Never Have I Ever

Гарри поднимается по лестнице, напевая под нос какой-то приставучий мотив. Они не виделись больше недели из-за загородной поездки, и Гарри изначально не хотел никуда ехать, он бы предпочёл остаться рядом с Луи, проводить дни и вечера как всегда, обнимаясь на диване. Чтобы тот никуда не делся. Эд так и сказал ему — хватит его пасти, Луи не дикий зверь и никуда не убежит. И, возможно, он и был прав, но приехать на день раньше обещанного без предупреждения… он не смог себе в этом отказать. Он неслышно проворачивает ключ в замке квартиры Луи — они так и не съехались, как Томлинсон ни уговаривал, Гарри все же нужно было пожить одному. В коридорчике ожидаемо темно, и, скинув рюкзак на пол, он проходит в комнату. И не сразу верит своим глазам. А потом все сложилось. И верит всему — своим подозрениям, глазам и интуиции. А Эдвард вот ошибся — был слишком хорошего мнения о Луи. Обнимавший девчонку, которая спит рядом, в каких-то микро трусиках и футболке Манчестер-сити, Томлинсон не кажется таким уж верным и молодцом. — Так я и думал, — выдыхает он и разворачивается, чтобы уйти и наконец покончить со всем этим дерьмом, которое и началось не так чтоб хорошо, хоть и многообещающе… — Гарри? — Томлинсон, видимо, просыпается, но даже паники в голосе не слышно. Какой же… — Да иди ты нахуй! — рычит он и мчится к двери. Перецепившись через свой рюкзак он вылетает на лестничную клетку и бежит вниз. Луи вроде бы за ним следом, но с заметным отрывом, все ж он спросонья и почти голый! И этот Томлинсон что-то ещё орет на бегу, но остановиться и разобраться что к чему, это уже абсолютно лишнее! — Да стой же ты, — он все же хватает его за край футболки. — Я не хочу… — Да блин, Гарри, она лесбиянка! — Не важно, что ты… В смысле? — Да в прямом, господи. Это моя школьная подруга, приехала на пару дней, а раз уж тебя не было, то осталась у меня. — Ты со всеми своими лесбиянками обнимаешься? — Не знаю, — Луи зевает и приглаживает торчащие пряди. — У меня она одна. Как и ты. В общем, я наверное пойду, а то мне не очень стоять вот так, — он осматривает себя, и Гарри тоже. Луи в одних трусах и босиком, покрывшийся мурашками, — сегодня прохладно. — А я? — он резко чувствует себя мудаком. Но с другой стороны, что он думать должен был? Что подумал бы кто угодно? Луи смотрит на него как-то очень грустно и, пожав плечами, быстро идёт в сторону дома. И ему ничего не остаётся, как пойти за ним следом. Надо извиниться теперь, надо. Но верных слов пока не приходит в голову. *** Никогда в жизни он не чувствовал себя так тупо. Вот это просто самая глупейшая ситуация — приехать домой к нему пораньше и без звонка. Он, конечно, догадывался, что Гарри не доверяет ему до конца, хотя уже и прошло больше месяца, как они вроде бы официально — слово-то какое! — вместе! А теперь ещё и проверку устроил. Гадость-то какая! Зачем его проверять? Луи звонит в свою квартиру с улицы — придётся ей встать и открыть, ключи он схватить не успел, догнать только хотел… а стоило ли это всего представления, которое тот устроил? Гарри виновато сопит за спиной. Может, и стоило. Может, дойдёт? Замок щелкает, пропуская в подъезд. Наконец-то. Стоять босиком в одних трусах уже изрядно надоело. Ещё и холодно. — Это Теа. И теперь все люди вокруг знают, что ты лесбиянка. Пришлось кричать, чтобы его остановить, — он легко касается губами ее лба, извиняясь. — Не страшно, — она улыбается и протягивает руку ему за спину здороваясь. — Я Гарри. — А я — в душ, — пусть дальше сами разбираются. Устраивать танцы с бубном в его планы не входит. Гарри сам устроил этот цирк и если ему ещё важны их отношения, то пусть сидит и общается. Пусть ему тоже будет неловко перед девушкой. Устроил тут ему проверку… Отношения его всегда пугали. И он всегда понимал, что этот страшный темный лес вообще не про него. И, в общем-то, он был прав. Гарри очень сложный человек. До