Never Have I Ever

Когда Луи просыпается, уже почти девять вечера и за окном совсем почернело. Эд мирно сопит рядом, в квартире темно и тихо. Непонятно, ушел ли куда-то Гарри или тоже отдыхает. Он аккуратно встает, нашарив сброшенную одежду, выскальзывает в коридор, чтобы не будить сладко спящего парня. В конце концов, вся ночь впереди, пусть пока отдыхает. Луи и сам не понимает, откуда в нем взялось столько сил. Не иначе магия близнецов действует на него так неоднозначно. Впрочем, в восемнадцать, ладно, почти в девятнадцать лет сложно не хотеть секса, когда ты в компании таких шикарных парней. Хотя, если бы его окружали две сексуальные девушки, он тоже был бы совсем не против. Он всегда искренне считал, что ему повезло родиться бисексуалом, — в два раза больше шансов провести ночь не в одиночестве. Но все же эти Стайлсы действовали на него, как амфетамин на начинающего наркомана, — хотелось постоянно и безостановочно, и он просто не мог насытиться ими. Силы, пожалуй, на исходе, что неудивительно, — секс-марафон продолжается уже сутки и в любом случае закончится, когда Эд уедет в свой тур по Франции. Или куда он там собирался. Луи особо не заморачивается, чтобы запомнить, куда едет Эд, потому, что ему, по сути, все равно. Это всего лишь секс, и, не смотря на странную реакцию Стайлса-старшего, который вздумал ревновать, он вовсе не собирается обременять себя с ним какими-либо отношениями. Просто потому что Эд перегорит быстрее, чем его самолет выпустит шасси над посадочной полосой. Луи очень долго и нудно изучал психологию в старшей школе, рассчитывая поступать на факультет психологии, и только в последний момент передумал и подал документы на управление. И из-за своего не совсем обычного хобби он понимает, что Эд не столько ревнует, сколько в нем взыграл инстинкт собственника. А Луи вовсе не вещь, которую можно присвоить и не делиться с другими. Он подозревает, что если пустить такого человека, как Эд, в свою жизнь, то скорее всего начнутся сначала обиды, а после скандалы, если он, Луи, захочет провести время в другой компании или задержится где-то. Это было легко понять потому, как сначала Эд сам загорелся идеей группового секса, дразнил Гарри, а после ночи неожиданно распсиховался из-за того, что все внимание достается не ему одному. Может, конечно, это все родом из детства, и между ним и Гарри какой-то древний конфликт, но этого он никогда не узнает. Если их отношениям с Эдом дать шанс, то они все равно расстанутся, только, вместо приятных воспоминаний, в памяти останутся только лишь выяснения отношений, потому что Томлинсон вовсе не собирается жертвовать друзьями и вечеринками ради Стайлса. Он вообще не собирается жертвовать свободой ради кого угодно. Понятно, что чем раньше это закончится, тем лучше. И эта его поездка как нельзя кстати. Они разъедутся по домам и все утихнет. Для Луи очевидно, что он просто будоражит воображение Эда тем, что не слушается и не думает подчиняться. Ну и понятное дело, своей задницей. Луи вздыхает и натягивает на себя штаны, которые выделил ему Гарри. Ему искренне было плевать на свой зад, пока на этом не начали акцентировать внимание. Что ж, это всего лишь удачное сочетание генов, его особой заслуги в этом нет. Если кому-то нравится его зад, то это чьи угодно, но только не его проблемы. Натянув футболку, Луи проходит в общую комнату и тянется за почти пустой пачкой сигарет, лежащей на столике. Мысли снова возвращаются к сложившейся ситуации с близнецами. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что он нравится Гарри. Как давно и почему — этого уже не узнать. Только в отличии от Эда, он вовсе не старается что-то требовать. Наоборот он старается скрыть, что Луи ему нравится. Оттого и ярче контраст между ними: открытый Эд, который гордится своим темпераментом, и перманентно смущенный Гарри, который стесняется того, насколько ему нравится секс. Луи только с удовольствием вздыхает, вспоминая, как Гарри краснел за завтраком и как кончал, насаживаясь на его пальцы. Только вот это напряжение между братьями ему совсем не нравится. Впрочем, Томлинсон не собирается становиться между братьями. Завтра все закончится, и у них целых две недели каникул, чтобы отдохнуть и прийти в себя после этих насыщенных выходных. Луи