***
«Простите. Простите. Мне так жаль, я не мог это прекратить. Я ничего не мог поделать. Мне так жаль…» «Ох… милый, всё в порядке. В этом месте нас всех застали врасплох или обманули. Ничего страшного». «Хатор?» «Мы все здесь. Мы просто… пытаемся успокоиться после этого. Вы ведь можете это ощутить, верно?» «Я ощущаю… столько печали… усталости. Усталой печали». «Это называется "депрессия", Рыжик. И… да, это место нехило нас обломало». «Я никогда не желал такого никому из вас. Я остановил бы всё это, если бы мог». «В этом никогда не было сомнений, сосуд… Генерал. Мы… слишком устали. Не могли бы вы разделить свои чувства с нами?» «Я не знаю, как. Мысли появляются сами собой, я не знаю, как это происходит с чувствами». «Подобным же образом. Позвольте вашим мыслям невозбранно течь, пусть чувства изольются точно так же. Мы же применим наши силы, дабы помочь обмену». «Я чувствую Э'Чона, но он молчит». «Сейчас он расположился на самом краю того места, где встречаются наши разумы. Возможно, вы слышали, как мы говорим "отключился"». «А где Кайло? Я не чувствую Кайло. Где он?» «Он оборвал свои узы и на данный момент не желает общаться». «Иногда мы так делаем. Когда в голове шесть человек, порой становится тесновато, или хочется какое-то время побыть одному. Он расстроен, на самом деле он не хотел того, что сделал». «Но если он отсоединился, откуда вы знаете?» «Мы все можем чувствовать, как сильно он заботится о вас. Мы не можем извинить то, что он сделал, я собираюсь оттаскать его за уши за это… но, пожалуйста, поверьте нам. Он по-прежнему вас любит». «Пожалуйста, если можешь… У меня не получается придумать, что ему сказать. Я пытался направить чувства, но… они оказываются вымученными, и я… Я не знаю, что делать. Он никогда не был таким. Ты можешь попробовать? Пожалуйста?» «Я попробую, только… не уверен, как это делается». «Не думай, Рыжик. Просто чувствуй. Сосредоточься на том, что ты хочешь дать ощутить Э'Чону. Чем сильнее и естественнее чувство, тем более искренним оно ощущается». «Так Гаюс не может…» «Я очень беспокоюсь, и это пересиливает всё, что я пытаюсь направить…» «Я попробую… Я раньше никогда… Я пытаюсь…»***
Хакс закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться. Он сосредоточился на эмоциях, которыми хотел поделиться с Э'Чоном. Это были, в основном, сожаления и соболезнования. Затем они словно вышли за пределы его привычных понятий, появилось больше эмоций, которые Кайло помогал ему исследовать и для описаний которых подсказывал слова. Такие понятия, как утешение, поддержка, забота и ещё кое-что новое. То, что ему было трудно распознать, потому что, исходя из своего опыта, до встречи с рыцарями Рен он никогда его прежде не ощущал. Это было чувство, будто чего-то недоставало, он не ощущал себя целым, потому что с ним не было кого-то или этот кто-то испытывал нечто ужасное. Он не знал, каким словом это описать, да и было ли вообще такое слово. Он направил свои эмоции и замер в ожидании, задаваясь вопросом, достигли ли они Э'Чона. Едва успев задуматься, не бесполезно ли это, он почувствовал, как рыцарь вернулся в связь. Нахлынула какая-то энергия, которой раньше не было, и она становилась всё сильнее. По-прежнему что-то было не совсем правильно, словно внутри всё скручивалось, как у человека, который собирался в одиночку ступить в темноту незнакомого коридора. Э'Чон по-прежнему был измучен и истерзан тем, через что Храм заставил его пройти. Спустя какое-то время, лишь направляя чувства и пытаясь уговорить рыцаря вернуться, Хакс что-то ощутил. Что-то мягкое, успокаивающее, приятное, будто только что погладил