сих пор кажется, что он не до конца с ним. Как будто немного за стеной. И с сексом не до конца ясно. Хотя, что может быть ясно с тем, чего вообще-то и нет? И сначала он думал, что это все ещё отголоски той дурости Эда. Ждал, не давил, не спрашивал, а теперь вообще встаёт вопрос — эти увертки, тоже часть проверки? Или Гарри все же просто особо не любит секс? То, что было до, — не считается. Теа сегодня вот уедет, и тогда они может и поговорят. Если в этом все ещё будет какой-то смысл. Потому как в смысле этих отношений он все больше и больше начинает сомневаться. — Я тебе кофе сварил, — Гарри виновато выглядывает из-за чашки. — И нам тоже, конечно. — Лу, не будь сучкой, — Теа жуёт трехэтажный фирменный бутерброд Гарри. — Я б тоже охренела, если бы застала свою девушку с каким-то мужиком. Луи хотелось бы сказать, что все, конечно, хорошо, но это не значит, что нужно приехать заранее без предупреждения. Он бы ее и не прятал, познакомил бы нормально! А это все… дерьмо какое-то. Но говорить все это, разумеется, не стоит. Она вообще не знает их «тонких и возвышенных» отношений. Поэтому пусть умничает. Он пододвигает к себе кофе, отгораживась от них чашкой. — Допивай и иди, добей магазины в округе. Там вчера ещё немного осталось. Девушка, мягко улыбнувшись, кивает, посылает ему воздушный поцелуй с противоположного края стола. *** Луи подходит к холодильнику и достаёт пару бутылок. Гарри так ничего и не говорит после ухода Теа, поэтому скажет он. Вопросы и без озвучивания летают в воздухе. — Я был в неё сильно влюблён. Ещё в школе. Таскался за ней, геройствовал как мог, — десять утра для пива не очень хорошо, но такая история на трезвую голову для него слишком. Он никому полностью всего не рассказывал, но для Гарри решился. Может, это поможет. Если им ещё можно помочь. — Нам по пятнадцать было. Конфеты, цветы всякие. А она не говорила ни нет, ни да. А потом, в один день, все пошло… Она вся такая нежная была, как хрустальная, я долго не решался с ней дальше поцелуя зайти. Гарри сидит как-то так, что кажется, неудобно ему очень, но и пошевелиться боится. Чтобы не спугнуть, наверное. Такие откровения, еб твою мать. Он встает и протягивает ему открытую бутылку. Наверное, и ему лучше так будет. С пивом. — А потом, после вечеринки одной, родители её уехали куда-то, а я пошёл провожать. До спальни конечно. А она и не против вроде бы была. От счастья думал яйца лопнут. Ну и вот… когда все почти получилось, она… она начала плакать. — Лу… — Я не знал, что она любит девочек, — он быстро перебивает, продолжает, чтоб не сбиться. Чтоб сразу все прояснить, до конца. — Никто не знал. И она себя за это ненавидела. Думала, я все исправлю, но… конечно не исправил. Член не целебный оказался. Сейчас совсем не страшно это говорить, немного неловко, но Гарри лучше знать, о том, почему их отношения настолько близкие. Что это немного больше, чем просто дружба. — Утешал её до утра, наверное. Не вышло со страстью ничего, конечно. Но я пообещал ничего не рассказывать никому, предложил даже делать вид, что мы встречаемся все ещё. Чтоб ей было легче. Ну, и чтобы вопросов не было. Гарри, не поднимая голову, все царапает этикетку на бутылке. Наверное, пытается переварить услышанное. — Мы были лучшими друзьями. Ночевать к ней через окно лазил, когда уходил от кого-то после секса. Я не любил оставаться, ты знаешь. — Ты ее до сих пор любишь? — тихо-тихо спрашивает Гарри. — Нет конечно, — он смеётся и допивает в два глотка содержимое бутылки. — Мы сто лет дружим, уже давно все прошло. Не думаю, что в пятнадцать лет я действительно мог полюбить до конца дней хоть кого-то. Просто хотелось тебе все прояснить. И ещё одно… я не люблю проверок, Гарри. — Слушай. Я правда не знаю, что на меня нашло. — Ты этого не планировал? Случайно вышло, и сюрприз хотел сделать? Он встаёт и отходит к окну, пристально глядя в глаза Стайлсу. — Нет, — Гарри