Восемь как один

Хакс посмотрел на рыцарей. Они были измучены. Не похоже было, что они в состоянии продолжать в том же духе. Четыре испытания остались позади, и они, казалось, готовы были сдаться. Все они были потрясены и напуганы. Мако и Хатору пришлось хуже всех, но, похоже, их страх и тревога через связь передались остальным. Рыцари хранили молчание, и обычно это означало, что они общаются друг с другом. Вместо того, чтобы довольствоваться собственным сознанием, Хакс чувствовал беспомощность, поскольку был единственным, кто не в силах участвовать в беседе. Рыцари использовали связь, чтобы утешать друг друга, а он не мог этого делать. Не мог поделиться своими чувствами и, уже познав, каково это, понимал, что фраза «Надеюсь, вам теперь легче» блекнет в сравнении с возможностью непосредственно направить кому-то свои чувства, теплоту, утешение, заботу… Он не мог этого сделать и никогда не сможет. Бессмысленно было расстраиваться из-за того, что просто недоступно его телу и разуму. Всё равно что печалиться, что родился без крыльев или плавников. Это было нецелесообразно и контрпродуктивно. Ему следовало просто позволить рыцарям самим позаботиться о себе. Похоже, они делали так много лет и совсем в нём не нуждались, но раз уж он был здесь, то не намеревался быть мёртвым грузом. Коротко говоря, он раздумывал, что можно сделать. Пусть даже его взяли с той целью, чтобы заниматься тактикой, это казалось бессмысленным. Чего стоила тактика, если враг мог мгновенно её перехватить и составить контрплан? Им нужно было что-то ещё, какое-то преимущество… Конечно, так можно было бы рассматривать миссию, но это была не миссия. Это было испытание, подобно тренировке на симуляторах. Предназначенное, чтобы преподать суровые уроки и искоренить слабость в любых её проявлениях. Поверженные были слабы, недостойны и непригодны для того, чтобы стать солдатами. Те, кто выжил и выстоял, могли пребывать в шоке, но они победили свои слабости. Возможно, именно это ощущение они с рыцарями сейчас испытывали вместе. Но мог ли он действительно сказать так? «Я знаю, что ты чувствуешь». Это казалось самонадеянным, грубым, эгоцентричным. Его собственный опыт был совсем другим. Учитывая всё происходящее, никому из них не хотелось выслушивать лекции. «Как твоя голова?» — спросил Гаюс, взяв Хакса за руку. — В порядке, пострадал только шлем. Как остальные? — спросил Хакс. «Они… с ними всё будет хорошо, просто всё это было… Мы недооценили ситуацию. Думали, что выдержим, потому что все тренировки, которые мы выполняли вместе, были очень простыми. Мы всегда могли пройти их, полагаясь лишь на свои навыки и силу, — признался Гаюс. — Я думаю, поэтому наш Мастер и отправил нас сюда. В каком-то смысле нам это было необходимо. Нам нужно было напомнить, что мы не неуязвимы». — Это до ужаса отстраненный и логичный способ смотреть на вещи, — заметил Хакс. — Я думал, это в сфере моей компетенции. «Не пойми меня неправильно, мне это не нравится, я очень зол, но могу лишь надеяться, что к концу всего этого у нас останется хоть что-то хорошее, — сказал Гаюс. — Моё испытание позади, так что я, наверное, без опаски могу сказать: если во всём этом нет никакой светлой стороны или мы уже не можем её отыскать, то у нас большие неприятности». — Что я могу сделать? — спросил Хакс. — Я чувствую себя здесь в полной растерянности. «Что делала твоя семья, когда ты совсем падал духом от неудач?» — подсказал Гаюс. — Мой отец… Он приходил и говорил со мной. Спокойно объяснял, что я веду себя глупо. У него был такой способ общения, харизма, я полагаю, и когда он так говорил, я склонен был ему верить. Так что когда он говорил, что