Песнь Красной Малиновки

На голос сладостный и взор ее тревожный Я молча отвечал улыбкой осторожной, И руку белую смиренно целовал.  — О первые цветы, как вы благоухали! О голос ангельский, как нежно ты звучал, Когда уста ее признанье лепетали! Поль Верлен, «Никогда вовеки»

Форма кажется слишком тесной, застегнутая под горло, и её то и дело хочется снять и остаться в простой рубашке. Кажется, будто все вокруг провоняло опиумным дымом, будто бы этот запах въелся под самую кожу, и, о чёрт, жандарму не пристало появляться в таком виде на рабочем месте. Тем не менее, едва тронутые сединой виски тщательно зачесаны, а на щеке виднеется два свежих пореза — время патруля. Джейсон Питер Тодд ненавидит работу в полиции, но ему приходится лезть из кожи вон буквально каждый день. Его вот-вот повысят до детектива, ему прощают его загулы, потому что видавший виды участок, который скоро закроют на ремонт, ещё помнит громогласный голос его отца, погибшего при исполнении много лет назад. Полиция — единственный оплот справедливости в этом душном и сером городе, где новенькие многоэтажки теснят домики рабочего класса прочь, на ту сторону реки, где преступность только-только начала расправлять крылья, а центр уже погряз в разврате и мракобесии. Ночной патруль особенно опасен ещё и тем, что на каждом углу можно словить бабочку под ребра, а кольт, только что выданный начальством всему отделению, имел всего шесть зарядов. Смех, да и только, думал Джейсон, привычно сворачивая с маршрута и оставляя своего безголового, но добродушного напарника Грэйсона в полном одиночестве. Его путь лежал сквозь тёмный переулок к небольшому двухэтажном зданию, единственному в этом районе, в котором свет гасили только под утро. Тодд обожал это место хотя бы потому, что здесь были отменные куртизанки, а опиум достать было проще простого. Едва он переступил порог, как тут же осознал, что вернулся в любимое место в городе, в котором готов был остаться навсегда. А в это время молоденькая куртизанка наводила марафет перед долгим вечером. Касалась кисточкой изысканной линии губ. Осторожно надевала свою маску. В этот момент в дверь раздался стук, и куртизанка, едва не вскрикнув, схватилась за сердце. — Ну сколько можно, малыш?! — Да-да, уже выхожу, Харли! — раздаётся контральто в ответ, поправляющей макияж. — Дай мне буквально минуту! С лестницы слышится тяжёлый вздох. Девушка поворачивается к зеркалу, оглядывая себя. Нет, увы. То была не девушка, а лишь юноша в платье, и постояльцы прекрасно знали, что Красная Малиновка — трансвестит. И у него, Тимоти Дрейка, юного виконта днём, и куртизанки ночью, была своя публика, свой круг лиц. Вообще этот бордель был особенным. Хотя бы потому, что кроме разврата и запаха опиума здесь царила атмосфера театра. В «Убежище» простой народ не ходил, в этот странный бордель тянуло личностей неординарных. Писатели, художники, актёры, какие-то аристократы, имён которых Дрейк не помнил, да и не хотел. Все эти имена — для раутов и вечеров. Он ненавидел их всей душой. «Фальшивки, скрывающие своё гнилое нутро за благопристойным фасадом» — думал о них Тим. «Лучше бы в церковь сходили.» В «Убежище» Дрейк чувствовал себя по-настоящему живым, хоть и к его сожалению, всего-то на пару дней. Больше непозволительно. Тиму нравилось внимание мужчин, нравилось носить их подарки. Он с иронией называл себя «ошибкой природы», на что хор голосов его почитателей отвечали, что он прекраснее любой женщины. Тим окунался в этот мир животного наслаждения с головой, но не забывал об осторожности. Все знали правила, точнее — у каждой куртизанки и проститута был свой свод правил, условий и своя публика. Его условием была беседа. Удививший Малиновку шёл с ним наверх, предаваясь с ним уже не литературным спорам, а грешным делам. Это устраивало всех, и давало пищу для размышлений. Тим знал как минимум три книги, где главную героиню его клиенты списали с него. Что ж, сегодня было негусто — да