Восемь как один

Хакс очень ошибался, когда думал, что культурный шок на купании закончится. Было похоже, что народ Хэйана почти всеми своими делами занимался сидя на полу или за очень низкими столиками. Сидеть не на стуле и не за столом казалось странным, но удивительно удобным. Это ощущение, когда он всё время находился так близко к полу, было немного похоже на то, как если бы он снова стал ребёнком. Хотя Хакс не мог припомнить ни одного случая, когда он катался по полу, когда был юным. Не считая тренировок по рукопашному бою, конечно. Сейчас он старался следовать руководству Гаюса и остальных рыцарей, которые медленно гуськом вышли из купальни. Хакса поразило то, что слуги не смотрели ему в глаза. И не смотрели даже в его сторону. Они смотрели на Гаюса, по крайней мере, на его броню, но Хакса полностью игнорировали. Он подумал, что это может быть как-то связано с положением в обществе: поскольку на Гаюсе была броня, они переключали внимание на него. Когда подошли остальные рыцари, Хакс начал подозревать, что это связано с доспехами. Правящий класс Хэйана состоял из воинов, и значит, возможно, слуги были обязаны оказывать знаки уважения воинам, а не тому, кто, судя по внешнему виду, никогда в жизни не бывал на поле битвы. Ещё он был удивлён тем, что брат Мако решил остаться с ними. После напряжённой встречи с Лордом-главнокомандующим и практически абсолютного молчания слуг, Хакс полагал, что все люди на Хэйане предпочитают обращать внимание лишь на свои собственные дела и занятия. Рюноске, по-видимому, представлял собой полную противоположность всем остальным. Он был шумным, говорил открыто, а Хакс совсем к такому не привык. Даже вне Первого ордена и военных структур он привык к этикету. Находиться в обществе члена правящего класса, которому явно недоставало тех манер, что Хакс видел во всех окружающих, было странно. Хуже было то, что он не имел ни малейшего представления, о чём говорит этот человек. А ещё хуже — что он не имел никакого представления о том, как есть приборами в виде двух палочек, которые положили перед ним. Но если смотреть на всё с хорошей стороны: он пробыл на миссии уже несколько часов, и его всё ещё никто не попытался застрелить. Это было приятно. Гаюс сочувственно погладил его по руке. «Если мы подключим тебя, то сможем переводить тебе. Мы будем иногда слышать твои поверхностные мысли, но больше ничего. И мы не будем подключаться к твоим органам чувств, если ты этого не хочешь». — Не то чтобы я не ценил это предложение, я просто… не очень комфортно себя чувствую, когда в моей голове посторонние, — тихо ответил Хакс. Он указал пальцем на висок: — Я привык к тому, что это — моё пространство, где я могу думать о чём мне нравится, безо всяких последствий или осуждения. «Мы не станем осуждать тебя. У всех бывают злобные, странные или грустные мысли временами». — У меня все силы уйдут на то, чтобы фильтровать мысли, которые я хочу донести до вас и показать, чтобы вы их заметили, — сказал Хакс, покачав головой. «Тогда не фильтруй. Всё нормально. Это же мы. Всё дело в том, что мы слышим и мысли, и эмоции. Если ты подумаешь что-то такое, что может привести к ссоре, мы, скорее всего, сумеем считать твои намерения. Не надо волноваться из-за того, что ты оскорбишь кого-то. А что до странных потоков мыслей подсознания… тут никто не сравнится с Кайло, поверь». — Если судить по тому, что срывается у него с языка… — пробормотал Хакс и вздохнул. — Хорошо, подключи меня… но не надо погружаться глубоко, если ты не против. Мне правда это не нравится. «Конечно, — заверил его звонкий голос Гаюса, звучавший в голове. — Я ввожу генерала. Все ведите себя хорошо, ладно?» Хакс замер, внезапно осознав, что может понимать, о чём говорят окружающие. Это было не так, словно он вдруг стал слышать стандартный или все вдруг начали разговаривать на стандартном. У него появилось