маленького зверька и вдруг почувствовал себя спокойнее. Он не был уверен, что знал это ощущение прежде, и не припоминал, чтобы у него был питомец, но чувство всё ещё теплилось. Физически ему казалось, что его притягивают к чьему-то массивному телу. В голове творилось столько всего, и физически он совершенно потерялся. Хакс раньше не задумывался, что никогда не обнимал или не позволял себя обнимать так долго ни одному человеку, кроме Кайло. Э'Чон, по-видимому, вернулся, обессиленный, но был теперь с ними. От него исходило столько невообразимо мощных чувств. Боли от печальных воспоминаний, стыда. Хакс послал ему своё утешение и почувствовал, что к нему присоединяются остальные рыцари. Различия между ними он ощущал так же отчётливо, как если бы слышал разные акценты, и, как ни удивительно, мог узнать их всех. Гаюс вернулся первым, принеся с собой… чувство общности. Будто много людей собралось вместе, как шумные группы у костра на привале, которые он видел кадетом. Хатор был следующим и обернулся приятной прохладой, словно Хакс брёл под палящим солнцем и внезапно поймал прохладный ветерок. Мако был… цветочным — каким-то цветком, аромата которого Хакс никогда раньше не ощущал, и вокруг него кружили лепестки. Элео был захватывающим установлением связи, открытием принципа работы и тем волнением, когда всё вдруг получалось и обретало совершенный смысл. Сигурд был… ошеломительным, он был ощущением чистой мощи на кончиках пальцев, чувством, что ничто не может его остановить. Они все вернулись, кроме Кайло. — Он расстроен. Так много всего вышло у него из-под контроля, его это начинает всерьёз доставать, тем более что он мало что может с этим поделать, — объяснил Элео. — Это его не оправдывает, просто знай, ты ни в чём из этого не виноват. — В самом деле, — сказал Э'Чон гораздо тише, чем Хакс от него слышал когда-либо раньше, затем протянул руку и погладил Хакса по голове: — Вы в этом не виноваты. — Идёмте, давайте успокоим Кайло, чтобы я мог высказать ему всё как следует, — раздражённо фыркнул Хатор. «Теперь ты в порядке, большой брат? — спросил Гаюс и поправился: — В состоянии продолжать?» — Я не позволю этому месту меня одолеть! — объявил Э'Чон, возвращая своему голосу прежнюю громкость.***
На то, чтобы догнать Кайло, ушло немного времени. Хакс отсоединился от рыцарей, решив, что слишком трудно идти, когда в голове витает столько всего. Однако же положение Кайло было необычным. Он стоял возле двери, притихший и с опущенным лицом. Он ненадолго поднял голову, а затем снова потупил взгляд. Хакс не мог сказать, вернулся он к связи или нет, происходит ли в данный момент бессловесный диалог мыслей и чувств. В любом случае к этому разговору он не был причастен. Кто-то подтолкнул его вперёд. Слегка обернувшись, Хакс увидел, что это Гаюс мягко побуждает его пройти дальше. Кайло сделал маленький шаг навстречу и произнёс: — Я… не должен был тебя толкать. — Нет, не должен был, — согласился Хакс, не в силах скрыть затаённой горечи. Кайло снова немного отступил назад. Он подождал какое-то время, теперь, скорее всего, общаясь со своими рыцарями, ища у них совета. И вздохнул: — Я был расстроен. Всем пришлось столько всего испытать, а я ничего не мог с этим поделать. Я сорвался на тебя, я не должен был так поступать. — Знаешь, я не единственный, кого ты бросил, — заметил Хакс. — Да… знаю, — тихо сказал Кайло.***