и не время ещё было. Внимание Тима привлёк молодой жандарм у барной стойки. «Бартоломью бы он понравился» — Тим приглядывался к полицейскому, который тянул джин из стакана. «Очень яркий персонаж!» Поправив накидку, скрывающую его широкие для девушки плечи, Тим хотел было вернуться в гримёрную, но взгляд мужчины остановился на нём. Тим, приподняв подбородок, подошёл к стойке. — Вечер добрый, сэр. Обычно Тодд заходил сюда чуточку позже, чтобы отвлечься от дел насущных, либо в выходной, когда ему ничего не мешало хорошенько поразвлечься, но выходной был только вчера, а похмелье и последствия курения опиума мучали его уже сегодня, поэтому он никак не мог не пропустить стаканчик-два перед отловом малолетних темнокожих преступников на улицах города. Что и говорить, здесь он был частым клиентом, и мулатка со странным именем Кориандр была его любимой шлюхой, поэтому то, что сегодня его взгляд зацепился за молодого парня в красном, расшитом пайетками платье, было чистой случайностью. Он никогда его раньше не видел здесь — возможно, они просто не пересекались, — но зрелище было явно занятным, так что Джей даже невольно отвлекся, засмотревшись и прислушиваясь к ощущениям. Увидев же, как эта молодая особа решительно направляется к нему, полицейский растерялся, чуть не поставив стакан мимо стойки, а стоило зазвучать бархатному голоску, так и вовсе поплыл куда-то, пытаясь сопоставить реальность с картинками в голове, которые неоднозначно кричали, что он должен попробовать такую экзотика немедленно. — Вечер добрый, сэр. — прекрасное создание очутилось подле него. Полицейский даже как-то выпрямился. Что не укрылось от глаз Малиновки. — Добрый вечер, мадемуазель, — кривовато отозвался Джейсон, с трудом сображая, правильно ли обратился к собеседнику. Блестящие пайетки отвлекали от широких оголенных плеч, и взгляд цеплялся то за гордо понятый подбородок, то за мерно вздымающуюся грудь, то за обтянутые чулками ноги. В глаза Тодд так и не решился посмотреть. — — Скучаете? Донна Селина, будь так добра, кьянти! — женщина за барной стойкой улыбнулась Тиму улыбкой «для тебя всё что угодно, дорогой», и бокал вина совсем скоро очутился в ручках «мадемуазели». — Так-то лучше. — Тим изящно обхватывает бокал дорогого итальянского вина, и с нескрываемым интересом рассматривает собеседника. Погодите-ка… — Вы случаем не поклонник Кори? — её имя Тим произносит на французский манер. — Она рассказывала о том, что ваше лицо, в отличие от многих, она прекрасно запомнила, и даже помнит ваше имя! — Малиновка отпивает вино, жалея, что к нему здесь не подают соответствующего его вкусу сыра. — Хм, вот как? Польщен, — улыбнулся Джейсон, прикидывая, сколько у него осталось налички с прошлого вечера, и хватит ли её на то, чтобы угощать столь дорогими напитками такую занятную особу. — Раз она так хорошо запомнила меня, значит, я не произвожу впечатление простолюдина из пригорода. В любом случае, сегодня я зашёл, чтобы пропустить стаканчик, служба, знаете ли, не могу заглянуть к своей подруге сердца. Да и занята она, наверное. Тут он спохватился и снял фуражку, представляясь: — Тодд, Джейсон, помощник детектива, к вашим услугам, мисс.? На подсознательном уровне он понимал, что никогда не узнает истинного имени парня, но так оно, кажется, было гораздо лучше и интереснее. Не зря ведь такое существо прячется за ярким образом элитной шлюхи. — Мне очень жаль, сэр, но она покинула нас буквально на этой неделе. — вздохнул Тим. — Сбежала с рыжим мсье, наделала шуму в газетах… Вы не читали? Мы гордимся Кори. — Тим улыбнулся. — Не каждой из нас удаётся охмурить таких людей, устроить такой ажиотаж и сделать нам рекламу. Я буду по ней скучать. — Дрейк отпивает вино, смакуя. — Она любила после работы лежать у меня на коленях и просила ей почитать по-французски Бодлера. Юноша кашлянул в кулачок. Джейсон же был весь внимание. — По вкусу ли тебе, дитя, игра такая? Уразумела ли ты, дева, что нельзя Собою