опускает голову. — Я специально приехал раньше. Думал, ты притащишь кого-то. И когда ее увидел, охренел, насколько я прав оказался. Я ж не знал, что вы… ну, не переспали. — Теперь знаешь. Стайлс кивает и, подобрав рюкзак, выходит из квартиры. Замок защелкивается снаружи, оставляя Гарри по другую сторону двери. Видимо, все это и правда было зря. *** Он никуда не торопится. Теа уехала, и вместо того, чтобы на автобусе доехать домой, он сначала поехал на метро, вышел на полпути к своей станции и теперь плетётся через парк. Деревья шумят над головой, и небо ясное-ясное, совсем близко лето. Ещё впереди пара недель учебы и тесты, а дальше каникулы. Работы пока нет, но и не особо хочется чего-то конкретного. Может, останется в школе, при летнем спортивном лагере, может, другое подвернется! На море бы съездить ещё и надо с парнями договориться бы, не одному же ехать. Одному. Раньше его это вообще не смущало. Раньше «с кем-то» было странным. Все так быстро поменялось. Мимо проезжает велосипедист, тренькнув звоночком, и он отходит от велосипедной дорожки. Ладно уж, то, что он теперь один, вина не его. Он ничего не сделал. Все на плечах Гарри. Только все равно, хреново именно ему, а не Стайлсу, который убежал, и, если честно, то догонять его он уже не видел смысла. Сколько уже можно. Да и сразу было понятно, что он сам по себе, не особо ходячее счастье для такой тонкой и ранимой натуры. В окружении этих невеселых мыслей, придумывая, как объяснит отсутствие Гарри друзьям, и что ему скажет Эд, а он точно доебется, доходит домой. Завтра выходной, и что делать полтора дня одному он пока не представляет. Впрочем, видеть кого-то особо не хочется. Гарри все равно убежал. Он вставляет ключ и пытается провернуть, но замок заело. Он крутит и так и сяк, дергает за ручку, и дверь медленно открывается. Как в фильме ужасов, про маньяка. Кому в голову придёт вскрывать его дверь, если кроме ноута, там и брать нечего, а уж обклеенный Самсунг — та ещё реликвия? Луи смотрит в темноту, решительно шагает за порог, и неслышно прокравшись в комнату, нашаривает выключатель. Щелчок, и комнату заливает свет. Гарри стоит, сощурившись от яркой вспышки, с огромным ножом в руках. — Ты теперь меня прибить решил? — на всякий случай он делает шаг назад. — О Боже, — Гарри с недоумением смотрит на нож и кладёт его на стол, поднимает руки вверх. — Я думал кто-то дверь взламывает и испугался. Думал, ты уже не придёшь, и… Прости меня. Я вёл себя как последний мудак сегодня. И сбежал ещё. Не знал, куда себя деть, и что сказать, я… — Обычно по другую сторону? — Ну да, вроде того… Я не должен был проверять тебя и не верить тебе тоже. Просто, пока у нас не ладится особо с сексом, как ты привык, и думал. Ну знаешь… — Я бы не стал так изменять тебе, — Луи нахмурившись проходит и садится поближе к ножу. — Зачем бы мне предлагать тебе попробовать быть вместе и через месяц изменять. Как ты с таким мудаком встречаешься? Гарри молчит, а потом, видимо решившись, набирает побольше воздуха и на одном дыхании, сбиваясь, произносит: — Я так думал, потому что боялся потерять тебя. Придумывал самые ужасные ситуации. Чтоб не разочароваться. И мне хреново, что я так мог о тебе думать. Ты сегодня, когда про Теа рассказал, я понял, что ты и со мной так же… прикрывал, сдерживался, жертвовал своим комфортом. Ведь ты же влюблён в неё был по уши, а как быть рядом с тем, с кем отношений быть не может, можешь мне даже не рассказывать. Я сам знаю, какая это жесть. И я просто ушёл, потому что от себя затошнило. Потому что не должен был о тебе так думать, и… и поэтому я вернулся, чтобы извиниться, и приготовил тебе ужин. Блядский Боже, что у Гарри творится в голове?! Он что, каждый раз, изо дня в день, сидел и ждал, что он его бросит и свалит? Как он ещё не спятил за это время?! — Хаз, эй. — Я даже не знаю, как просить тебя не… — Мне не приходило в голову тебя