Remember all

      Темно. Тишина. Все вокруг замерло и не двигалось. В комнате звучал лишь тихий писк аппаратуры, который показывал сердцебиение женщины, что лежала на кровати. Приглушенный свет струился по комнате. Все было как обычно. Все было как всегда. Одни мониторы показывали жизненные показатели женщины, другие - ее мозговую активность. Темно. И тишину в сознании женщины внезапно что-то потревожило. Аппаратура тут же дала тихий сигнал о том, что она что-то уловила. Но через пару секунд она снова вернулась в норму. Но вот всплеск снова повторился, и аппаратура стала показывать уже не скачки активности, а уверенный единый сигнал, что женщина приходит в сознание. Темнота и тишина наполнились тихими звуками комнаты. Неясные образы скользили в сознании женщины, когда она наконец-то смогла сосредоточиться и словно вынырнуть из тишины и темноты. Все путалось, женщина не могла связно соединить ни одну из мыслей. Прошло какое-то время, когда Кора смогла связно думать. Коралина понимала, что она лежит, но она не понимала, почему тело казалось невероятно тяжелым. Казалось, что что-то придавило ее, не давало пошевелиться. Коралина не понимала, почему так сложно думать, но самое главное - она хотела открыть глаза и пошевелиться. Мысли путались в голове, но постепенно Коралина смогла уцепиться за одну единственную мысль. Где я? И постепенно, минута за минутой, женщина начинала все лучше и лучше чувствовать себя и свое тело, и наконец она смогла открыть глаза. Словно налитые свинцом, веки поднимались очень медленно. Рассеянный свет больно резанул по глазам, и они тут же заслезились. Кора прикрыла их и с трудом сглотнула. Во рту пересохло, и очень хотелось пить. Наконец, глаза привыкли к освещению, и Кора смогла оглядеться. Она сразу поняла, что лежит в больнице. Ее это немного напугало и смутило. Она не понимала, как здесь оказалась. Где родители? Мониторы, показывающие сердечный ритм девушки, стали чуть громче пищать, показывая, что сердце Клэрмонт забилось быстрее. Посмотрев на монитор, женщина нахмурилась. У меня систолическая тахикардия. Нужно успокоиться. Постепенно ритм выровнялся, и Кора расслабилась. Она не понимала, почему оказалась в больнице. Но самое главное - она не понимала, где ее родители. Хотя, наверно, они как всегда работают. Но ведь странно же, что они оставили ее одну. Кора решила выяснить, что произошло. Рука слабо и вяло искала кнопку вызова медсестры. Найдя ее, Кора почувствовала усталость. Кардиомонитор снова показывал ускоренное сердцебиение. Отдышавшись и сглотнув, Кора, прикрыв глаза, старалась унять сердце. Немного придя в себя, женщина нажала на кнопку. Клэрмонт лежала с закрытыми глазами, дыша чуть глубже, чем нужно. Услышав звук открываемой двери, Кора увидела незнакомую женщину средних лет. Она быстро подошла к кровати Коры, и в ее глазах она прочла радость, облегчение и немного беспокойства. — Вы очнулись, доктор Клэрмонт. Мы так ждали вас, — незнакомка сжала руку Коры и, спохватившись, налила в стакан воды, вставив в него трубочку, помогла Коре попить. Вода была прохладной, и Клэрмонт зажмурилась от удовольствия, что сухость в горле почти прошла. Она не понимала слов незнакомки, в которой признала медсестру. — Простите, боюсь, вы ошибаетесь. Я не доктор. Я только получила документы о зачислении в Нью-Йоркскую медицинскую школу, — голос хрипел, и слова давались с трудом, словно она уже очень давно не разговаривала. Кора внимательно следила за медсестрой и потому увидела, как замешательство сменилось тревогой в глазах незнакомки. — Что вы помните последнее? - женщина говорила тихо, смотря то на Кору, то на мониторы. Коралина нахмурилась, стараясь понять, о чем говорит эта женщина. — Хм... вчера мы с друзьями были на пляже, после того как отметили выпускной. Скоро мы все разъедемся, кто куда, и хотели последний вечер провести все вместе. Что-то произошло на вечеринке? Почему я в больнице? Где родители? — Кора заметила, что с каждым ее словом женщина все сильнее мрачнела и плотнее сжимала губы. — В каком городе мы находимся? — женщина говорила серьезно, уже без прежней радости в голосе. Кора нахмурилась и облизала губы. — В Лос-Анджелесе, конечно же, - Клэрмонт не понимала реакции этой медсестры, но она отдавала себе отчет, что что-то не так, раз ей задают подобные вопросы. — Я позову врача, и она вам все объяснит, — медсестра стремительно вышла из палаты Коры, если не сказать выбежала. Кора была в замешательстве, она не понимала подобной реакции женщины. Что происходит?       