Восемь как один

Хакс уставился на свои часы и задумался, в чём же вообще должен заключаться этот урок. Мако и Гаюс оказались вынуждены либо побороть свои слабости, либо погибнуть, пытаясь это сделать. Хатора принудили столкнуться лицом к лицу с возможностью того, о чём он пытался даже не думать. Сигурду пришлось понять, что стремление потакать своим страстям, забыв про всё остальное, попросту привело бы его к погибели. Хакс должен был признать, что это были хорошие уроки. Невероятно суровые, и он не был уверен, что знание, которое рыцари извлекли из опыта, стоило боли, но всё это не было лишено смысла. У каждого испытания имелась своя цель. Он задумался над тем, что, возможно, это было бы легче вынести, если бы он смог понять, чему духи пытаются научить Элео. Во многом это было как-то связано с его раздражением. Если у Элео и были какие-то проблемы с самообладанием, Хакс никогда такого не замечал. Он подумал про обложки для головидео. Действуя стратегически, дух мог бы попытаться внести разлад между рыцарями, но в условиях испытания это, наверное, имело какое-то отношение к их связи. Если Элео неким образом зависел от неё, это бы объяснило, почему дух может пытаться превратить её из инструмента утешения в нечто болезненное. Размышляя о том, что сказал Сигурд, следовало учесть и другую возможность. Рыцари могли видеть и чувствовать всё, но из вежливости старались не смотреть на что-либо неприятное. Поначалу Хакс думал, что это означает такие вещи, которые внесут между ними раздор и разобщённость. Однако, кажется, дело было не в этом. Хакс предположил, что любая драма между ними разрешалась бы ещё до своего начала, так как они могли ощутить эмоции и намерения друг друга. Драма, вызванная непониманием, не могла случиться в таких условиях. Но были вещи — Хакс это знал, — которые он не хотел бы открывать взорам других. Отчасти потому, что стыдился их, а отчасти — потому, что когда он возвращался к ним, они как-то влияли на его разум. А если он возвращался к ним, находясь в состоянии сильного стресса… Хакс посмотрел на Хатора: — Думаю, нам стоит перевернуть эту комнату вверх дном. Хатор сонно открыл глаза: — М-м-м? — Нам нужно перевернуть здесь всё вверх дном. Забудьте о подсказках. Просто найдём ключи и уберёмся, — сказал Хакс. — Меня нет у вас в голове, дорогой. Вам следует объяснить подробнее, — ответил Хатор, собираясь протереть глаза, но вовремя остановившись. Он прижал веки пальцем, чуть выше наведённых линий. — Думаю, я понял, что он может пытаться сделать. Вот Элео… с ним что-то случилось. Нечто такое, воспоминание о чём вызовет паническую атаку или вспышку депрессии. Было что-нибудь подобное? — спросил Хакс. — Если мы чувствуем много боли в воспоминаниях, мы стараемся отстраняться. И никто не стал бы держать нечто подобное на поверхности, где это легко прочесть, — объяснил Хатор. — Такое может быть. Я бы не удивился, если бы так и оказалось. — Почему вы так говорите? — спросил Хакс. — Хотя я рос во лжи, моё детство и воспитание были спокойными и комфортными. У меня была семья, я жил жизнью привилегированного класса, как Мако и даже Кайло. Элео… в основном рос сам по себе. Ему пришлось через многое пройти самостоятельно, и это заметно. И хотя Кайло пришёл к нам последним, Элео всегда был… — Всегда был какой? — выпалил упомянутый рыцарь, в данный момент рывшийся в шкафчиках. Хатор прищурился. Он явно пытался держать себя в руках. Рыцарь с Атема заговорил в резкой, отрывистой манере: — Мы не храним секретов друг от друга. У тебя всегда были проблемы с адаптацией в группе. Ты много переживаешь о том, что мы о тебе подумаем, о том, что испытаем разочарование. — Ну и дела, принцесса, и почему же так вышло? Не могу