Белое безмолвие.

Первое, что осознал после падения Павус, это боль. Боль в ноге, в районе колена. Настолько жгучая, что он никак не решался посмотреть ниже, упрямо смотря в пасмурное небо над собой, смаргивая невольные слезы. Боль в спине тоже не радует, но, судя по всему, сильно пострадала только нога. Самое неловкое и глупое падение в жизни Дориана. Глупее только было, когда он виртуозно поскользнулся на льду озера возле Убежища и с грацией друффало упал на пятую точку. Приземление тогда смягчили руки ржущих Лавеллана и Железного Быка. Рядом с рваным болезненным выдохом что-то зашевелилось, поднимая ворох сухих листьев. Послышался кашель и глухой удар, который обычно бывает, если кто-то, в попытке встать, не удерживается на ногах. – Скоро гроза. Рядом затихли, словно вглядываясь в небо после слов альтуса. Сам Дориан повернул голову в сторону своего собрата по падению. Да так и замер, вглядываясь в такое привычно-непривычное лицо Лавеллана. Эльф был перемазан в грязи после падения, хвост светлых волос растрепался, в них запутались листья. В сгущающейся тьме надвигающейся грозы Маханон выглядел с одной стороны настолько отрешенным и резко-светлым пятном посреди этого обрыва и деревьев, с другой – парадоксально гармонично вписывается в окружающую природу, словно лесной дух призрачного охотника… От размышлений Дориана отвлек щелчок пальцев прямо перед носом. Павус ошалело заморгал, аж резко сев и позабыв на время о боли, которая достаточно быстро напомнила о себе, когда альтус попытался встать. Приглушенно простонав, Дориан схватился за ближайшее дерево, сползая по нему вновь на землю, пытаясь разглядеть причину боли. Перелом. Замечательно. Как раз тогда, когда ноги нужны хотя бы целыми для перемещения, чтобы спастись в лучшем случае от ливня, а в худшем - от всяких тварей, которые выходят на охоту с наступлением тьмы. Чем ближе гроза, тем тяжелее и гуще становится воздух. Лавеллан, совладав своими конечностями, поднялся, оглядываясь и принюхиваясь. – Ты похож на дикого хорька, – не удержался от смешка тевинтерец, судорожно рыская по набедренной сумке в поисках зелий. Ничего, кроме осколков. А боль в ноге дошла до бедра. «Главное, не думать об этом, иначе найду боль еще где-нибудь». Лавеллан скривился на ассоциацию и наклонился к земле, поднимая то, что когда-то было магическим посохом. – Знаешь, я как-то фантазировал на тему прогулки с тобой под луной, но трухлявый мост, падение и сломанный посох не входили в мои планы. Не зависимо от прогулки и спутника. Маханон драматично развел руки в стороны, размахивая обломками. «Какая жалость!». Выкинув уже ненужные палки и прикрепив короткие клинки на одну сторону бедра, изменяя своим привычкам, эльф, чуть прихрамывая сам, подошел к Дориану, помогая тому подняться и, перекинув одну его руку через плечо, придерживая. – Не самая хорошая идея, Маханон. Придется идти в обход или вверх ползти, а так вдвоем мы не далеко уж и уйдем. Эльф, выслушав с самым невозмутимым видом серьезные рассуждения Дориана о том, что вдвоем они в лучшем случае дойдут до реки и утопятся, лишь крепче перехватил тевинтерца и пошел, вынуждая оного замолкнуть и сосредоточенно стараться передвигать ногами, не перенося вес на сломанную. – Я понял, понял, ты тут главный, лес твой дом, и дитю цивилизации лучше заткнуться, – иногда на Павуса находит ворчливость и, иногда, он даже не против и не видит в этом ничего плохого. Особенно когда больно и всё не самым лучшим образом складывается. И нет вина. Хотя сухое касание губ к мокрому виску словно похвала за догадливость было неожиданным и внезапно опьяняющим лучше, чем алкоголь в таверне Убежища. Настолько, что Павус не смог подобрать слов для колкости. Настолько, что даже на несколько шагов успел забыть о боли. Лавеллан довольно усмехнулся реакции спутника, для окончательного нокаута оного даже похлопал тевинтерца по бедру. Дальше шли молча, нарушая тишину лишь тяжелым дыханием. А Павус ловил себя порой на мысли, насколько вынослив эльф – видно, что падение