безупречное владение хэйанским. Как будто у компьютера не было доступа к какому-то файлу, а затем вдруг появилось нужное программное обеспечение. Его мозг в одно мгновение сумел провести все связи и получил доступ к некой базе данных или процессору, которые позволили ему понимать то, что он слышал. На самом верху он видел образы, чувства и реакции, которые не принадлежали ему. Он ощутил потребность изменить позу. Палочки для еды вдруг обрели название и показались самой естественной вещью за обеденным столом. Он почувствовал, как его рот слегка двигается: форма его не изменилась, но он внезапно понял, что делать со своим языком, губами и пазухами носа для того, чтобы производить правильные звуки. «Это так странно…» «Всё нормально, ты привыкнешь». Видимо, рыцари дали ему доступ к языку, но Гаюс оставался единственным, кто общался с ним посредством мыслей. Хакс задумался, означало ли это, что теперь остальные, если бы захотели, могли бы говорить, используя весь скудный словарный запас арканисианского, которым он обладал, и все диалекты, которые он узнал, живя на Арканисе. Он заметил, как Элео чуть слышно застонал и передал что-то Сигурду, и чем бы это ни оказалось, тот выглядел очень довольным собой. — Иноземцы используют маленькие вилы из металла, не хаси? — спросил Рюноске. — Именно так, брат, — ответил Мако. — У нас есть и ложки, — добавил Хакс на хэйанском, проверяя свою новую способность пользоваться языком. Произношение его было немного отличным от остальных. Похоже, помимо знаний о том, как произносить звуки, нужна была и мышечная память, для того чтобы звучание было естественным. Рюноске раскрыл рот от удивления: — Он так хорошо говорит на хэйанском! Хакс подумал, что произношение было ужасным, но не стал спорить. — Я думал, он ничего не знает о языке Хэйана и о нашей культуре, — добавил Рюноске. — Он не умеет говорить на нём, но сейчас связан с нашим коллективным сознанием и пользуется той частью памяти Мако, где находится понимание языка и способность разговаривать на нём, — объяснил Кайло. — Большинство не может сразу приспособиться к такому. Он тренировался, привыкая к нашей связи. Сейчас у него всё получается очень хорошо. Хакс опять почувствовал то нелепое радостное головокружение, и Гаюс рассмеялся: «Ты правда любишь, когда тебя хвалят, да?» «Нет… я… наверное…» Гаюс тихо фыркнул. — Должно быть, вы видите столько новых земель, учёных людей и изумительных зрелищ, — мечтательно произнёс Рюноске. — И столько юных прекрасных цветков… — Прелестных соцветий и в самом деле множество, но ты увидишь, что прекраснейшее из всех я утвердил за собой, — отозвался Мако, наклоняясь к Хатору, который потерся носом о его нос. Элео ткнул локтем Сигурда и прошептал: — Пристрели меня… — Я не люблю бластеры, и ты это знаешь, — тоже шёпотом ответил Сигурд. — Это нецивилизованно. — Ваша пища крайне любопытна! — провозгласил Э’Чон. — Она выглядит ничтожной, но на самом деле очень питательна! — Значит, добавка тебе не понадобится, — уточнил Кайло. — Не будем делать столь поспешных выводов! — расхохотался Э’Чон. — Я ещё покорю эту миску белого зерна! — А все чужеземцы такие громкие? — спросил Рюноске, указывая на огромного рыцаря. — Нет, лишь наш брат Э’Чон обладает таким… громким голосом, — сказал Мако. — И все ли чужеземные черенки цветов так ярки и светлы… — спросил Рюноске чуть тише, глядя на Сигурда. Мако бросил на брата предупреждающий взгляд: — Есть много обладающих такими же льняными прядями, что и он… если их оттенок доставляет тебе удовольствие, быть может, я смогу предложить того, кто был бы не столь… темпераментным. — Ты хочешь сказать, другой твой светловолосый друг может ходить под парусом и на вёслах? — спросил Рюноске. — … у меня нет другого светловолосого компаньона… — проговорил Мако с некоторым недоумением. — Тот высокий, генерал, — указал Рюноске. Хакс, который