придумать ни одной причины, из-за которой я сам по себе мог бы когда-либо заставить кого-то злиться на себя в прошлом, — прорычал Элео и снова исчез в недрах шкафа. — Слушайте, если мы обыщем комнату, то сможем найти ключи. Мы не обязаны всем этим заниматься, — заметил Хакс. — При нормальных обстоятельствах я бы согласился, — сказал Кайло. — Но это место уже показало, что может манипулировать пространством, технологиями и даже временем суток внутри Храма. Оно заставит нас выполнить каждое испытание выбранным им способом. Я не думаю, что оно позволит нам попытаться действовать в обход. — Тут он сделал паузу. — Как твоя голова? — Прекрасно, — произнес Хакс. — Я же говорил тебе, лезвие разрезало только… — Я не об этом, я имел в виду… этот голос, — ответил Кайло. — Даже для форсъюзеров внезапно слышать голоса — нехороший признак. С тобой что-то происходит? — Не знаю, я всего лишь слышу его иногда. Это длится уже какое-то время… Началось после того, как я встретил всех вас. Я предполагал только, что это какой-то остаточный эффект от того, что вокруг так много людей, которые могут манипулировать мыслями, — объяснил Хакс. «Почему ты ничего не сказал? — спросил Гаюс, постукивая Хакса по ботинку. — Мы могли бы помочь. Особенно если это связано с Силой». — Это не имеет отношения к Силе. Я уверен, это что-то, в чём со… Генерал Сосуд должен прийти к согласию с самим собой, — сказал Сигурд. Рыцарь расположился в углу в медитативной позе. — Это единственный раз, когда такое произошло? — тихо спросил Кайло. — Думаю, да… — Хакс взглянул на Кайло. — Я не схожу с ума. Я уверен, что всему этому есть логическое объяснение. Элео зарычал и швырнул в стену банкой, наполовину заполненной чем-то коричневым и комковатым. Со стуком он бросил на стол ключ, его рука вся была измазана этим веществом. Он явно был на грани, тяжело дышал и выглядел так, будто готов накинуться на любого, кто следующим заговорит или пошевелится. Обычно в такие моменты Хакс советовал остыть и, возможно, подать рапорт о психологической коррекции, если настрой человека был достаточно скверным, но Элео не был частью его экипажа. — Отлично, именно то, чем я хотел сегодня заняться! — прохрипел рыцарь, пинком захлопнув шкафчик с такой силой, что дверца треснула посередине. — Что, нахрен, дальше? — Тебе надо успокоиться, — произнёс Кайло. — Забавно слышать это от тебя. Ты всё в радиусе пяти футов от себя разрушаешь каждый раз, когда что-то идёт не по-твоему! — выкрикнул Элео. — Ты заходишь слишком далеко, успокойся, — сказал Сигурд. — Чья бы корова мычала! — огрызнулся Элео. — Что дальше? Последнее место, которое я хочу видеть? Отлично, просто замечательно… интересно, что за хрень это будет… Хакс осторожно высвободил другое своё плечо из-под Мако, стараясь не разбудить рыцаря. Если Элео нашёл следующий ключ и теперь ему нечего искать, то он станет злиться только ещё сильнее. Пусть сконцентрируется на чём-то неприятном — лучше для него будет сосредоточиться на этом, чем кипеть от гнева, покуда не взорвётся. Хакс встал, огляделся вокруг, открыл шкаф и нахмурился. Там было множество платьев, ярких и разноцветных. Он никогда раньше не видел одежд этой культуры. — Можешь ты сесть и перестать уже всё трогать?! — заорал Элео, заставив Хакса вздрогнуть. — Ну хватит! — рявкнул Кайло. — Я не позволю тебе так с ним разговаривать! — О, собираешься и меня тоже прирезать этим световым мечом?! — вскричал Элео. — Давай! Мне уже плевать, честно! Гаюс взял ключ и, стараясь держаться от того подальше, снял ещё один замок. Он подобрал бумажку и спрятал её в карман, глядя на Э’Чона. Громадный рыцарь продолжал наблюдать за происходящим. Хакс не видел его лица, но мог предположить, что тот