Remember all

      Кора медленно открыла глаза просыпаясь. В палате был все так же приглушен свет, и потому женщина не сразу заметила, что в палате кто-то есть. Но заметив, она тихо вздохнула. В кресле возле кровати сидела женщина в белом халате. Сначала Клэрмонт подумала, что это снова Елена, но присмотревшись, поняла, что это другой врач. Она почти пустым взглядом смотрела на Кору, словно находясь в прострации и думая о чем-то далеком и ведомом только ей одной. Коралина очень внимательно изучала лицо незнакомки, стараясь запомнить каждую черточку. Она старательно отгоняла от себя мысли о том, что ей уже сорок лет и что с ее выпускного прошло двадцать два года. Она не хотела об этом думать, потому что истерика грозила снова завладеть телом и сознанием женщины. А она прекрасно понимала, что ничем хорошим это не закончится. Потому старательно сдерживая себя, она тихо кашлянула. Женщина в кресле вздрогнула всем телом, и ее взгляд сфокусировался на Коралине. Уже то, как потеплел взгляд холодных голубых глаз, сказал Коре о многом. Они знали друг друга. Возможно, близко. Блондинка тепло и с нежностью улыбнулась Клэрмонт, и она преобразилась, став не такой суровой, более настоящей, реальной. И Кора не смогла сдержаться, улыбнувшись в ответ.       — Привет, — голос у незнакомки был просто невероятен. Приятный, чарующий с легкой хрипотцой. Внутри все переворачивалось от этого голоса. Женщина опустила взгляд, а потом снова посмотрела на незнакомку.       — Привет, — горло снова пересохло, и ей пришлось откашляться, чтобы говорить нормально. Блондинка тут же взяла стакан с водой и помогла Коре попить из него. Блаженно прикрыв глаза и улыбнувшись, Кора признательно посмотрела на женщину. – Спасибо, - она не знала эту женщину, но чувствовала по поведению самой незнакомки, что их что-то связывает. – Ты помнишь, кто я? – блондинка была напряжена, и Кора это заметила. Она чувствовала, что этой женщине важен ответ на ее вопрос. И как бы Кора ни хотела сказать, что да, она помнит ее, но не могла. Опустив глаза, Кора посмотрела на свои руки и замерла. Это все правда. Сердце учащенно забилось в груди, и стало тяжело дышать. Кардиомонитор тут же оповестил о подскочившем пульсе. Но Кора не слышала этого пронзительного писка. Она смотрела на свои постаревшие руки. Руки что видели многое в жизни к своим сорока годам. Это было, словно очнуться в чужом теле. Кора вздрогнула всем телом, когда почувствовала прикосновение к своему плечу.       — Кора, Кора, посмотри на меня. Посмотри на меня! – блондинка говорила властно и не терпящем пререкания тоном. С трудом оторвав взгляд от своих рук, она посмотрела в эту невероятную синеву, что была теперь так близко. Эти глаза подчиняли себе, и казалось, что Коралина тонет в них. – Успокойся, дорогая. Все хорошо. Я понимаю, это сбивает с толку. Скоро ты адаптируешься. Будет тяжело, но я буду рядом. Я Хелен Оушен, но уже как пять лет официально я Хелен Клэрмонт. Я твоя жена, - Кора слушала Хелен и пребывала в легком ступоре. Мысли путались в голове. Она зажмурилась и тихо выдохнула. – Где родители? Где мои родители? – Кора открыла глаза и с почти мольбой смотрела в эти синие глаза. Она не верила в происходящее, и лишь самые близкие смогут доказать ей, что все это не бред, что либо все правда, либо у нее помешательство рассудка. Она видела, как немного недовольно поджала губы Хелен, и боль проскользнула в этих невероятных глазах. И эта боль была словно ножом по сердцу. Не отдавая себе отчета в действиях, Коралина взяла женщину за руку, крепко сжав ее, поднесла к губам и поцеловала тыльную сторону ладони. Лишь закончив это движение, Кора растерянно посмотрела на их сплетенные руки. А Хелен тем временем не могла сдержать слез. Она прекрасно помнила и знала этот жест. Кора всегда так успокаивала свою жену. Сначала поцелуй в руку, затем в висок, за ушком, в шею, в пульсирующую вену, и наконец в губы. Это было их своеобразным ритуалом. И то, что Кора сейчас сделала это, давало Хелен надежду, что ее любимая вернется к ней. Счастливо улыбнувшись, Хелен вытерла слезы со щек и, сжав руку