Восемь как один

Значит, вот к чему всё свелось. Казалось, вся его жизнь состояла в выборе меж двух сторон. Хэйан или исследование Галактики, клинок воина или оружие труса, рыцари Рен или его братья по крови. Теперь же это была его безопасность против жизни Хатора. Дух, к сожалению, допустил один очень серьёзный просчёт. Когда у него был выбор между Хатором и чем бы то ни было ещё, он всегда выбирал Хатора. — Иди, — сказал Мако, обернувшись к тому. Это было единственное слово, которое пришло ему в голову. — Мако, я могу сразиться с ними, если ты… — начал Хатор. — У тебя мало плазмы, ты потратил почти всю свою Силу на эту иллюзию и в других схватках. Тебе нужно идти, — сказал Мако. — Но я сохраню твой клинок, если ты позволишь мне взять его. — Нет, я не могу так поступить, — сказал Хатор. — Ты можешь взять мой меч, но без тебя я не пойду. — Мы не сможем сражаться плечом к плечу, — быстро сказал Мако. — Я останусь позади, но никуда не пойду, — твёрдо ответил Хатор. — Дай мне свой бластер. Я сделаю, что смогу. «Я чувствую, как пугает тебя это место. Ты не должен делать это для меня. Я не хочу, чтобы ты находился в таком положении из-за меня». «Я не мог помочь тебе раньше, но могу теперь. Позволь мне это сделать». «Это слишком и я… у меня нет больше сил. Я пытаюсь, но…» «Не нужно извиняться». Мако взял меч. Эти существа — кем бы ни были те, что мчались к ним с шумом и скрежетом,— должны были вскоре их настигнуть. На мгновение Мако раздумывал, не снять ли ему шлем. Но почти сразу решил, что это не принесёт никакой пользы. Он всё ещё находился в узком проходе и понимал, что вскоре твари нависнут над ним, набросятся на него, принудят отступать всё дальше и дальше в коридор, тесный и узкий, как гроб. Давя и напирая до тех пор, пока он не сможет ни двигаться, ни дышать… Нет, он не мог думать об этом. Он должен сохранять спокойствие, делать вид, что всё вполне терпимо, так долго, как только сможет. Ещё немного, и остальные почувствуют, что их враги позади, а не перед ними, и повернут сюда, чтобы помочь ему. Он просто должен продержаться, пока они не придут. А они придут за ним. Должны прийти. Они его братья. … все, кроме одного. Было легко в пылу момента пренебречь предупреждениями его брата. Напряжение было велико, и Мако убедил себя, что Лорд говорил так из одной чистой ревности и душевной боли. Мако убедил себя, что лучшее, что он может сделать для своего брата — дать ему время успокоиться, опомниться, и в то время как Мако был открыт к примирению, он знал, что, по иронии, лучший способ внести раздор, — сделать его стремление восстановить отношения напористым и постоянным. Когда его брат говорил о генерале, его целях, его подготовке, о том типе характера, который Первый орден пытался воспитать в своих войсках, Мако не прерывал его. Но когда он задумался над этим, то понял, что в их спасении не было никакого тактического смысла. Хатор был истощён, а Мако чувствовал, как сам балансирует на грани здравого рассудка и с интересом заглядывает в бездну безумия. Очевидно, они были самыми бесполезными боевыми единицами. В рядах Первого ордена слабость не допускалась, и даже отосединившись от остальных, чтобы дать себе немного ментального простора, Мако мог сказать, что он и Хатор были самыми слабыми. Генерал был розой стратегии, а розы используют свои шипы для выживания. Они колют и впиваются в тех, кто их срывает, и корни свои запускают