Remember all

Хелен уверенно вела машину к зданию аэропорта. Дженнифер сидела рядом и просто смотрела в окно. Они обе молчали, но это нельзя было назвать мирной тишиной. Так обычно становится перед грозой. Когда все сверчки внезапно затихают, предчувствуя беду. — Дженни, — Хелен сказала это мягко и тихо, но девушка дернулась, словно Хелен закричала на нее. — Да, мам? — девушка посмотрела на блондинку, отворачиваясь от окна. Младшая Клэрмонт чувствовала себя ужасно. Она была безмерно рада тому, что мама очнулась, но то, что произошло днем... Она просто сорвалась. Она столько времени была сильной, что, когда все стало хорошо, все страхи внезапно и одновременно вылезли наружу. Ей было стыдно за свое поведение, но она ничего не могла сделать с этим. Иррациональная часть ее сознания вопила от ужаса, когда осознала, что матери нет в зоне видимости. И она не могла здраво рассуждать и думать. — Ты не хочешь поговорить с дедушкой, когда они приедут домой ночевать к нам? - Хелен говорила спокойно, с заботой в голосе. Она прекрасно понимала дочь. Ей самой было страшно. Но железная сила воли не дала ей впасть в панику. И предлагала она Джонатана лишь потому, что доверяла ему. Хотя сама она ходила к своему психологу, с которым у нее точно не могло возникнуть конфликта интересов. Ведь Джонатан все же отец Коралины. А порой женщину за прошедший год посещали такие мысли, что озвучивать их свекру явно не стоило. Но вот Дженнифер для начала могла открыться близкому, родному ей человеку. Все же они в кровном родстве с ним. Дженнифер тяжело вздохнула и посмотрела на свои руки. Она понимала, что мама беспокоится о ней. Но... но надо признаться самой себе — Дженнифер просто боялась озвучивать свои страхи, боясь, что они станут реальней оттого, что она их озвучит. С другой стороны... это же дедушка. Он ей никогда не причинит зла или боли. Он обожает ее и, возможно, поможет советом. — Хорошо, мам. Если он не сильно устанет после больницы, я поговорю с ним, — Дженнифер подняла взгляд на мать и увидела ее нежную улыбку. Женщина сжала руку дочери, давая ей понять, что она правильно поступила. Через полчаса они заехали на парковку аэропорта. До прилета самолета осталось полчаса. — Может, выпьем кофе? - Хелен посмотрела на дочь, и та кивнула на предложение матери. Они одновременно вышли из машины и, закрыв ее, вошли вовнутрь, взявшись за руки. Дойдя до палатки с кофе, они заказали себе мокачино и двойной американо. Хелен часто жила чисто на кофеине, потому ей всегда нужно было двойную порцию кофейного напитка. Присев в пару кресел в зале ожидания, они стали ждать самолет с четой Клэрмонт. Через полчаса объявили о посадке пассажирского самолета сообщением Лос-Анджелес-Нью-Йорк. Хелен и Дженнифер пошли в зону встречи пассажиров. Через двадцать минут они увидели Ингрид и Джонатана Клэрмонт. Джонатан как всегда был в темно-синем костюме и очках в тонкой оправе. Он нес небольшую дорожную сумку жены и катил свой чемодан на колесиках. Ингрид была одета в строгого кроя брючный костюм черного цвета. Волосы лежали непослушной копной на плечах женщины. Ингрид катила за собой свой чемодан. Увидев Хелен и Дженнифер, они оба расплылись в улыбках. Ингрид почти побежала им навстречу, спеша дойти до них быстрее. Дженнифер, не обращая внимания на других людей, бросилась в объятия бабушки, чуть не сбив ее с ног. Ингрид выпустила ручку чемодана из рук, и он с громким стуком упал на пол. Но женщине было на это плевать. Она бережно и крепко обнимала внучку, целуя ее в лоб. Хелен, как и Джонатан, молча наблюдали за этим. Хелен улыбнулась свекру, и он улыбнулся ей в ответ. Женщина подошла и крепко обняла мужчину. Он тоже ее обнял. — Привет, дорогая. Я рад, что это наконец-то закончилось, - Джонатан говорил тихо, но Хелен его услышала. Она