Learning to love

До всего этого Чимин был самым обычным. У него было много друзей и один лучший друг, с которым всегда делил радости и невзгоды. Сонмин был отличным другом, каждые день они вместе шли домой, помогали друг другу. Чимин искренне доверял ему, делился своими секретами. А в один день его душу будто разорвали на клочки, когда Пак рассказал о том, что отец продал его каким-то людям, которые отправили в бордель. Он надеялся на понимание и поддержку, а получил лишь презрение и ненависть. Чимин до сих пор помнит разочарование и неприкрытое отвращение в глазах Сонмина. На что он надеялся? Лучший друг все равно не смог бы ему хоть как-нибудь помочь. И держать все в себе тоже не вариант. «Больше не подходи ко мне», — до сих пор эти слова звучат голосом Сонмина в голове Чимина. Тогда Паку было ужасно больно и одиноко. Тогда он был оставлен всеми своими друзьями. Тогда он понял все прелести прогнившего насквозь мира и перестал верить во что-либо. Для его чувств больше нет места даже в самом неприметном уголке планеты. Нигде. Телефон неприятным звучанием оповещает о том, что смена закончилась. Чимин молча смотрит на часы, маленькая стрелка которых указывает на девятку, а большая — на двенадцать, одевается и махает на прощание рукой стоящей у входа озорной блондинке, которая недавно приходила с Чонгуком. Страшно идти домой в темноте, но Паку не привыкать. Ему все равно, даже если где-то его подстерегает какой-нибудь случайный маньяк, ещё «спасибо» скажет. Но сегодня не тот день, когда по улицам бродят невменяемые люди. Понедельник как никак. Чимин идёт тихо по высокому мосту, переправляющий через реку, и случайно замечает перелезающего через перила парня. Он догадывается, что парень решает совершить самоубийство. Пак останавливается рядом с ним. В темноте видни только очертания фигуры. — Перед тем, как ты прыгнешь, можно я узнаю причину? — спрашивает Чимин, опираясь руками о перила и смотря на парня. Незнакомец молчит, повесив голову. И Чимину уже начинает казаться, что тот либо не расслышал, либо не может ответить, но тут же удостовериться ему помог сам незнакомец, заговоривший тихим, хрипловатым голосом. — Девушка, которую я любил, скончалась. Её сбила машина пару месяцев назад, — Пак слышит в голосе парня отчаяние и горечь. — Она была для меня всем и… Чувак, я так больше не могу. Не могу больше жить в мире, где её не стало. — Прими мои соболезнования, — Чимин отвечает ему практически шепотом. — Да что там. Сожаление все равно не вернёт её к жизни. — И долго ты готовился к прыжку? — С первого дня её смерти. Чимин знает, что обычно суицидники от безысходности говорят правду, считая, что все равно умрут, поэтому пытался разговорить парня. — А ты не думал о том, что будут чувствовать твои родители, когда узнают, что их сын свел счеты с жизнью? Незнакомец промолчал, кажется, лишь крепче ухватившись руками за ржавые поручни. — О-они переживут, — в голосе звучит дрожь. — Думаешь? А ты бы мог бы пережить смерть своей подружки, если бы захотел? — Я не знаю. Парень, оставь меня, зря стараешься. Чимин на самом деле и не старался, просто он увидел в этом парне себя. Пак хотел покончить с собой когда-то, но постепенно свыкся, и суицидальные мысли ушли. Как говорится, время лечит. — Так чего же ты ждёшь? — спрашивает черноволосый. — Ты вроде бы меня спасти пытался, передумал? — незнакомец горько усмехается, устремив свой взгляд с Пака вниз, где шумела река. — Это твоё дело, прыгать тебе или нет. Я лишь дал тебе возможность подумать над своим решением ещё раз. — Тогда дай мне подумать в одиночестве, — просит парень, и Чимин, не настаивая, пошёл дальше. За спиной послышался громкий всплеск воды, Чимин поворачивает голову и не разглядывает в полумраке силуэт парня, так и застывает на месте, вслушиваясь в шорохи в кустах от лёгкого ветра. Прыгнул значит. А ведь я мог бы тоже… Пак трясет головой, возвращается на то место, где всего минуту назад стоял ещё живой парень, смотрит вниз, пытаясь разглядеть тело, но, ничего не найдя, как-то огорченно вздыхает и продолжает свой путь. Чимин не знает, почему так волнуется за парня. Где-то глубоко в душе оставалась надежда, что тот каким-то образом выживет, зацепится за какой-нибудь камень или выступ и выберется на сушу. Пак не помнит, как добрался до дома, весь погруженный в свои мысли. Сняв обувь и откинув в угол рюкзак, он падает на кровать и тут же засыпает.

***

Будильник резко даёт о себе знать уже в девять часов утра, бесцеремонно выдергивая Чимина из сладкого сна. Парень недовольно смотрит на орущий в его руках механизм, выключает его и утыкается носом в подушку. Заснуть не получается, в голове проявляются картинки вчерашней ночи. Мост, силуэт парня, сделавшего шаг навстречу смерти, всплеск воды. Пак потирает глаза, потягивается и босиком по холодному полу идёт в ванную умываться. Задница отдавалась болью при каждом шаге, и Чимин морщился, стискивая зубы. Телефон вибрирует в кармане джинс, и Чимин не вынимая изо рта щетку, смотрит на дисплей и читает сообщение от Ма Гоын, той самой блондинки, которая в борделе в основном принимает клиентов у входа, предлагая им ту или иную проститутку. С Чимином у нее отношения на уровне чуть выше нуля.