бросать. Ты должен был мне сказать, почему тебя это так волнует, правда. Ты можешь говорить мне все, что угодно? — конечно, Гарри не станет говорить все, что думает и о чем тревожится. Но, может, хотя бы станет меньше выдумывать? — Давай поговорим об этом потом? — Поговорим о том, о чем можем поговорить? Да, пожалуй. День пафосных исповедей подошёл к концу? Стайлс кивает и боком протискивается к плите, ловко, словно мимоходом, спрятав нож. — Я приготовил твою любимую рыбу с картошкой. И пиво в холодильник поставил. И если ты не против, я бы хотел остаться с тобой сегодня на ночь. — О, — он даже растерялся на минуту. Гарри знал, чем его удивить. — Если ты сам действительно этого хочешь… Что действительно было странно. Гарри не ночевал у него с тех пор, как съехал. У них не было секса, только дрочили друг другу, когда Луи уже поцелуев не хватало. И это его серьёзно озадачивало. — Я хочу поговорить кое о чем, но попозже, ладно? Ты знаешь о чем, — он достал тарелки и раскладывал картошку. — Но после экзаменов, хорошо? Если Гарри нужно время, чтобы все уложить в своей голове, то без проблем. Кроме того, Луи тоже оно нужно, отношения не складываются только из секса. Теа ему сегодня намекала, что все гораздо сложнее и трахаться без обязательств куда проще, но любить интереснее. Поэтому пусть все идёт, как идет. Просто им пока нужно немного привыкнуть, что они не по отдельности, а вместе. *** Луи знал, что ждать он умеет, но что терпению придёт конец в таком виде, он бы сам от себя не ожидал. Вообще, во всем виноват был Эд, который налил ему текилы, по случаю успешной сдачи экзаменов, а потом ещё и ещё. А когда они распрощались, он понял, что ему сейчас очень нужно к Гарри. И самым простым решением было пойти к нему домой, и, судя по времени, он как раз должен был вернуться с работы. И вот, когда Гарри открывает дверь, с мокрыми волосами, и в майке, которая едва прикрывает его задницу, он понимает, что терпеть он дальше не может. Он вжимает Гарри в стену, рукой цепляет и заваливает вешалку, на которой громоздятся зимние пальто, запечатывает рот поцелуем, чтоб даже не вздумал возмущаться, и лезет под майку. Кожа влажная и прохладная, с волос стекают капли прямо за шиворот, и он довольно трется бедрами о напрягшийся в трусах парня член. — Ты такой охрененный, — выдыхает в губы он и лезет под резинку, обхватив ягодицы. — Луи, ты что, а-ах, напил… о Боже… Тут же Алекс за стеной… Дальше он не слушает — Алекс так Алекс. Он гладит, мнёт, трется, пока Гарри не замолкает и не расслабляется окончательно, и наконец лезет под его футболку. Вот теперь все стало правильно. — В комнату, ну же! Гарри выскальзывает из его объятий и в темноте тащит по коридору, вталкивает за дверь, защелкивает ее и уже сам прижимает Луи к стене, нырнув под футболку, дёргает ремень и ловко стянув джинсы вместе с трусами, берет член в рот. Он правда старается сдерживаться и не толкаться, но, когда Гарри берет его за руку и кладёт себе на затылок, терпение кончается в очередной раз за сегодня. Блядский Боже, рот Гарри это самый идеальный рот в мире, и эти звуки, которые он издаёт, когда Луи тянет за влажные пряди и насаживает глубже, просто выносят мозг, и… — Ох блять, Гарри, — это все, что он может сказать, кончая в хаотично сжимающееся горло. *** Он уверен, что, как только Луи кончит, то вырубится, сползет обмякший, и он перенесёт его на кровать. Потому что именно так поступил бы любой. И он даже думал, что сам потом спокойно разберётся со стояком в штанах. И уж никак не ожидает того, что Томлинсон, чуть придя в себя, толкнёт его на кровать и за резинку стащит трусы. Гарри даже не успевает удивиться, что довольно пьяный Луи оказывается настолько ловким, как тот тут же оказывается между его ног и накрывает член ртом. — Не так. Не так, — шепчет он, отталкивая Луи, и достает полупустой флакон смазки из-под подушки, суёт его в руку. Все