Я подарю тебе жизнь

— Что? — голубые глаза с сомнением смотрят на меня, — к..какого ребенка? — Ребенка, Пабло, малыша, бейбика, как тебе понятней… — как можно равнодушнее выдавливаю из себя слова, как-будто поясняю что-то само собой разумеющееся, как-будто мы обсуждали это тысячу раз, — Обычного маленького человечка с ручками, ножками, похожего на тебя или на меня, мальчика или девочку — не важно. Давай родим ребенка! Пабло смотрит на меня, со смесью испуга и неверия во взгляде. Его глаза бегают по моему лицу, в поисках малейшего намека на улыбку или шутку, и не находя, впиваются серьезным взглядом прямо мне в глаза. — Ребенка, да? Маленького? Настоящего? Нашего с тобой? — я киваю подтверждая каждый его вопрос, — Моего и твоего? Плачущего? Требующего внимания? В шестнадцать лет? Именно сейчас? — я снова киваю как китайский болванчик расточая мнимую радость, — Да, ребенок это именно то, что нам сейчас нужно, определенно! — срывается на крик Пабло и отворачивается от меня. Но я не собираюсь отступать, движимая одним единственным чувством — страхом за жизнь любимого человека, я пойду на все. — Пожалуйста, прошу тебя, Пабло! — Марисса, скажи мне, ты сошла с ума? То есть, я знал, что ты сумасшедшая…но — Ты любишь меня? — справедливо рассудив, что на войне все средства хороши, решаю идти ва-банк. — Сумасшедшая, — одними губами шепчет Пабло, поднимаясь. — Ты Любишь Меня? — четко выговаривая каждое слово, хватаю Пабло за руки, возвращая на место и не отпуская его взгляд, такой растерянный и разбитый. — Люблю, — сдавшись шепчет он мне. — А я люблю тебя! — почти кричу пытаясь достучаться до этого упрямца, — Я хочу встречать с тобой каждый рассвет и провожать уставший закат, хочу варить тебе кофе, целовать, провожать на работу, звонить во время важных дел, сводить тебя с ума ревностью и глупыми идеями. Я хочу большой дом и много семейных праздников. Я ничего больше не хочу от этой жизни только тебя! — эмоции сочатся из всех моих пор, я не могу совладать с ними и набрасываюсь на Пабло покрывая все его лицо поцелуями, — Не лишай меня этого, я прошу тебя. Не отнимай у меня смысл жизни, — я выдыхаюсь на последних словах совершенно обессилев от такого всплеска, и только беззвучно молюсь — Господи, пусть он поймет, пожалуйста, пусть только поймет. — Если бы ты знала как я этого хочу, — так же взвинчено отвечает мне Пабло, отрывая слова как будто от самой своей души, — И этого никто у нас не отберет! У нас будет все — и дом, и сад, и семейные посиделки, и куча детей, сколько ты хочешь? — он отрывает меня от себя заглядывая в глаза, и я осознаю — не понимает, он не понимает меня — Двое? Трое? Пятеро? Да хоть целая футбольная команда! Я вылечусь и все это будет у нас, я обещаю. Только потерпи немного. Со временем у нас все будет… В глазах начинает пощипывать, а горло раздирают сдерживаемые рыдания. Пабло свято верит в свои слова. И я немножко завидую ему. В эту самую минуту он гораздо счастливей меня в своем неведении. Мне кажется он так и не осознал серьезности своего положения или не хочет его принимать. А еще он не знает того, что знаю я. Ему не справиться без трансплантации, а подходящих доноров нет. Доктор Диас предложил мне совершенно немыслимую идею и я вцепилась в нее как в последнюю истину на Земле. *** — Марисса что слышно от родственников Пабло? — вопрос застает меня врасплох, хотя я знала, что однажды он прозвучит. — Мы больше не можем ждать, нужно принимать решения. — Ничего, — я виновато опускаю голову, — они словно сквозь землю провалились. Я не знаю, что мне делать. — Никто из вашего окружения не подходит, мы проверили ваши данные. Искать неродного донора, все равно, что иголку в стоге сена. На это может уйти слишком много времени, непозволительно много. То есть мы, конечно, попытаемся