и на нём сказалось, и при этом умудряется почти тащить на своем боку альтуса, потому что тот сбивается периодически с темпа или спотыкается здоровой ногой о корни деревьев. – Как ты ориентируешься на местности? Тут же все одинаково – деревья, кусты, деревья, трава, и, надо же, снова кусты! Или это у эльфов в крови? Если Павус начинает болтать, значит, по его собственным ощущением еще не всё так плохо, как могло быть. Дождь еще не пошел, глаза привыкли к темени, от эльфа пахнет зеленью, потом и на удивление освещающим ароматом перечной мяты зимним утром. Зная, что для ответа Маханону нужны обе руки, Дориан не ожидает никакого диалога, продолжая тихо болтать в пустоту. Хотя он чувствует, что спутник его слушает. Ну, или не его, но самолюбие тевинтерца не может позволить этой мысли развиваться. Как и то, что Маханон уверенно крепче перехватил Дориана и, ускорившись, завел того в какую-то пещеру. Хотя оную сложно так назвать – больше похоже на то, что мощные корни деревьев свесились со скалы и переплелись между собой и камнями, создавая импровизированный природный навес. Немного угрожающий сойти и похоронить под собой незадачливых любителей отдыхать на свежем воздухе, но вполне приемлемый для того, чтобы укрыть от ливня. Здесь им повезло, Маханон успел натащить несколько сухих веток и листьев для небольшого костра прежде, чем на землю плотной стеной полился дождь. Дориан без видимых проблем поддерживал пламя магией, пытаясь за шумом дождя услышать шаги Маханона, вновь куда-то ушедшего и, почему-то, оставившего в укрытии один из клинков. По внутренним часам Павуса прошло минут тридцать с ухода эльфа. За это время тевинтерец успел осмотреть свою ногу, распоров штанину коротким ножом и сделав неутешительные выводы. Как бы Дориан не прислушивался, а внезапно вошедший эльф все равно заставил вздрогнуть и перехватить нож для защиты. Маханон поднял руки, тем самым показывая причину своего отсутствия – заяц. – Я слишком трезв, чтобы наблюдать, как ты освежевываешь труп и готовишь. Маханон лишь усмехнулся, кидая тушку на землю у костра и указывая на ногу Дориана. «Как?» – Перелом, ожидаемо. Нужно будет вправлять. Эльф кивнул, убирая выбившуюся мокрую прядь – Дориан заинтересованно заметил, что Маханон старается не сильно задевать подранное острое ухо. Достав из кармана небольшой брусок, обтянутый жесткой тканью, Лавеллан протянул его Павусу, свободной рукой указывая на свои зубы. «Зажми». – Ты умеешь вправлять переломы? Откуда такие умения? Маханон нетерпеливо потряс перед его лицом рукой с бруском, нахмурившись. Дориан забрал деревяшку, чуть склонив голову: – Болит, если трогать? – и неловко указал на собственное ухо. Маханон кивнул, осторожно прощупывая ногу Дориана. – Во время охоты получил? Эльф вновь кивнул, одной рукой указав на себя, чуть за спину и ладонь остановил на уровне от земли чуть выше себя, сейчас присевшего на колени. «Я был ребенком». – И тебя таким маленьким уже брали на охоту? Вспоров ремешки на штанинах Дориана, Маханон кивнул, на время отложив кожаные ленты: указав на себя, прижав палец к губам, следом – изобразив ходьбу двумя пальцами и пару раз чуть похлопав себя по губам и подбородку. – Ты тайком пошел за… охотником? Маханон усмехнулся, кивнув и повторив последний жест, добавив к нему указующий жест в грудь. – Это была любовь всей твоей жизни? – хмыкнул Дориан, недовольно зашипев на то, как эльф чуть потянул больную ногу, словно на пробу. – Ладно, не она… Родственник? Отец? Маханон кивнул, улыбнувшись так… неожиданно тепло, что Дориан в который раз за это время растерялся. Он понял, что данная улыбка скорее вызвана воспоминаниями о родителе, но, панталоны Андрасте, как преобразила она лицо молчаливого охотника! Павус почувствовал, как где-то в глубине его кольнула не то зависть, не то болезненное отчаяние – ему бы хотелось верить, что со временем мысли о своем отце будут вызывать не глухое недоумение и обиду, а легкую теплую грусть. – Он научил тебя вправлять кости незадачливым путешественникам? Маханон