случайно всё это услышал, пытаясь совладать со своими «о-хаси», поднял голову, прямо с куском моллюска, свешивающимся изо рта. Светловолосый? Он точно не был светлым. Прожевав и проглотив то, что было во рту, он поправил Рюноске: — Я не светловолосый. Мы называем этот цвет «рыжий». — Он больше напоминает янтарь, — задумчиво сказал хэйанец-аристократ. — Это то, что вас волнует! — произнес Кайло, несколько уязвлённый, и передал Хаксу: «Х-хакс… он на тебя запал!» — А я недоступен, — быстро добавил Хакс, слегка розовея. — А, да, значит, он не… — Рюноске запнулся. — По правде сказать, не уверен, что понимаю всё, но разве не связан он со всеми вами? — В некотором роде… — беспечно ответил Мако. — То будет подходящим для выражения описательно… — Он мой любовник, — быстро и неуклюже сказал Кайло и в отчаянной попытке обезопасить то, что принадлежало ему, чуть не сшиб Гаюса, прижимая Хакса к себе рукой. — Мы ещё не заходили так далеко! — запротестовал тот, становясь ярко-красным, и отпихнул от себя Кайло. — И едва ли это подходящая тема для разговора за столом! Ты толкнул Гаюса! «Я в порядке», — отозвался маленький рыцарь. — Я не толкал Гаюса! И вообще… ты ведь… хочешь… когда-нибудь всё-таки… да? — спросил Кайло. — А мы можем не говорить об этом сейчас?! — воскликнул Хакс, выставляя Гаюса перед собой, как небольшой щит. — Гаюс за столом не разговаривает о сексе! — Гаюс вообще не разговаривает! — возразил Кайло. «Тут он прав», — признал Гаюс. — А все чужеземцы… — начал Рюноске. — Только эти, дорогой, — заверил его Хатор, поднявший фарфоровый сосуд и готовый налить из него в чашку. — Рисового вина? Хакс без слов застонал, терзаясь от нарушения правил этикета, и вернулся к еде. Сигурд приподнял бровь и поглядел на брата Мако: — Значит, вы желаете отдаться своим тёмным желаниям? — Что ж… если… если партнер готов разделить их со мною, — ответил Рюноске, немного ошеломлённый заявлением. — Очень хорошо. Тем не менее, я должен буду вернуться к своим братьям и сосуду для единения и общения. Я могу уделить вам несколько часов, — сказал Сигурд настолько обыденно, что Хакс снова чуть не подавился рыбой. — Неужели во всех культурах, кроме моей, считается нормальным говорить о таких вещах за столом? — нервно спросил он. — Всё так, как того желает Тьма! — экстатически воскликнул Сигурд. Он ткнул своими «о-хаси» в Хакса и продолжил яростную истовую проповедь: — Все должны склониться перед Тьмой, генерал! Позвольте ненависти и страсти, что наполняют вселенную, течь через вас! Отрицающие это — глупцы! Вот истинный путь к Силе! — Ну вот, опять он начал… — пробормотал Элео. — Да, но существует такая вещь, как застольные манеры, — не согласился Хакс. — Манеры?! — вскричал Сигурд. — Вы смеете говорить о манерах?! Манеры — такая же ложь, как и покой! Правила, ограничивающие Тьму и течение вселенной, созданы для того, чтобы отрицать их! Генерал, я заклинаю вас отпустить вашу пристойность и отдаться Тёмной стороне Силы! — Ничто из этого не помешает твоим намерениям, не спугнёт их?.. — спросил Мако брата с любопытством. — Нет, он… очень привлекателен, когда он такой, — сказал Рюноске с улыбкой. — У твоего брата… интересные вкусы, — отметил Хатор. — Это у них семейное, — сострил Элео и получил от Хатора щелчок по уху. — Я тоже был когда-то скован этими «манерами» и этой жалкой «благопристойностью», — продолжал Сигурд. — У моего народа был строгий кодекс правил, отвергающий любые технологии и знания, которые могли отклонить их от жёстких принципов мышления и поведения. Они даже не знали ничего о Силе! Меня принуждали защищаться, когда обвинили и судили за колдовство! Меня заставили доказывать, что я вешу не столько же, сколько весит утка! И что же, закончилось всё на этом? Нет! Всякий раз, когда у меня обнаруживали нечистые помыслы, родители заставляли меня проводить ночь в сарае, с руками, связанными