«Я идиот, простите». «Я бы не сказал "идиот", дорогой, просто опрометчивый. Конечно, поступи ты так снова — и я не позволю тебе отделаться предупреждением». «Как будто ты можешь его одолеть, принцесса». «Всё нормально, Кайло, только держи себя в руках. Консоли — это одно, но генерала так бить нельзя». «Я знаю… Из-за этого мне так гадко. И Э'Чон, мне не стоило тебя оставлять, но я это сделал, и мне очень жаль. Мне так надоело чувствовать себя бесполезным. Хотел бы я найти способ стать могущественнее, чтобы мне никогда больше не пришлось снова так себя чувствовать». «Вы будете, вы самый сильный из всех нас, Магистр Рен».***
Время шло, и Хакс вздёрнул бровь. Он выдохнул через нос и спросил: — Вы не возражаете? — Просто кое-что выясняем, — сказал Кайло, оглядываясь на дверь за собой. — Это может быть последнее испытание. Я не знаю, приготовил ли Храм ещё одно для Хакса или нет. — Затруднительное положение… Он член отряда, но невосприимчив к Силе, — согласился Мако. — Первый форс-нуль, который бросит вызов Живому Храму и преуспеет, — отметил Сигурд. — Это было бы выдающееся достижение. — Вопрос в том, для меня или для Хакса это испытание. Это подразумевает две возможности. Есть идеи, какие проверки могут нас поджидать? — спросил Кайло. — Ты не знаешь, каким будет твоё собственное испытание? — произнёс Элео. — Не знаю… Я мог бы составить перечень слабостей, но это место умеет застать врасплох, — объяснил Кайло. «Помогут ли нам разговоры вслух или, думаете, духи используют всё это против нас?» — вмешался Гаюс. — Он дело говорит, — добавил Хакс, — хотя в наших головах уже побывали. Не уверен, что мы можем сказать что-то, чего они ещё о нас не выяснили. — Я до сих пор не одобряю это, моё мнение остаётся неизменным!— заявил Э'Чон. — Да, тошнит уже от всего этого, — проворчал Элео. — Значит, вы все думаете, что нам следует… выйти и встретить лицом к лицу… что бы там ни было? — спросил Кайло. — Мы будем с тобой, милый, — сказал Хатор, вынимая клинок. — Неважно, что там такое, мы поможем тебе с этим справиться. Кайло кивнул: — Я рад, что вы по-прежнему со мной… давайте сделаем это. Хакс вытащил бластер, встал наизготовку и последовал за Кайло, когда тот открыл дверь и зажёг свой меч, приготовившись к бою. Остальные рыцари тоже последовали за ним, держась наготове. Однако Храм не приготовил для них битвы. Они оказались в ещё одной комнате, маленькой, но пространства было достаточно, чтобы вместить их всех. Хакс оглянулся в поисках ловушек или чего-либо необычного. Ничего такого не было. Всем, кроме размера, комната напоминала помещение, где Гаюс проходил испытание давлением. Не было ни тел, ни рыцарей, ни чего-либо, пробуждающего воспоминания, как в испытании Элео; всего-навсего пустая комната. Хакс обошёл Кайло и наконец увидел кое-что примечательное. Это был маленький ребёнок, рыдающий посреди комнаты. Его одежда напоминала ту, что носили в Республике. Хакс был далёк от моды, но догадывался, что мальчик, если это был действительно мальчик, из Новой Республики. Хакс склонил голову набок и снова оглядел комнату. Это ловушка? Попытаются успокоить ребёнка — и навлекут на себя то или иное наказание. Мальчик продолжал громко плакать, свернувшись клубочком и закрывшись рукавами. Единственным, что оставалось на виду, были длинные, непослушные тёмные кудри, которые рассыпались, когда он вздрагивал при каждом всхлипе. Хакс вышел из-за спины Кайло, держа руку на бластере, и сказал: — Привет. Мальчик застыл, сразу же попытавшись сдержать плач. Он ещё икал и дышал прерывисто. Хакс изогнул бровь: — Можешь сказать нам, кто ты такой? — Б-Бен… М-меня зовут… Бен… Хакс почувствовал, как позади него словно накатила волна, как будто все разом судорожно вздохнули. Он не понял почему, ведь это был просто ребёнок… — Бен, — сказал Хакс, сохраняя спокойствие и делая шаг вперёд. — Скажешь нам, как