взволнован и озадачен поведением своего собрата. Элео пнул шкаф и закричал, вероятно, на Храм, озираясь вокруг: — Меня это не волнует! Ты знаешь, что не волнует! Думаешь, это последнее место, которое я хочу видеть!? Я уже этим по горло сыт! С гневным рёвом он начал выбрасывать из шкафа одежду, открыв взглядам груду коробок в задней его части. Элео стиснул кулаки. Краем глаза Хакс заметил, что коробки эти разбиты, растоптаны, разорваны, содержимое либо вытащили оттуда, либо оно изрезано и валяется на дне шкафа. Рыцарь упал на колени и начал перебирать вещи, бормоча: — Мне это не нужно… Прямо сейчас мне это совсем не нужно… Пока он рылся в шкафу, Гаюс быстро подошёл к Хаксу и передал ему подсказку, которую нашёл. Хакс прочитал её и сжал челюсти. У него появилась хорошая идея насчёт происходящего здесь. Он перевел взгляд на подсказку, которая гласила: «Доказательство, что они никогда не понимали». Очевидно, тут были замешаны некие «они», которые могли быть либо рыцарями, либо кем-то, кого Элео знал до того, как присоединился к Ордену Рен. Хакс ни на йоту не мог ощущать Силу, но он мог читать обстановку в комнате. Если бы имелись в виду рыцари, здесь было бы меньше беспокойства и больше чего-то другого. Стыда или сожаления, даже гнева. Рыцари, по-видимому, делали всё возможное, чтобы дать Элео столько свободного пространства, сколько могли, но помещение было совсем небольшим. Не было способа физически разминуться в нём. Что же касается того, что происходило в их головах: если рыцари и пытались сделать что-нибудь для успокоения своего брата, то это не срабатывало. Казалось, по какой-то причине это лишь усугубляет происходящее. Значит, некто в прошлом что-то сделал с Элео. Из сказанного Хатором Хакс мог догадаться, что сюда были вовлечены семья и чувство брошенности. Хакс присел на край кровати, пытаясь всё это осмыслить. Нечто вроде того, чтобы выбрать, кто больше нравится; еда, от которой тот злился; куча выпотрошенных коробок на дне шкафа; а также некто, проявляющий непонимание, предположительно семья. Этого хватило бы, чтобы довести кого угодно до точки кипения, если необходимо было противостоять всему разом.

***

«Тебе нужно остановиться». «Не могу, я занят». «Я знаю, что тебе больно от этого, но ты не можешь так себя вести. Генерал только пытался…» «Мне без разницы!» «Он не понимает. Он не может чувствовать то, что ты чувствуешь. Может быть, ты сможешь рассказать ему? Если ты всё объяснишь…» «А может, не стоит ворошить такое!? Я же не прошу тебя рассказать ему всё про арену!» «Но я всё-таки сказал ему. Он не может чувствовать такие вещи. Если ты хочешь, чтобы он понял, ты должен с ним поговорить». «А что потом?! Расскажу ему обо всём этом дерьме, и что потом!? Ты знаешь, как он относится к слабости! Крифф, я знаю, как вы все относитесь к слабости…» «Мы товарищи! Мы поддерживаем наших братьев! Слабости одного можно противопоставить силу другого! Если это не передать словами, я буду…» «Э'Чон, милый, оставь. Сейчас не время». «Крифф, просто… крифф, я не хочу этого делать…» «Мы направляем приятные мысли, которыми приглушим боль. Скажи, что мы можем сделать, чтобы облегчить тебе эту задачу». «Просто… просто оставьте меня в покое. Я не хочу, чтобы вы, ребята, видели меня таким. Я хочу побыть один и справиться с этим, чтобы больше никогда к этому не возвращаться». «Мы знаем. Мы с Мако знаем о…» «Нет! Нет, не знаете! Вашим родителям вы были нужны! Пока вы не присоединились к рыцарям Рен, они поддерживали всё, что вы делали, всё, чем вы были! Вы не понимаете… не знаете, каково это». «Тогда почему бы тебе не показать нам?» «Потому что… да чтоб тебя… оставь меня в покое». «Потому что… ты не хочешь, чтобы это повторилось».