глубоко, разрастаясь и удушая других, если потребуется. Поначалу Мако нашёл эти его черты экзотическими, притягательными в том смысле, как была притягательна его предрасположенность ко Тьме. Но это делало генерала опасным, и до нынешнего момента Мако сознательно игнорировал этот факт. А теперь, подстёгиваемый страхом, он не мог отделаться от мысли, что генерал может их бросить. Даже если бы это было так, даже если бы случилось худшее, Мако знал, что должен стоять на рубеже. Если он сдвинется, эти твари доберутся до Хатора. Если они вправду остались одни, и это должно стать их концом, Мако хотел, чтобы всё было именно так. Чтобы они были вместе. В этот миг это было его единственным настоящим утешением. Всё вокруг сжималось. Раньше Мако надеялся, что этого не случится, что испытание так или иначе прекратится. Твари подобрались близко, их уже можно было видеть, и вот они ринулись на него. Они столкнулись, и его словно отбросило назад. Он пытался прорваться сквозь них, но его обложили плотно, слишком плотно. Они напирали сверху. Пространство внутри доспехов — всё, что он мог назвать личным пространством, и его было слишком мало. Ему казалось, его раздавили. Он врезался в их ряды, пытаясь отвоевать больше места. Он чувствовал, как страх берёт над ним верх. И он поддался ему. Он позволил страху взять верх, контролировать его движения, контролировать его мысли. Со страхом пришли силы, а он сейчас нуждался в них больше чем когда-либо. Смотреть сквозь визор было трудно, но ему не нужны были глаза. Всё, что ему было нужно — Сила и его искусство фехтовальщика. Необходимо было просто уступить контроль своему страху. Позволить ему питать себя таким образом, каким все обучавшие его наставники, до присоединения к рыцарям Рен, советовали никогда не делать. Это так подавляло его, Сигурд тогда сразу же всё почувствовал и отнёсся к этому с презрением. Он должен был поддаться чувству сейчас. Полностью отдаться на волю страха, ненависти и гнева, которые сейчас бурлили в нём. Его страх не должен был заставлять его сжиматься. Его страх мог испугать кого угодно, даже его самого. Он врезался в них, как только они подходили, и поющая сталь рассекала этих существ, словно масло. Порой он замечал плазменный заряд и отступал дальше в тесноту коридора. Тот сужался. Мако чувствовал, как меч со звоном ударяется о стены, и видел искры, высекаемые из смыкающихся сводов. Он был напуган, был в ужасе, но он должен был поддаться страху. Если попытаться контролировать его или отбросить прочь, напряжённость ситуации подавит его. Он должен был принять его, позволить ему охватить себя. Если он этого не сделает, если продолжит уклоняться, всё будет кончено. Должно быть, именно об этом говорил призрак. Гаюс научился лучше управляться с Силой, Сигурд внял мудрости, а Хатор узнал, что может выстоять перед лицом опустошительной потери. Точно так же, казалось, призрак пытается научить его использовать свой страх, а не избегать его. Он услышал в своём разуме голос. Не своих братьев, ему пришлось оборвать связь с ними, чтобы сделать положение чуть более терпимым. Голос звучал у него в ушах, но Мако уже зашёл слишком далеко, чтобы задуматься над словами или хотя бы различить их. Он был глух, даже в собственном своём разуме он был глух. Он видел лишь тварей, их колышущееся море и не был уверен, снятся они ему или он действительно видит их своими глазами. А затем — красная вспышка.