жертвовать, злодею потакая, Который розы мнет, растлением грозя? Мой поцелуй летуч и легок, шаловливый; Он, словно мотылек, порхал бы да порхал, А если бы не я, любовник похотливый В неистовстве бы всю тебя перепахал. — процитировал он. — Это перевод, конечно же. Но английский не передаёт весь трагизм и утончённость оригинала. — Мне крайне грустно это слышать, — не смог скрыть своей досады Джейсон, но тут же припомнил, с каким восторгом Кори щебетала о каком-то парне в последние их встречи. — Что ж, я рад, что звездочка отправилась покорять космические дали, многие здесь ведь этого заслуживают, верно? Донна Селина, например, прекрасно бы смотрелась на сцене театра. Да и вам, прекрасная незнакомка, с такой великолепной памятью и таким приятным голосом шекспировских принцев играть. Я могу ошибаться, так что не сочтите за оскорбление. Теперь он с интересом всматривался в изгиб шеи, вопрошая, сколько мужчин успело прикоснуться к ней губами, и его все ещё гудящая с похмелья голова просто разрывалась от множества вероятных ответов на этот счёт. — А светских газет я не читаю, мне ведь совсем неинтересна эта яркая жизнь. Моя задача — обеспечить, чтобы обитатели светских хроник спали спокойно. Тодд все ещё задавался вопросом, как же звать этого парня, но второй раз спросить не решался, отчего-то это казалось неуместным. — Многие из нас выбирают такую жизнь не по своей воле, а те немногие, кто занимается сим делом, другой жизни и не желают. И есть те, кто здесь спасенья ищут. — юноша-куртизанка отпивает ещё вина. — От фальши жизни. Но такой звёздочке, как малышка Кори, грех был здесь гаснуть. Судьба сделала ей щедрый подарок, и я очень надеюсь, что в богатстве её красота, что отвергалась нашим невежественным обществом, расцветёт. — Тим поднял бокал. — Выпьем за счастье Звёздочки? — За счастье самой терпкой и прекрасной специи в моей жизни, — кивнул Джей, поднимая свой бокал. Он знал, где-то в глубине души понимал, что парень говорил и о себе, в том числе. Сделав глоток, он снова отставил уже почти пустой бокал и чуть прищурился, склонив голову: — А вы, стало быть, ищете спасения. Не боитесь, что в один прекрасный день с этим местом что-то произойдёт? Я не хочу вас пугать, — ладонь Джейсона накрыла обтянутые шелком пальцы собеседника, — но вам бы не помешал сильный защитник. О, как бы Тиму хотелось сказать, что его титул и его деньги защищают его не хуже, чем британскую королеву её гвардия… Боже, храни королеву! — Вы на себя намекаете, сэр? — Малиновка рассмеялся в кулачок. — За этим местом уже приглядывают, как и за всеми нами. Взгляните на лица наших женщин! Мы все, за редкими исключениями, cortigiane oneste, и у каждой из нас есть покровители, а некоторых из нас… — Тим хитро улыбается. — Днём и не узнать за богатыми тряпками. Но что это я о себе, да о себе… Расскажите о вас, сэр. — юноша с интересом смотрит на мужчину. — Чем живёте, какое у вас кредо… Виконту дико хотелось получить красавца-полицейского в постель на сегодня. Положительно необходимо разнообразие! Но для начала — прилюдия. — Meine Rose, я всего лишь государственный служащий и живу буквально на работе, иногда выбираюсь сюда, чтобы отдохнуть от суеты. Сегодня вот совершенно спокойный вечер, и я заскочил, чтобы развеяться. Моя жизнь была предопределена ещё в раннем юношестве, и с тех пор я иду по стопам отца. Он был прекрасным комиссаром, и люди ждут от меня того же. Тут Джейсон слукавил. Он жаждал выслуги даже больше, чем его старуха-мать и младшая сестра, которая искренне считала своего старшего брата святым человеком. — Женщины у вас здесь прекрасны, восхитительны и блистательны, не могу с этим не согласиться. «А что можешь предложить мне ты?» — отчётливо читалось в его глазах, когда он впервые встретился взглядом с прекрасным незнакомцем в платье, которое так и хотелось снять в более интимной обстановке. Ох, Тим кожей чувствовал, как желание просыпается в его новом знакомом. Но правила