***

Элео швырнул ключ через комнату с такой силой, что тот застрял в стене. Хакс, непривычный к такому поведению Элео, слегка попятился. Кайло по-прежнему временами впадал в истерику, если миссия или какая-то задача оборачивалась полным, непоправимым провалом, но Элео так не поступал. Элео всегда был таким спокойным и понимающим. Это шокировало. Хакс ощутил, как у него в самом деле бешено застучало сердце. Рыцарь снял свой шлем, и на его лице было выражение, которого Хакс никогда прежде не видел у других. Его глаза были красны, но не от усталости. Он крепко стиснул зубы, его смуглая кожа была на несколько оттенков бледнее обычного. Прищурившись, он пригладил рукой волосы, чтобы убрать их с глаз, и свирепо оглядел комнату: — Я не хочу, чтобы кто-то был у меня в голове, пока мы не выберемся из этой проклятой дыры. Ясно? Из того, что Хакс когда-либо видел, наиболее похожим это выражение было на те, которыми пользовались его инструкторы. Для них не было редкостью кричать на кадетов и бранить их, но через некоторое время Хакс стал невосприимчив к этому. В подобных действиях заключалась их работа, и вскоре Хакс перестал беспокоиться о том, что они говорили. Здесь же было по-другому. Элео вёл себя не так. Он хотел это исправить, вернуть рыцаря к его обычному спокойствию, но не знал как. Он был… обеспокоен. Он волновался за другого человека. Хакс знал, что такое происходило и раньше, и он, конечно, не желал вреда ни одному из верных ему подчиненных или рыцарей, но не мог вспомнить ни единого случая, когда бы так сильно переживал за чьё-то благополучие… …а затем вспомнил. И мгновенно выкинул эту мысль из головы. Сигурд поднялся, спокойно пересёк комнату и взял пятый ключ. Со второй попытки он нашёл замок и достал записку. Разгладив её на столе, он сказал: — Недавно я постиг, что Тьму необходимо обуздывать и контролировать. Позволь гневу течь сквозь себя, ему должно избрать свой собственный путь и оставить тебя. — Правильно, больше лекций, это именно то, что всем нам необходимо, — отозвался Элео. Он посмотрел на Хакса: — У тебя следующая подсказка, так? Давай сюда. — Не думаю, что мне стоит отдавать её, пока ты не успокоишься, — сказал Хакс, стараясь изгнать все эмоции с лица и из голоса. — Рыжий, твою мать, нас время поджимает! — крикнул Элео. — Элео, мы здесь уже несколько часов. Слишком поздно пытаться помешать ему увидеть что-то жизненно важное. Здесь нет ограничения по времени, о котором стоило бы переживать, никто не находится в смертельной опасности, поэтому если тебе нужно время, воспользуйся им, — сказал Хакс. Он старался представить себя массивным валуном. Бесчувственным, непоколебимым, позволяющим чувствам рыцаря обтекать себя по сторонам. — Если будешь торопиться, только сильнее разозлишься, и всё, с чем ты сейчас имеешь дело, выдержать станет сложнее. Это то, чего это место от тебя добивается. — И я должен слушать тебя? Мастера справляться со сложными чувствами? Ты в этом примерно так же ловок, как твои штурмовики в стрельбе по мишеням, — проговорил Элео вполголоса. Хакс позволил словам стечь с себя прочь — способом, которому он научился в Академии. Но был тот, кто не поступил так. Хакс услышал грохот и увидел, как не кто-нибудь, а Э'Чон схватил Кайло поперёк груди, чтобы удержать. Магистр рыцарей Рен рявкнул: — Ты перешёл черту! — Ну всё, довольно! — крикнул Хатор, подступая к Кайло. Он указал в угол, где медитировал Сигурд. — Ты садишься сюда! Гаюс, к Мако на кровать! Э'Чон, сидишь под дверью! Сигурд… ты на удивление хорошо себя вёл, так что стой где стоишь… Сигурд