Восемь как один

Комната для гостей показалась Хаксу чуточку странной. Она была пустой, пол покрывали всё те же соломенные маты, стены были бумажными. В комнате стоял сладкий травяной запах, знакомый Хаксу по полевым тренировкам в Академии и симуляциям. Он считал раньше, что его каюта была обставлена относительно скупо, но в этих помещениях даже мебель отсутствовала. Гаюс постучал по одной из стен, чтобы привлечь его внимание, и, когда Хакс посмотрел туда, отодвинул стенную панель, за которой оказался шкаф с постельными принадлежностями и подушками. Но даже без них покрытие пола было до странного прохладным и приятным. У Хакса не было привычки лежать на полу, но будучи единственным, стоящим посреди комнаты, когда трое рыцарей уселись или улеглись, он почувствовал себя странно. И поэтому сдался, растянулся на полу во весь рост, вытащил датапад и начал читать об истории влагодобывающего фермерства Татуина. Не самая увлекательная тема, но именно об этом Хакс не знал ничего и решил расширить свой кругозор. Кто знает, когда может настолько банальное знание оказаться бесценным? Сосредоточиться было трудно. Хакс думал, что сможет продраться сквозь книгу, не испытывая сильного удовольствия, но может быть, стоило выбрать для чтения какое-нибудь художественное произведение. Он слышал, что эскапизм хорошо подходит для такого рода ситуаций. Хакс поглядел на Сигурда и позавидовал способности того полностью очищать голову от мыслей и сидеть с абсолютно отрешённым от внешнего мира видом. Элео трудился над своим оружием. Хакс предложил помочь, только чтобы чем-то себя занять, но рыцарь отказался: — Простите, генерал, вы мне нравитесь, но мой арсенал не трогает никто, кроме меня. Как человек, чьей любимой фразой могла бы стать «не ломайте мой корабль», думаю, вы меня понимаете. В какой-то момент Гаюс ушёл, и Хакс остался в обществе двух рыцарей. Он вздохнул. Те рыцари, что не присоединились к ним, чем бы ни были заняты, задерживались ужасно надолго. Хаксу пришло в голову, что он никогда раньше не видел, как Хатор злится. Иногда он возмущался или отчитывал других, но никогда не впадал в кровожадную ярость и никогда не покидал Мако. Для Мако же нехарактерно было вести себя тихо и бродить где-то в одиночку, а для Кайло — проявлять дипломатичность. Всё было совершенно нелогичным. Но, конечно, Рыцари Рен и раньше никогда не были логичными. С чего бы им теперь начинать вести себя так, чтобы он мог их понять? Он задумался, сумеет ли он найти Гаюса. Если тот был на улице, то следовало присоединиться к нему, где бы он ни находился. Хакс обратился к Элео: — Куда пошёл Гаюс? — Купаться, наверное… да, точно, он в купальнях. Ушёл, когда вы перестали сходить с ума. Он позвал бы вас с собой, но знает, как вы относитесь к совместному времяпрепровождению с кем-либо в обнажённом виде, — ответил Элео и пожал плечами. — Он сказал, что вернётся, если вы захотите пойти прогуляться. — Вообще говоря, купальня — это звучит замечательно, — задумчиво протянул Хакс. После перелётов в шаттле он всегда чувствовал себя усталым и словно покрывшимся целиком тонким слоем грязи. Если бы не предрасположенность к бессоннице, он бы отключился прямо сейчас. — Здесь, на Хэйане нет настоящих ванн. Купальни — общественное место. У нас будет некоторая уединённость, поскольку мы гости, но купальни расположены снаружи, под открытым небом, туда можно залезать и вылезать когда угодно. Вы не против такого? — спросил Элео. — Не то чтобы не против, но если это всё, что есть, то выбирать не приходится, — пробормотал Хакс. Он предпочёл бы мыться в уединении, но если это нельзя было организовать, что ж, значит, это нельзя было организовать. Он не хотел проводить остаток дня, отсиживаясь в маленькой комнате, чувствуя себя ужасно и источая ужасный запах. Не то