» Привет. Как ты? Когда придёшь? Тебя тут вчерашний клиент ждёт *мило улыбающийся смайлик*.

Чимин не пользуется смайликами. Был случай, когда он присылал вместе с сообщениями парочку скобок, и то чисто для эксперимента. Вдобавок «вчерашний клиент», как она выразилась, напрягает. Парень отвечает кратко:

Скоро буду.

А сам думает о Чонгуке и не хочет никуда идти. Сдался он ему? Но клиент клиентом, ничего не поделаешь. Опять задница будет болеть, что ползти будешь еле-еле, не то чтобы ходить. В холодильнике оказывается практически пусто, кроме коробки гранатового сока и яйца. Чимин быстро делает яичницу, ещё быстрее съедает, запивая соком, одевается и выходит на улицу. Сегодня довольно прохладно. Пак вставляет в уши наушники, включает любимую песню и не спеша идёт в бордель, находящийся буквально в двух километрах от его дома. Клиент подождет, никуда не денется. А если и денется, то только черноволосому в радость. Чимин идёт тем же путем, что и возвращается. Вот только с мостом у него теперь плохие ассоциации. Пока что нигде в газетах не пишут о суициднике, по телевизору не говорят и люди не обсуждают. Может быть это только к лучшему? Парень останавливается на середине моста, наблюдая за быстрым течением реки и, тяжело вздохнув, идёт вперед. Чонгук встречается ему у входа. — Ну, привет. Я же обещал, что вернусь, — Чон стоит напротив Пака и хлопает того по плечу. — Ты подумал над моим предложением? А сам улыбается по-лисьи, скалится, что Чимин готов взвыть от досады и бежать подальше. Но, в общем, ему нечего терять, он уже готов ко всему: предательству, боли и подобной фигне. Его чувства и так разбиты, так что хуже уже не станет. — Мне без разницы. Делай, что хочешь. У Чонгука будто улыбка делается шире, а глаза — в две маленькие щелочки. — Вот и отлично, — тянет за руку и кричит только что вышедшей на улицу Ма Гоын. — Нуна, я покупаю его на месяц. А Чимин стоит весь в шоке и как будто парализованный, прокручивая в голове слова младшего. — Чего? — переспрашивает он, пытаясь убрать чонгукову руку, сжимающую его запястье. — Нуна, что за дела? — Не беспокойся, Минни. Гукки просто хочет провести с тобой время, — улыбается девушка. — Причём, как все обычные люди, — добавляет Чон. — Но если захочешь, то мы можем обойтись и без секса. Пак все еще в шоке стоит с раскрытым ртом, не в силах сказать и слова. — Ну, мы пойдем, — Чонгук машет ручкой блондинке и утаскивает Чимина в парк неподалёку. — Какого черта?! — наконец возмущенно машет руками черноволосый, когда Чон садится на скамейку, приглашая сесть рядом. — Не шуми, на тебя люди смотрят. Чимин оборачивается, ловя на себе несколько заинтересованых и удивленных взглядов, прикусил язык и садится на скамейку. — Вот так-то лучше, — кивает младший, смотря на сложившего руки на груди Пака. — Теперь можешь задать все интересующие тебя вопросы. — Хорошо. Что за цирк ты устроил? — Мы же теперь друзья, значит должны проводить время вместе. — Друзей не покупают, знаешь ли, — вздыхает Чимин протяжно, а Чонгук ободряюще кладет руку ему на плечо, которую тут же скидывают. — Не прикасайся ко мне, — шипит Пак, как кошка, нервно дернув плечом. — Забыл сказать. Тебе же через пару недель нужно будет платить за квартиру, — в голосе Чонгука усмешка, дьявольская и не предвещающая ничего хорошего. — А я как погляжу с деньгами у тебя туго, несмотря на то, что дорого стоишь, — Чимину все это не нравится, Чонгук переходит к главному. — Так вот, в течение месяца ты будешь жить у меня, делать все, что я скажу. — Это угроза? — Это требования. Не будешь следовать им, накажу. Чимин стискивает зубы. — Откуда ты об этом знаешь, и с чего ты вообще взял, что я соглашусь? — черноволосый смотрит холодно, презрительно, выпустив свои коготки. — Отказ не принимается. Нуна уже подготовила нужные бумаги, тебе остаётся лишь поставить свою подпись. Чимину кажется, что его шантажируют и просто используют. На Гоын он совсем не злится, это её работа — принимать клиентов. А вот на Чонгука хочется скинуть кирпич. Пак хмурится и протягивает руку. Младший понимает все без слов, с удовольствием протягивая листы. Чимин читает вдумчиво, не пропуская ни одного слова, даже написанного мелким шрифтом. — Ты говорил, что можно и без секса, — Он тыкает пальцем в один из трех пунктов. — Так какого черта он входит в обязательные? — Потому что я так решил, — Чонгук пододвигается ближе, смотрит хищными глазами и гладит колено черноволосого, плавно переходя к бедру. — Ну так что? Чимину немного страшно. От секса избавиться не удалось, он вынужден согласиться, иначе в скором времени ему придётся либо не есть неделями, либо жить на улице. — Я согласен, — наконец выдаёт Пак после недолгих раздумий и ставит свою подпись в правом нижнем уголке листа бумаги, понимая, что жизнь его чуть-чуть, но перевернется. В хорошую сторону или в плохую, он не знает.