я вёл себя неразумно, я понимал, что он прав, и прекращал действовать как раньше. Никто никогда не говорил мне как. Он говорил, я делал, — пояснил Хакс. Гаюс на миг умолк, обдумывая сказанное. «Он не говорил тебе, что всё будет хорошо? Не обнимал тебя?» — Мы пообещали не лгать друг другу. Если что-то шло не так уж хорошо… он никогда не обманывал меня, даже чтобы пощадить мои чувства. Это ведь просто чувства. Я полагаю, что предпочёл бы иметь дело с реальностью, чем с ложью из лучших побуждений, — признался Хакс. Гаюс стиснул руку Хакса. «До самого конца мой отец продолжал говорить мне, что всё будет хорошо. Сначала это было не так, но понемногу всё налаживалось. Может, это была ложь, ведь он не мог знать, что всё будет хорошо, но это дало мне силы продержаться, пока меня не нашёл Э’Чон». Хакс ничего не сказал, задумавшись над услышанным. Гаюс продолжил: «Если ты не хочешь говорить то, во что не веришь, ничего страшного. Но ты нам всем очень нравишься. Когда слышишь что-нибудь приятное от того, кто тебе нравится, появляются силы идти дальше». — Так мне стоит просто… снова начать всех обнимать? — тихо пробормотал Хакс. «Не могу сказать, что нет… секундочку… Мако, наверное, ещё не готов для объятий, и он, ну… он правда очень расстроен из-за того, что замахнулся на тебя. Он не хотел. Если бы он знал, что это ты, он бы никогда так не поступил, но всё-таки сделал это и очень сожалеет. Есть ли какой-то способ показать ему, что ты на него не в обиде?» — предложил Гаюс. В Академии обычно сообщение о том, что ты не в обиде на кого-то, передавалось посредством оставления его в живых. Здесь такое не сработало бы. Он не мог коснуться или послать свои чувства, и слов, похоже, было недостаточно. Что же оставалось? Они не могли просто остановиться посреди похода, зажечь костёр и распевать песни, пока всё не завершится совместным переживанием ощущения единения. Так что если прикосновения, речи и чувства отпадали, что оставалось? У него не было больше ничего, что можно использовать или предложить… Он проверил свои запасы. У него осталось кое-какое оружие. Но не покажется ли это оскорблением? Хакс мог передать его в качестве предложения мира и как возможность для Мако продолжить помогать им, не истощая себя, но поймёт ли рыцарь его именно так? Хакс знал, что если бы вышестоящий офицер поступил с ним так после психологического срыва, он бы воспринял это как приказ убираться с глаз долой, как сигнал, что он потерпел неудачу и с ним будут разбираться после завершения миссии. Но ему действительно больше нечего было предложить. Комлинки доставили им достаточно неприятностей, а его пайки рыцари сочли отвратительными. Хакс вздохнул. Будь они на Арканисе, он мог бы заехать Мако в челюсть. Тогда они бы поквитались и могли быть уверены, что не держат зла друг на друга. Однако они были не на Арканисе, и рыцари Рен были не склонны считать физическое насилие хорошим сближающим опытом. По крайней мере, насилие по отношению друг к другу. «Ты знаешь… мы можем чувствовать намерение, — напомнил Хаксу Гаюс, который как будто сдерживал что-то в своих мыслях, возможно, смех. — Если ты не считаешь что-то оскорблением, мы и не воспримем его так. Мы правда не такие сложные, как ты о нас думаешь». — Меня же нет у вас в головах. Я этого не знаю, — пробормотал Хакс, всё ещё размышляя, что же ему следует сделать. Когда бойцы деморализованы, они уже наполовину побеждены. Если рыцари подвергнутся испытанию в нынешнем состоянии, им придётся весьма несладко. Хакс взглянул на Гаюса. — Могу я позаимствовать тебя на минутку? «Позаимствовать меня?» — переспросил рыцарь. Хакс кивнул и почувствовал себя глупо. Это