не смогла сдержать судорожного вдоха и напряглась всем телом. Мужчина это тут же почувствовал. Он отвернул их от его жены и внучки и пристально посмотрел в глаза Хелен. Глаза женщины самопроизвольно наполнились слезами, и она поспешно вытерла предательскую влагу. — Что такое, Хелен? — Джонатан крепко держал ее за плечи, но не больно. Хелен хотела заговорить, но слезы душили ее. Она долго сдерживалась, но ее прорвало, как ранее днем Дженнифер. Все же нервы не железные. И она просто не понимала, как им быть дальше. Нет, рациональная ее часть все прекрасно знала, но вот иррациональная... она вопила от ужаса. — Кора... - горло сдавил спазм, и Хелен больше не могла выдавить из себя и звука. Джонатан обеспокоенно смотрел на Хелен и нежно поглаживал ее по плечам, стараясь успокоить. Через пару минут женщина наконец-то собралась и смогла разговаривать. — У Коры частичная амнезия. Она не помнит своей жизни в Нью-Йорке. Вообще ничего. Когда она очнулась, она думала, что ей восемнадцать и они только вчера с друзьями отпраздновали выпускной, - Хелен отвела взгляд от внимательных глаз мужчины, обняла себя руками, словно ей было холодно. — Ты хочешь сказать, она не помнит ни тебя, ни Дженнифер? - Джонатан говорил тихо и с сочувствием. Теперь он понимал поведение и Хелен и Дженнифер. — Да. Она помнит все, что было до восемнадцати, а после пустота, — Хелен говорила не громче шепота. Клэрмонт обнял женщину, прижимая к себе как можно ближе. Он понимал, насколько больно сейчас Хелен и Дженнифер. К ним подошла Ингрид и Дженнифер, они все так же обнимались. Хелен поспешно вытерла лицо руками и постаралась улыбнуться. Вышло не очень. — Ингрид, — Хелен все же смогла улыбнуться женщине с большей теплотой и обняла ее. Дженнифер отступила и обняла дедушку. — Как Кора себя чувствует? — Хелен застыла в объятиях женщины, услышав ее вопрос. Отстранившись, она посмотрела на Джонатана и покачала головой. Она не могла вновь повторить эти слова. Иначе у нее начнётся истерика, и тогда она не остановится. Джонатан это понял и потому, подойдя к жене, положил руку ей на плечо. — Родная, у Коралины амнезия. Она не помнит ничего после восемнадцати лет. Точнее после ее выпускного и той вечеринки на пляже, - мужчина говорил тихо и ласково. А у Ингрид открылся рот, чтобы что-то сказать, но она его тут же закрыла, словно стараясь выбрать, что говорить или нет. Наконец она подошла к Хелен и, протянув руку, пригласила Дженнифер к общим объятиям. — Ничего, мы все справимся. Мы все преодолеем. Главное, что она теперь с нами, и мы ее не отпустим. Слышите? Она будет с нами, — Ингрид говорила тихо, но уверенно. От ее несгибаемой силы воли хотелось верить, что все наладится и все будет хорошо. Хелен очень надеялась, что она не пожалеет об этом. Наконец они покинули здание аэропорта и, загрузив багаж Клэрмонтов, поехали домой к их девочкам. Выгрузив их багаж в квартиру и оставив Дженнифер дома, они снова сели в машину и поехали в больницу к Коралине. — Как она себя чувствует? — Ингрид сидела рядом с Хелен, которая уверенно вела машину в вечернем потоке. Клэрмонт сильнее сжала руль, стараясь сдержаться и снова не впасть в истерику. — В общем и целом очень хорошо. Двигательная активность в порядке. Сердце работает хорошо. Мышцы атрофированы, но это поправимо. Она, кстати, уже пыталась встать сама. В итоге упала. Из-за этого Дженнифер впала в панику, когда вошла в палату и не увидела Коралину, - Хелен говорила тихо и почти без эмоционально. Ингрид сжала ее предплечье, давая понять, что у женщины есть поддержка. Хелен натянуто улыбнулась Ингрид и постаралась собраться. Она должна быть стальной. Должна ради Коры, Дженнифер. Но как же она устала... Они шли вместе по больнице, когда к ней подбежала одна из медсестер. — Доктор Клэрмонт, у нас