чтобы он никогда прежде не ступал в общий душ, да и рыцари вряд ли намеревались хлестать его там полотенцем или смеяться над рыжими волосами в паху. — Ну тогда ладно, поверните налево и идите по коридору, потом в последнюю дверь слева, там будет раздевалка. Потом выйдете наружу, помоетесь и залезайте в воду, — проинструктировал его Элео. — И всё это вы знаете благодаря тому, что соединены с Мако Реном, — заметил Хакс и тихо добавил: — Поразительно… — Когда соединён с шестью разными людьми, узнаёшь много самых разных вещей, — сказал Элео, снова пожав плечами. — Какие-то хочется узнавать, а многие — нет. Но зато всегда интересно. — Если вы жаждете знаний, то всегда можете присоединиться к нашему общению, — произнёс Сигурд так внезапно, что Хакс чуть вздрогнул. — Это может даже помочь вам привыкнуть к нашей связи, если вам потребуется координировать нас в сражении. — Я предпочитаю держать свои мысли при себе, не обижайтесь, — ответил Хакс, несколько суше, чем намеревался. Как бы ни было ему любопытно, связь с рыцарями дезориентировала его, заставляла испытывать неудобства и была немного болезненной. Входя в неё постепенно, он мог со всем справиться, но ему всё ещё не нравилась идея о том, что семь человек будут перебирать его мысли и воспоминания. Они принадлежали ему, были личными, и Хакс надеялся, что рыцари по меньшей мере отнесутся к этому с уважением, даже если не смогут понять. — Да ладно, не может быть, чтобы вам совсем ни капли не было интересно получить доступ к семи наборам воспоминаний, — поддразнил его Элео. — Есть такие вещи, которые я не хотел бы показывать другим, — с настойчивостью сказал Хакс. — Действительно, крайне любопытное чувство, — отметил Сигурд. — Неужели каждый из вас может с искренностью сказать, что у него нет ни единого воспоминания, которое ему не хотелось бы показывать остальным? — спросил Хакс. — Болезненные есть, беспокоящих нет, — ответил Сигурд. — Тем не менее, мы чувствуем боль и смущение друг друга и, насколько можем, стараемся не ворошить неприятные воспоминания. К несчастью, этот процесс осуществляется методом проб и ошибок. — Мы видим их мысли, они видят наши. В каком-то смысле это похоже на совместное купание. Все открыты в равной степени, и поэтому никому, в сущности, нечего стесняться. У всех у нас найдется парочка вещей, которыми мы не гордимся, — сказал Элео. — Мы, конечно, можем вести себя как кучка придурков, но все мы обученные бойцы и убийцы. И все мы с чего-то начинали… — Всё же я предпочел бы не заниматься этим, — сказал Хакс. — В общественных купальнях приходится проявлять куда больше открытости, чем мне того хотелось бы. Коридоры и помещение для переодевания оказались в точности там, где и описывал Элео. Хакс был удивлён тем, каким чистым и опрятным было всё вокруг, а ведь он не заметил поблизости ни одного дроида-уборщика. Подумав, он понял, что не видел в этом месте вообще никаких механических устройств, кроме того транспорта, на котором они прибыли, и системы огней посадочной площадки. Но откуда-то должен был исходить свет, поскольку окон здесь не было. Может быть, в составе бумаги или на её поверхности было что-то люминесцентное. Быстрый осмотр стен в коридоре подтвердил эту теорию. Интересно было видеть обстановку настолько минималистичную, что в неё не желали помещать даже устройства освещения, чтобы не нарушать эстетику. Первое, что Хакс сделал, придя в раздевалку, это провел быструю проверку помещения на предмет жучков и скрытого оружия. Не из-за того, что не доверял хэйанцам — хотя он и не был уверен, что они не доставили бы ему какую-нибудь неприятность, будь у них шанс, — скорее, в силу привычки. Если уж он собирался стать на время уязвимым, он хотел удостовериться, что делает это в безопасном месте. И первое, что он заметил — на дверях не было замков. Любой мог войти сюда в любой момент. Держа это в уме, он тщательно прикрылся полотенцем, когда снял форму. Обычно он не делал так, но сейчас ему не нравилась мысль о том, что он будет обнажённым, когда вдруг зайдёт какой-нибудь незнакомец. Ещё не открывая дверь, Хакс чувствовал влажность и исходящее от воды тепло. А открыв дверь, застыл. Он никогда не видел подобного места. Это оказался природный горячий источник, окруженный садом. Привыкнув на протяжении долгого времени видеть вокруг себя одни дюрастиловые стены и черноту космоса, а теперь столкнувшись с таким изобилием цвета и природы, Хакс испытал настоящий шок. Из воды ему помахал Гаюс и указал на дверь. Хакс замер, заметив его. Не в первый раз он видел Гаюса и знал, что лицо рыцаря покрыто шрамами, но по какой-то причине он оказался не готов к тому, что Гаюс будет голым. Довольно глупо, если подумать, они ведь находились в купальне, а люди снимают с себя одежду, когда моются. Хакс так давно пользовался общим душем и ванной, что вид чужого обнажённого тела привёл его в крайнее изумление. Он постарался не глазеть и оглядел пространство у двери. Рядом была циновка, на которой стояли шлепанцы Гаюса, и Хакс предположил, что дальше нужно идти босиком. Стянув шлепанцы, он вышел к источнику. Гаюс указал на нишу возле двери. Там располагался ряд кранов и табуретов возле них. Всё верно, Элео говорил, что сперва нужно вымыться и только потом залезать в купальню. Хакс вынужден был признать, что это лучше, чем бултыхаться в собственной грязи и грязи других людей. Видимо, ему нужно было взять с собой сумку со всеми принадлежностями для мытья, что предписал ему использовать Хатор, но в данный момент Хаксу не очень хотелось возвращаться за ними. Было что-то жутковатое и приятное в том, чтобы стоять вне здания вот так, полуобнажённым. Находиться незащищенным в подобных открытых пространствах было тревожно, и одновременно с тем это казалось совершенно естественным. Наверное, что-то древнее просыпалось в крови при воспоминании о тех временах, когда технологии и природа уживались в согласии друг с другом. Сев на табурет, развернув полотенце и начав мыться, Хакс периодически оглядывался через плечо, чтобы проверить, что Гаюс всё ещё в воде. Из всех рыцарей тот меньше всех был склонен доставить ему какое-либо неудобство, даже по случайности, но Хакс всё-таки инстинктивно стремился в каждый момент точно знать, где находятся все окружающие, когда он раздет. Может быть, побочный эффект розыгрышей, которые кадеты устраивали друг другу, заставлял его испытывать паранойю, а может быть, она просто стала для него привычной. Это могло быть естественным побуждением животного скрыться с глаз или последствием того, что он вырос в обществе, где считалось неправильным позволять другим смотреть на себя раздетого или самому смотреть на раздетого человека. Хакс не удержался и снова обернул полотенце вокруг пояса, когда поднялся. Он заметил также, что Гаюс, хотя и не пялился в открытую, но всё-таки наблюдал за ним. Подойдя к воде, Хакс поднял руку, опустил указательный палец к земле и повращал запястьем, показывая, что нужно отвернуться. Гаюс издал какой-то звук наподобие смешка. Хакс снял полотенце, ровно сложил и положил рядом, после чего опустился в воду. Она оказалась приятно теплой, но со слабым запахом серы. Значит, какая-то из гор неподалеку была вулканического происхождения. Через несколько секунд рыцарь повернулся обратно, и Хакс был вынужден отвести взгляд. Но благодаря боковому зрению, а также по плеску воды вокруг, он понял, что Гаюс приблизился к нему и устроился рядом. Хакс почувствовал, как его мизинца коснулись, и услышал в голове смеющийся голос: «Ты и правда такой скромник, да?» — Я не привык к такому, — с неловкостью произнес