Ждать врача пришлось недолго, и уже через пять минут в палату вошла красивая блондинка с доброй улыбкой и теплом в глазах. Как и все, она была одета в форму врача. Кора ровным счетом не понимала ничего. И это ее нервировало. — С возвращением, Коралина. Я рада, что ты наконец-то очнулась, — женщина подошла и сжала руку женщины. Кора нахмурилась и старалась понять, что вообще творится. — Простите, но вы кто? Что вообще происходит? – Клэрмонт говорила тихо и немного раздраженно оттого, что она не понимала ровным счетом ничего, что сейчас происходило. Врач нахмурилась и, сняв фонендоскоп, отодвинула сорочку немного в сторону, прикасаясь прохладной мембраной к левой стороне груди женщины. Послушав с одной стороны, она перешла на другую. Все это время они обе молчали. Врач смотрела в пространство, прислушиваясь к тому, что слышала в фонендоскоп. Приподняв Кору за плечи, она придерживала ее в сидячем положении и прослушивала ее легкие со спины. Клэрмонт молчала, потому что понимала, что женщина работает. Да и оглушать ее она не хотела. Она знала, насколько громко и резко звучит голос через фонендоскоп. Кора нахмурилась и старалась понять, откуда она это знала, но тут врач снова уложила ее. — Итак, ответьте мне на несколько вопросов. Хорошо? – женщина повесила фонендоскоп на шею и начала изучать показатели аппаратуры и записывать их в карту. — Как вас зовут? — на секунду женщина прервалась и посмотрела Коре в глаза. Клэрмонт сглотнула, стараясь унять сухость во рту. Врач тут же отложила свои записи и помогла Коре попить. — Спасибо, — слабо улыбаясь, поблагодарила Кора врача. – Для начала я могу узнать, как вас зовут? – Кора говорила тихо и спокойно. Врач нахмурилась, но сказала: – Елена Хопкинс. Я один из ваших лечащих врачей, - Елена говорила спокойно и нейтрально. Кора нахмурилась на слова женщины. Одна из? Сколько же их лечат меня? Поджав губы, Клэрмонт решила, что стоит начать отвечать на вопросы. — Мое имя Коралина Клэрмонт, дочь Джонатана Клэрмонт и Ингрид Клэрмонт. Родители врачи: отец – психиатр, мать – иммунолог. Живу в городе Лос-Анджелес. Мне восемнадцать лет. Я не знаю, какое сегодня число, но помню, что, когда мы праздновали выпускной, было двадцатое июня тысяча девятьсот девяносто четвертого года, - Кора говорила четко и спокойно. Она помнила, что родители ей рассказывали, что у пациентов бывают провалы в памяти после пробуждения, и потому нужно четко рассказывать все, что помнишь о себе, что и делала сейчас Кора. — Я поступила в медицинскую школу в Нью-Йорке и собираюсь туда перебраться. Вот и все, что я помню про себя. Есть еще вопросы? – Кора говорила спокойно и без враждебности, помня, что это всего лишь работа доктора Хопкинс и не более того, и злиться на нее было бессмысленно. Доктор Хопкинс отложила планшет и просто смотрела на Коралину, и то, как она смотрела на нее, вызвало нервную дрожь внутри женщины. — Коралина… Кора… Сегодня двадцать третье октября две тысячи шестнадцатого года. Ты с отличием получила высшее медицинское образование, и ты ведущий кардиохирург страны. Тебе сорок лет, у тебя есть жена и дочь. И ты живешь в Нью-Йорке. Я твоя лучшая подруга, - Кора слышала слова женщины, что назвала себя ее подругой, но для нее это было словно белый шум. Покачав головой, Клэрмонт прикрыла глаза. – Нет, нет, нет. Это не правда. Этого просто не может быть. Мы же только отметили мой выпускной в школе! – Кора открыла глаза и с ужасом смотрела на Хопкинс. Сердце билось в районе горла настолько сильно, что душило женщину. Аппаратура тут же заверещала, оповещая врача о резком скачке давления и пульса. Елена подбежала к ближе к Коре и положила руку ей на плечо, стараясь успокоить ее. Но у Клэрмонт началась паника. Она не соображала, что делает. Оттолкнув с силой Хопкинс от себя, женщина попыталась встать. Но все силы ее оставили после этого толчка. Она слышала, как доктор упала и, поднимаясь, нажала на кнопку вызова медперсонала. – Код синий, код синий. Принести успокоительное. Палата триста девять. — Слова Хопкинс разносились по всему этажу, и уже через несколько секунд в палату вбежали медсестры, которые старались успокоить Коралину, удерживая ее за руки и ноги. Она все время кричала только одно слово: – НЕТ!!! – она старалась отбиться, но силы были не равны, и внезапно невероятная усталость навалилась на все тело женщины, и она, последний раз проговорив «нет», успокоилась. Ее веки затрепетали, и постепенно женщина заснула под дозой успокоительных и ослабленного тела. Все, кто находился в палате, смотрели на Хопкинс, молчаливо спрашивая ее, что произошло. А женщина в замешательстве смотрела на лучшую подругу. — Найдите Хелен. Пусть зайдет в ординаторскую. Ничего ей пока не говорите. Я сама все объясню, - почти все вышли из палаты, тихо переговариваясь между собой, а Елена подошла ближе к кровати