Восемь как один

Хакс так и не понял, куда подевались духи. Ему было всё равно. Он не мог сдержать слёзы. Даже когда сдавленные рыдания и стоны прекратились, слёзы продолжали катиться по его щекам. Он хотел остановиться, только не знал, как это сделать. Он чувствовал Кайло в своём разуме, его любовь, но от него исходило что-то ещё, и Хакс не знал, что это. Оно было холодным, каким-то грустным, но… отличным от грусти. Сигурд наконец отстранился от Кайло и посмотрел на Хакса в каком-то благоговении: — Генерал, это… это излилось из вас. — Образы этих мерзких трусов исчезли, — проворчал Хатор, — они, наверное, почувствовали энергию, которой генерал питал нас, и поняли, что у них нет шансов. — Занятно, однако… все испытания имели смысл. Они были жёсткими, но были призваны показать нам что-то о себе самих. А это… Я понятия не имею, в чём была его фишка, — сказал Элео, наконец разжав мёртвую хватку, которой вцепился в плечо Сигурда. — Кого заботят уроки, раз те трусы сбежали! — взревел Э'Чон, вперившись взглядом в стены, как будто мог вытащить из них духов. «"Фишка", рыцари Рен, в том, что, хотя привязанности могут быть источником силы, у них есть свои слабые стороны. Стороны, которые вы должны учитывать, если не хотите лишиться жизни». Хакс вздрогнул от голоса, звенящего в голове. Он почувствовал, как Кайло, оправившись, своей силой вытолкнул его. Хакс посмотрел на него: — Кайло… что я наделал… Кайло сделал знак рукой, и Хакс услышал в голове его голос: «Позже… Я правда не готов к разговорам. Моё тело исцеляется, но пока я не могу больше ничего сделать. Просто знай… Я не виню тебя за это. Ты сделал правильный выбор. Это был обман, и ты защитил себя от него. Ты понял это и остался в живых… Я рад, что ты это сделал. Я рад, что ты по-прежнему с нами». Хакс взял его за руку и посмотрел на Сигурда: — Сколько времени это займёт? Он поправится? — Он замечательно восстанавливается… — с восхищением протянул Сигурд. — В моём распоряжении никогда не было такой мощи. Я чувствую, что, даже если бы он был мёртв, я мог бы оживить его тем, что вы мне дали. — Поистине это и правда мощь непревзойдённой глубины, — согласился Мако, нерешительно оглядывая комнату. «Великая мощь, да, но та, что действительно не имеет границ, недостижима для рыцарей Рен, пока они полностью не покорятся Тьме, и ради этого, ради честолюбивых замыслов должно отбросить определенные узы». В своём сознании Хакс мог почувствовать, что рыцари это знали, даже Сигурд знал, но всё равно они все отказались. Гаюс нашел здесь дом, Э'Чон — новую семью после того, как утратил всех, кого знал, Хатор и Мако — друг друга, Сигурд обрёл свободу, Элео — признание и поддержку, пусть даже и не решался это признать, а Кайло… Кайло нашёл своё место. Где не опирался ни на Тьму, ни на Свет. Все рыцари не хотели терять обретённое — ради того, чего могли бы достичь лишь когда-нибудь, — хотя это было нелегко. — Мы можем идти? — спросил Хакс. — Можем уйти отсюда? «Да, форс-нуль, вы можете уйти. Ваши испытания закончены. Мы надеемся, что вы отнесётесь к ним со всей серьёзностью и поразмышляете над тем, чему они учат». — Ну это вряд ли, — проворчал Элео, хотя Хакс чувствовал, что он имел в виду совсем не это. Скорее всего, он будет думать об этом и долго не сможет позабыть. Он так сильно чувствовал боль своего брата… чувствовал, как Кайло едва не погиб. Хакс обнаружил, что вздрагивает и морщится от сострадания, слыша чужое воспоминание, которое на краткий миг вошло в его разум. «Как мы его вытащим?» — спросил Гаюс через их общую связь. «Его нельзя переносить. Его нужно держать в неподвижном состоянии как можно дольше, пока мы не будем уверены, что раны зажили