рукавицами, до тех пор, пока страсть не оставит меня! Элео захихикал, и Сигурд гневно уставился на него. Тот фыркнул: — Да ладно, то, как ты пытался избавиться от стояка в сарае, с надетыми антимастурбационными варежками, довольно смешно… Ты и сам так думаешь иногда. Сигурд зарычал: — Я сбежал оттуда, как только представилась возможность… Если бы меня попросили Силой возвести ещё один амбар, ещё хоть один, я убил бы их всех и залил бы поля люцерны их… — Та-а-ак, всё, пришло время дедуле заканчивать со своими историями, — сказал Элео, хлопая его по плечу. — Ты напугаешь детей. — Я старше всего лишь на неделю! — возмутился Сигурд. — Но мне понравилась история! — с грустью произнёс Э’Чон. — Мы только добрались до того места, где начинаются кровь и сражения! Давайте радовать друг друга сказаниями о приключениях и клятвах! — Мы уже знаем истории друг друга. Будет не очень интересно, если мы начнём рассказывать то, что и так уже слышали, — подметил Кайло. — За исключением разве что Хакса и лорда Рюноске. — Но конечно же, генерал и брат Лорда тоже знают истории о сражениях! — обрадовался Э’Чон. — А, вы желаете услышать истории о сражениях? Лорды-главнокомандующие Хэйана поддерживают мир на протяжении пяти поколений. На Хэйане не было войны уже почти две сотни и пятьдесят лет, — сказал Рюноске со смешком. Э’Чон нахмурился, а потом выжидательно посмотрел на Хакса. Тот вздохнул: — Большинство моих боевых тренировок были симуляционными, и чаще я руковожу сражениями, а не дерусь сам. К тому же работа снайпера не располагает к занимательным историям. В основном она состоит из наблюдения и выжидания. Э’Чон продолжал хмуриться, и Хакс задумался: — Есть, впрочем, одна старая история с Арканиса… Давным-давно, в старые времена, когда на Арканисе правили Верховные короли, одно из западных королевств развязало войну против Севера. На Север было наложено проклятие: ни один из мужчин их страны не сможет сражаться. У них остался всего один воин, который избежал проклятия благодаря своей молодости. Он был на пороге того, чтобы стать мужчиной, и оно не затронуло его. И этот юноша, известный как Пёс, в одиночку вышел, чтобы встретить войска Запада. Хакс сделал паузу и совершенно невозмутимо продолжил: — И началась битва. Пёс побеждал всех своих противников, но в конце концов был пронзён копьём. Пока его враги перестраивались, Пёс понял, что умирает. И чтобы сдержать врагов, умирая, он вытащил свои внутренности и привязал себя к стоячему камню. Что, вообще говоря, довольно непрактично, если подумать. Привязать себя к чему-то верёвкой уже достаточно трудно, а учитывая огромную кровопотерю — даже если забыть про болевой шок, — задача становится практически невыполнимой, поскольку невозможно сохранять навыки мелкой моторики, необходимой для завязывания узлов. Не говоря уже о том, как человеческие внутренности тяжело… Неожиданно Хакс почувствовал, как что-то стукнуло его по затылку в тот момент, когда Сигурд взмахнул рукой со словами: — Да как вы смеете издеваться над моим поведением за столом! — Точно, в общем, и Сигу, и генералу теперь запрещено рассказывать истории за столом, — заключил Элео. — Согласен, — негромко произнёс Хатор, у которого от ужаса подёргивался левый глаз. — Ха-ха-ха! Отличная история! — заявил Э’Чон. — Мне особенно понравилось про проклятия и внутренности! «Все истории на Арканисе такие… эмоциональные?» — спросил Гаюс. — По большей части… — пробормотал Хакс, потирая голову. — Эм… Хакс… хочешь… хочешь я… м-м… чтобы не болело? — тихо поинтересовался Кайло. — У тебя есть ещё и способности к исцелению? — спросил Хакс и убрал руку от головы. — Это всего лишь подзатыльник. Едва ли требуется медицинская помощь. — Н-нет, я имею в виду… чтобы не болело… — с надеждой протянул Кайло. — Тебе придётся сказать всё вслух. — … п-поцелую, чтобы не болело? Поразительно, как на