Белое безмолвие.

      Как бы Дориан ни старался в лишний раз не пересекаться с Вестником, сколько бы раз ни уходил от разговора под предлогом жуткой занятости, он не смог долго бегать от него.       «Надо же было придумать – попытаться убежать от охотника!» – иронично подметил тевинтерец, оказавшись зажатым в углу между стеллажами и Лавелланом, терпеливо сложившим на груди руки в обманчиво расслабленном жесте. Дориан прекрасно видел – стоит сделать только попытку выйти из капкана, как эти же самые руки с силой удержат на месте, оставляя синяки. Но он не был бы собой, если бы не попробовал. – О, Инквизитор! Польщен вниманием, право. Только, увы и ах, столько дел. Особенно когда на кону стоит целый мир. Кто, если не я, выяснит все грязные секреты бывшего магистра? На сим откланяюсь…       Как Дориан предполагал – стоило только попытаться обойти эльфа стороной, как его тут же одернули, сильнее зажимая в углу, отчего у тевинтерца перехватило дыхание. Охватившее от подобного обращения к себе возмущение словно ледяной водой окатило и потушило ласковое прикосновение прохладных грубых пальцев к скуле и щеке. Лавеллан хмурится, видя синяки под глазами. Щурится, явно раздумывая, как задать вопросы, роем мечущиеся в голове и не дающие толком сосредоточиться. Поджав губы, Маханон отступил на шаг, чуть склонив голову и глядя своими темными глазами на взявшего себя в руки Павуса. Дориан, стряхнув с себя невидимые пылинки, недовольно взглянул на замершего эльфа: – Я не твоя дичь, Инквизитор. Я здесь для того, чтобы помочь, а не для того, чтобы мною вытирали пыль в непонятных углах.       Лавеллан, сжав в кулак левую руку, правой раскрытой ладонью указал вначале на Дориана, потом на себя, следом же – как будто проводя черту диагональю, завершая линию крючком вопроса.       Павус вначале недоуменно смотрел, пытаясь понять, что хочет донести до него Инквизитор. Как бы то ни старался сам Маханон внятно донести свои мысли до других с помощью жестов, порой его невозможно было понять. Видя недоумение в глазах Дориана и благодаря за неожиданное терпение, эльф подошел к столу, порывистым движением притянув к себе пергамент и чернильницу, расплескав пару капель на деревянную поверхность.       «Между нами все кончено?» – угловатый, словно неловкий росчерк мелких букв, как будто охотнику клана гораздо привычнее держать в руках оружие, чем письменные принадлежности. – Отвратительный почерк, без обид. Надо будет попросить Жозефину нанять тебе учителей по письму. Не можем же мы допустить, чтобы Инквизитор на балу блистал не только бандитскими манерами, но и таким почерком. Хотя, стоит признать, то еще зрелище для орлейцев. – о, Андрасте, что ты несешь, Дориан Павус? Почему ты не можешь позволить себе взглянуть на Лавеллана, с каждым твоим словом сильнее стискивающего пальцами ни в чем не повинный пергамент.       Добавив в голос чуть больше вежливого равнодушия, как если бы разговаривали о погоде, Павус, незаметным нервным движением поправив застежку на одежде, продолжил: – А между нами что-то было?       Тевинтерец с застывшим в груди вздохом как в замедленной съемке наблюдал за эльфом: вот Маханон кладет лист на стол; как дернулась его рука к Дориану (Архидемон его дери, сам альтус чуть было не подался навстречу этому жесту!) и тут же опустилась; Лавеллан опустил голову, в длинном кивке, словно… «Он принял ответ? Так просто?». И тут же сам Павус увидел ответ – нет, не просто – он видит это в поджатых губах, в напряженности в плечах и шее, в сжатых в кулаки руках. И в неком поспешном уходе, что даже тихое «аматус» осталось не услышанным.       «Это к лучшему», – пытается убедить себя Дориан, грузно садясь в кресло и сжимая пальцами переносицу. «Так будет лучше для обоих». А потом случилась зачистка крепости Адамант и падение Инквизитора в Тень.       Павус всеми силами пытался увидеть в толпе Лавеллана, но находил лишь усталые и словно виноватые взгляды спутников: Варрика с Хоук, которые лишь покачали головой перед тем, как направиться к лекарям, Сэра сразу по возвращению ушла к себе, а Вивьен была так взбудоражена путешествием по Тени, что ушла в библиотеку, пытаясь найти ответы на свои вопросы.       