правильно», — объяснил Сигурд. «Мне… мне было так больно, что пришлось отключиться, — признался Хатор, — с ним всё будет в порядке, правда? Он сможет снова ходить?» «Сможет, но не сейчас. Ему следует подольше отдохнуть, прежде чем пытаться двигаться». «Ты знаешь, что он не станет так делать», — последовал автоматический ответ Элео. «Я буду ему напоминать. Это чувствовалось… ужасно», — добавил Гаюс. «Я схвачусь с ним и силой уложу на кровать, если он попытается с неё встать!» — возгласил Э'Чон. «Было бы жаль нашего доброго магистра, если бы ты так поступил», — подумал про себя Мако. Хаксу, возможно, и не нравилось, когда рыцари вели свои ментальные беседы, но он мог понять почему. Когда они заводили своё жужжание и запускали водоворот мыслей, им, похоже, невозможно было остановиться самим, без постороннего вмешательства. Мысли всегда было трудно остановить, а у Хакса теперь появилось несколько новых, на которых можно было зациклиться. Воспоминания о его собаке, о том, что он даже не знал, что у него были друзья, о том, как его ломали до тех пор, пока он не отгородился от всего и не перестал чувствовать… чувствовать пустоту, утрату. Коррекция… Хакс мог вспомнить, каким он был до и после неё. До неё он был несчастен, а после… не испытывал горя и отчаяния, но никогда больше не достигал тех высот счастья, какие были в те времена, когда он был моложе. Он стал не способен испытывать глубочайшую грусть, но это также гарантировало, что он никогда не будет и так счастлив, как тогда, когда отец вручил ему маленького жёлтого щенка с красным бантом на шее. Хакс огляделся. Ленты нигде не было видно. Наверное, это была иллюзия, но… он хотел бы оставить её себе. Ему хотелось иметь какое-то напоминание. Все его голоснимки исчезли, когда он вернулся с процедуры коррекции. Все её следы в его старом доме на Арканисе, вероятно, тоже исчезли. Не было ничего, что могло бы напомнить о ней, только давно забытые воспоминания об ужасе и принуждении к… а она доверчиво смотрела на него… так рада была видеть его, а он… Хакс почувствовал, как его глаза снова становятся влажными при этой мысли. Он был несчастен. Снова, как тогда, когда решил подвергнуться коррекции. Он припоминал, что когда-то давно был счастлив, но теперь даже простая удовлетворённость казалась ему невозможной. Он пытался игнорировать эту мысль, похоронить её под теми вещами, которые ему нужно было сделать. В первую очередь нужно было забрать Кайло из этого места. — Я думаю… думаю, в шаттле есть носилки, — сказал Хакс, вытирая глаза. «…» «…» «Рыжик, они нам не очень нужны. Особенно с той мощью, которую ты нам даёшь». — Что? — спросил Хакс, а затем до него дошло. — О… о, конечно, нет… «Итак… кто из вас меня понесёт?» — нервно прозвучал голос Кайло. «Я полагаю, что это должен сделать Гаюс Рен, это будет отличная тренировка». «Ч-что?!» «Нет! Точно нет! Гаюс, я тебя люблю, но для тебя я слишком тяжёлый». «Силы, исходящей от генерала, ему должно хватить, чтобы пополнить свою…» «Хм, я согласен, я тоже должен принять этот вызов!» «Эй, эй, Э'Чон, милый, громкость». «Нет! Нет, нет, нет! Я умру, если ты меня уронишь!» «Потребуется нечто большее, чем жалкое падение, чтобы сокрушить нашего любимого магистра». Хакс мог слышать их голоса и чувства. Рыцари были ещё не совсем в порядке, но старались шутить, чтобы снять напряжение и немного поднять настроение. Никто из них не чувствовал себя хорошо, и Кайло было хуже всех. Почти в отчаянии они пытались прогнать свои негативные эмоции, заменив их позитивными. У них получалось, но не совсем. Казалось, негативом был пропитан сам воздух здесь… — Пожалуйста, мы можем уйти? — тихо попросил Хакс. «Всё хорошо. Мы идём домой».