мужчину, имевшего дерзость кричать о том, что соски Хакса похожи на конфеты, обладавшего крайне причудливыми сексуальными фантазиями, о которых Хакс предпочитал вовсе не думать, мгновенно нападала скованность, как только он просил о поцелуе. Но если подумать как следует, на самом деле Кайло всегда сперва его спрашивал. Хакс по пальцам одной руки мог пересчитать случаи, когда Кайло целовал его без спроса. Это выглядело невероятно предупредительно и галантно, но у Хакса было ощущение, что Кайло делал так больше из страха совершить неверный шаг, чем из желания соблюсти какие-либо приличия. Также поразительно было, что он воспользовался настолько жалким оправданием, чтобы поцеловать его. Слюна была далеко не лучшим средством для оказания медицинской помощи. Может быть, там, где Кайло родился, существовал такой обычай. Все рыцари были родом из самых разных мест. Единственным, о ком Хакс пока ничего не слышал, был Элео, но, конечно же, если рыцарь захотел бы поведать о себе или почувствовал, что эту информацию сообщить необходимо, он бы рассказал. И всё же целовать кого-то для того, чтобы облегчить боль, казалось обычаем очаровательным, но детским. Слишком близко… ты слишком близко… Хакс заглушил надоедливый голос в голове. Происходящее ему нравилось. Он учился новому, проводил время в приятной компании и не собирался позволить собственным комплексам лишить себя этого. — Хорошо, — ответил он. Кайло улыбнулся, наклонился и поцеловал его затылок. Хакс заметил, как остальные рыцари замерли в этот момент, и его снова ударило осознанием того, что пусть целовал его Кайло, однако ещё шесть людей при этом чувствовали, как губы прижимаются к его коже и волосам. Пусть губы были всего одни, но в ту секунду целовали его семь человек. Оценивать такое количественно было очень трудно. У Хакса было несколько коротких романов в академии, было несколько уже после, до того как из-за карьерного продвижения у него не осталось времени на отношения. По крайней мере, так он думал. На деле же у него никогда не было ни с кем таких отношений, на которые стоило тратить время. Кроме того, он привык, что это был кто-то один. Он и кто-то другой слепо шарили руками по телам друг друга и неуклюже целовались где-нибудь в тёмном, тайном месте, надеясь, что их не увидят, и испытывая впоследствии сильную вину. Между ним и его партнёром никогда не было настоящих чувств. Было взаимное притяжение и желание удовлетворить нужды соответствующих систем организма, но ничего более. Сейчас было целых семь людей, которых, согласно их собственным признаниям, всех тянуло к нему, которые восхищались им, которые целовали его все одними губами. Хакс задумался на миг: если они с Кайло зайдут в своих отношениях дальше, на что это может быть похоже и что это может значить. Заниматься сексом с одним из рыцарей означало заниматься сексом со всеми. Даже если Кайло будет так добр, что «отключится» от них во время самого действа, остальные рано или поздно обнаружат всё в памяти своего магистра. Быть с Кайло означало, что отношения никогда не будут чем-то исключительным. К нему самому будут иметь доступ шесть человек, Кайло будет близок со всеми партнёрами своих рыцарей. Хаксу нравился Кайло, и его учили, что когда дело доходит до подобных чувств, двоим людям следует посвящать себя друг другу и больше никому. Мысль о том, чтобы состоять в отношениях с Кайло и целовать кого-то ещё, вкладывая в это нечто большее, чем просто дружеские чувства, казалась неправильной. Но в то же время, целуя одного из рыцарей, он в этот самый момент целовал и Кайло. Ситуация была очень странной, и чтобы привыкнуть к ней, требовалось длительное время. — Полагаю, мне следует удалиться. Было приятно повидать тебя, Си… — сказал Рюноске и быстро поправился: — Мако. — И мне тебя, мой добрый брат, — ответил Мако. — Звучание моего имени из твоих уст вдохнуло новую