позиции, не позволяя окончательно взять их в кольцо, из которого не было бы выхода, кроме смерти. Лавеллан же, обычно собранный, сосредоточенный и не делающий лишних движений сейчас не был похож на себя – зажатый между скалой и воинами, озлобленно скалящийся, с каждым ранением все яростнее убивая врагом, используя знания о слабых участках в тяжелой броне. Если прислушаться – можно услышать звон зачарованных его клинков, разрезающие железо и плоть, насыщающихся кровью и болью жертв. И Маханон ни на шаг не отходил от пытающейся встать эльфийки. Дориан грешным делом пожелал, чтобы она умерла и тогда Лавеллан смог бы уйти в тень, вырваться из ловушки. Но альтус лишь стиснул зубы, увидев, как эльф пропустил очередной удар по бедру – если бы не магический щит, травма была бы несовместима с жизнью, хотя и сейчас она вынудила встать на одно колено, открывшись и подставившись. - Инквизитор! - Папа! Звонкий девичий голос посреди звона орудий и искр магии. Для Павуса это мгновение длилось вечность, хотя на самом деле прошло три удара сердца: первый – вот Маханон заваливается на бок; второй – эльфийка, вся в крови и грязи, прикрывает собой Лавеллана от меча; и, наконец, третий – звон тетивы Бьянки и булькающий хрип в пробитой стрелой глотке. Один из немногих оставшихся бандитов роняет оружие, падая в конвульсиях. И именно в этот момент маг вновь услышал звуки битвы, которая подходит к концу. Прорвавшись к ослабевшему и шатающемуся, но упрямо встающему на ноги, пусть и упираясь на эльфийку, Лавеллану, Павус окружил их стеной огня, выигрывая передышку на зелья. - Vishante kaffas*! Архидемон тебя дери, нельзя быть осторожнее? Ответом ему послужила слабая улыбка на бледных губах да осторожное мимолетное касание к напряженным пальцам. - Меньше слов, у нас проблемы. – голос у эльфийки действительно звонкий даже когда она не кричит. Звонкий, хоть и наполнен тяжестью боли. - Действительно, как я мог упустить тот момент, что нас пытаются убить. – фыркнул альтус, сосредоточившись на битве, как и все остальные. Меньше слов, больше дела. Как только пал главарь бандитов, оставшиеся в живых растеряли прежний запал, отчего добить их пусть и стоило трудов, но оказалось немногим проще. Блэкволл собирался было преследовать последнего из оставшихся врагов, но Лавеллан остановил его жестом, велев разжечь костер для короткого отдыха, и тут же переключил свое внимание на подошедшей к нему эльфийку, заключая её в осторожные объятия. - Фен’Харел тебя дери! Ar tu na’din*! Вопреки своим угрозам, девушка лишь крепче обняла Маханона, но, почувствовав болезненную дрожь в его теле, тут же отпустила, обеспокоенно осматривая: - Fenedhis lasa*! Отец, ты всегда учил меня быть сдержаннее, а сам как мальчишка повел себя! - Леди, он поступил как любой отец, который увидел своего ребенка в опасности. – пришел на защиту Вестника Блэкволл, когда убедился в безопасности. Оставалось только позавидовать его способности в критические ситуации сдерживать свое удивление, которое неприкрыто читалось на лицах других спутников, когда до них дошел смысл сказанного. - А ты у нас еще тот скрытник! Раз даже Рыжик не знала о твоей дочери. – устало усмехнулся Варрик, шутливо отсалютовав эльфийке. – Рад знакомству, Варрик Тетрас к Вашим услугам, юная леди. - Каэдель, я... - Каэдель, позвольте осмотреть Инквизитора, пока тот не ушел к праотцам. – перебил девушку Дориан, подходя к Лавеллану и благодаря Создателя, что в поясной сумке осталось пара склянок зелья лечебного. Не абы что, конечно, но не позволит по пути в Скайхолд тому загнуться от полученных ранений. Игнорируя внимательный взгляд эльфа, Павус недовольно нахмурился, отстегнув от горжета наплечник и оглядывая воспаленную рану на плече. Не слушая разговоры гнома и Каэдель, альтус щедро брызнул зельем на ранение, крепко держа дернувшегося от боли Лавеллана за руку. Переждав недолгое время, отпустил и протянул склянку Маханону, который то же проделал со своей раной на бедре, стараясь сосредоточить свое внимание на разговорах вокруг. - И тебя так спокойно отпустили искать его? - Не то, что спокойно, просто… Ай, отец! – эльфийка вновь не смогла закончить свою мысль. В этот раз Лавеллан бесцеремонно схватил ее за ухо, больно впившись ногтями и потянув, вынуждая Каэдель склонить голову. – Я не могла оставить это так просто! Клан почти сразу двинулся дальше, как только пошли слухи о взрыве на Конклаве. Без тебя! Я не верила, что ты погиб. Я должна была проверить лично! Ar tel abelas*! Отпустив ухо дочери, Маханон протянул ей кольцо, отчего Каэдель виновато понурилась, принимая украшение и тут же пряча в карман: - Я знаю, что это единственное, что осталось от mamae*. Но мне нужны были деньги на дальнейшие поиски. – эльфийка подняла голову, удивленно посмотрев на отца. – Но откуда оно у тебя? Неужели…Умбра*! Но я не видела ворона с твоего ухода. Лавеллан лишь беззвучно хмыкнул, показав на небо, чуть склонив голову на бок. «Он где-то там». И обратился к своим спутникам, указывая на каждого, на их раны, спрашивая про их состояние. Специально ли, особо пристально он «общался» с Дорианом, которого присутствие внезапной дочери Вестника выбивало из колеи, отчего тон его был сдержано-холоден, в то время как в груди бушевало пламя горечи. И уже на обратном пути в замок, глядя вслед Инквизитору, чьи плечи были непривычно опущены от боли и усталости, Павус с сожалением поймал себя на удушающих мыслях. «Я помог найти тебе кровь и тень. Но, возможно ли, что этим я сам себе рою яму?»