***

Э’Чон не ощутил ментальной глухоты Мако. Он давно попал во власть химических веществ в своём мозгу, что побуждали его двигаться вперёд. Это был не адреналин. Слишком многие глупцы полагали, что адреналин давал им силы в бою. Может и так, но не для Э’Чона. Это был всплеск чистого дофамина, прилив того самого вещества в мозгу, что вызывает удовольствие. Э’Чон наслаждался битвой. Он упивался ею, независимо от того, была победа очевидна или нет. А здесь победа была очевидна. Его враги, слабые и ничтожные, бросались на него, разбиваясь о доспехи, едва не выстраиваясь в очередь, чтобы по одному быть сокрушёнными его клинком. Он ничего не мог поделать. Он смеялся. Он знал, как его братья воспринимали этот звук, прошедший через два фильтра и вокодер. Он слышал, как тот звенит в ушах его братьев, и был согласен, что это звучит демонически, адски, но Э’Чону нравилось слышать этот звук. Он любил слышать его среди треска разбивающихся доспехов и глухого чмоканья плоти, встретившейся с его булавой. Хруст костей, крики и рычание… — Здоровяк! Здоровяк, стой! Но он не остановился. Как мог он остановиться? Это затягивало. Заставляло его чувствовать себя живым. То ощущение, когда кости его врагов крошатся под весом могучих ударов — он любил его. Оно напоминало ему о родной планете. Хотя его народ не всегда воевал, Э’Чон не застал мирных времён. А потом их всех лишили честной войны с честным завершением, и в этом не было их вины. Их сразил не клинок, а недуг. — Э’Чон Рен, остановись! Он почувствовал, как что-то тянет его. Что-то невидимое. Но было ещё столько тварей, которых следовало сокрушить. Так много их ещё корчилось на полу. Тех, которым явно не хватило. Он ухмыльнулся под маской, наблюдая, как они пытаются ползти, их жалкие попытки приблизиться. А затем он понял, что не может двинуться. Он обернулся и в первый момент был возмущён. Как смеют братья останавливать его! Они знали, что для него значили борьба и сражение. Ему так редко выпадала эта радость. Но потому он и знал, что братья не станут его останавливать, особенно Сигурд, всегда призывавший его дать волю своей жажде битвы. На это должна быть причина. — Здоровяк… — вздохнул Элео. Он слез с его спины и выпрямился на полу, вытянутой рукой направляя вокруг себя Силу. «Это Рыжик. Они зачистили тех, что были между нами и боссом, но потом пошли вперёд, а там тварей оказалось ещё больше». «Так враги позади нас?!» «И их следует выследить, прежде чем они загонят Мако Рена ещё дальше». «Значит, мы сразимся с ними!» «В том-то и проблема… Здоровяк, ты не можешь». «ЧТО?!» «Ааа! Громкость! С ума сойти…» «Дело в этом коридоре. Он слишком узкий. К тому времени, когда мы доберёмся до Мако Рена, тебе, возможно, придётся сбросить часть брони и ползти. Магистр Рен сейчас пытается бежать, ссутулившись. Ты не чувствуешь?» Сосредоточившись на ощущениях Кайло, Э’Чон это почувствовал. Он наклонился, поскольку потолок над ним нависал всё ниже. Если Кайло, который был внушительных для воина размеров, пришлось пригнуться, то Э’Чону нужно будет встать на колени или согнуться пополам, чтобы продолжить двигаться вперёд. Он не сможет драться в таком положении. «А как же наш брат Мако? Как он справляется со своим испытанием?» «Когда я проверял в последний раз, не очень хорошо. Думаю, Хатор выгорел дотла, используя остатки энергии на иллюзию. Он будет полностью истощён». «Следуй за нами так далеко, как сможешь, Э’Чон Рен. Элео и я выдвигаемся вперёд». Э’Чон понимал их. Ему это не нравилось, но он понимал. Обстановка не позволяла ему сражаться. В этом не было ничего недостойного, просто он меньше других соответствовал окружающей территории, но это его огорчало. С его боевыми способностями всё было в порядке, однако его тело было слишком велико, как и у многих его прежних товарищей, чьи души были смелыми, но тела разрушила болезнь. В этом не было бесчестья, но не было и ни капли справедливости. «Я поспешу следом! Пусть наши враги будут растоптаны нашей мощью!» «Этот дух здоровенный… твою мать! Чувствуете?! Нужно двигать!» Э’Чон чувствовал, и он двигался. Он чувствовал потрясение младшего брата и Кайло. Он ощущал панику Хатора, которого мог чувствовать благодаря Кайло. Мако был вне связи, но он видел, что произошло, глазами самого маленького их брата. Мако замахнулся мечом на генерала. По коридору брызгами разлетелись капли красной жидкости.

