Его первым побуждением было отбросить эту штуку подальше. Каким-то образом что-то подсунуло ему это в одежду без его ведома, и он обнаружил, что эта мысль его ранит и тревожит. Мысли вновь обратились к тому моменту, когда дух сорвал с него пояс, внушил его разуму видения и использовал Кайло… использовал образы его и рыцарей, чтобы напугать Хакса. Все воспоминания, от которых он пытался избавиться, обрушились на него, и ему показалось, что он снова вернулся к началу, и он чувствовал себя разбитым и одиноким.
Бросив монетку на кучу одежды, он попытался притвориться, что не видел её. Даже стремясь отдать ему должное, проклятые духи сумели его глубоко расстроить. Он закутался в полотенце и постарался забыть обо всём этом. Ему хотелось только вернуться домой и стереть всё. Он знал, что тем самым разочарует остальных. Он ненавидел приносящих разочарование людей и теперь знал почему. Он был отвратительным хнычущим ребёнком, отчаянно нуждавшимся в папином одобрении. Оставалось надеяться, что это тоже будет стёрто, и он сможет продолжать жить как положено. Спокойным, стоическим и дееспособным.
Теперь Хакс понимал многие достоинства эмоций. Проходя в купальню, он думал о том, как рыцари сумели поставить их себе на службу, и в трудную минуту поддерживали друг друга, пока снова не приходили в норму. Если бы у Хакса было больше времени, он мог бы попросить их о помощи, но времени не было. Коррекция была единственным вариантом. Либо это, либо риск ментального срыва на мостике или во время брифинга. Он не мог этого допустить. Просто не мог…
Он огляделся вокруг и ощутил, как вся энергия словно покинула его конечности. Он знал, что должен ополоснуться и вымыть волосы, прежде чем войти в водоём, но ему не хотелось этого делать. Он стоял в горячем источнике под открытым небом и чувствовал, что у него совершенно нет сил дотащиться до бассейна. Возможно, ему не следовало приходить. Он не испытывал радости, лежа в одиночестве на полу в комнате для гостей, но и здесь он также радости не нашёл. Похоже, выходить на улицу было пустой тратой сил, и это его рассердило. Ему хотелось, чтобы Хатор оставил его в покое.
Он огляделся в поисках чего-нибудь, что не было бы купальней, места, где он мог бы просто сидеть, лежать и чувствовать себя несчастным, пока… пока всё это не пройдёт. Он не знал, как обращаться с этими чувствами. Может быть, он должен просто выстрадать положенное, а потом они исчезнут. Он не знал, есть ли способ избавиться от них, кроме как удалив принудительно.
Он услышал, как кто-то легонько постучал в бумажную дверь, а затем что-то тихо спросил, но слова были приглушены расстоянием и тонким барьером. Дверь отодвинулась, и он услышал, как Хатор позвал:
— Милый, вы там?
Хакс не ответил. Он был… сердит на Хатора. Он знал, что это абсолютно бессмысленно, но всё ещё чувствовал это и не знал, как перестать. Не было никакой причины злиться на рыцаря, но того факта, что он был там и вытащил Хакса из комнаты, казалось достаточно, чтобы разум распознал его как раздражитель. Он больше не хотел разговаривать с Хатором. Он только хотел лечь и чувствовать себя несчастным.
Хатор осторожно зашёл в купальню, всё ещё одетый в свой халат:
— Вот вы где… Хотите освежиться?
— Я ничего не хочу, — резко ответил Хакс, — это была плохая идея.
— Генерал, вам следует помыться, — твёрдо произнёс Хатор. — Вы не можете вернуться к своим обязанностям в таком виде, и я точно знаю, что полёты на шаттле куда менее приятны, если совершать их, будучи покрытым потом и грязью. Я знаю, что вы расстроены, но вам всё равно нужно есть и мыться.
— Оставьте меня в покое, — сказал Хакс.