затягивается глубже и широко улыбается в предвкушении сегодняшней ночи. Ему очень хочется трахнуть Стайлса-младшего, хотя бы просто для равновесия. Но если Гарри снова не захочет, он не станет давить. В конце концов, не все такие распиздяи, как он и Эд, и совсем не так много хороших ребят, которые не ходят в клуб только для того, чтоб их хорошенько оттрахали, ну или для того, чтобы трахнуть кого-то у стены в туалете. Кому что больше нравится, и кто он такой, чтобы осуждать их за это? Поэтому пусть Гарри сам решает, чего он хочет, а он не будет давить. Вот как захочет — так и будет. Луи тушит сигарету, словно ставит точку в своих рассуждениях. Закрывает окно, в которое курил, и усаживается в кресло с ногами, включая торшер, и подтягивает к себе «CAR magazine», журнал, название которого говорит само за себя, и углубляется в новинки авторынка. *** Эд просыпается от грохота в гостиной и громкого смеха. Судя по тому, что в кровати он один, очевидно Луи уже тусит с братом, и они что-то перевернули. Он лениво, как толстый кот, тянется всем телом, поднимается с кровати, натягивает джинсы на голое тело, выходит в коридор и идет на голоса. Заглянув в комнату, он видит, что Гарри сидит на бедрах Луи и… щекочет, от чего тот смеется. Как дети, честное слово. Эд чувствует, что ему неприятно. Просто неприятно, что Луи ушел, что проводит время — да еще и так весело! — с его братом, и, видимо, им очень даже неплохо и без него. Гадко. Мерзко. Эд никогда не любил, когда трогают то, что принадлежит ему. Даже если не совсем принадлежит, но он хочет этим обладать. Он, правда, не из тех, кто привык делиться. Собственная затея о сексе втроем уже не кажется настолько привлекательной, но и отступать некуда. Да, Луи не его парень, но все в его руках, и раз уж он так просил Гарри, он его получит. А Гарри должен просто понять чего же он хочет от жизни. Как бы то ни было, от секса никто не страдает, а значит, ничего страшного нет в том, что произойдет сегодня ночью. Эд качает головой, улыбаясь собственным мыслям, и стучит по дверному косяку, привлекая внимание. *** Они играют в игру «Правда или действие» после того, как съели две огромные пиццы на троих. Развалившись на полу, допивая свою бутылку пива, Эд смеется, глядя, как Гарри старательно изображает страуса. Луи выбирает «правду». Эду интересно узнать что-то личное, связанное с сексом, например, как и с кем в первый раз, но он успевает прикусить язык — он еще успеет разузнать позже, и спрашивает какую-то ерунду про любимые фильмы. Эд догадывается о чем спросит Гарри и назло ему выбирает «действие». Брат требует принести пачку сигарет и пиво из холодильника. В комнате, под блоком сигарет, внезапно обнаруживается то, чего не хватало для сегодняшней ночи. Довольно улыбнувшись, он забирает все необходимое и уходит на кухню. Довольно отметив, что холодильник чист и блестит уже не спермой, а чистым глянцевым боком, достает бутылки, открывает и аккуратно начинает высыпать содержимое в одну. Чуть подумав, останавливается и высыпает остатки в другую, и возвращается к парням. Не перепутать: Гарри — в левой руке, Луи — в правой. Закурив по сигарете, они болтают, отвлекшись от игры, обсуждают преподавателей, экзамены, однокурсников — простой треп. Когда уже выпито еще пара бутылок пива, Луи вспоминает, что Гарри не закончил круг игры, и тот снова выбирает действие. Против правил, да, но кому какое дело? Им весело, глаза горят, и дыхание чуть сбивается от предвкушения столь близкой ночи. Луи просит поцеловать Эда. Гарри поворачивает голову и касается губами шеи брата, целует выше, прокладывая дорожку поцелуев по скуле, и, наконец, касается губ. Целует жадно, кусает, заставляет дышать тяжелее. Зарывается пальцами в кудри, тянет, прижимается грудью. Отрывается от Эда и тут же поворачивается к Луи, чувствуя поцелуи брата на своей шее, впивается в губы Томлинсона, забирается руками под футболку, скользит от лопаток до поясницы. В голове стучит нужно-надо-дай-дай-хочу и больше ничего. Звенящая темнота, прерываемая только молниями, вспышками, всполохами острого, как бритва, сладкого, как патока, бесконечного, как вселенная желания. Он словно растворяется, перетекает из одних рук в другие и больше не думает, что это неправильно или так нельзя. Сейчас все