***

Полёт на шаттле был спокойным, но Хакс не отсоединился от связи и чувствовал, как сквозь его разум проносятся семь разных наборов эмоций. Рыцари чувствовали себя… большинство из них, как и он, чувствовали себя разбитыми, будто над ними надругались, оттого, что в головах у них копошились странные сущности, пытаясь отыскать их самые большие слабости. Э'Чон чувствовал себя особенно грязным, хотя это была даже не жизнь, Хакс не мог заставить себя назвать тех созданий живыми. Э'Чону пришлось убить их всех так, как он поклялся никогда не делать. Мысли Элео вертелись около тяжких воспоминаний и неуверенности. Сигурд… Сигурд действительно ощущал вину из-за своих страстей, чего Хакс от него совсем не ожидал. Гаюс был удручён: хотя его задача и не носила столь ужасающе личный характер, он всё же был вынужден чувствовать и созерцать, как его братья подвергаются страшным испытаниям. Мако и Хатор выглядели самыми стойкими, хотя Мако помедлил перед входом в шаттл, а Хатор время от времени погружался в меланхолию. Кайло читать было труднее всех, и Хакса это беспокоило. Он не был уверен, связано это с его собственной эмоциональной невосприимчивостью, которая мешала ему понять, что чувствовал Кайло, или же Кайло что-то скрывал. Почему бы и нет? Тот только что видел, как Хакс вонзил нож в голову его двойника, тогда как сам Кайло не сумел причинить вред тому, кто выглядел как Хакс. Это ясно показало, кто из них больше заботится о другом. Кто в меньшей степени эгоистичен. Кто менее готов навредить другому ради своих личных интересов. И будь он отвратителен Кайло… «Ты не отвратителен», — заверил Гаюс. Э'Чон почти сразу сгрёб маленького рыцаря в охапку и не отпускал его. Сидя на коленях своего огромного собрата, Гаюс потянулся и погладил Хакса по плечу. — Верно, я ведь всё ещё вроде как у вас у всех в головах, — пробормотал Хакс. «Этого достаточно, только чтобы воспринимать мысли. Но… я думаю, когда ты в панике или взволнован, ты становишься громче», — объяснил Гаюс. Остальным, наверное, не хватило духу сказать ему, чтобы он либо успокоился, либо покинул их связь. «Это не так… Сигурду это очень нравится. Ты начинаешь сдерживать свои чувства, поэтому поток Силы, текущий через тебя, уже не такой глубокий, но всё ещё могучий», — уточнил Гаюс. — Я думаю… наверное, мне стоит оставить вас в покое, — тихо сказал Хакс. «Может быть, не всех… Кайло очнулся. Тебе надо с ним поговорить», — выдвинул предложение Гаюс. «Гаюс, нет! Я ужасно выгляжу и так слаб и… Сила, я даже не могу ходить…» Голос Кайло раздался внезапно, испуганный и застенчивый, словно у кадета, который боится выступать на публике. Хакс ощутил, как все чувства угасают, оставляя его наедине с собственными жуткими мыслями и переживаниями. Они стали громче, когда остальные его не отвлекали. Возможно, это был один из способов, которым рыцари Рен помогали друг другу. С таким количеством голосов и чувств, постоянно поддерживающих и отвлекающих друг друга при необходимости, собственная ноша становилась значительно легче. Хакс вспомнил свой первый разговор с Гаюсом. Все рыцари были связаны между собой, чувствовали боль и счастье остальных. Они могли поддерживать и поднимать боевой дух друг друга. Хакс подумал о своём собственном Ордене. В нём главную роль играли амбиции. Восхождение на самый верх с целью получить власть и привилегии, чтобы никто не мог использовать его в своих интересах или причинить ему боль. Товарищеские отношения поощрялись при условии, что