ты здесь оказался? — Я… я не знаю… — рыдал мальчик, обхватив себя руками. — Я скучаю по маме… Казалось, тут вовсе нет никакой ловушки. Это испытание? Вернуть мальчика матери? Испытание не выглядело особо злонамеренным. — Бен, — сказал Хакс, повторяя имя мальчика в попытке успокоить его. Он сделал ещё один маленький шаг вперёд. — Ты знаешь, где ты находишься? Мальчик покачал головой, его тёмные кудри закачались при этом движении. — Хакс, стой! Хакс резко обернулся. Даже сквозь маску в голосе Кайло были слышны настойчивость и испуг. Здесь была ловушка, которую он не заметил? Хакс огляделся и ничего не обнаружил. Он перевёл взгляд на Кайло: — Я не знаю, что это за испытание. Я лишь пытаюсь… — Прекрати с ним разговаривать, — повторил Кайло, протягивая руку, будто стараясь заставить Хакса отступить. — Пожалуйста… остановись. Хакс посмотрел на мальчика, удивляясь, как ребёнок мог произвести на рыцарей такое впечатление. Они все выглядели ошарашенными, неспособными действовать. Хакс повернулся обратно к мальчику, когда тот заговорил: — П-пожалуйста… не оставляй меня одного… Мне страшно… — Кайло, ты не мог бы объяснить мне, что происходит? — встревоженно спросил Хакс. — Я не знаю, что это такое, но не слушай его, — прорычал Кайло. – Давайте… проверим дверь на той стороне комнаты. Это не настоящий ребёнок. Его вызвали духи. — Откуда ты знаешь? — спросил Хакс. — Милый, давайте просто… дадим ему немного места и проверим дверь, — сказал Хатор дрожащим голосом и потянулся к руке Хакса. Хакс мог только наблюдать за ребёнком, пока Хатор тащил его на другой конец комнаты. Когда они приблизились к мальчику, тот наконец открыл лицо. Его тёмно-карие глаза были красными и опухшими от слёз, с кончика длинного носа капало. И тут внимание Хакса привлекли родинки на лице мальчика. Он знал эти отметины. Проводил ночи, соединяя их, рисуя между ними воображаемые линии. Он был так близко с ними знаком, что никогда бы ни с кем не перепутал их обладателя. И он оглянулся на Кайло. Так это был он? Его звали Беном до того, как он присоединился к рыцарям? Хакс всё ещё не понимал сути испытания. Может быть, комната говорила с Кайло, давая ему указания, которых Хакс не слышал? В отличие от других залов, Мако вышел отсюда без всяких проблем. Как и Э'Чон, Элео и Сигурд. Хакс отстранился, когда Хатор и Гаюс попытались его подтолкнуть, поскольку глядел на Кайло, безмолвно умоляя объяснить, что происходит и что он сейчас переживает. Мальчик, Бен, посмотрел прямо на него: — Мёртаг… пожалуйста… Я скучаю по маме… Я хочу увидеть маму… Мёртаг, помоги мне! — Заткнись! — выкрикнул Кайло, заставив мальчика подпрыгнуть. — Хатор, забери его! Закрой дверь! Хакс почувствовал, что его насильно оттаскивают, а Бен тянется к нему, умоляя о помощи. Нет. Это был не Кайло. Это всего лишь ещё одна иллюзия, но всё же это чувствовалось так, словно… — Генерал… это испытание Кайло, — тихо пояснил Хатор. — Духи Храма хотят, чтобы он сделал это сам. — Почему? — спросил Хакс. — Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что происходит? — Вы знаете, что наш Магистр Рен часто слышит зов Света? — сказал Сигурд. Хакс кивнул, и рыцарь указал на дверь. — Ребёнок — воплощение этого зова. Храм желает, чтобы он заглушил его. Заглушил? Причинил вред ребёнку? Убил его? Хакс в неверии уставился на дверь. Он был не настолько наивен, чтобы думать, будто по его приказам или в ходе миссий Кайло никогда не убивали детей. Это было следствием войны, которую Хакс узнал не понаслышке за месяцы бомбёжек во время боевых действий на Арканисе. Тем не менее теперь, когда он наблюдал это воочию, видел