действительно не было его сильной стороной, но всё же являлось лучшим применением, какое он мог себе найти. Он склонился и обвил Гаюса руками. Остальные при желании могли чувствовать объятия через него, а если нет, то, по крайней мере, могли увидеть жест. Оставалось надеяться, что это приведёт их в лучшее расположение духа. Через несколько мгновений он спросил: — Это вообще помогает? «О да. Это их успокаивает. Мако всё ещё недостаточно готов обниматься, но он это ценит. И хотя ты не можешь этого видеть, Кайло слегка покраснел», — сказал Гаюс, и голос его звучал уже немного бодрее. Хакс фыркнул. Сколько раз Кайло дразнил его из-за того, как легко вогнать его в краску, а оказалось, что это работает в обе стороны. Однако, Хакс всё ещё не понимал, что ему делать с фантазиями рыцаря относительно себя. Он не знал, как будет снова смотреть в глаза Кайло, когда рыцарь рано или поздно снимет шлем. «И ещё он начинает чувствовать что-то вроде ревности. Может, позволишь ему чуть-чуть подержаться за тебя?» — спросил Гаюс. В такие моменты, как этот, Хакс начинал чувствовать себя в компании рыцарей гигантской плюшевой игрушкой. Не то чтобы этот опыт ничего ему не давал. Как только тревога отступила, он действительно стал получать удовольствие от прикосновений и объятий. Он полагал, что так ощущает себя ребёнок, когда его утешают. Он никогда не находился рядом с детьми значительно младше него. Самое большее — два-три года, так что ему никогда раньше не приходилось успокаивать или держать на руках ребёнка. Должно быть, так это чувствовалось, и об этом всегда говорили пренебрежительно. Физическое утешение было для слабых, для тех, кто не мог заставить себя двигаться вперёд, повинуясь приказам. Но Кайло явно не был слабым, он был невероятно силён. Физически он был сложён крепче многих, и, с учётом его способностей, его можно было легко назвать сильнейшим человеком, присоединившимся к Первому ордену. Рыцарь также был способен возглавлять небольшие группы войск, хотя для управления большими армиями Хакс счёл его навыки и тактические умения недостаточными. Тем не менее, Кайло не был слаб, но, кажется, не испытывал никаких сомнений, когда хотел озвучить или показать, как нуждается в физическом проявлении привязанности. Всякий раз, когда они оставались наедине, рыцарь находил оправдания, чтобы прижаться к нему теснее или покрепче обнять. Хакс отпустил Гаюса и отодвинулся. Совсем немного времени прошло, и он ощутил, как крупная рука легла ему на талию и притянула поближе. Кайло тихо спросил: — Ты в порядке? — Это был просто мой шлем. Его можно заменить, — сказал Хакс. — Как Мако и Хатор? – Хатор истощён, Мако пока отходит от потрясения. С ними всё будет отлично, стоит им немного передохнуть… И еще Мако плохо. Он знает, что ты не держишь зла на него, но всё же расстроен случившимся, — ответил Кайло. — Что с ним произошло там? — спросил Хакс. Он ощутил, как Кайло пожал плечами: — Он позволил страху полностью взять верх. Это то, что может придать нам сил, но при этом нет такой ясности мыслей, как обычно. Мы не видим, не слышим, просто сражаемся до потери чувств. — Звучит опасно, — произнёс Хакс. — Так и есть. Но это лучше, чем застыть на месте. Именно с этим боролся Мако, — заметил Кайло и вздохнул. — Как ни ужасны эти испытания, они не только метят в наши слабости, чтобы остановить нас. Пережитое становится уроком, из которого мы можем что-нибудь извлечь. Это не даёт мне повода радоваться, но… — Гаюс чувствует то же самое. Он склонен думать, что мы должны сосредоточиться на чём-то позитивном, чтобы пройти через это, — сказал Хакс. — Хорошая идея, Рыжик. Вне всяких сомнений, что придаёт