жизнь в мою страдающую душу. — Приятно было с вами познакомиться, — прибавил Хатор. — Тогда мне следует отправиться с вами, и вместе мы покоримся воле Тьмы! — провозгласил Сигурд, поднимаясь на ноги. — Надеюсь, у вас достаточно верёвок. — Зачем ему верёвки? — шёпотом спросил Хакс. — Кхм… н-ну… Хакс… иногда, когда двоё… кхм… — неуверенно начал Кайло. — Неважно, я понял, что не хочу этого знать, — прервал его Хакс и допил чай. — Раз лорд Рюноске уходит, мне бы хотелось отсоединиться. «Хорошо, тогда, как только он уйдёт, я проведу обратный отсчёт и оборву связь», — сказал Гаюс. — Как бы… странно ни обернулась наша встреча… — произнес Мако, — я рад, что мы на самом деле встретились в добрых чувствах. Передавай Кейко мою глубочайшую любовь. Хакс слегка вскинул брови на этой фразе. Кто такая Кейко? Очевидно, кто-то, кого знали и Мако, и Рюноске, но что за отношения их связывали — оставалось загадочным. Пока у него в голове ещё держалось понимание этого языка, Хакс знал, что это точно было женское имя. Племянница? Старая подруга? — И детям тоже, я полагаю, — рассмеялся Рюноске. Хакс заставил себя сохранить нейтральное выражение лица, когда всё вдруг со щелчком встало на место. Судя по беседе, Кейко была женой Рюноске и у того были дети. Женатый мужчина, с детьми, собирался… Не то чтобы это было чем-то неслыханным на Арканисе, но о таком всегда говорилось как о чем-то ужасном для супруга. Хакс усилием воли вынудил себя не обращать на это внимания. Это была не его планета. Он не мог указывать другим, как им нужно жить. Он сомневался, что его бы послушали и вообще отнеслись к этому положительно, особенно после того, как Хатор едва не попытался убить их Лорда-главнокомандующего. И если этот мужчина собирался… — Как они поживают? — спросил Мако. — Растут как молодые деревца и, к счастью, сегодня ночью — в другом саду. Мне бы очень не понравилось, если бы им что-то понадобилось в то время, как их мать и отец заняты… — сказал Рюноске со слегка смущённым смешком. Хакс притворился, что снова пьёт чай. Женатая пара и любовник. Женатая пара и любовник. Женатая пара и любовник. Сколько бы раз он ни произнёс это, надеясь найти смысл, суть никак не укладывалась у него в голове. Ведь брак – это нечто особенное, исключительное, разве нет? Но если оба супруга согласились привести к себе третьего, то в этом не было ничего несправедливого. Но если двое дали клятву принадлежать только друг другу, а теперь был третий… Но они оба дали согласие… — Не погружайтесь в это надолго, генерал. Позвольте мысли течь естественно, и она станет вам ясна, — сказал Сигурд. Он поднял руку, и Хакс почувствовал мягкое прикосновение к своей макушке. — Он хорошо себя чувствует? — спросил Рюноске. — Просто небольшой культурный шок, ничего страшного, — будничным тоном отозвался Элео. — Он его преодолеет! — рассмеялся Э’Чон. — Как преодолел уже множество испытаний! Хакс задумался, сумеет ли он когда-нибудь разобраться с этим откровением. И сумеет ли перестать подсознательно гадать, на кой им понадобились верёвки и как три человека могут заниматься подобным чисто с точки зрения организации процесса. У него были теории, но ни одна из них ему не нравилась. «Ты правда никогда раньше о таком не слышал?» — спросил Гаюс. — И да и нет… — сдержанно пробормотал Хакс. Да, он слышал о полигамных отношениях, но никогда ничего хорошего. Он слышал о странных вещах, которыми людям нравится заниматься за закрытыми дверями, но это всегда было неким отклонением от нормы, подлежащим подавлению. Он слышал о них, но не слышал, чтобы к такому относились спокойно и воспринимали как нечто абсолютно нормальное. Странно было думать, что в этой ситуации необычно ведет себя именно он. Судя по тому, как об этом говорили рыцари, в этом не было ничего плохого. Никому не наносились обиды, все участвовали в этом по своему согласию и все выглядели