равно, что Томлинсон о нем подумает. Вот сейчас — абсолютно все равно. Он чувствует, как прохладные пальцы мазнули между ягодиц, ткнулись под яйца и подтягивает колени к груди. Блядь, это так… Луи затыкает его хриплый стон поцелуем, продолжая трахать пальцами, заставляя раздвинуть ноги пошире, обхватить его бёдрами. И было уже все равно, что там Алекс за стеной, что они так шумят и что даже футболки не сняли друг с друга. И так бы он, наверное, и кончил только от пальцев, если бы Томлинсон не навалился сверху, не вошел быстро и резко, на всю длину, громко всхлипнув ему в рот. Гарри, притягивает Луи за волосы, и толкается навстречу бёдрами. Он стонет в поцелуй, царапает спину и просит ещё. Господи, почему ему так мало? Он почувствовал, как мокро между их животами, отдалённо понимая, что он вот-вот кончит, и, когда Луи замирает в нем, чуть не орет от обиды. Он был так близко, черт возьми! Луи выскальзывает, не даёт сказать ему и слова, опускается ниже, приподняв за бёдра, ныряет между ягодиц. И ввинчивается языком прямо туда, где только что… — Нет, не надо, не надо, — Гарри выгибается, чувствуя, как Луи раздвигает его дырку пальцами и лижет, чувствует, как сперма из него вытекает, и Луи заталкивает ее глубже языком, откидывается на подушку и сжимает член рукой, в попытке удержаться. И это вместо того, чтобы оттолкнуть! — Не надо… Луи только вводит пальцы глубже, раскрывая, и Гарри, коротко дёрнув рукой, кончает, чувствуя, как собственная сперма стекает по подбородку. Это просто за гранью разумного. Он так хотел Луи и два месяца почти каждую ночь мечтал об этом, но снова сам все испортил. Тем, что он совершенно нереальная шлюха. И то, что Луи об этом ещё только предстоит узнать. Гарри жмурится, вытирает руки об майку, стаскивает ее с себя и скомкав, стирает сперму с подбородка, бросает на пол. Знает, что Луи смотрит на него, но, к счастью, темно, и тот ничего не разберёт. — Прости, — голос Томлинсона хриплый, он гладит его по ноге, и будто бы это его вина в том, что произошло. — Я знаю, что ты не фанат секса, что только, когда выпьешь… — Луи, — собственный голос искрится истерикой. — Ты ничего не понял. Ты правда ничего не понял. Смех рвётся из груди, и он, оттолкнув ничего не понимающего Томлинсона, шарит под кроватью в поисках бутылки с минералкой. Срывает крышку, опрокидывает в себя половину и старается глубоко дышать. Просто чтобы не сорваться. Он-то думал, что все произойдёт намного проще. А тут… после такого. — Ты ничего не понял. Даже после той ночи с Эдом, после всего… ты нихрена не понял, Луи. — Так расскажи мне, блять. Какого черта, Гарри?! Он сидит на краешке кровати, голый и даже повернуться боится, чтобы не встретиться взглядом. Глаза уже привыкли к темноте, и свет от фонаря просачивается сквозь жалюзи. — Если хочешь, я уйду. Ой, да к черту, хочешь или нет, я… — Ты и так уйдёшь, — Гарри все же поворачивается, и что-то в его взгляде заставляет Луи остановиться и прекратить рыться в простынях в поисках трусов. — Я попросил Эда… в смысле. Черт. Когда мы… тогда на кухне, помнишь? И Эд пришёл. Он мне тогда сказал — мы будем трахаться сегодня ночью, хочешь — приходи. И я сказал, что хочу. Понимаешь? Это не ты виноват. Не он. А я сам. Да, я был под чем-то там. Но я хотел быть с вами тогда. А ты думал, что я весь такой невинный, что меня надо оберегать. И это все лезет и лезет — в смысле это блядство — из меня. Мне нравится жёсткий секс. И я не могу себя контролировать, понимаешь? Мне нравится, когда меня… — Гарри, что у тебя в голове происходит? — Луи аккуратно пододвигается ближе и проводит кончиками пальцев по щеке. — Ты серьезно все это? Какое блядство? Луи гладит его по щеке, так же, как когда он лежит на его бедре за просмотром фильма. Он никуда не бежит и не смотрит с ужасом, потому что на самом деле Гарри не такой, как он думал. И это совсем не то, чего он ожидал. — Такое! Я до тебя