Хакс. Это было жалкое оправдание, но единственное, какое он мог придумать, не требующее десятиминутной лекции по антропологии. «В этом нет ничего плохого, я просто никак не думал, что ты будешь так стесняться, — сказал Гаюс. — Там, откуда ты родом, все такие?» — Полагаю, мы в этом схожи со всеми остальными культурами. Некоторые из нас такие, некоторые нет. Но обычно мы не моемся вместе, поэтому я могу предположить, что большинство арканисианцев чувствовали бы себя некомфортно в подобной ситуации. «Похоже на правду. Люди, которых я встречал там, в основном были дружелюбными, но у них было очень странное чувство юмора», — отметил Гаюс. — Думаю, ты встречал гражданских, — сказал Хакс. «Да, я не подходил к вашей Академии, я останавливался там совсем ненадолго по дороге во Внешнее кольцо и обратно. Но планета выглядела симпатичной, — сказал Гаюс. Он сделал паузу на секунду. — А что значит «делать через задницу»?» — Полностью и бесповоротно всё портить, — отозвался Хакс. «Так я и думал… так кто-то отзывался там о местном правительстве», — пояснил Гаюс. — И неудивительно, — хмыкнул Хакс. — После падения Империи Новая Республика пыталась «помочь» планетам Внешнего кольца, вводя на них нормы планет Ядра и искореняя империализм. Насколько я понимаю, обстановка была не слишком стабильной и до того, но теперь всё стало гораздо хуже. Существуют политические разногласия между севером и югом, из-за которых всё становится, скажем так, не слишком приятным. «Ясно… я так и понял, что должно было произойти что-то такое, из-за чего все стали напряжёнными. И везде, похоже, собиралось много локального ополчения». — Да, этих на Арканисе по кредиту за дюжину. Там и драза не прихлопнуть, не наткнувшись на ополченца, — сухо сказал Хакс. «Вот, видишь, это такой юмор, который я совсем не понимаю. Я чувствую, как ты стараешься сказать что-то забавное или остроумное, чтобы сгладить больную тему, но я не понимаю, как это может быть смешно, — заметил Гаюс немного смущённо и раздражённо. — Мне жалко несчастного драза…» — Я думаю, арканисианское чувство юмора — это приобретённый вкус. Жизнь во Внешнем кольце суровая и грубая. Мы довольно саркастичны, любим играть словами, любим шутки, основанные на наблюдениях, быстро перебрасываться колкостями, ну и, конечно, чем более мрачная и жуткая тема обсуждается, тем лучше, — объяснил Хакс. «Что ж, Э’Чон считает, что ты забавный, поэтому, наверное, у всех разные вкусы», — заключил Гаюс. — А откуда ты родом, если не секрет? — спросил Хакс, поглядывая в его сторону, но всё ещё не решаясь на зрительный контакт. «Ремес… — эта мысль Гаюса прозвучала тихо. — Я с Ремеса, северного полушария. Я из племени гельветов». — На твоей планете племенная система правления? «Нет, на моей планете раньше было много народов. Я родом из страны на севере, которая называлась Гельвеция. Была страна, которая напала на мою, и… если коротко, то Гельвеции больше нет. Сейчас есть только Ремес». Хакс чуть нахмурился: — Гаюс… ты знаешь о том, чем я… чем занимается сейчас Первый орден. Ты не… «Первый орден превращает казни лидеров захваченных планет в праздничный карнавал?» — Нет… это варварство. «Первый орден обращает их семьи, всех, включая маленьких детей, в рабство и продает на аукционе?» — Нет… это… «Первый орден вырывает языки тем, кто не согласен с ним, и режет им лица на потеху публике на пиру?» — Гаюс… «Первый орден заставляет рабов и заключенных драться до смерти ради развлечения толпы? Вы глядите с восторгом на то, как двое дерутся и убивают из-за того, что, может быть, если повезёт, если толпа в этот раз будет довольна, они смогут стать свободными? Вы стонете в недовольстве, когда ваш Верховный лидер объявляет, что пленник может жить? Вы кричите в исступленной радости, когда он зачитывает рабу приговор – упасть на собственный меч? Вы смеётесь, когда детей разрывают на части дикие звери, когда за безоружными охотятся на арене ради вашей забавы?» Хаксу нечего было на это ответить. Вода вокруг Гаюса покрылась рябью, когда в нём всколыхнулась злость, а затем успокоилась. Он вздохнул без слов и стиснул мизинец Хакса. «Эмме Гелико был последним принцем Гельвеции. Он погиб, и родился Гаюс Рен, — произнёс рыцарь. — Его спасла и забрала к себе странная, но счастливая семья, и с тех пор он жил долго и счастливо. Поэтому… прости, если я немного вспылил и напугал тебя, но не надо грустить. Я не хотел, чтобы ты грустил». — Если бы там был я, я бы не просто немного вспылил, — процедил Хакс сквозь зубы. — Где именно находится Ремес? «Официально в Среднем кольце, на самом деле совсем рядом с Внешним». — Не так уж далеко, значит, — прорычал Хакс. Повернувшись, он посмотрел на Гаюса и на все его шрамы. — Хочешь, я его взорву?

***

Гаюс пристально вгляделся в жёсткое выражение лица генерала. Не нужна была Сила, чтобы понять: Хакс в своём предложении был смертельно серьёзен. «Э-м… ребята?» «Да?» «Я, кажется, только что случайно дал генералу новую планету в качестве мишени». «Я чувствовал, как ты говорил о Гельвеции. А, я чувствую его мысли. Значит, он хочет напасть на Ремес. Какой странный сосуд…» Гаюс тихо вздохнул про себя. Сигурд был чрезвычайно талантлив в искусстве управления Силой, в то время как у Гаюса с трудом получалось даже делить с кем-то мысли и поднимать в воздух пёрышко. Наверное, не важно, сколько бы он ни тренировался, в этом он всегда будет самым слабым из группы. Он немного завидовал, и Сигурд это знал. Светловолосый рыцарь мысленно через Силу ободряюще погладил его по голове, прибавив: «Сила действует своими путями, всё приходит в своё время. Ты всё равно можешь стать сильнее». — Потому что на самом деле это совсем не трудно, — говорил Хакс, и его розовые губы, обычно расслабленные в натренированном спокойствии, были поджаты, когда он почти рычал: — Это может стать хорошей полевой тренировкой. Фазма любит такие. Мы присоединим к Первому ордену ещё одну планету, Фазма получит возможность провести тренировку без симуляций, а тот ублюдок, что сотворил это с тобой, получит то, что ему причитается. «Ну… Э’Чон в каком-то смысле тебя в этом опередил, — сказал Гаюс, фокусируя мысли на Хаксе. — Наш мастер, ваш Верховный лидер, не Кайло, послал его отыскать на Ремесе что-то важное и сказал, что он узнает, что это, когда найдёт. И он нашёл меня». — Я всё равно могу всё там взорвать, хотя, может быть, такой конец будет слишком быстрым, — процедил Хакс. «Ты обычно убиваешь быстро?» — И чисто. Без мучений и без боли, если это можно устроить. Разумеется, Первый орден с большей радостью присоединит к себе новые территории и включит в свой коллектив новые народы, чем станет убивать без необходимости… Но в этом случае я сделаю это, потому что на этой планете, похоже, всё что ни есть, то через задницу, и пакостно и грязно, как сапоги шлюхи… «Так, ладно, пытаюсь концентрироваться на оружии, но… он всегда так говорил?» «Ну, большинство людей меняет манеру речи, когда они злятся или оказываются в неформальной обстановке. Думаю, на своём корабле он всегда ведёт себя профессионально». «Нет, я не про речь. Он солдат, так что я догадывался, что он втайне любит грязно выругаться, но могу поклясться, на секунду у него изменился акцент». «Правда? Я не заметил». «Сиг? Что ты на это скажешь?» «Я медитирую, Элео Рен…» «Да, конечно, но всё равно скажи, скрывает генерал акцент или нет? Как думаешь, в чем тут дело?» «… это похоже на просторечные выражения. Скорее всего, его готовили к должности и с рождения обучали говорить с корусантским акцентом. Но его диалект, тем не менее, скрывать трудно». «Я… я чувствую, от Хакса