небольшое ЧП. Вы срочно нужны в родильном отделении, - Анна говорила быстро и эмоционально. Хелен тут же собралась и, посмотрев на родителей Коры, увидела их кивок, тут же пошла с медсестрой разбираться в ЧП. На ходу она остановила другую медсестру. — Мерседес, отведи мистера и миссис Клэрмонт к Коралине, — медсестра кивнула и подошла к родителям Коралины. — Пойдемте, я вас проведу, — девушка повела их в отделение неврологии, куда перевели Коралину еще днем. Новая палата женщины была более светлой, в ней был телевизор, ванная комната и выглядела она уютней, чем та палата, в которой она проснулась вчера. Ингрид взяла мужа за руку, и он крепко ее сжал, давая своей жене необходимую поддержку и опору. Медсестра подвела их к нужной палате и ушла по своим делам. Клэрмонты вошли в палату к дочери, замечая, что она немного осунулась, но цвет лица был здоровым. С ней в палате сидела врач, в которой оба родителя признали Елену. Увидев Клэрмонтов, она радостно заулыбалась и, тут же встав, заключила каждого из них в крепкие объятия. — Я так рада, что вы приехали, — Елена, все еще улыбаясь, обернулась к Коре, которая наблюдала за происходящим. — Поговорим завтра, — Елена еще раз обняла Клэрмонтов и вышла из палаты, прикрывая дверь. А Кора же не могла оторвать взгляда от своих родителей. Они оба постарели. Выглядели немного уставшими, но их искренняя радость и любовь к дочери осталась прежней. Что двадцать два года назад, что сейчас. — Мама... папа... — голос Коралины прервался из-за внезапного кома в горле. Она так боялась, так хотела, чтобы они были рядом, и наконец, они здесь, и Кора больше не сдерживалась. Она разрыдалась, когда теплые руки матери обняли ее и прижали к своей груди. — Ну, тише, доченька, тише. Мы рядом, мы здесь, — Ингрид говорила, ласково баюкая дочь в своих руках, прижимая ее голову к своей груди. Джонатан ласково гладил дочь по спине, давая ей понять, что они оба с ней рядом. Так они просидели достаточно долго, чтобы Коралина наконец-то смогла успокоиться и выплакать все свои слезы. После этого женщина чувствовала себя опустошённой и усталой. Джонатан налил воды и протянул стакан жене, которая все это время обнимала дочь. Ее рубашка уже почти насквозь была мокрой от слез дочери, но женщина на это даже не обращала внимания. — Родная, вот водичка. Попей, — Ингрид немного отодвинула от себя Кору и помогла ей выпить воды. Попив, Коралина выдохнула и, открыв глаза, посмотрела матери в глаза, и слабо улыбнулась. — Хелен вам уже рассказала? — Коралина с беспокойством смотрела на родителей. Она думала о том, чтобы самой сказать, но потом поняла, что не сможет. И если Хелен рассказала, это принесет ей облегчение. — Да, родная. Хелен нам рассказала. Не переживай, мы справимся. Ты все вспомнишь и снова будешь гениальным кардиохирургом, — Ингрид говорила ласково и поцеловала дочь в макушку, снова прижимая к своей груди. Они встретились взглядом с мужем, и у обоих было желание, чтобы мучения их малышки прекратились. — Значит, я правда стала кардиохирургом? — в голосе Коралины была такая детская неуверенность и удивление, что это заставило Ингрид рассмеяться. — О, моя дорогая. Ты одна из лучших кардиохирургов страны. Ты у нас в пятерке лучших, — Ингрид говорила с гордостью в голосе. Они с Джонатаном гордились Коралиной, а также и ее женой, Хелен. Все же за столько лет Хелен Оушен стала для них как родная дочь. Они спокойно отнеслись к тому, что Коралина влюбилась в Хелен. Правда, первое время Ингрид думала, что это просто влюбленность и не более того, но когда они вместе родили Дженнифер, она поняла, что это серьезно. С абы кем семью не создают. И эти двадцать лет, что Хелен была женой Коралины, сблизили их всех. Клэрмонты не могут себе представить их семью без Хелен. — Мне страшно... — очень тихо