происходит так, как нужно, это единственное верное решение в его мире. Ему не понять, как они переместились из гостиной на его кровать, кажется, так и ввалились в комнату, не отрываясь друг от друга, пятились, не размыкая рук, не разрывая поцелуя, натыкаясь на стены. Под его коленями уже не жесткий пол, а мягкий матрас и, кажется, это Эд стягивает его мягкие хлопковые домашние штаны вниз, оставляя его только в боксерах и футболке. Кажется, это руки Луи сжимают его член сквозь тонкую ткань и, кажется, это именно он так громко стонет и трется задом о налившийся член парня за ним, толкается вперед в руку, которая так умело и уверенно поддевает резинку его белья, и дотрагивается, размазывая смазку по стволу. Он чувствует ладони брата под своей футболкой и инстинктивно поднимает руки вверх, чтобы избавится от мешающей ткани, через секунду чувствует прохладный воздух на своей влажной от пота коже, и возбуждение зашкаливает, как показания счетчика Гейгера на Фукусиме в прошлом марте. Он никогда раньше даже не мог представить, что находиться между двумя парнями, которые без устали целуют, гладят, сжимают, может быть так невероятно. И главное, чтобы они не останавливались. Эд невероятно доволен результатом. Такой податливости и отзывчивости он не ожидал. Кто бы мог ожидать такого от всегда правильного и слегка застенчивого Гарри. Но все идет как по маслу, даже лучше, чем можно было бы себе представить. Поэтому, когда Гарри на секунду отрывается от губ Луи, который тут же принимается целовать шею, опускаясь все ниже и ниже, откинув голову ему на плечо, шепчет что-то между «Господи, я не могу больше» и «трахни меня немедленно», он, не раздумывая, тянет за резинку трусов, стягивает их до колен. Эдвард почти никогда не отказывал младшему брату. Если, конечно, их желания совпадали, вот как сейчас. Эд прекрасно знал, что случится вечером, и, вытащив из заднего кармана джинсов тюбик со смазкой и ленту презервативов, которые предусмотрительно захватил с собой, кинул на одеяло. Проводит пальцем между ягодиц Гарри, там горячо, чуть влажно от пота, легко обводит по кругу, заставляя Гарри выгнуться, слышит сдавленный стон Луи и опускает взгляд, видит, как темная макушка ритмично двигается. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Луи отсасывает его брату. Зная, на что способен рот этого парня, Эд вполне понимает, из-за чего Гарри слегка разводит колени, и почему он так, даже в темноте видно, насколько сильно, сжимает волосы Луи. Эд не теряет времени, берет тюбик со смазкой и, слегка размазав ее, ныряет пальцами между ягодиц. Гарри укладывает голову на плечо брату, притягивает Эда за волосы и требовательно целует. Луи выпускает член Гарри изо рта со звонким влажным звуком, обводит головку по контуру и поднимает глаза вверх, чтобы увидеть насколько Гарри снесло крышу. Увидеть растрепанные волосы, крепко зажмуренные глаза, как напрягается его торс, когда Эд, разорвав поцелуй, прикусывает ключицу, проводит языком по шее вверх, и как тяжело вздымается грудь, когда он проводит рукой по налившемуся члену. Луи стягивает вещи с себя, откидывает куда-то за пределы кровати, касается грудью, бедрами Гарри, чувствует, как тот прижимается к нему, практически впивается пальцами в спину, слегка царапая короткими ногтями, целует, кусает больно. Луи не может понять, чью кровь он чувствует на языке, свою или Гарри, жадно притягивает его к себе еще ближе, запустив пальцы в растрепанные кудри. Где-то на задворках его сознания бьется мысль, что с младшим Стайлсом что-то не так, что он не может быть таким. Но Луи спускает все на тормозах просто потому, что остановиться сейчас нереально. Даже если сейчас же начнется конец света, он ни за что не выпустит его из рук, пока не получит всего. Да и нет никакой уверенности в том, что сможет вырваться из крепких рук Гарри, который так стонет ему в губы, что Луи не уверен, что не опровергнет сейчас миф о том, что можно кончить от одного только звука. Гарри чувствует настойчивые пальцы Эда, толкается, насаживаясь, разочарованно стонет от того, что ему мало. Ему отчаянно мало сейчас пальцев у себя в заднице, хочется быть заполненным до конца, со всех сторон. И когда он слышит низкий шепот брата у своего уха, он опрокидывает Луи на кровать, проводит