самого ребёнка, это было так… — Он хочет сделать это сам, — сказал Элео и покачал головой, не сумев сдержаться. — Даже если бы духи не говорили ему, что он должен так поступить, Кайло хотел бы сделать это в одиночку. — Кто он… он не говорит о своем прошлом, — сказал Хакс, снова оглядываясь на дверь и ничего не желая сильнее, чем ворваться обратно в зал. — Это следует сказать ему… — утешающим тоном сказал Мако. Кайло упоминал тягу к Свету, и этот Свет был связан со Старой Республикой и, по-видимому, Новой Республикой, если можно было судить по генералу Органе. Если так, выходит, Кайло был из Новой Республики? Там жила его мать? Была ли его тяга к Свету желанием снова воссоединиться со своей семьей? Хакс едва ли мог сказать, что винит рыцаря в этом. Одним из основных различий между Орденом и Республикой были семейные привязанности. В Ордене приветствовалась сдержанность, желание растить детей сильными, не нуждающимися в том, чтобы с ними нянчились, — том, из-за чего дети Новой Республики становились слабыми. Но Хаксу хотелось этого. Когда он ребёнком слышал насмешки над матерями, которые разбаловывали своих детей, целуя их ушибы и царапины, или пели им перед сном, Хаксу очень хотелось этого. Повзрослев, он стал оправдывать всё необходимостью сделать его тем, кем он был. Но как же отчаянно ему хотелось подобной любви и заботы. Неудивительно, что Рен чувствовал тягу к этому. Хакс всегда боялся, что Рен, возможно, оставит его ради Света, ради этой старой семьи. Он бы понял его, но знал, что если это случится, то ему будет больно так, как никогда прежде. А теперь Кайло велели заглушить этот зов, уменьшить тягу к Свету. Хакс с тревогой смотрел на дверь. Он не хотел, чтобы Кайло убивал ребёнка или причинял ему какой-либо вред. Он знал, что если бы Кайло сделал так, это бы его опустошило. К своему удивлению, Хакс обнаружил, что хочет, чтобы Рен вышел, заявив, что потерпел неудачу, что не смог этого сделать. Хакс был готов жить с риском потерять его, если бы это означало, что Кайло не придётся столкнуться с таким испытанием. Секунды текли в мучительной тишине. Каждая прошедшая означала миг, когда Кайло выбирал, раздумывая, что ему следует делать с тягой к Свету. Может быть… может быть, он не обязан убивать мальчика. Может, это похоже на испытание Сигурда, где всё, что от него требовалось, — увидеть картину целиком. Храм был жесток, но духи, конечно, знали, что Рыцари Рен не были ситхами, что их привязанности были неоднозначны. Они должны были знать, что зов можно заглушить, но судя по тому, что Хакс понял, тот всё равно будет возвращаться. Символическое его уничтожение может быть мучительным, но не приведёт к полному устранению. Казалось, проходили дни, а дверь оставалась закрытой, и Хакс всё ждал, когда Кайло выйдет. Почему он оставался там так долго? Добавилось ли что-то ещё к испытанию? Хакс надеялся, что да. Кайло мог выдержать любое физическое испытание, с которым бы довелось столкнуться. Он надеялся, что условия изменились, им уступили, что Кайло не пришлось делать что-нибудь слишком ужасное… Дверь отворилась. Кайло был таким массивным, что Хакс не видел за ним ничего. Дверь закрылась за рыцарем, а Хакс стоял как вкопанный. Кайло подошёл и провозгласил: — Бен Соло был слаб и глуп, как его отец… Рыцари молча приблизились к своему лидеру, они все были само внимание. Кайло подошёл к Хаксу, встал практически вплотную грудью к груди и протянул руку, чтобы снять маску. Лицо, что было под ней, Хакс не узнал. Оно было залито слезами, глаза Кайло блестели, и со сдавленным вздохом он закончил своё заявление: — …поэтому я уничтожил его…