Коры, тихо проговорила:       — Твои родители в Лос-Анджелесе. Мы сейчас в Нью-Йорке. Они, скорей всего, смогут прилететь только завтра вечером. Я им позвоню и попрошу приехать, если тебе так проще будет, - Кора слушала Хелен и понимала, что эта женщина говорит правду. Облизав губы, Кора заговорила немного неуверенно:       — А можно я поговорю с ними сейчас? – она умоляюще посмотрела на Хелен. Ей было жизненно необходимо услышать родные голоса. Улыбнувшись, Хелен достала из кармана какой-то продолговатый плоский предмет. Клэрмонт, нахмурившись, наблюдала за женщиной, стараясь понять, что та делает.       — Ингрид, доброй ночи. Простите, что разбудила. Но у меня есть новости, - Хелен улыбалась, когда говорила, и по ее тону можно было понять, что она и мама Коралины в хороших отношениях. – Кора очнулась. Она очень ждет вас, - тепло улыбнувшись, Хелен поглаживала большим пальцем ладонь Коры. – Она хочет поговорить с вами, - нажав на какую-то кнопку, Хелен разрешила Коре говорить. – Мама… - всего одно слово, и Коралину словно прорвало, она стала плакать. Ей так хотелось, чтобы мама была рядом, чтобы сказала, что все это дурной сон. – Доченька моя. Ну тише-тише. Мы так рады, что ты очнулась. Мы очень переживали за тебя, родная. Особенно Хелен и Дженнифер. Они себе места не находили. Ты нас всех очень сильно напугала. Мы первым же рейсом летим к тебе, моя родная. Я очень люблю тебя, моя родная, - Кора слушала голос матери и, слегка нахмурившись, посмотрела на Хелен, что терпеливо ждала, когда закончится разговор. – Мам… Я… Мне сказали, что у меня потеря памяти… - Кора говорила очень тихо, практически неслышно. — Что ты говоришь, родная? – голос Ингрид звучал чуть громче. Клэрмонт тяжело вздохнула и произнесла свои слова снова. – Я люблю тебя, мама. Прилетайте скорее, - Хелен нахмурилась, но комментировать не стала. – Мы любим тебя, родная. Жди нас, - с этими словами они разъединились. Хелен убрала прибор в карман халата. Она слегка прищурилась, ища ответы на свои вопросы. Кора закрыла глаза, скрываясь от этого пристального взгляда. – Почему ты не сказала ей? – Коралина открыла глаза и снова встретилась взглядом с Хелен. Кора поджала губы и отвела взгляд. – Я помню ее, я помню отца. Я только не помню никого из Нью-Йорка. Не стоит волновать ее раньше времени. Прилетят, я им все расскажу. Возможно, отец поможет мне вспомнить, — наконец, Кора встретилась взглядом с Хелен, и взгляд снова был теплым и заботливым. – Хорошо. Но мне придется сказать Дженнифер. Нашей дочери. Она и так на грани, с тех пор как ты впала в кому. Я просто не могу молчать и ничего ей не сказать, - Хелен говорила тихо. Но Клэрмонт видела, как женщине тяжело. Кора тяжело вздохнула. – Может, сделаем это утром? Я… просто не готова… Мне… Мне нужно адаптироваться… Ко всему этому, — женщина неопределенно махнула руками, показывая на себя и вокруг себя. Хелен понимающе кивнула. – Конечно, дорогая. Как скажешь. Мы приедем к тебе утром вместе. Я ей все объясню, чтобы она не была сильно шокирована. А сейчас отдыхай, — и Хелен сделала то, что делала всю их совместную жизнь. Наклонившись, она нежно, но чувственно поцеловала Кору в губы. Женщина замерла под этой лаской, и Хелен тут же отстранилась, отводя взгляд. Тяжело вздохнув, Хелен закрыла глаза и стала массировать переносицу. – Прости, Кора. Я не должна торопиться. Просто так тяжело видеть тебя, знать, что ты снова с нами, и понимать, что ты даже не помнишь меня… — на последних словах голос блондинки надломился, и она спешно отвернулась от Коралины. Но женщина знала, что Хелен плачет. Закусив губу, Кора прикоснулась к руке женщины. – Не страшно. Просто дай мне время, — Коралина говорила тихо, но блондинка слышала ее. Кивнув, Хелен наклонилась и поцеловала Кору в щеку, и больше не сказав ни слова, вышла из палаты. Не задерживаясь, Хелен пошла переодеться, и уже через десять минут она ехала домой. Она не представляла, как расскажет дочери, что Кора очнулась, но не помнит их. Не помнит свою жизнь с ними. Это причиняло боль. Мучительную боль. И лишь время сможет ее притупить и сделать терпимой.