исходит жажда крови! О-он в порядке?! Он в беде?!» «С ним всё нормально, Кайло, я всего лишь случайно его немного разозлил… но с ним всё в порядке». «… Гаюс… я чувствую, что ты в воде…» «Да». «И Хакс с тобой…» «М-м-м, да». «Значит, он… о господи! Гаюс, не смотри на него! Я не смогу с этим справиться!» «А?» «Я только что вышел со встречи с братом Мако. Отключился от вас, чтобы сосредоточиться, и просто… н-не смотри, пожалуйста. Я не… я не могу…» «Ого… обычно тебя не так беспокоит, когда окружающие голые». «Н-нет, но… эт-то же Хакс, и я…» «Почему бы не присоединиться к нам тогда? Все будут голые, и значит, никто не будет чувствовать себя странно из-за этого». «Н-но что если я… ну…» «Не волнуйся, босс, мы будем на страже и если что, поможем убрать стояк». «Магистр Рен должен всего лишь следовать своим желаниям. Когда он поддастся своему искушению, это, без сомнения, очистит затуманенный разум». «С-сиг, я же не могу просто прийти к нему и начать… ну, ты понимаешь… ему может не понравиться так…» «Но у него рыжие волосы». «… и что это должно означать?» «В дополнение к тому, что это наиболее подходящий и приятный цвет для тех, кто использует Тёмную сторону Силы, среди моего народа про него ходили… некоторые суеверия. Рыжие волосы предположительно означали буйные и разгульные вкусы, когда дело доходило до плотских грехов». «Как бы дико это всё ни звучало и наверняка не было полностью лишено смысла, старикашка дело говорит. Может, ему больше понравилось бы, если бы ты действовал более прямо и настойчиво». «Элео Рен, ради тебя самого я надеюсь, что это прозвище не останется за мной». «Ты из нас самый старший». «На стандартную неделю». «Слушай, смысл в том, что откуда тебе знать, что ему такое не по вкусу? Ты его спрашивал?» «Н-ну… нет… он стесняется, и я стесняюсь, и это…» — Вы опять этим занимаетесь, да? Хакс снова отвернулся от него, если можно было судить по всколыхнувшейся воде. Гаюс вздохнул, извиняясь: «Прости, это для нас более естественно, чем говорить… ты сердишься?» — Нет, я не сержусь, но не очень приятно сидеть рядом с кем-то, кто разговаривает с кем-то неизвестно о чем, в то время, как ты рядом. Хотя, возможно, у тебя для этого есть причина. Наш разговор тебя явно расстроил, а твои братья лучше знают, что делать, когда нужно утешить кого-то. Гаюс не слишком хорошо умел улавливать тонкие оттенки эмоций, но основные, такие как радость, злость, грусть, страх и отвращение, были просты и понятны. Сейчас он видел смесь отвращения и злости. Может быть, разочарование? Это имело бы смысл. Когда он сам находился в комнате, полной людей, и не мог ни с кем поговорить, он испытывал сильное разочарование. Должно быть, ещё хуже было испытывать это, когда те, кто были его друзьями, обсуждали что-то у него за спиной всё время, причём прямо рядом с ним. Они совсем не собирались оскорблять Хакса или насмехаться над ним, но если тому было от этого неприятно, Гаюсу хотелось это исправить. «Мы не можем совсем перестать это делать, это примерно то же, что попросить нас не дышать. Но мы постараемся больше говорить словами, когда мы с тобой», — предложил он. — Ты… до ужаса тактичен, — отметил Хакс. — Учитываешь и рассматриваешь всё. «Мои братья могут использовать Силу, чтобы улавливать эмоции других. Наверное, я мог бы не причинять тебе неудобства, если бы у меня лучше это получалось». — О, я в этом очень сомневаюсь, — сказал Хакс, фыркнув. Гаюс посмотрел на него с удивлением. Он понадеялся, что Кайло не станет возражать, что он смотрит генералу прямо в лицо. — Похоже, что несмотря на способность чувствовать мои эмоции, вы, рыцари, редко понимаете, как к ним обращаться. Ты сам говорил, что иногда прочная связь с Силой порождает своего рода разрыв связи со всем остальным. Может быть, поэтому ты лучше всех можешь