Миссия невыполнима, или Как выселить Гилберта

Через год после Потсдамской конференции. - Да не хочу я!!! Гилберт откровенно истерил. По кабинету летали тарелки, бюстики Ленина, авторучки и все остальное, что попадалось под руку разгневанному Великому. Приближалась великая трагедия. Пруссии меняли имя. Россия склонил голову набок, скрестил руки на груди и страдальчески вздохнул. - Прекрати, а? Давай, хорош. Ну все равно же ничего не изменится. - Что это за тупое имя?! - Бальшмидт запустил в Брагинского "Капиталом", который тот ловко поймал и водрузил на полку. - А что тебе не нравится? - удивился Ваня, - Калининград. Звучит неплохо. Пруссия возмущенно поперхнулся и стукнул кулаком по столу: - Неплохо? Неплохо?.. То есть, теперь каждый раз, как у вас будет какая-нибудь шишка помирать, вы будете называть все подряд его именем? - Прекрати чернить светлую память товарища Калинина. - строго предупредил Россия. - Нет, ладно бы он мэром был, или кем-нибудь там, - Гилберт мерил шагами пол, - Так он же вообще никакого отношения ко мне не имеет! Иван только отмахнулся и отвернулся. Пруссия, увидев это, злобно оскалился, схватил стоящий неподалеку советский флаг, и, крякнув, сломал древко о колено. Россию чуть инфаркт не хватил. Схватившись за сердце, он оперся о стол рукой. Следующие минут пять он стоял, не шевелясь и тупо изучая оскверненную советскую святыню. - Байльшмидт!!! Тот мгновенно понял, что дело пахнет жареным, и рыбкой нырнул под массивный дубовый стол. - Ах ты, сучий сын! Морда фашистская! Вылезай, глиста белобрысая! - ревел Россия, пытаясь краном выковырять Пруссию из-под стола, - Никаких тебе больше немецких школ! Никаких газет! Как для себя ж старался! Совесть-то есть у тебя, упырь? У упыря совести не было. Упырь благоразумно молчал. Упырь, хоть и страдал манией величия, обладал обостренным чувством самосохранения. Иван в последний раз разраженно сунул кран под стол, поднялся и обвиняющим перстом ткнул в скрючившегося под дубовой резной столешницей Гилберта. - Даю тебе год. Сам лично проверю, чтобы немцев на этой земле не осталось. И никого из-за бугра чтобы не смел приводить.