они не отвлекают и не вредят исполнению обязанностей. Офицеры выпивали вместе, но только для того, чтобы поддержать моральный дух и обеспечить достаточный уровень удовлетворённости для дальнейшей работы. Штурмовики давали друг другу прозвища по своим номерам, но это было частью социальной структуры, призванной демонстрировать, кого любили, а кто был изгоем. Ничто из того, о чём думал Хакс, ничто, что можно было бы счесть забавным или общепринятым, не было столь же глубоким или значимым, как связь, разделяемая рыцарями. Он и вправду чувствовал себя недостойным быть ее частью. И всё же Хакс встал и поглядел на другой конец шаттла. Там занавесью отгородили секцию и превратили во временный медотсек. Он знал, что за занавесью лежит Кайло, в сознании, но физически слабый. Он понимал смущение рыцаря из-за того, что его могут увидеть в таком состоянии, но даже учитывая это, Хакс задавался вопросом, не замешано ли здесь ещё что-то, может быть, Кайло не хочет, чтобы Хакс видел его, потому что он не готов иметь с ним дело. Всё, что Хакс знал, — что каждый миг наедине с собственными мыслями для него пытка. Он сделал несколько шагов, каждый из которых был словно в милю длиной, и отодвинул занавес. Глаза Кайло мгновенно устремились к нему, и он выдохнул: — Эй. — Привет… — пробормотал Хакс. Кайло закашлялся: — Горло пересохло. Эта капельница поддерживает уровень жидкости в организме, но этого явно недостаточно. Хакс посмотрел на кровать. Вся эта боль, эти тяжкие увечья, — и всё же Кайло пытается вести с ним милую беседу. Хакс почувствовал, как его глаза снова увлажнились. Он не понимал. Он лишь недавно горько рыдал, а теперь его тело и разум хотели заставить его плакать снова? Гнев и стыд за собственные чувства лишь послужили катализатором и заставили его хотеть плакать ещё сильнее. Он поднял руку, провел рукавом по глазам, чтобы вытереть слёзы, и сдавленно произнёс: — Прости… — Хакс… — тихо сказал Кайло. — Прости… Прости… Я даже не могу понять почему… — Хакс икнул, издав отвратительный хнычущий звук. Теперь он вспомнил. Таким он и был. Плачущим по поводу и без над любой мелочью, которая напоминала ему о том, что он сделал, или о том, что никто… что его никто не любил. Никто никогда не любил его, и когда они… неужели всё было так? Всё дело было не в его обучении? А просто в жестоком старике, творившем нечто невыразимое со своим сыном, потому что ему это нравилось? Этого не могло быть… Хакс ощутил на бедре, вровень с кроватью Кайло, прикосновение руки. Почувствовал, как она дёргает за один из множества карманов, пытаясь подтянуть поближе. Хакс знал, что, если приблизится, ему придётся наклониться над Кайло, что только ещё больше повредит рыцарю в его состоянии. — Когда Сигурд использовал Силу, которая текла сквозь тебя, я это чувствовал. В тот миг я чувствовал всё, что было у тебя в мыслях, — сказал Кайло. Хакс пытался успокоиться, как ребёнок, утирая глаза рукавом. Когда он немного пришёл в себя, Кайло продолжил: — То, что ты сделал… это останется со мной, но ты не ошибся. Ты остался жив и невредим. Я слышал твои истинные чувства. Ты не монстр, Хакс. — Ты колебался… А я это сделал… Что это говорит о нас? — спросил Хакс, убирая руку. — Это говорит, что я слишком много думаю не головой, — твёрдо ответил Кайло. — Я хочу сказать… смотри, до чего довёл меня мой выбор. — Разве ты не волнуешься, что я мог… что я могу… — Хакс умолк, не закончив фразу. — Нет, я не волнуюсь, и хочешь знать почему? — спросил