беззвучно усмехнулся, кивая и указывая на брусок, после – на свои зубы. «Зажми». Дориан коротко выдохнул, честно зажимая жесткий кусок дерева, невольно сжав кулаки в ожидании боли. И она была резкой, оглушающей вспышкой, прошившей ногу от ступни до бедра, сосредоточившись в колене и медленно расползающейся пульсирующей волной, заполняющей каждую клеточку тела. Дориан невольно ссаданулся затылком о камень в стене их убежища. Шумно дыша через нос, все еще сжимая с силой зубами брусок и зажмурившись, Дориан пытался сосредоточиться не на боли, а на уверенных движениях рук эльфа, фиксирующего ногу, привязывая к ней ремнями широкий брусок, влажный от дождя. Маханон, закончив с ногой мага, потянулся руками к лицу тевинтерца, мягко массируя и расслабляя напряженные мышцы, удерживающие нижнюю челюсть. Дориан убрал ладони эльфа и вытащил изо рта брусок, болезненно морщась. – Лекарь из тебя так себе, не обессудь. Маханон покачал головой, протянув самокрутку забитую сушенным эльфийским корнем. Дориан это понял по особому запаху, который распространяет это растение. – Серьезно? Ты в качестве лечения предлагаешь курить? Моя ранее сказанная фраза про твои способности лечения все еще в силе, – несмотря на сказанное, протянутую самокрутку Павус принял, решив пока попридержать у себя и надеясь, что по возвращению в лагерь его нога не отвалится. Хотя по ощущениям она уже… Единственным развлечением у него оставалось наблюдение за эльфом, который по другую сторону костра принялся потрошить зайца, то и дело недовольно убирая пряди волос с лица. – Маханон, не могу смотреть, как ты мучаешься, подойди сюда, – не выдержал Павус, садясь удобнее. Лавеллан непонимающе на него посмотрел, склонив голову. Дориан терпеливо повторил, похлопав рядом с собой: – Подойди, ну же. Эльф отложил куски сырого мяса и приблизился к тевинтерцу, присев рядом и вопросительно глядя на него. Павус настойчиво развернул Маханона спиной к себе и ловкими пальцами развязал веревочку, которой эльф завязывает волосы. – Ты никогда не думал постричься короче? Чтобы не собирать их в хвост и не мучиться, – вслух рассуждал Павус, аккуратно распутывая влажные тяжелые пряди и собирая в более-менее аккуратный хвост. – Вблизи твой шрам кажется глубже. Ты сам бреешь виски? – эльф кивнул, невольно пошкрябав короткими ногтями упомянутый магом шрам. От Дориана не укрылось напряжение в позе Маханона, пока он возился с прической эльфа. Чуть склонившись, прошептал почти на ухо: – Непривычно держать тевинтерца за спиной так близко? Лавеллан обернулся к Павусу, чуть прищурено разглядывая того. Беззвучно усмехнувшись, умилительно улыбнулся – хотя выглядело это жутковато в полумраке их укрытия и в сочетании с драным ухом – и провел пальцами по земле, выводя слово «Комплексы?». Дориан возмущен, гордо поднял подбородок: – Между прочим, Маханон Лавеллан, я… То ли неожиданность, то ли тупая боль в ноге, то ли усталость за день не позволили Дориану отстраниться, как только он почувствовал прикосновение сухих губ к своим. Павус чувствовал запах дождя и грязи, пота и костра. Но перечной мяты аромат стал тоньше и ощутимее, чем до этого. Маханон целовал его мягко, не настойчиво, словно приручая и давая время либо оттолкнуть, либо решиться на ответ. И смотрел своими темным глазами, выжидая, вылавливая каждую эмоцию альтуса. Павус решил в случае чего все свалить на боль, усталость и голод, поэтому, положив ладонь на затылок эльфа, притянул того ближе, отвечая и углубляя поцелуй. И зашипел болезненно, когда Маханон случайно задел больную ногу. – Ты как медведь, – эльф виновато отстранился, облизав губы, наблюдая, как Дориан пережидает волну боли, держась за бедро. – Я, между прочим, не закончил. Итак… Маханон закатил глаза, фыркнув и вернувшись к готовке, пока Павус увлеченно рассказывал о собственном великолепии. Только от взгляда охотника не укрылась едва видимая теплая улыбка в уголках губ, когда Дориан, взяв короткую передышку в монологе, неосознанно прикоснулся к ним кончиками пальцев.