руками по телу, давит на бедра, заставляя Томлинсона развести ноги, наклоняется и накрывает ртом член, довольно урчит, когда чувствует давление на заднюю стенку горла. Стянув джинсы и раскатывая презерватив по члену, Эд успевает подумать, что риск был оправдан. Да, многие осуждают инцест, но и на кону стоит не так чтоб плюшевый заяц. Эд редко проигрывает, поэтому практически уверен, что приз его. Пусть даже такой ценой. Кроме того, братик сам все сделал, стоило ему прошептать: «Мало тебе, да? Хочешь больше? Хочешь?» и он тут же подставляется. Он смотрит как пальцы Луи сминают простынь и на всю длину входит в Гарри. Горячо, тесно, жарко. Он знает, что у того давно не было секса, и может стоило немного дать слегка привыкнуть к члену в заднице, но Гарри недовольно мычит, просит чтобы не останавливался, чтобы двигался быстрее, дальше, глубже. Луи сходит с ума от горячего жара, парень просто великолепен и знает, что делает. Откуда что берется? Он-то думал, что этот Стайлс невинен, как дитя, а творит языком что-то невообразимое, стонет, отдаваясь вибрацией, дрожью по всему телу. И, видимо, случайности не случайны. За последние двадцать четыре часа было слишком много секса, и он физически не может кончить так быстро, как прошлой ночью. Ему остается только сжимать простыни, выгибаться и не стесняться в стонах, смешивая их со всхлипами и несвязной руганью. Гарри держится до последнего, но, когда Эд толкается под правильным углом, обводит пальцем растянутую дырку, он сдается и стонет, не выпуская член Луи изо рта. Толкается ниже, вылизывает, рисует узоры языком, очерчивает каждую вену набухшего члена. Стоны Луи только заводят сильнее, пробирают до дрожи, и ему все еще мало. Ему так мало. Не хочет, чтобы Луи кончил от его губ, и Гарри выпускает член, последний раз проводит от мошонки до головки и шепчет: — Иди сюда, ну же. Он стонет от каждого движения члена брата в себе, с таким трудом соображает, что делает, позволяя животным инстинктам и желаниям вести себя. Даже если они заведут к самому дьяволу. Эд чувствует, как дрожат бедра Гарри, как тесно он сжимается вокруг него, и, блять, никто в этом мире не говорил ему, что трахать брата это так охуенно. Чувство власти пьянит, захлестывает и водоворотом уносит в крышесносное удовольствие, он стонет в унисон с парнями и почти пропускает момент, когда Луи сползает ниже, притягивает к себе Гарри, и тот практически падает сверху, выставляя зад еще больше, выше. Толчки выходят размеренно-короткими, и Эд уже близок к разряде, когда чувствует, как сначала один, а следом и второй палец Гарри проникает вдоль его члена. Кто-то бы кончил от одного зрелища и ощущения просто невероятной тесноты, трения, и всхлипов. Эда же это только отрезвляет — он ожидал чего угодно, но только не этого. В темном омуте, как оказалось, водятся не только черти, а кое-что и похуже. В том состоянии, что сейчас его брат, запросто проявляются самые тайные желания, всплывает наружу самое грязное и пошлое, и кто такой Эд, чтоб остановить все это? Теперь уж Гарри не станет обвинять его в распутном поведении. Он слегка приостанавливается, позволяя Гарри задать темп, с восторгом смотрит, как растягивается плоть, когда принимает в себя три длинных пальца, и его член начинает двигаться одновременно с братом. Луи широко раскрытыми глазами смотрит на Гарри, и от одного его вида у него мутится в голове. Стайлс совершенно обезумел и сводит его с ума. Своими всхлипами, стонами и тем, что шепчет, распахнув огромные, черные, безумные глаза: «Блять, я так хочу тебя». То ли от шепота, то ли от взгляда Луи падает. Падает в пропасть, откуда нет пути назад, рычит, притягивает Гарри ближе, на долю секунды, крепко целует и, вскидывая бедра, притягивает Гарри к себе. — Хочешь нас вместе, чтобы мы тебя растянули как следует, вставили вдвоем. Одновременно, да? — Луи прикусывает плечо и слышит: — Да-да-да. Так хочу, да. Похоже, что Эд единственный из них всех, кто хоть немного соображает, потому что выходит из Гарри, кидает Луи презерватив, снова смазав свой член, передает тюбик лубриканта Томлинсону. Луи сейчас мог взять первенство по надеванию презерватива, если бы такие соревнования существовали. Впрочем, как только Гарри опускается на его блестящий от смазки член, он чувствует