Кайло. Он не стал ждать, пока Хакс ответит на риторический вопрос, и продолжил: — Потому что в такой же ситуации, когда я отдался Тёмной стороне, когда настоящий я держал настоящего тебя за горло… ты этого не сделал. Кайло переместил руку с бедра Хакса на его запястье: — Я думаю… Думаю, что проверка на практике говорит гораздо больше, чем симуляция. Хаксу потребовалось какое-то время, чтобы обдумать сказанное, а затем он спросил: — Это… это что, была шутка о моих методах тренировок? — Именно, — сказал Кайло с ухмылкой. Румянец возвращался на его лицо. Он потерял довольно много крови и, несомненно, всё ещё был в шоке от боли и близости смерти, но пытался успокоить его. Кайло вздохнул: — Оставим это, можешь принести мне воды? У Хакса не хватило духу придумать подходящий ответ. Позже вечером он придумал их с полдюжины, но в этот момент ему ничего не пришло в голову. Он огляделся, обнаружил несколько бутылок воды и открыл одну, чтобы дать Кайло, спросив: — Ты можешь пить сам? Кайло медленно повёл рукой и приподнялся в полусидячем положении. Хакс уставился на него, гадая, неужели его исцеление уже завершилось. Кайло слегка пожал плечами: — Не волнуйся, я не напрягаю мышцы. Это Сила. — Как… долго ты будешь таким? — спросил Хакс. — В обычной ситуации на этом всё должно было закончиться. Я должен был умереть, — откровенно сказал Кайло. — Я видел расчёты Сигурда у него в мыслях. Неделя или около того — постельный режим, затем месяц лёгких нагрузок. После этого я смогу вернуться к тренировкам и миссиям в обычном режиме. — Это долго… — пробормотал Хакс. Кайло Силой призвал бутылку в свою руку. — Хакс, ты меня не слышал? Я сказал, что должен был умереть. Благодаря тебе я буду жить. Сила, я снова буду ходить! Это… Хакс, это потрясающе. — Но это моя вина, — тихо сказал Хакс. — Почему? Как это может быть твоя вина? — спросил Кайло, глотнув воды. — Я допустил невероятную глупость. Я позволил врагу одурачить меня, обойти сзади и выстрелить в упор мне в спину. Это не твоя вина. — Я не знаю, это просто… так ощущается. Я чувствую, что всё это моя вина, и я не могу объяснить почему, — сказал Хакс. — Это не так. Благодаря тебе я выбрался оттуда живым. Ты помог Гаюсу пересечь тот зал, ты вернул Сигурда к жизни, когда он перестал дышать, ты понял испытание Хатора раньше любого из нас, а во время испытания Мако помог ему выиграть время. Ты выбил Элео из его уныния, ты поддерживал Э'Чона, когда это должен был делать я, а потом ты спас меня, и неоднократно. — Я знаю, знаю всё это, только… не могу заставить себя прийти в норму, — попытался объяснить Хакс. — Это… что бы они ни сделали со мной. Мне это не нравится. — Хакс, уж насколько я не выношу этих духов, но они разрушили то, что блокировало твой разум. Ты ненавидишь, когда люди морочат тебе голову и обманывают тебя. Так… неужели ты хочешь вернуться к этому забвению? — спросил Кайло. Хакс слегка прикусил губу: — Я… рассматриваю такую возможность. Снова пройти коррекцию. Бутылка воды подпрыгнула и взлетела в воздух, прежде чем Кайло поймал её и заставил опуститься. Он уставился на Хакса с открытым ртом и спросил: — Хакс… с-серьёзно? — Кайло, я не могу так работать, — сказал Хакс, скрестив руки на груди, — Я не смог и десяти минут обойтись без слёз. Я не могу ясно мыслить. Я жалок… Мне это не нравится, но, по крайней мере, после процедуры я больше не буду снова так себя чувствовать. — Хакс, это… Это же ничего не решает. Это просто лишь скрывает боль и делает так, что ты