даже никогда не… У меня же был парень, и с ним такого не было, а с… ну со случайными тем более… — Видишь, это все я виноват, — мягко шутит Томлинсон. — Потому что я секс-мастер из Донкасте… — Я серьёзно, Луи! Ему тоже смешно, но все же, наверное, Луи сам до конца не понимает, с кем связался. — Да я тоже, Гарри! Я все эти два месяца думал о том что было, что тебе это все напряжно. Что секс для тебя это прям… ну не знаю. Напиться надо, как тогда ты текилы напился и полез, и что это я всегда тебя склонял, первый начинал, а сам… — Что было тогда, когда я напился текилы?! — он резко обрывает его. — Ты сказал, что я уснул. — Уснул, — Луи выглядит так, словно сболтнул лишнее. — Но сначала ты меня облапал и наговорил всякого, и потом… я просто переодел тебе трусы и обтер полотенцем. Наоборот. Сначала… — Я же говорю, что я… — Это я тебе говорю! Думал, что ты спал со мной из чувства вины и долга! А ты все это время думал хрен знает о чем. Когда в душ к тебе приперся, все думал, что ты и трахать-то меня не хотел. Что выбора тебе не оставил, и чем я лучше, чем какой-то домашний насильник?! — Это было так ужасно? — наконец, он узнает оценку. — Да ну нет, ты что! Классно было, но мне показалось, что ты не хочешь, но из-за того, что отказать не можешь, все ж решил… да мало ли. У тебя столько сложных мыслей! — Это был мой первый раз. Ну, когда я, а не меня. И я хотел. Просто не знал, как сделать. Всё думал, как оно прошло, а ты молчал… и, наверное, очень плохо было. Скажи уже правду! — Ну, для первого раза очень неплохо, — Луи шутливо толкает его в бок, и Гарри охнув, наконец поднимает голову. Томлинсон счастливо сияет улыбкой. Надо же, он давно не видел его таким. Выходит, что и его тоже волновали всякие вещи все это время, и он молчал, ждал, пока Гарри прорвёт. — Мы всегда можем потренироваться. Если ты все ещё одержим мыслями о сексе. Ну, судя по тому, что во флаконе со смазкой осталось совсем не так много, то… — Эй, может, он старый, — он смущенно набрасывает на тюбик одеяло. — Со школы? — Луи наклоняется к его бутылке минералки и допивает до дна. И выглядит крайне счастливым человеком. — Может быть. Я же паинька. Луи смеется, и Гарри испуганно прикрывает его рот рукой. Чтобы Алекса не разбудить. И удивительно, это единственное, что его сейчас волнует. Мысли, которые давили на него все это время, рассеялись, как дурной сон. Они ведь даже не договорили, а вроде бы все на свои места стало. Прямо физически полегчало. Томлинсон лижет его руку и слегка кусает кожу, чтобы Гарри убрал ладонь. — Соседи вредны для полноценного секса! — шепчет он, кивая на стену. — А у меня дома нет никого. — Ты правда не разочарован? — все же стоит уточнить до конца. — Только тому, что два месяца мы ходили вокруг да около и каждый думал своё. И это вот было ужасно. И если бы мои мысли подтвердились, мы бы не смогли продолжать. Я бы не смог. Луи тянет его на подушку и, оседлав нависает сверху. Гарри тянет его футболку вверх, надо наконец её снять. — Что ты говорил про тренировки? — шепчет он, обхватывая губами сосок. — Мы можем начать сегодня? Прямо сейчас? — Детка, ты затрахаешь меня до смерти, — охнув, тихо смеётся Луи. — Но это будет очень хорошая смерть. И твой сосед будет свидетелем. И твоя репутация паиньки не спасёт. *** Новости от мамы его совсем не порадовали. Конечно же, сам Эд этого ему не сказал, несмотря на то, что виделись они всего пару дней назад. А Лотти и не считала нужным его ставить в известность! Зараза малолетняя. Ведь поездка Эда домой к родителям это же не просто так. Они же… — Что-то случилось? — Гарри уже доедал лапшу из коробки. А он к своей даже не притронулся. — Эд едет домой? — Да, — Гарри пожимает плечами, — А что? У него нет работы, он может. — Лотти с ним едет. Ты знал? Гарри отрицательно качает головой и отставляет лапшу. Секунду-другую молчит и медленно, словно взвешивая каждое слово, спрашивает: — Сколько тебе было, когда ты… переспал с кем-то? При чем тут сейчас это?! Вот уж неожиданный вопрос! — Меньше чем нужно, — Луи морщится. Первый раз — не самая его любимая тема. — А ей было шестнадцать. — Лотти тоже шестнадцать. Я понимаю, что твоё отношение к Эду… ну, в общем, странно было бы, если бы он устраивал тебя как первый парень твоей сестры. Но, просто поверь мне, он нормальный. Он может быть нормальным. Кто, думаешь, меня утешал и покупал диски с порнухой, кому я первому рассказал, что у меня есть парень и что он меня бросил? Совсем не Джемме. И он меня никогда не посылал. А то, что было… мы все были хороши. Он очень в неё влюблён, Лу. Он не сделает ей больно, ни в каком смысле. Луи тянется к холодному стакану с газировкой и присасывается к трубочке. В словах Гарри что-то есть. — Я пытаюсь об этом так думать, но… — Он был не в восторге, что я с тобой, — не даёт ему договорить Стайлс. — Ты же знаешь? И знаешь почему. Но надо давать второй шанс. Ты же мне дал. И я тебе дал. Так что… Как у него это получается?! Тут уже никакие аргументы не подойдут. Отношения Лотти и Эда абсолютно не под его властью. — Но если что, я набью ему морду, — а вот это вот в его. Если тот ее обидит, то он имеет право! — Да без проблем, вам драться, как дураку с горы катиться, — Гарри притягивает коробку с лапшой Луи. — Тебя покормить? Он прав. Он всегда прав. И особенно в том, что касается доверия. Луи кивает и ловит губами острый кусочек курицы. И, наверное, впервые за все время он не понимает, как он мог жить без всего этого. Каким же дураком надо было быть, чтоб бояться быть с кем-то. — У меня аренда заканчивается в октябре, — этот вопрос долго крутился в голове и на языке, а сейчас сам соскочил. — Если ты захочешь, может, мы… ну, возьмём квартиру побольше? Если ты к Эду не захочешь вернуться и… Он думает, что зря. Зря-зря сейчас это спрашивает! Нельзя его так торопить, и он все испоганил, чуть размякнув! — Я согласен, — просто говорит Гарри и смеется: — почему ты смотришь на меня так? Надеялся, что я откажу. Бедный голодный Луи… О да, очень голодный. Коробка с недоеденной лапшой падает из рук Гарри, но ему уже все равно. Поцелуи удовлетворят его гораздо лучше любого блюда тайской кухни. *** Гарри всегда непросто давалось пережить перемены. Переходы в новую школу, переезд Эйдена, смена нескольких квартир за год. В этом вроде бы и нет ничего страшного, но немного времени на привыкание все же требовалось. Но когда перемены касаются не только тебя, все гораздо проще. Луи, видимо, понимает его лучше, чем он сам, и отдал всю инициативу, что касалось секса. Мягко подталкивая, аккуратно выспрашивая, проверяя, разрешая все что угодно делать с собой и выполняя просьбы Гарри в постели, и… и в итоге, через какое-то время — пара месяцев всего, а он уже не чувствует себя грёбаным извращенцем. Он даже рискует и совершает первый в своей жизни поход в секс шоп. И результат от этого — абсолютно счастливый Луи и, что немаловажно, он сам. Побочные явления, как слегка натертые запястья от наручников и легкая тянущая боль в бёдрах от распорки, совсем не волнуют. Напоминают о прошедшей ночи легким возбуждением внизу живота. Гарри лениво валяется в кровати, рассматривая ссадины, пока Луи готовит ему утренний кофе, и он не уверен, что есть в мире большее счастье. Он даже не думал, что все окажется так просто, и что у него это когда-либо будет. — Сильно болит? — Луи ставит чашку на тумбочку и, перехватывая его за запястье, целует выпуклую косточку. — Нет, — он тянет парня на себя и, когда Луи заваливается сверху, лезет целоваться. — Но, возможно, медицинская помощь мне не повредит, доктор? — Возможно, стоит начать с осмотра? — Пожалуй, ты прав, — серьёзно кивает он и лезет под одеяло с головой. От его манипуляций Гарри, громко вскрикнув, выгибается на кровати. Осмотр — это прекрасное начало дня. А кофе уже никуда не убежит.