мне сил двигаться дальше, так это мысль снова оказаться в том горячем источнике, когда мы выберемся, — сказал Элео и толкнул локтем Сигурда. — А ты что собираешься делать, когда выберешься? — Я буду медитировать и размышлять над полученным опытом, — ответил старший рыцарь. — Тьфу, скукота, — пробормотал Элео. Он оглянулся на Мако и Хатора. — А что вы двое? Любые идеи. — Секс-марафон, — дерзко отозвался Хатор. — Так, ладно, парни, я с вами больше не тусуюсь… — проворчал Элео. — Кто-нибудь собирается не погружаться в медитацию и не заниматься вещами, которые мне отвратительны? — Я думал, ты любишь секс, — сказал Хатор. — Да, но не смотреть, как вы двое занимаетесь сексом. Почувствуй разницу, — отозвался Элео. — Я буду сражаться со всяким, кто пожелает! — воскликнул Э’Чон. — Так, после сражения тебе нужно ещё больше сражений? Впрочем, не могу сказать, что я удивлён, — пробормотал Элео. — Погодите, стойте. Мне нужно отлить. Сигурд остановился как вкопанный. — Прошу прощения? — Отлить? Пожурчать? Поссать? Мне надо пописать, — сказал Элео, направляясь к одной из стен. — Ты собираешься мочиться на Храм?! — вскричал Сигурд. — Я не вижу никаких уборных поблизости, и мне нужно отойти. Или я помочусь на Храм, или прямо в свои доспехи. И позвольте мне воспользоваться этой возможностью напомнить вам, что если я намочу свои доспехи, шестеро из вас будут чувствовать это до тех пор, пока мы отсюда не выберемся. — У кого-нибудь есть что-то вроде контейнера, чтобы он мог… — начал Сигурд и умолк. — Я слышу, никто из вас ничего не захватил… — Ладно, стена или мои доспехи. Решайте быстрее, потому что мой мочевой пузырь вот-вот лопнет, — окликнул их Элео. — Коль стена Храма будет слегка испачкана, это не лишит меня сна, — проворчал Мако. — Смею сказать, это была бы достойная расплата за испытание, которому он меня подверг. — Хорошо, один голос в пользу стены, — сказал Элео. — Я склонен согласиться, — сказал Хатор. — Не думаю, что из-за этого стану мучиться бессонницей. — Я беспокоюсь, не последует ли какое-нибудь наказание за это в дальнейшем, — заметил Хакс, опасливо оглядываясь вокруг. — Слушай, Рыжик, эти твари доказали, что могут менять форму этого места. Если они вправду не хотят, чтобы я на него мочился, тут должно появиться что-то вроде ванной, — пояснил Элео. Он умолк на миг, затем продолжил: — Разве что эти духи настоящие извращенцы… — Не оскверняй Храм, — прорычал Сигурд. — Что это? Мистер Поступай-Естественно велит мне игнорировать мои инстинкты? Давай, это место обложило нас херами, почему бы его не обоссать? — возразил Элео. — Это место упокоения нескольких мастеров-ситхов и обиталище многих духов, которые способны… — Ладно, я отмечу, что ты высказался против. Что насчёт тебя, здоровяк? — Бу-га-га! Это забавно, потому что Сигурд Рен сердится! — рассмеялся огромный рыцарь. — Хорошо, три «да», одно «нет». Что скажет малыш? Хакс обернулся и увидел, как Гаюс Рен настойчиво машет руками, и это означало, что он, вероятно, давал какой-то быстрый, обеспокоенный ответ. Он закончил жестикулировать, сложив руки перед собой, и несколько раз скрестил и развёл запястья. Элео вздохнул: — Ещё одно «нет». Босс? — Я действительно думаю, что это плохая идея, — сказал Кайло. — Как бы ни был я зол на Храм, но не хочу его провоцировать. — Ладно, ничья. Твой голос решающий, Рыжик, — сказал Элео. Хакс на миг уставился на него. — …Что? — Ты тактик. Скажи мне, где лучше всего отлить с точки зрения тактики, — пояснил Элео. — Что?! Нет! Я не могу этого сделать! — воскликнул Хакс. — Слушайте, я по-любому в течение минуты это сделаю, — сказал рыцарь. — Я не стану этого делать, это отвратительно! — крикнул