довольными договоренностями, но что-то по-прежнему ощущалось как неправильное. Было ли это чем-то таким, к чему он потом приспособится? Перестроится на их образ мышления и привыкнет? Что будет, если этого не произойдёт? — Доброй ночи, генерал, надеюсь, эти беседы не помешают вашему сну, — спокойно сказал Сигурд и повернулся к Рюноске: — Что до вас, я чувствую в вас великое желание. Оно хорошо послужит Тьме. Готовы ли вы полностью подчиниться Тёмной стороне Силы? — Значит, про это говорят «быть соблазнённым Тёмной стороной»? — спросил Рюноске и улыбнулся. — Если так, то я думаю, мне это нравится. Они ушли, а Хакс всё продолжал силиться понять, что только что произошло. Хатор тихо заметил: — Что ж… твой брат крутит с Сигом. — Так и есть… — медленно произнес Мако. — Я мог бы прожить, и не желая себе этого знания, но это и не самый шумный и буйный путь, по какому могла бы пойти эта ночь. — Да, скажем, принцесса мог убить Лорда-главнокомандующего, — вклинился Элео. — Не делай вид, будто тебе этого не хотелось. Прости меня, Мако, я знаю, что он твой брат, но я правда не выдержал бы ни секунды больше, — вскипел Хатор. — Он действительно моей крови, но это не означает, что я должен выносить всё его неуважение. Лишить жизни родича — деяние наиужаснейшее, но месть не обязана быть кровавой, — Мако коварно улыбнулся. — О? О чём ты подумал, милый? — спросил Хатор, мягко улыбаясь и вскидывая изящную бровь. — Вот дерьмо, я знаю, о чём он подумал! Мне не нужно было этого видеть! Отключаюсь, отключаюсь! — сплюнул Элео. — Мы вернёмся, когда… озвучим наше презрение, — сказал Хатор, беря Мако за руку. — Не ждите нас. — Тогда нам стоит отходить ко сну? Я вызываюсь быть подушкой! — радостно объявил Э’Чон. «Ему правда нравится, когда ты лежишь так близко, — пояснил Гаюс, тронув Хакса за руку. — О, погоди, я чуть не забыл, что ты подключён. Вот видишь? Это безболезненно и ненавязчиво, так, что ты и сам едва замечаешь. Ладно, три… два… один… всё, готово». Хакс застыл на месте, почувствовав, как в его мыслях что-то сместилось. Он мог вспомнить те слова на хэйанском, которые произносил, и ещё отдельные кусочки словарного запаса из того, что промелькнуло перед ним, но способность пользоваться языком в целом внезапно покинула его. Странно, как он только что обладал полным энциклопедическим знанием хэйанского, а за пару секунд оно сократилось до горстки случайных слов и фраз. — Я… думаю, пора заканчивать на сегодня, — сказал он, ожидая, пока мозг приспособится к потере. Если это была лишь кроха из всей информации, которая могла открыться ему при связи с рыцарями, то он мог понять, почему они поддерживали её постоянно. Одна лишь возможность иметь семь разных наборов навыков и умений в своём распоряжении стоила потери ощущения уединённости. Правда, непохоже было, чтобы кто-то из рыцарей тосковал по уединённости. Понадобятся терпение, привыкание и тренировки, но присоединение к их ментальной связи, несомненно, было не лишено преимуществ. — Ложимся как обычно? — спросил Кайло и потянулся пригладить прядь волос Хакса. — Только так и можно устроиться, когда всех много, так ведь? — ответил тот. — Как думаешь, Сигурд вернётся ночью? Все рыцари закивали и, посмеиваясь, отозвались утвердительно. — Я только подумал, что его не будет большую часть… — Хакс запнулся. — О, он тот ещё развратный ублюдок, в этом можно не сомневаться, — хохотнул Элео. — Но… ладно… он скажет, если захочет, чтобы вы знали. Просто знайте, что он вернётся. Сеанс согласия он не пропустит. Хакса не очень устроил такого рода ответ, но похоже, только его он и мог получить. Он вздохнул, прислонился к Кайло и сухо отметил: — Твои рыцари продолжают ломать мой мозг. Вы все как будто сговорились меня шокировать. — Не наша вина, что ты такой скромник. — Кайло приобнял его одной рукой. — В постель? — В постель, — согласился Хакс, подавив зевок.