***

– МАКО, СТОЙ! СТОЙ! Наконец глухота его покинула. Способность видеть понемногу возвращалась, пока он задыхался, сжавшись на полу, на коленях, пытаясь сделаться как можно меньше, чтобы его не раздавило. Он почувствовал, как кто-то пытается нанести удар, и отбросил его Силой. Затем было давление. Что-то давило на него всё сильнее. — Я его держу! Что с Хаксом?! Мако кричал без слов, брыкаясь и сопротивляясь всему этому. Его давили, терзали, душили, и от этого некуда было деться. Он боролся. И в смятении позволил страху управлять собой. — Мако, Мако, всё хорошо. Впусти меня, любимый. Мако, пожалуйста, впусти меня. Всё кончено, всё прошло. Нас ничто не преследует. В ответ Мако взвыл. Это ещё не конец. Если бы всё закончилось, он мог бы дышать. Почему он не может дышать?! — Держите его! — Хакс?! Как ты?! — Позже объясню, просто держите его! Мако почувствовал, как его тянут за голову. Лицо обдало прохладой, а затем ему разжали зубы и втолкнули что-то в рот. В горло брызнул охлаждающий спрей. Мышцы сразу же начали расслабляться. Его разум всё ещё не мог сосредоточиться, но тело начало расслабляться и сделалось вялым. Он замер на миг, всё ещё прижатый к полу, крепко стискивая зубами трубку, и зрение начало возвращаться к нему. Первым, что он увидел, была бледная рука, держащая тот самый спрей, который применили к их Магистру во время второго испытания. Он также увидел Хатора, который больше не был опечален или взволнован, но находился в ужасе. Хатор никогда раньше не смотрел на него так. Затем вернулись владение Силой, тонкость восприятия эмоций. Хатор не испытывал к нему отвращения, но был напуган чем-то, что он сделал. «Цель: научить Мако Рена использовать свой страх. Объект успешно преодолел испытания. Эксперимент успешно завершён». «Что… Что я сделал?..» «Нападение на форс-нуля: неудачно. Статус неудачи: незначительный». Мако почудилось, будто глухота возвращается снова. Он это сделал? Он… Он посмотрел на бледную ладонь, скользнул взглядом за ней выше и увидел лицо генерала. Оно всё было залито красным. Он освободил рот и выдохнул: — Г-генерал? Генерал коснулся своего лица, слегка нахмурился, затем отдёрнул руку и вздохнул. И сдвинул шлем, ответив: — Я совершил ошибку, подойдя слишком близко. Полагаю, я не мог ощутить ярость, которую чувствовали остальные. Мако потянулся к генералу и положил ладонь ему на щёку. — Это… Это сделал я? Генерал спокойно сказал: — Ничего страшного. У меня в шлеме есть наполненные жидкостями трубки, которые управляют определёнными устройствами. Вы рассекли одну из них, вот и всё. Я в порядке. Он снял шлем и приподнял его: — Видите? Я в порядке. Мако посмотрел на шлем и побледнел. Ему повезло, что он не снёс генералу голову. Он отдёрнул руку и зажал себе рот. Ему было холодно и стыдно. Он чувствовал безграничную, невероятную Силу, но едва не… — Вы полностью уничтожили их, это хорошо, — сказал генерал. Мако чувствовал, что тот пытается всё наладить. Пытается сделать ситуацию как можно лучше. — Мне жаль… Мне так жаль… — произнёс Мако. Привычные слова подвели его. Они никак не шли на ум. Такого не случалось с ним с детства. Он играл тогда с братьями, и кто-то запер его в шкафу. Он бился и кричал, пока его не выпустили, и только много позже, увидев, как заменили дверь, испещрённую проколами, он понял, что сделал. «Мако Рен добился успеха. Объект демонстрирует