Хакс. — Я просто дурачусь, Рыжик, в любом случае я собираюсь наложить вето на голосование, — сказал Элео, повернувшись к стене и начав возиться с доспехами. Он посмотрел на стену. — Ладно, духи, последний шанс дать мне какое-то другое место, чтобы сделать это. Если вы действительно не хотите, чтобы я мочился в залах, вам лучше побыстрее что-нибудь предпринять. Ничего не произошло. Элео со вздохом заключил: — Полагаю, они извращенцы. Хакс отвернулся, чтобы предоставить рыцарю некоторое уединение. Он вздохнул. Никто никогда не обсуждал эту часть миссии. Странную, неловкую часть, когда кому-то нужно отлучиться, а остальным следовало подождать. Хотя пару минут спустя уже не казалось, что остальные собираются ждать. — Тьфу, из-за тебя мне теперь тоже нужно отойти. Как неприятно. — Принцесса, если ты не хочешь чувствовать, как я писаю, ты волен отключиться. — Он не единственный. Подвинься. — Ой! Смотри, куда ступаешь, здоровяк! — Извинения! Я чувствую великую нужду! — Отвратительно, слишком много информации… — Проклятье, я больше не могу сдерживаться… Услышав голос Кайло, Хакс воскликнул: — Хоть кто-нибудь из вас сходил по нужде, прежде чем покинуть замок? Он услышал звон брони. Слегка обернувшись, он увидел Гаюса и Сигурда с поднятыми руками. Хакс снова огляделся и пробормотал: — Ну разумеется… — Это навлечёт погибель и проклятие на всех нас… — Ой, прекрати ныть. Мако не жалуется. Правда, Мако? — Не будь происходящее напрочь лишено изящества, я мог бы сочинить об этом стих. — Серьёзно? Пипи-поэма! Теперь ты просто обязан это сделать. Я заклинаю тебя! — Мы можем заняться этим позже? Нам надо выбираться. — Кто, по-твоему, будет следующим? Похоже, Э’Чон был очень буйным, зато Магистр Рен выказал большую озабоченность… а Элео Рен первым начал на него мочиться. — Всё, что я могу сказать — если он не хотел быть обоссанным, у него были возможности, чтобы этого избежать. Не говорю, что Храм извращенский… но Храм всё-таки извращенский. — Значит, ты следующий… — Может быть, принцесса. — Бу-га-га! Испускание мочи собрало нас всех вместе! — Это не лучший способ выражаться, дорогой Э’Чон. — Да… Не говори так больше. — Хм, я понял! Это очень волнительно! Хакс тряхнул головой. — Я не могу поверить, что только двое из вас сходили перед тем, как покинуть замок! Это смешно… — Ты можешь обернуться, мы почти закончили, — сказал Кайло. — Я подожду, пока вы полностью закончите, спасибо, — пробормотал Хакс. — Я хочу сказать, ведь даже маленькие дети знают, что им следует сходить по нужде перед тем, как отправиться в долгий путь. Бога ради, в шаттле есть туалет, которым вы могли воспользоваться! — Мы вроде как немного замотались, Рыжик, — сказал Элео. Хакс застонал и достал из кармана маленькую бутылочку. — Я хочу, чтобы вы все этим воспользовались перед тем, как к чему-либо прикасаться. — Ты захватил чистящее средство! Я знал! — воскликнул Кайло. — Да, очищать руки или место пореза, чтобы случайно не подхватить инфекцию, — отрезал Хакс. — Воспользуйтесь этим, чтобы мы могли идти дальше. Кто-то забрал бутылку. — Похоже, вы делаете успехи на пути удаления от вашей розовой слизи, но я надеюсь, это не всё, чем вы пользуетесь для мытья. — Это дезинфицирующее средство. Я пользуюсь им перед тем, как оказать первую помощь кому-либо с открытой раной, — повторил Хакс. — Пахнет немного странно… — Слушайте, если вы им не воспользуетесь, то ко мне не прикасайтесь! — отрезал Хакс. — Так… ты позволишь нам трогать тебя, если мы используем антисептик? — смущённо спросил Кайло. — Если пообещаете не говорить об этом больше, я вас всех зацелую, — проворчал Хакс. — …Передайте-ка мне антисептик.