себя победителем. Гарри чувствует Луи в себе, хочет начать двигаться быстрее, но рука крепко давит на поясницу и он послушно ложится, ощущает, как Эд, медленно растягивая, входит в него. Больно, до слез, которые стекают по вискам, до звезд, которые вспыхивают перед глазами, он непроизвольно сжимается от боли, но когда Эд останавливается, ему удается расслабиться и принять его до конца. Это невыносимо больно, но так правильно, чувствовать себя заполненным и растянутым до предела. Он зарывается носом в шею Луи, тяжело дышит, что-то шепчет, гладит. Но он ничего не слышит, только чувствует, как два члена пульсируют в растянутой до предела заднице, полностью совпадая с его оглушительным сердцебиением. Он не выдерживает, первым толкается вниз, заставляя брата начать движение. Эд двигается невозможно медленно, задыхается от тесноты, от того, что вместо привычно гладких стенок он чувствует горячий, пульсирующий член под своим. Луи практически обездвижен под тяжестью их тел, и он просто скользит по нему. Эд гладит спину Гарри, мелко целует, слизывая горько-соленые капельки пота, пытается хоть немного расслабить брата, но тот только тяжело дышит, сильно сжимается. Он уже готов выйти, прекратить это безумие, но тот, словно услышал его мысли — кожей почувствовал что ли? — откидывает голову ему на плечо, смотрит глазами — бездонными черными колодцами, — и Эд слышит сквозь свои стоны, сквозь стоны Луи, сквозь громкий шум крови в голове: — Не останавливайся, черт, только не останавливайся… я… я сейчас… Гарри тянет гласные, облизывает яркие, даже в темноте, губы, и, наконец, расслабляется и толкается вниз. Луи чувствует, как Эд начинает двигаться чуть быстрее, как дрожит Гарри, видит, как от виска по шее течет тонкая струйка — то ли слеза, то ли пот — не понять, тянется — стирает пальцем, ведет вниз, скользит по подтянутому животу, накрывает чуть обмякший член ладонью, сжимает и, на сколько может, толкается бедрами вверх. Гарри стонет, одобряя, и Луи сжимает крепче, медленно скользит по стволу, размазывает смазку, ласкает подушечкой большого пальца головку. Он двигается вместе с Эдом и Гарри одновременно, в каком-то рваном ритме, с каждым толчком все быстрее и быстрее, уже не понимает, кто из них стонет, кто почти кричит и чьи именно всхлипы он слышит. Эд начинает двигаться быстрее, прижимая член Луи к простате Гарри сильнее, от чего тот практически падает на Луи, прижимается губами к шее, в самом чувствительном месте. Луи толкается вверх, раз-два-три и, зарывшись свободной рукой Гарри в волосы, закинув голову назад, громко, так, что, кажется, срывает голос, кончает. Когда цветные круги перед глазами исчезают, он мягко выскальзывает из Гарри, предоставляя Эду полную свободу действий. У Гарри кружится голова, все плывет перед глазами, когда Эд выходит из него следом за Луи, он хочет возразить, но язык не слушается, вырывается только разочарованный вздох. Эд легко переворачивает, одним движением закидывает его ноги себе на плечи и входит на всю длину, не жалеет, двигается быстро, зажимая член Гарри между их животами. Грубо целует, отрывается и видит, как Луи, чуть прикрыв глаза, наблюдает за ними. Луи не замечает взгляд парня и, только придя в себя после яркого оргазма, смотрит за тем, как Эд практически втрахивает Гарри в матрас. Пожалуй, это самое возбуждающее и невероятное, что он видел за свою жизнь. Два абсолютно одинаковых парня занимаются сексом перед его глазами, практически на расстоянии вытянутой руки. Он отчетливо слышит шлепки кожи о кожу, как стонет Эд, и как в унисон ему вторит Гарри, видит, как длинные пальцы впиваются в бледную влажную кожу на спине, как Эд отрывается, выпрямляется и, поддерживая Гарри за бедра, начинает насаживать на себя, заставляя выгибаться на сбитых простынях еще сильнее. — Блять, сожмись, сожмись сильнее, — хрипит Эд, когда видит, как Луи, слегка придвинувшись, обхватывает член Гарри и все быстрее двигает ладонью. Гарри старается насадиться глубже, каким-то чудом понимает, что от него требуется, и сжимается. Сжимается так сильно, что Эд, толкнувшись глубже, замирает, и Гарри тут же, в следующую секунду срывается за братом, заливает живот спермой, всхлипывает, разжимает пальцы, выпуская из рук простыню, притягивает Луи и крепко целует.