признаки угнетённости и принуждения. Почему объект…» «Заткнись». «…» «Меня учили придерживаться баланса во всём. Мой страх сдерживал меня. Его необходимо было превозмочь. Мне нужно было обуздать его, но не так. Не так…» — Простите меня, — тихо сказал Мако. — Если вы сможете найти в себе силы… Простите меня… — Всё дело в этом месте, — сказал Хатор, приближаясь медленно, осторожно, стараясь не нависать над ним. — Оно толкает нас за грань. Это не твоя вина. Если бы ты осознавал ситуацию, ты бы этого не сделал. Генерал, прошу, поверьте мне. Он бы никогда так не поступил в здравом уме. — Но мой контроль покинул меня, — пробормотал Мако. Кайло держался позади, и на миг Мако испугался, что это оттого, что их Магистр был в ярости. Однако же они могли чувствовать весь рой эмоций друг друга. Кайло мог чувствовать раскаяние Мако, его стыд, его сожаление о содеянном. Мако, в свою очередь, ощущал гнев Магистра, едва сдерживаемый после того, как у него на глазах на его возлюбленного напал один из его же рыцарей, его страх, внутреннюю борьбу, смятение чувств из-за того, что только что произошло. Он был зол, но Мако видел, что тот понимает. И почти что не желал этого. Он хотел, чтобы Кайло злился на него, кричал, возможно, даже отчасти ненавидел. «Ты всегда был немного эмоционален. Сколько я тебя знаю…» Мако почувствовал, как его омывает теплота. Это было нежное тепло, совсем не то, которое бывает у пылающей печи или в сырой летний день на Хэйане. Он никогда не мог сказать точно, что это, пока генерал не придумал выражение «солнечное чувство». Это была забота его Магистра. Даже после всего этого они оставались братьями. Он мог слышать рассуждения Кайло. Мако не хотел этого. Не было причинено никакого вреда. Кайло всё ещё был зол, но вскоре найдёт способ успокоиться. Гаюс взял шлем генерала и осмотрел его. Мако открыл свой разум шире, потянувшись к Гаюсу и прося позволения маленького рыцаря. Услышав звонкие мысли в своём сознании, он чуть не заплакал от облегчения и счастья снова чувствовать своего брата. Тот был напуган увиденным, но понимал. Одним из главных преимуществ их связи была возможность сразу же всё ощущать. Всё было открыто, все понимали намерения и мысли друг друга. Гаюс попытался вытереть жидкость, но только размазал её по шлему. «Так… что именно сломалось?» — Блок охлаждения, — сказал Хакс. — Что? — спросил Кайло. — Блок охлаждения. Эти шлемы нагреваются, особенно в местах, где температура превышает тридцать градусов. В них встроены блоки охлаждения, — пояснил Хакс. Кайло заорал на него: — Так я весь извёлся из-за кондиционера?! Хакс выпрямился, встал с магистром лицом к лицу и прорычал: — Я не просил тебя волноваться и паниковать! Ясно было видно, что это всего лишь шлем! — Я не мог этого видеть! Ты не мог раньше что-нибудь сказать?! — выпалил Кайло. — У нас были проблемы посерьёзнее, чем утечка охладителя! — рявкнул Хакс. — Я не знал, что это охладитель, ты… ты… нерфопас! — Кайло с рыком встряхнул генерала за плечи. «Ну… По крайней мере, они вернулись в норму?» «Мако, любимый, с тобой всё хорошо? Смотри, они в порядке, видишь? И коридор становится шире. Всё хорошо, всё закончилось». «Я вижу… Всё снова будет хорошо, но всё же… это эхо до сих пор отдаётся в моём разуме». «Всё будет хорошо. Мы здесь. Мы тебе поможем. Но это испытание... Чего пытался добиться этот проклятый