невозмутимо пожал плечами. — Мы будем сидеть тихо и позволим Элео делать то, что ему нужно! Никто не разговаривает друг с другом, никто не прикасается друг к другу, никто не общается с Элео, пока он сам не обратится! Всем ясно?! — требовательно спросил Хатор. Он повернулся к Элео: — Я достаточно увидел в твоей голове, чтобы знать, что это трудно, но он этого не заслужил, и мы тоже. — Этому мистер Солнце учил тебя в школе жрецов? — спросил Элео. Хатор сверкнул глазами и развернулся на каблуках. Хакс увидел, как на лице Элео немедленно отразилось сожаление, едва слова сорвались с его уст. Теперь Хакс действительно понятия не имел, что делать. Обычно, если кто-то дрался, их мог сразу же разнять старший по званию, приказав прекратить. Если они не слушали, то получали наказание. Однако, между рыцарями всё происходило по-другому. Царило состояние дезорганизации и хаоса, и не похоже было, чтобы ситуация могла разрешиться. Он чувствовал пронизывающее комнату напряжение. Казалось, если хоть один из рыцарей не так повернётся, они могут начать рвать друг друга на кусочки. Мако наблюдал за Хатором, который удалился в другой конец комнаты и расхаживал там. Его плохое настроение сразу же передалось Мако, и тот, похоже, сердито поглядывал на Элео из-под своей клетчатой маски. Кайло всё ещё был в ярости, но проследовал в указанный угол, как ему велели. Гаюс не стал залезать на кровать, но взял Э'Чона за руку, вероятно, сдерживая его. Единственным, кто казался почти что спокойным и рациональным, был Сигурд. Хакс ожидал, что тот будет в восторге от гнева и напряжения, затопивших комнату, но не похоже было, чтобы тот хоть как-то этим наслаждался. Элео вернулся к чтению подсказок, и теперь, когда Хакс мог видеть его лицо, было легко заметить, насколько различные предметы в комнате выводили его из себя. Если Храм создал эту комнату специально, чтобы поднять дурные воспоминания, у него получилось. Хакс полагал, что Элео мог отмахнуться от некоторых из них, но в этом месте было очень много — слишком много — подобного, чтобы даже самый спокойный и собранный человек продолжал действовать, не впадая в невесёлые раздумья. Хакс подумал, что если бы это было его испытание, если бы ему пришлось противостоять чему-то такому, пока все наблюдают за ним, он сумел бы продержаться. Правда, ему не понравилась идея сидеть без дела, да и никогда не нравилась. Но учитывая всеобщее напряжение и будучи не в состоянии приказать им отставить свои чувства и распри в сторону, он не думал, что может сделать хоть что-то. Другие были в масках, Хакс не мог видеть выражения их лиц, но Элео видел очень ясно, и тот явно был готов окончательно потерять рассудок. Когда он открывал шкаф или ящик и видел всё больше предметов из прошлой жизни, которые не хотел видеть вновь, ему становилось только хуже. Хакс снова встал и прошёл к кухонному углу. Элео тут же окликнул его: — Да сядь ты! — Я проверю, работает ли кран. Наберу немного воды, — сказал Хакс, вновь придавая лицу каменное выражение. — Ладно, как хочешь, только… не подходи… — проговорил рыцарь. Хакс повернул вентиль, подставив запястье, чтобы проверить температуру. Она оказалось вполне приемлемой. Он втянул воздух и услышал слабый запах минералов, которые сразу же напомнили ему о воде в купальне. Он на миг задался вопросом, есть ли здесь какой-то источник воды, к которому Храм подключался, или же духи каким-то образом наколдовали его. Он понятия не имел, способна ли Сила на подобное, она была способна на очень многое, чего он не мог понять. Казалось разумным, что