не можешь снова чувствовать себя счастливым, — торопливо сказал Кайло. — Ты меня не слышал?! — огрызнулся Хакс. — Я жалок! Я не могу думать! Всё, что занимает мои мысли, это Мол… Молли… Хакс снова потёр глаза, чувствуя подступающие слёзы. И покачал головой: — Я не могу так жить, Кайло. Кайло кивнул: — Есть… есть и другие способы. Мы могли бы помочь тебе это принять. Научить жить с этим. — Это потребует времени. Когда мы вернёмся, моим людям понадобится их генерал, а не плакса, — ответил Хакс. — Я думал об этом. Это единственный способ… Мне жаль. Это единственное, о чём я могу думать. Ты… я перестану нравиться тебе, если сделаю это? — Нет… нет, не перестанешь, — заверил Кайло, — независимо от того, что ты выберешь. Просто я… когда барьер рухнул, я словно смог, наконец, увидеть того человека, которого ты скрывал. — Убийцу… — пробормотал Хакс. — Нет, я имею в виду — тебя. Всегда казалось, будто ты прячешься или избегаешь чего-то. Когда коррекция перестала действовать, я смог наконец-то почувствовать тебя полностью. Это твой выбор, и я буду рядом, несмотря ни на что, но если моё мнение чего-то стоит… Ты нравишься мне таким, какой ты есть, с плохими воспоминаниями и всем остальным, — сказал Кайло. — Перестань, — Хакс снова разрыдался, — прекрати говорить эти милые в-вещи… о-они з-заставляют… заставляют меня плакать… — Всё будет хорошо. Я уверен, что ты можешь выдержать всё сам… — пообещал Кайло.

***

«Эй… Хакс только что сказал, что он…» «Мы слышали, бедняга слишком эмоционален, чтобы контролировать громкость…» «Нет… он… зачем ему это делать?» «Он испытывает невероятную боль, Гаюс Рен. Естественно, что он хочет покончить с этим как можно скорее». «Я знаю кое-что об изменениях, предназначенных для синхронизации разума и тела… но, как по мне, это неправильно. В данном случае он не пытается стать собой настоящим, он… прячет себя. Заглушая свои чувства и просто… подавляя их все». «Если бы ты мог!..» «Ты слишком громогласен, брат…» «О, прошу прощения. Можно сказать, мы все сильно пострадали. Если бы мы могли избавиться от воспоминаний и боли, разве это не стало бы большим искушением?» «Я… и хотел бы возразить, но есть вещи, о которых я предпочел бы не вспоминать, если бы мог. Я хотел бы забыть об Атеме хоть на несколько дней». «Но если ты забудешь Атем, ты будешь уже не ты. Мне не нравится то, что случилось со мной или моей семьей, но я не был бы тем же человеком без этих воспоминаний. «Гаюс прав… Мне не нравится чувствовать зов Света, и это можно прекратить, если позабыть обо всех, но если бы я это сделал… Мне говорили, что мне достался острый ум моей матери. Не думаю, что он был бы у меня, если бы я совсем не мог её вспомнить». «О да, и всё же соблазн не отступает. Наш цветок войны может принять сей сладкий плод, чтобы утихомирить свой усталый дух». «Я не хочу, чтобы он это делал. Я… я наконец почувствовал его. Его всего». «Это его разум, и это будет его выбор, независимо от нашего мнения. Рыжик… должен выбрать то, что, по его мнению, лучше для него». «Но… так, для протокола, мы же все против?» «ДА». «Конечно!» «Значит, мы вновь оказались там, откуда начали». «И кто знает, не придётся ли ему делать это снова и снова?» «Я знаю, что ему от этого очень больно, но… это будет как будто потерять его». «Это не лучшая его часть, но, скрывая её, он ничего не добьётся». «И досадно было бы лишиться такой силы». «…» «Сигурд, у нас отлично получалось, а потом ты всё испортил». «Прошу прощения, Магистр Рен».