понимать тех из нас, кто не обладает Силой. «Я всё равно хотел бы быть хоть немного сильнее, только чтобы не отставать от других и, может быть, мне было бы проще говорить с другими». — Я думаю, что ты хорош такой, какой есть, Гаюс. Ваш коллектив едва ли был бы столь же эффективен, будь он однороден, — заметил Хакс. Гаюс почувствовал, как тонкие пальцы дружелюбно легли ему на затылок, а Хакс продолжил невозмутимо: — И едва ли ты был бы моим любимцем, если бы вы были все совершенно одинаковыми. На это Гаюс весело фыркнул. Он почувствовал, как Сигурд начинает понемногу вскипать ревностью, и направил ему утешение, насколько сумел. «Ты же понимаешь, что это всё несерьёзно, правда? На самом деле он не ранжирует нас по тому, насколько кто ему нравится. И ты тоже ему нравишься». «Я полагаю, поскольку нас семеро, некоторые так или иначе будут нравиться больше других… на самом деле это неизбежно». «Не больше, просто по-другому… честное слово». «Разве? Я предполагаю, что, как и говорит форс-нуль, ты способен улавливать различные нюансы, которые Сила не считает нужным открывать мне». «Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь. Я чувствую, что тебе немного одиноко». «Здесь… пусто без троих наших братьев». «Ты шутишь? Наконец-то я получил передышку от жутких стихов Мако. Это же отлично! Так-то это уже стало привычным, но тишина ради разнообразия очень приятна». «П-подождите… вот, почти на месте. Ох… я чувствую, он всё ещё там… и он голый… о боже… о боже…» «Просто будь собой. Всё будет хорошо». «Да… конечно… глубоко дышать… я вхожу!» Гаюс услышал, как дверь отворилась. Кайло произнёс: — О, Хакс, я не заметил, что ты здесь. Генерал чуть не обернулся к нему, но сдержал порыв. Он казался смущённым. Гаюс ощутил, как тот концентрирует мысли на поверхности, одновременно с этим откликнувшись: — Да, разве? А мысленно он спросил Гаюса, немного капризным и раздражённым тоном: «Он… не пришёл ведь сюда только для того, чтобы посмотреть, как я купаюсь, нет?» «Ну… м-м… и да и нет?» «О боже…» Гаюс увидел, как генерал поджал ноги, чтобы прикрыться, пока Кайло пошёл быстро сполоснуть тело. В самом деле, эти двое вели себя так стеснительно и нелепо, что это было абсолютно очаровательно. Кайло казался неловким и странным, а генерал выглядел удивительно неопытным в том, что выходило за рамки профессиональных отношений. По наблюдениям, они напоминали скорее пару подростков, а не взрослых людей. Кайло, правда, обучали на джедая, а жизнь Хакса с самого рождения принадлежала Первому ордену, поэтому, даже если для каждого это были не первые их отношения физического характера, наверное, именно сейчас каждый впервые ощущал подобную глубокую эмоциональную связь. Кайло, должно быть, почувствовал мрачный настрой Хакса или подслушал его мысли через Гаюса, потому что тут же начал тараторить: — Нет, не для того! Я пришёл купаться, а тут был ты! Вот и всё, больше ничего! — Тогда прекрати кричать и иди купайся, — сказал Хакс, прижимая колени к груди и обхватывая их руками. «Вы двое такие милые». «Н-нет, мы не… это просто он… х-хорошо, я смогу… но что если он подумает, что я…» «Всё будет хорошо. Залезай». «Л-ладно». Гаюс пронаблюдал за тем, как Кайло зашёл в воду и отодвинулся к другому краю бассейна, чтобы сесть напротив них. Хакс все это время удерживал взгляд на каком-то растении неподалеку и для наблюдения выбрал себе гусеницу на нём. Он весь приобрел тёмно-розовый оттенок, который никак не был связан с теплом, исходящим от воды, когда Кайло уселся напротив и принялся молчать, пытаясь выглядеть холодным и отчуждённым. В голове у Кайло, однако, вертелись совсем иные мысли. «О-он такой маленький и милый…» «Босс, ты же знаешь, что в нем шесть футов роста, да?» «Я имею в виду… он правда такой худенький и… ого, он весь бледный