если Храм снабжал их проточной водой, то должен быть и какой-то источник энергии, чтобы питать освещение и приборы в комнате. По этой логике, каждую машину в комнате можно было включить. К сожалению, столь же разумной была и мысль, что каждый шорох, жужжание и сигнал машины, любой вкус и запах пищи может вернуть какое-то неприятное воспоминание, ещё сильнее задевая Элео. Хакс проверил свои пайки. У него их было несколько, в основном отвратительных на вкус, но богатых питательными веществами и витаминами, герметично запаянных, предназначенных лишь для того, чтобы утолить голод и обеспечить способность функционировать. Но Хакс был совершенно уверен, что Элео прежде не пробовал ничего подобного, и таким образом они вполне могли сгодиться…

***

«Что он делает?» «Я не знаю этого, Гаюс Рен, со… генерал не позволяет мне часто проникать в его разум». «Мне не нравится рассиживаться! Я думал, что будет больше сражений!» «Тебе было недостаточно сражений во время последнего испытания?» «Магистр Рен, сражений никогда не бывает достаточно!» «Ну конечно нет…» «Хатор… ты ведь почувствовал, что он не имел это в виду, правда? Ты же знаешь, что он просто…» «Я в курсе, но когда кто-то припоминает, что с тобой случилось… мне нужна минутка. Сейчас я не хочу его слышать…» «Брат моего сердца, если ты пожелаешь, чтобы я…» «Мне ничего не нужно, любимый… я просто хочу немного побыть один». «Чем это пахнет? Я не знаю, что это». «Я слышал этот запах раньше в столовой на «Финализаторе». Хотя не знаю точно, что это такое». «Если это не один из тех его мерзких "пайковых батончиков", пусть».

***

Хакс не знал, какие чашки взять. Всё в этой комнате было спроектировано так, чтобы быть определённым эмоциональным триггером. Хакс никогда раньше не принимал во внимание подобное. Конечно, были предметы, запахи, продукты или даже речевые обороты, которые оживляли нежеланные или неловкие воспоминания. У всех такие были. Но его всегда призывали либо игнорировать их, либо пройти процедуру психической коррекции, если он не мог себя контролировать. Процесс коррекции был на удивление быстрым, хоть и неприятным. Человека подвергали воздействию раздражителей вплоть до момента, когда органы чувств испытывали перегрузку. В сочетании с определенной системой инъекций это позволяло принудительно очистить разум человека, а затем медленно реконструировать его — с желаемой информацией. Всё вернулось бы снова, поскольку, наверное, не было способа полностью устранить нежелательные мысли, чувства или воспоминания, а можно было только подавить. Так же как стопку бумаг можно было перебрать, разместив нужные сверху и ненужные внизу. Всё по-прежнему было на месте, но уже не так доступно. Честно говоря, он не мог понять, почему, если имелась подобная технология, кто-то решал жить со своей болью. Если она ранит, если мучает, если делает человека неспособным работать, почему бы не избавиться от неё? Хакс припомнил, что сам проходил процедуру раз или два. Нет, два, это точно было дважды. Впервые — через несколько месяцев после поступления в Академию Арканиса. Всем новобранцам рекомендовалось проходить её, поскольку им придётся приказывать подчиненным подвергаться ей, если сами достигнут высокого ранга. Таким образом, они нуждались в глубоком понимании процесса. А возможно, это было оправдание. Хакс вспомнил, что после первого захода на процедуру Первый орден внезапно стремительно поднялся в приоритете и занял высокую позицию в мыслях. Его позиция всегда была высока, но сразу после процедуры Орден стоял впереди всего остального. Во