Блуждая по залу, Дориан рассеяно кивал на вопросы, будучи невольно втянутым в разговоры. На помощь пришла Лелиана, молча и едва заметным кивком указав на дверь, ведущую к покоям Инквизитора.       Скрывшись за ней и смотря на ведущую вверх лестницу, тевинтерец не решался идти дальше. Он раз за разом вспоминал их последний полноценный разговор (не считая команд в последующей паре совместных вылазок), что уверенности в своих действиях с каждым разом становилось все меньше. Но вспомнив, какими измученными и израненными вернулись люди Инквизиции после похода, вспомнив, что даже предпочитающего дальние дистанции Варрика изрядно потрепало, и представив, что тогда могло статься с охотником, предпочитающего короткие клинки, Дориан стремительно стал подниматься по лестнице. Пока в темноте чуть не споткнулся об сидящего на ступеньках Лавеллана. – Видела бы тебя наша Госпожа Посол и знатные постояльцы Скайхолда, что бы они подумали о тебе! Неслыханная дерзость – встречать гостей прямо на лестнице. Хотя оригинально, в духе баек, которые рассказываются о долийцах! – нахмурившись, Дориан, подсвечивая пространство магическим огнем, наклонился, вглядываясь в осунувшееся от усталости лицо Маханона. Тот посмотрел на него снизу вверх, крепко сжимая запястье левой руки, пережидая очередную волну боли от Якоря. – Вставай, аматус. Твоя отмороженная задница – это последнее, о чем мне бы хотелось слышать в очередных разговорах слуг.       Помогая подняться и придерживая, Павус открыл перед эльфом дверь, отчего тот, несмотря на усталость, выдал шутливый реверанс с кривой ухмылкой. «Как любезно!» – Паясничай, как же. Сейчас посмотрим, как ты посмеешься, пока я буду обрабатывать твои раны. – буркнул Дориан, замолкая и наблюдая, как Маханон в одежде и в сапогах ложится на кровать, животом вниз и подкладывая под себя левую руку. – Фу. На чистую постель да в таком виде. Ох уж эти дикие эльфы…       Не смотря на ворчливо-недовольный тон, тевинтерец улыбнулся, снимая с Лавеллана сапоги и портянки. Потянувшись было чтобы помочь снять походный плащ, подбитый волчьим мехом, Дориан неловко замер, заметив, что эльф следит за его движениями. Выжидает, щурится, как если бы сидел в засаде. В один миг пересохло в горле, язык прилип к небу, а все слова, которые так и норовили зазвучать – исчезли. Откашлявшись и отведя взгляд, Павус медленно бесшумно выдохнул перед тем, как вновь посмотреть на эльфа. – Я все соврал.       «Не вынуждай меня пояснять» – мысленно молит Дориан, не готовый вот так просто взять и начать раскрывать то, как страх сжимал его горло, когда пришли первые вести о злосчастном походе на Адамант; как ужас охватывал с ног до головы, как немели руки, не в силах удержать даже простое сплетение заклинаний. Он не готов рассказать, как ежедневно терзал себя мыслями о том разговоре. Не готов поведать, что почти пересилил себя и чуть было не пришел к Маханону сам, первым, еще до его падения в Тень, еще до вестей о Страже Страуде – будь он неладен! Не готов. «Прочти между строк. Услышь то, что хочу сказать на самом деле. Ты умеешь. Всегда умел. Просто игнорировал. Ну же».       Хаос мыслей прервало осторожное касание прохладных пальцев скулы. Поглаживающее, мягкое и как будто прощающее за тот обман. Дориан на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь незамысловатой лаской. И тут же посмотрел на садящегося на постели Маханона, обеими руками притягивающего тевинтерца к себе, укладывая рядом и обнимая. – Варвар. Спать в одежде. Невозможно вытравить лес из долийца, верно? – проворчал Павус, вопреки своим словам только крепче прижимая к себе почти спящего эльфа, заткнувшего тевинтерца легким касанием пальцев пухлых губ. Взяв в свою ладонь руку Маханона, запечатлев едва ощутимый поцелуй на кончиках пальцев, Дориан уткнулся в макушку Лавеллана, старательно игнорируя запахи гари и крови: – Спи, аматус. А я посторожу твой сон.