и у него… ма-маленькие веснушки на руках и на ногах…» «Видеть кого-то, кто не покрыт шрамами, немного странно. Он милый, да, и все дела, но вы позовите, когда будет хороший вид на него сзади». «Его вид весьма приятен для созерцания. Тьма совершила превосходный выбор, тяготея к нему». «Он… у него правда такая красивая ключица… и… а! О Сила, я не могу смотреть! У-у него… его соски…» «Да, у всех есть соски. Тут ничего удивительного». «… розовые… милые… я сейчас умру… и я умру счастливым». «Это некоторое преувеличение, ты так не считаешь?» Гаюс чувствовал исходящую от Кайло счастливую и пугающую энергию. Хакс ничего о ней не знал, но знал, что взгляд Кайло направлен на него, и начал играть с гусеницей, тыкая её и пытаясь посадить себе на палец. «… может, тебе стоит сказать ему что-нибудь?» «Я н-не могу! Он такой… а я… а он…» Гаюс постучал Хакса по плечу. Генерал посмотрел на него, и маленький рыцарь кивнул в сторону Кайло. Если Кайло не собирался ничего говорить, генерал, конечно, смог бы что-нибудь сказать. У Кайло было множество воспоминаний о том, как Хакс произносил речи, обращаясь к толпе. Разговор с одним человеком не должен был представлять для него затруднений. Хакс слегка вздохнул и сухо спросил: — Вода для тебя достаточно тёплая? Кайло ничего не ответил. Язык его не слушался, он слишком нервничал. — Ну так как? — спросил Хакс, чувствуя желание вернуться к гусенице. Кайло ничего не сказал и начал беспокойно ёрзать на месте. — Если ты не собираешься ничего говорить… — простонал Хакс, немного отворачиваясь от него снова. — Твои соски очень милые и розовые, как конфеты! — воскликнул Кайло. Несколько мгновений никто ничего не говорил. Все были слишком ошеломлены таким заявлением, кроме Кайло, который затопил весь коллективный разум смущением, сожалением и неумеренными проклятиями. Гаюс нервно посмотрел на Хакса. Генерал сидел, застыв от удивления, словно кто-то только что сказал ему, что Сопротивление выиграло войну. Нижняя челюсть у него немного опустилась, а лоб был нахмурен. Гусеница вскарабкалась ему на палец. Наконец, тишину разорвал Элео: «Ха… ха… ха-ха… ахаха-ха-ха-ха! Ох ты ж! Ох, я не могу! Ха-ха-ха-ха! Это было слишком круто! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!» — Какого дьявола, Рен?! — рявкнул Хакс, дёрнувшись закрыть руками грудь, пока на одной ладони всё ещё крепко держалась его подруга-гусеница. — А? Ч-что? Я ничего не говорил! Гаюс, ты ведь ничего не слышал, так? — поспешно выпалил Кайло, пытаясь казаться невозмутимым и терпя неудачу. «Кайло, просто извинись и скажи, что ты растерялся из-за того, что он такой красивый…» — И я совсем не говорил, что хотел намазать их сливками, чтобы потом их слизать! — запротестовал Кайло. «А-ха-ха-ха-ха! О боже мой! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ты меня доконаешь! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!» «Я не могу перестать говорить! Как мне перестать говорить?!» «Хех… хе-хе-хе…» «Только не ты тоже, Сиг!» «Это… это его гусеница. Да… гусеница… хех… развеселила меня…» «Сиг, ты лжец! Я ожидал от тебя большего, Сигурд!» «Ха-ха-ха-ха-ха-ха!» Истерический смех Элео был слабо слышен из здания, а Кайло продолжал всё больше увязать в словах: — А я вовсе не хотел! Потому что так только психи делают! Я вообще не люблю сливки! Есть гораздо лучшие вещи, чтобы… — Кайло… — простонал Хакс, чья обезгусениченная рука поднялась, чтобы прикрыть глаза, в то время как другая стратегически закрывала грудь. — Просто… замолчи… «Я облажался… я утоплюсь в этом онсэне…» «Ха-ха-ха… ха-ха… ох… ха-ха-ха-ха… как всё болит, но это всё равно отлично… ха-ха-ха…» «Не топитесь, Магистр Рен, это то желание, которое я не могу позволить вам исполнить». «Может… дашь ему пару минут, чтобы отойти, и попробуем ещё раз…» «Ладно…»