второй раз… Хакс не мог вспомнить, почему пошёл на коррекцию, в этом и заключался смысл. Он помнил, что ему было… грустно. Так грустно, как не было никогда за всю жизнь. Это было невыносимо. Он не мог ни есть, ни спать, его оценки резко упали. Он помнил, как наставник отвёл его в сторону и сказал: «Ты способный парень. Многообещающий, начинаешь показывать результаты, так что я думаю, так будет лучше. Это из-за депрессии, она — ничто по сравнению со всем остальным, так что не помешает твоей карьере офицера. Только для того, чтобы помочь тебе вернуться в нужное русло. А также лучше будет, если ты пройдёшь процедуру сам, а не по приказу, в личном деле такие записи выглядят хорошо». Депрессия была незначительной причиной. Особенно по сравнению с агрессией, эмпатией и посттравматическим стрессом, тем, что действительно могло бы ему помешать. Хакс отправился на процедуру добровольно, заполнил все формы, и что бы ни вызвало его депрессию, он больше не мог вспомнить, что это было. И с тех пор работал нормально. Он задавался вопросом, почему Элео этого не сделал. Если определённые вещи были для него так мучительны, почему бы не затолкать их в уголок сознания и никогда больше о них не вспоминать? Хакс задумался, подходила ли для рыцарей Рен такая возможность. Вероятно, учитывая их взаимосвязь и постоянное проникновение в мысли друг друга, подобная зачистка воспоминаний будет совершенно неэффективна. В любом случае, Элео, похоже, никогда не подвергался психической коррекции и не упоминал о таком желании. Хаксу трудно было это понять. Рыцарь всегда казался столь непринуждённым со всеми и во всём. Он даже не думал, что Элео может быть таким. Хакс закончил своё занятие и поставил чашку на стол. Элео взглянул на чашку, затем резко взглянул на Хакса, затем снова уставился на чашку: — Это ещё что такое? — Каф, — просто ответил Хакс. Элео поднял и оглядел его, понюхал, а затем скривился от запаха: — Пахнет дерьмом. — Нет, дерьмом пахнет дерьмо, а это каф, — настаивал Хакс. — Храм, видимо, исказил время в этом месте, так что оно замерло на четырёх утра. Выпей свой каф. Элео посмотрел на Хакса, и выражение его лица смягчилось, лишь самую малость. Он сделал глоток и закашлялся: — Ох… действительно дерьмовый каф, Рыжик. — Ну, это всё, что у меня есть. В нём содержится кофеин, так что он должен делать своё дело независимо от того, каков на вкус, — ответил Хакс. Элео вздохнул и залпом проглотил остаток, словно это была чашка ужасного на вкус лекарства. Он высунул язык, как будто это могло как-то избавить его от вкуса. Хакс также не мог не заметить, что другие рыцари вздрагивают, а Мако буквально прикрывает рот рукой. Хакс нахмурился: — Он не такой уж плохой. Я постоянно его пью. — Нет-нет, очень плохой, — сказал Кайло, обхватывая Хакса сзади рукой. — Больше так не делай. Никогда. — Должен согласиться с боссом, Рыжик, эта штука отвратительна, — сказал Элео. — Но сработало? — спросил Хакс. — Да, это сработало, — сказал Элео. Он посмотрел на кровать. — Эй… Хатор, я, кхм… Другой рыцарь элегантным взмахом поднял руку, выставив средний палец, и раздражённо отвернулся. Элео вздохнул: — Ладно, справедливо, я вёл себя как хер и заслужил… — Истинно так, — рыкнул Мако, складывая руки на груди. — Я очень херово себя вёл и не должен был выливать всё это на вас, ребята, — сказал Элео. — Я сейчас в порядке… Если вы хотите, наверное, хорошо было бы снова к вам присоединиться. — Могу я спросить… что же всё это такое? — спросил Хакс, окидывая комнату взглядом. Элео вздохнул: — Присядь, это долгая история.