есть правила. — Интересный вы персонаж, сэр. — протянул Тим. Он хотел было сделать Джейсону комплимент, но подошедшая к Малиновке Айви несколько помешала разговору, и даже не взглянув в сторону Джейсона, вплела в волосы Тима красную розу и поцеловала в щёку. — Спасибо, Айви. — поблагодарил юноша рыжую красавицу, и та ушла к двум джентльменам, которые были явно переодетыми девушками. И Тим даже знал, кто они — Рене Монтойя и Кэтрин Кейн, обе из высшего общества. Дрейк знал их в лицо, они так восторженно ворковали на приёмах, постоянно пытаясь задушить в объятьях и комплиментах по поводу его внешности… — Приятно видеть такого целеустремлённого молодого человека в наше время. — Тим наконец отставил стакан. Пора начинать последний акт марлезонского балета. — Скажите, сэр, а можете ли вы меня порадовать чем-то? Я вам процитировала Бодлера, и возможно… вы тоже сможете мне процитировать кого-нибудь? Если я не узнаю стихотворение… То вам скидка. — подмигнул виконт. Джейсон был сбит с толку, его ещё никто никогда не просил цитировать поэзию, если не считать скучных уроков в гимназии. Он ненадолго задумался, вцепившись в бокал обеими руками, судорожно выискивая в памяти хоть что-то, отдаленно напоминающее стихи. Наконец, он зацепился за какую-то строчку и начал потихоньку вытаскивать из-под корки четверостишия: — Куда путем крылатым В росистой мгле сквозь розовую тишь По небу, озаренному закатом, Далеко ты летишь? Напрасно взгляд упорный Охотника, нацелившись с земли, Следит, как по багрянцу точкой черной Мелькаешь ты вдали. Где ищешь ты приюта — У озера, иль речки голубой, Иль у гранитных скал, где бьется люто Бушующий прибой? Неведомая сила Не сбиться с одинокого пути В пустыне беспредельной научила Тебя, чтобы спасти. Весь день холодный воздух Взбивали крылья мощные твои, И не спустилась ты при первых звездах На отдых в забытьи. Закат исходит кровью, Но к дальней цели ты летишь спеша, Чтоб там найти надежное гнездовье В затишье камыша. Проглоченная бездной, Исчезла ты, но все ж на долгий срок Успела дать душе моей полезный И памятный урок. Тот, кто пред тьмой направит К пристанищу чрез бездну твой полет, — Меня в пути суровом не оставит И к цели приведет. Он затих и прочистил горло, ожидая реакции. Сложнее всего было и самому вспомнить, кто написал эти строки, но он слишком уж хотел заполучить внимание экзотической красотки. Грэйсон все равно прикроет, сам ведь был не без греха, так что лишний час отдыха совсем не повредит. Тим же, затаив дыхание, выслушал стихотворение. Дышать он начал на последней строфе. Ему понравилось не столько стихотворение, а голос Джейсона, как он просто и изящно цитировал. Без наигранности и пафоса. — Браво, сэр. — Малиновка выпрямился, с огромным интересом смотря на полицейского. — Автор, к моему сожалению, и к вашей радости, я не знаю. Но я узнаю… Потом. — Дрейк подошёл ближе, кладя руку на широкую грудь мужчины. — Угодно ль? Пуститесь Вы с Элинор Глин В грешные игры На шкуре тигра. Иль соблазнитесь Один на один Ввязаться с ней в грех, Подостлав иной мех? Тодд быстро кивнул и вытащил из кармана пачку новеньких банкнот. Почти не тратясь на еду (благо, в участке кормили), он сумел скопить за годы службы пару тысяч заоблачных долларов и теперь потихоньку тратился, стараясь это не афишировать. Положив на стойку под бокал хрустящую двадцатку, с лихвой покрывающую их напитки и чай, он мягко обхватил пальцами ладонь парня и поцеловал его костяшки, улыбаясь. -Я шепну имя автора вам на ушко, если позволите, — промурлыкал он, поднимаясь со своего места. Ведите меня в свои покои, пташка. Ему не терпелось прикоснуться к разгоряченному страстному молодому телу и познать неизведанное, даже если потом он будет стыдиться себя и укорять за опрометчивость. — Прошу за мной. — Тим обхватил руку Тодда, направляя его наверх, завлекая в свою комнату, под удивлённые взгляды куртизанок и тех немногих посетителей, что знали Красную Малиновку.