поддерживать его состояние, во время поисков, химиотерапией, но это лотерея. Слова наслаиваются друг на друга, мысли крутятся в голове, мешая сосредоточиться на чем-то конкретном. Лишь одна, пробирающая меня до костей мысль, настойчиво завладевает моим сознанием — я теряю его. Я действительно могу потерять его. Навсегда… и подумать раньше не могла какое это страшное слово, и сколько в нем скрыто человеческого горя, обреченности и страданий. — Доктор это действительно все? Все что мы могли сделать? Есть еще какие-то варианты? Пусть даже самые нелепые и невероятные. Доктор как будто сомневается в чем-то. Снимает и снова надевает очки, теребит в руках ручку, поправляет и без того идеально выглаженный воротник халата. И наверное решившись поднимает на меня глаза. — Можно было бы сделать пересадку от собственного ребенка Пабло. — Но у Пабло нет детей! — вспыхиваю я и осекаюсь… Нет…он не может говорить это серьезно. Нет-нет, это бред какой-то…нет. — Вероятность совпадения 25% — Всего 25? — Марисса, это один шанс из четырех, что мы спасем его. Один из четырех! Помнится ты говорила, что будешь бороться за один из тысячи. — Я согласна! — у меня совершенно нет времени думать, и почему-то не получается, в голове полный вакуум, я пытаюсь мыслить трезво. Но какое может быть трезво когда речь идет о Пабло? У меня и раньше-то мозги отключались напрочь, когда дело касалось этого человека, а сейчас, когда я, возможно, единственная кто может его спасти какие уж тут к черту трезвые мысли? — Хорошо подумай, это все не так просто как тебе кажется… — Я согласна, — на самом деле ничего не кажется мне простым. Мне страшно так, что даже слегка подташнивает, но я не оставляю себе выбора. Это же Пабло… какой тут может быть выбор? — Ты можешь остаться одна с маленьким ребенком. — Я согласна, — на автомате повторяю я. Остаться одной с маленьким ребенком не кажется мне худшим, чем остаться одной совсем. Стоит только додумать эту мысль, как что-то теплое и нежное вдруг встрепенается во мне. Мысль о ребенке от Пабло медленно наполняет всю меня до краев. Это что-то настолько новое и неожиданное, что трепет и бабочки в моем животе подходят к горлу комом. — Вы должны сделать это сейчас, пока организм Пабло не отравлен химией. И только после положительного результата мы начнем курс. — Я согласна, — доктор возвращает меня на землю, не давая забываться, не давая и на секунду забыть о главной цели. Но я все равно подношу руку к губам и чувствую застывшую на них улыбку. *** —  У нас его нет, Пабло, — знаю, что убью его своими словами, разрушу все его иллюзии и надежды, но я должна, — У нас нет времени. Испуг, непонимание и что-то еще неопознанное мной пролетает в глазах у Пабло. — Тебе нужна трансплантация, это самый верный вариант в нашем случае. Пабло молчит, мучительно долго молчит, заглядывая мне в самую душу, открытую и израненную. — Значит мы сделаем трансплантацию, — просто отвечает он, как будто не было ни сложного разговора, ни его тягостного молчания. — Все не так просто, Пабло. Донора нет, никто из наших не подходит. — А мои братья? Мать? — Мы не можем найти их, Пабло, они так и не вышли на связь. Да и мать вряд ли подошла бы… — Ясно, — Пабло опускает голову обхватывая ее руками и я просто обнимаю его за плечи, прижимаясь как можно ближе. — У нас есть шанс, Пабло. Позволь мне тебя спасти, — осторожно начинаю я, боясь его реакции. — О чем ты? — Ребенок. Вероятность того, что собственный ребенок подойдет по показателям очень велика! — я промолчу про скромные 25 процентов, ему это ни к чему. — О Господи! — поднимает Пабло на меня свои расстроенные и покрасневшие глаза, — Что за бред? — Это не бред, это наш шанс, это твое спасение, это твоя жизнь! — Забудь об этом Марисса! — Но почему?! — Пабло