дух?» «Он потерпел неудачу, и всё же я получил лучший урок… баланс необходим. Когда всё закончится, ты поговоришь с моим братом вместе со мной? Моим кровным братом». «Мако…» «Я знаю, он человек, невоздержанный в словах, но мы с ним одной крови. Я часто этим пренебрегал. Он часть меня, и я не хочу отрывать кусочек своего сердца, если его ещё можно сохранить». «Мы все можем пойти с тобой, если хочешь. Я чувствовал, что ему… грустно. Я не так уж хорошо разбираюсь в подобных вещах, но ему тоже не понравилось, как всё закончилось». «… ради тебя я пойду. Если ты можешь справиться с ордой чудовищ, призраком Храма и своими ужаснейшими кошмарами, то я смогу поговорить с твоим кровным братом». «Любовь моя, ты можешь идти?» Хатор успокоился и нетвёрдо поднялся на ноги. Генерал подошёл, чтобы помочь ему встать, отдав Гаюсу шлем и фыркнув, оставляя Кайло вариться в своём негодовании. Он поддержал Хатора и помог ему подняться. Стараясь взглянуть на ситуацию в положительном свете, Мако услышал, как его возлюбленный издал легкомысленный смешок: — О боги, генерал, надеюсь, я не слишком большая обуза для всех вас. Странное выражение проступило на лице Хакса, и его эмоции были не такими, каких ожидал Мако. Он думал, генерал будет расстроен, зол из-за неудач и потери одного из лучших бойцов для будущих испытаний. Вместо этого тот выглядел… испуганным. Не из-за Хатора, не из-за того, что ему чуть не отрезали голову, но из-за самого себя. Генерал знал, что в нём происходили перемены. Его приоритеты были не теми, что раньше, его ценности менялись, и перемены его пугали. Он не знал, что это значит для него. И что это значит для его товарищей. Кайло подошёл помочь Мако подняться. «Похоже, ты стал садистом… Эти существа. Я раньше не замечал, но…» Мако не заметил этого прежде. Он слишком паниковал, чтобы замечать что бы то ни было. Только ощутив, как Кайло пришёл к своему заключению, Мако обратил внимание. Не все твари были одинаковыми. Они отличались по виду, были разного сложения. У некоторых к плоти прилипли обрывки одежды. У некоторых были татуировки. Они все были различны, и все, может быть… «Я не думаю, что ты первый, над кем он издевался…» «Нет, я уверен, вы правы, добрый Магистр…» — Ой, да ладно! Уже второй раз за один поход, рифмоплёт! Элео вихрем влетел к ним из коридора и зарычал: — Я иду спасать твою жизнь, и вот я здесь, а тебя уже спасли! Крифф подери! «Ты в порядке? Я чувствую, эта дрянь хорошенько тебя измотала». «Да, всё хорошо, что хорошо кончается». «Уверен? Вы оба в порядке?» «Похоже, мне снова нужна помощь, чтобы идти…» «Меня бы тоже своей помощью утешила какая-нибудь добрая душа». Кайло наклонился и поддержал Мако, помогая встать. «Я чувствую, Э’Чон идёт, он снова может взять Хатора». «Добрый магистр, я должен принести извинения, глубина которых соперничает с морями звёзд. Я никогда не намеревался…» «Всё в порядке, я знаю. Эта тварь дразнила тебя, я видел твои воспоминания… Неужели ты действительно ему не доверяешь?» «Это не недоверие. Я твёрдо верю в его способности, но его подготовка ожесточила его. Я не могу сказать, какой путь он выберет, не заглядывая в его разум хотя бы мельком… Это нервирует, должен признать». «Всё-таки ему это не нравится. Мне тоже сначала не нравилось. Ему нужно время…» «Которое я щедро ему предоставлю. Однако… Если бы всё было так просто, добрый магистр».