призналась Кора, все так же прижимаясь лицом к груди матери. Ингрид посмотрела на мужа, и тот ей уверенно кивнул, давая разрешение говорить самой. Они оба понимали, что Коралине сложно и ей нужна помощь. Ингрид была великолепным человеком и врачом, но все же психоанализ не ее стезя. А вот муж другое дело. Но сейчас Коралина явно нуждалась именно в матери. И потому Джонатан разрешил Ингрид вести эту беседу. Он же внимательно слушал и наблюдал за поведением дочери. Впрочем, сейчас ее поведение соответствовало ее моральному состоянию и тем воспоминаниям, что остались. На памяти Джонатана всплыла Кора в восемнадцать лет. Она была уверенной, пробивной. Перла как танк к своей цели и делала все, чтобы ее достичь. Пахала так, как некоторые люди в своей жизни не работали. Одно то, что она работала в морге, говорит о многом. — Мы рядом, родная. Мы с тобой и поможем тебе вспомнить. Ты же знаешь, ты можешь рассказать нам все, что захочешь. Мы поймем. Эх, жаль ты не помнишь, как ты рассказывала нам, что в твоей жизни появилась Хелен, — Ингрид весело рассмеялась и посмотрела на мужа. – Помнишь, Джонатан? Ты тогда так запиналась, краснела. В общем, была сама на себя не похожа, пока Хелен не взяла все в свои руки и не сказала, что она твоя девушка, — Ингрид тихо рассмеялась своим воспоминаниям. Джонатан улыбнулся и кивнул жене. — Да, это было то еще шоу. Меня так и подмывало взять миску попкорна и наблюдать за всем этим действом, — Джонатан погладил дочь по плечу. Коралина отстранилась от матери и посмотрела на отца, который улыбался ей как всегда с любовью и теплом. - Но я же понимал, что если хочу остаться жив, должен притвориться немым и глухим, ну и вдобавок слепым, и тогда гнев твоей мамы пройдет мимо, - Джонатан подмигнул дочери, на что она фыркнула, сотрясаясь от тихого смеха. А Ингрид возмущенно ахнула. — Это что еще значит?! Ты хочешь сказать, что я невыносима?! — женщина изображала возмущение, но так натурально, что можно было подумать, что это все по-настоящему. Джонатан тепло улыбнулся жене и, наклонившись, мягко поцеловал ее в губы. Столько лет они вместе, а его любовь к этой невероятной женщине так и не угасла. — Ну что ты, моя родная. Ты самая лучшая в мире женщина. А я простой смертный, что смог приблизиться к тебе и греться в лучах твоей восхитительности. Ты же моя богиня, — Джонатан говорил все медленно, ласково и с любовью. Ингрид заулыбалась и даже слегка покраснела. Они вместе уже больше полувека, но он все еще заставляет ее краснеть. А Коралина с восхищением наблюдала за всем этим. Внезапно вспышка боли затмила все перед глазами, и она застонала, хватаясь за голову. Перед закрытыми глазами мелькали картинки, но одна была четче других. Она сама и Хелен стояли перед алтарем и произносили клятвы перед священником. Там было много людей и среди них ее родители. Когда боль стала стихать, Коралина бледная и мокрая лежала на кровати, а вокруг нее бегали медсестры. Родители стояли в стороне, не мешая врачам и медсестрам делать свою работу. — Все... все хорошо. Не... не надо... — говорить было сложно, так как во рту все пересохло, да и сил вообще не было. В палату влетела Хелен, тут же отгоняя от кровати одну из медсестер. Она взяла слабую руку жены и сжала ее. — Родная. Что болит? — Хелен говорила немного взволнованно. Она прибежала, как услышала, что Коре плохо. — Голова... Ты помнишь наши клятвы? — Кора внезапно сфокусировала глаза на жене и посмотрела прямо на нее. Глаза Хелен расширились, а затем она расплакалась, улыбаясь своей жене. — Конечно, помню, родная. Я же обещала, что буду всегда с тобой. Всегда, — Коралина улыбнулась и, прикрыв глаза, кивнула. — А я сказала, что даже в вечности буду с тобой, — она сжала руку жены, а потом уснула, словно ей внезапно перерубили электричество.