смотрит на меня как родитель вынужденный объяснять простые истины несмышленому детенышу. — Потому что я не хочу! Я никогда не пойду на это, никогда! — Бустаманте резко поднимается и уходит в сторону больницы, унося с собой все мои надежды, разбивая хрупкую веру, оставляя безмолвно задыхаться от собственного бессилия и страха. Я хочу рыдать, громко, от души и в голос. Сесть прямо на асфальтированную алейку и выть в слух, на всю мощь своих легких. Я хочу ударить кого-то, пусть хоть кому-то будет больнее чем мне. Я хочу убежать отсюда далеко-далеко, подальше от серого здания больницы, от врачей поглядывающих с сочувствием, от Анхеля, доверчиво спрашивающего меня каждый раз, приду ли я завтра, а я не знаю будет ли у него вообще завтра. Я хочу никогда в жизни не поступать в EWS и не встречать Пабло, я хочу никогда в жизни не влюбляться в него, и тогда мне не было бы так больно. Но я не могу…я просто не могу ничего изменить. — Стой, стой чертов трус! — никогда раньше не бегала за Пабло, все бывает в первый раз, я почти догоняю его у больничного порога, но он и не думает останавливаться. — Стой тебе говорят! — от злости я очень крепко хватаю Бустаманте за руку, разворачивая к себе, — Трусливое мерское отродье! Неееет ты не супермен! Забудь! Забудь об этом! Ты супертрус! Вот кто ты, понял? — обида льется из меня отравленными злыми словами, но я не могу справиться с собой. Меня до слез обижает то, что он отталкивает мою помощь, я без раздумий соглашаюсь на такое безумие, а он…он, разве он просто не может понять, что я на все пойду ради него? Мне обидно до слез, но чтобы не плакать я выплескиваю все в злость, хлестаю Пабло обидными словами, а он невозмутимо разглядывает меня из-под опущенных век. Голова чуть опущена и склонена вправо, выражение лица абсолютно спокойное и безмятежное и только руки сжатые в кулаки до побелевших костяшек выдают его состояние. Любовь смешивается с обидой, злостью, болью, страхом заставляя меня говорить совсем не то, что собиралась. — А знаешь, я… я, наверное, люблю тебя больше, чем ты этого заслуживаешь. И верю в тебя больше чем ты сам веришь в себя. Я люблю тебя, даже сейчас, когда ты отвергаешь самое прямое и безумное доказательство моей любви к тебе! Я готова отдать тебе весь свой чертов костный мозг, но он не подходит, понимаешь? Я люблю тебя настолько, что готова предать всех вокруг по очереди, только если тебе это поможет. Мне не страшно отдавать себя вот так без остатка, всю, только тебе. Потому что ты заслуживаешь этого и наша любовь заслуживает. Даже если я люблю тебя больше, чем ты меня, мне все равно. Это моя любовь. Я не могу остановиться любить тебя ни на секунду. Даже представить страшно себя без тебя. Это как вообще? Так разве тоже бывает? Слова неожиданно заканчиваются и воздух, кажется, тоже. Я даже не смотрю на его реакцию. В любом случае, я больше ничего не могу изменить. Я могла бы сказать еще очень многое, плакать, умолять, угрожать, но...зачем? Я сказала ему гораздо больше, чем просто слова. Вложив все свои силы в этот монолог я чувствую невероятную легкость, как будто эти слова весили гораздо больше меня самой. Выжатая как лимон, но в то же время почти невесомая я разворачиваюсь и ухожу прочь от Пабло так и стоящего на пороге, от больницы, от темноты окутывающей серое здание. Я хотела бы еще уйти от той боли и страха, которые мешают дышать полной грудью и спать по ночам, но они теперь всегда со мной, такой себе бесплатный бонус для близких онкобольного. Я ухожу, шаг за шагом отдаляясь от места где оставила сейчас добрую половину своего сердца, превратив его в слова. И мне немного легче, самую малость, но все же. Просто я сделала все, что смогла. Если он любит меня хотя бы наполовину так как я его, то я победила, любовь всегда побеждает.