подруги. За что же тебе все это? Сцепив зубы с такой силой, Хопкинс закинула голову вверх и, часто моргая, старалась загнать слезы обратно. Ведь ее лучшая подруга потеряла не только обожаемую работу, она потеряла все. Всю себя, и самое главное — она просто этого даже и не помнит. И это пугает больше всего. Встряхнувшись, Хопкинс вышла из палаты и пошла в ординаторскую. Хелен Клэрмонт. Супруга Коры была уже там и готовила себе кофе. За прошедший год лицо женщины посуровело еще сильнее. Если раньше она была строга и неприступна, то сейчас рядом с ней в радиусе ста метров никто не хотел даже находиться. Все понимали причину горя женщины, но ничем не могли ей помочь. Да и не приняла бы она эту помощь. И как же ты смогла жениться на ней, Кора? Она же чертова Снежная королева! Уже в который раз Елена думала, что Коре невероятно повезло в жизни. — Здравствуйте, доктор Хопкинс. Вы меня искали? – холодные голубые глаза прожигали своей пристальностью. Лицо нейтральное и спокойное. Хелен не была лучшей подругой Елены, но все же они неплохо общались. — Да, Хелен. Я тебя искала, - Елена специально не стала употреблять докторских степеней. Женщина вскинула бровь, вопросительно смотря на Хопкинс. Вздохнув, Елена села в кресло и, запустив руки в волосы, стала массировать голову. Ну как я смогу сказать ей, что ее любимая не помнит ее? Как я смогу сказать ей это? Хопкинс не хотела быть тем вестником, что донесет эту весть до Хелен. — Ну так не томи. У меня скоро операция. Мне нужно еще подготовиться, - нетерпеливо проговорила женщина, делая глоток кофе. Вздохнув, Хопкинс посмотрела женщине в глаза. Она встала и забрала из ее рук чашку с кофе, отставив ее на столик позади себя. Она видела недоумение в глазах Хелен. Крепко взяв Хелен за плечи, Елена пристально смотрела ей в глаза. Ее зрачки резко расширились. — Кора? – голос не был больше спокоен. Он надломился и стал слегка хриплым. Страх и неверие заплескались в глазах врача. Хопкинс мысленно отругала себя. Молодец, Хопкинс. Теперь она думает, что ее жена умерла. Тепло улыбнувшись, Елена покачала головой. – Она очнулась, - Елена говорила тихо, но Хелен слышала ее. Внутри женщины словно что-то провалилось, и она рухнула бы, если бы Хопкинс не держала ее так крепко. Приобняв ее за талию, Елена отвела Хелен к диванчику. Слезы облегчения и счастья заструились по щекам врача, и она слабо улыбнулась подруге своей жены. — Господи, наконец-то… Я уже думала, что этого не произойдет, — женщина говорила тихо, словно сама с собой. Елена промолчала, нежно поглаживая женщину по спине круговыми движениями. Следующие слова обрушат все в жизни Хелен, и она не могла с этим ничего поделать. Взяв руки Клэрмонт в свои, Елена заставила посмотреть себе в глаза Хелен. – Хелен, дорогая. Кора… У нее потеря памяти… - слова давались с трудом, но женщина продолжала: – Она не помнит ничего с того момента, как отпраздновала свой выпускной в восемнадцать лет. Она думает, что она сейчас в Лос-Анджелесе и ей восемнадцать. Она не помнит Нью-Йорк. Не помнит свои последние двадцать два года жизни, - предательская влага заблестела в глазах Хопкинс, и она опустила взгляд, но не забрала свои руки из рук Хелен. – Что? – голос Хелен был ужасен. Елена подняла взгляд на Клэрмонт, и та агония, что была в глазах женщины, резала сердце врача без ножа. – Она не помнит меня, нашу дочь? Ничего этого она не помнит? – Хелен говорила с трудом, заставляя проговаривать эти ужасные слова. — Прости, родная, но да. Я сама лично спрашивала ее о том, что она помнит. Когда я ей сказала, какой сейчас год и про все остальное вкратце, она впала в панику, и мне пришлось вколоть ей успокоительное, так что она сейчас спит, - Елена говорила тихо. Она даже не могла себе представить, насколько тяжело сейчас Хелен. И это Дженнифер еще ничего не знает. Бедная девочка. Хелен поджала губы и отвернулась от Хопкинс. Слова женщины не укладывались у нее в голове. Кора потеряла память? Невозможно. Это все дурной сон! Не верю! Хелен не хотела верить в это, но она прекрасно знала и понимала, что Елена не будет ей врать. Кора, родная моя. Ну как же так? Клэрмонт прикрыла глаза, и в ее голове, словно в ускоренной перемотке, скользили все их двадцать лет совместной жизни. Сжав руки в кулаки, нейрохирург открыла глаза, и заковав всю свою боль глубоко внутри себя, она вытерла лицо руками и, нацепив маску спокойствия, встала с дивана. — Я передам операцию другому. Меня не беспокоить. Я буду у Коры. — С этими словами женщина поправила халат и решительно вышла из ординаторской. Елена лишь вздохнула и покачала на это головой. Подождав еще пару минут и успокоившись, она пошла выполнять просьбу нейрохирурга.