Хатор сделал шаг вперёд:
— Генерал, я прошёл через это. Вы думаете, что понимаете мир, а затем… вдруг перестаёте его понимать. Вы узнаёте, что были частью чего-то ужасного, и хотите, чтобы это оказалось неправдой, но от этого знания вам никуда не деться. Кажется, что во всей вселенной нет ничего, к чему стоит стремиться, потому что… как может что-то в такой мерзкой, жестокой галактике стоить того?
Он ещё немного приблизился.
— Я был ребёнком… мою силу принимали за то, чем она не была. Меня научили убивать, потому что думали, будто это угодно солнцу. Это звучит смешно, но я в это
верил. Верил так сильно, что без нужды отнял много жизней, даже когда это было последнее, что мне хотелось делать. Затем я узнал, что эта кровь была пролита ни за что… Я был обычным убийцей, который лишь звался более приятными словами.
Он стоял рядом с Хаксом и протягивал руку, будто хотел прикоснуться к нему, но так и не вступал в контакт:
— Я знаю, что вы тоже во что-то верили. В то, что ваша семья была отстранённой, но доброй. Что Первый орден был суров в своих методах… методах, которые вы изменили, если я не ошибаюсь.
Хакс скрестил руки на груди и обхватил локти ладонями:
— Это было нерационально… Старые… методы моего отца были полны излишней жестокости. Они были социопатическими… Мы исключили убийства. Убивать перспективных курсантов было бессмысленно. Похищение детей не принесло нам ничего, кроме всеобщей ненависти, когда мы пытались узаконить наше дело… Я думал, что всего лишь был прагматичен. Я не знал, что был таким… что я был…
Он почувствовал, как пальцы Хатора поглаживают его собственные. Хатор тихо сказал:
— Возможно, вы думаете «жертвой», но, может, слово, которое вы ищете — «выживший». Вы пережили всё это. Слишком многое, чтобы теперь позволить этим чувствам отнять лучшее, что в вас есть.
Хакс сделал шаг назад:
— Я просто ничего не хочу.
— Тогда садитесь, а я буду вас мыть, потому что, ну правда, вы покрыты слоем грязи, который следует убрать, — настаивал Хатор.
Хакс вздохнул и поплёлся к месту для мытья с резервуарами и рядом скамеечек. Он сел и почувствовал себя ребёнком, слишком слабым и неспособным даже помыться самому. Он прижал плотнее полотенце, поскольку оно грозило свалиться при движении и заново обернул его вокруг бёдер. Он услышал ворчание Хатора, когда тот опустился перед ним на колени, начал заполнять таз водой и взял мочалку:
— Не думаю, что у меня была возможность хорошенько поработать с вами с нашей самой первой встречи.
— Нет… когда вы останавливались на «Финализаторе», а Кайло был далеко, вы использовали эти ужасные восковые полоски, — сказал Хакс.
— Да, но ваши брови стали безупречны, и ваши ноги не бывали более гладкими, — возразил Хатор, — я это помню. И я не думаю, что слышал, как кто-то так сильно ругался во время сеанса восковой депиляции.
— Это больно, — заметил Хакс.
— Но оно, безусловно, того стоило. Мако тоже так решил, — задумчиво протянул Хатор.
Хакс почувствовал, как к его спине прижали влажную ткань и затем стали агрессивно скрести. Это больше походило не на то, как будто рыцарь пытался сделать ему массаж, а скорее на то, что тот старался содрать краску с неподатливой поверхности. Хакс мог только представить, какой красной и измученной будет его спина, когда Хатор с ним закончит.
— Я знаю, что мне стоит сосредоточиться лишь на том, чтобы отмыть вас, но ваши ногти, похоже, сколоты, и вы пренебрегали средствами по уходу за кожей, которые я вам дал, не так ли? — сказал Хатор.
— Это слишком сложно, — возразил Хакс.
— Вы управляете армией, которая контролирует немалую часть галактики. Увлажнение не может быть для вас настолько сложным, — не согласился рыцарь.
Хакс вздохнул. Хатор был прав, и Хакс не собирался с ним спорить. Временами он вздрагивал, слыша крики птиц и звуки капающей воды. Он задумался, где сейчас Кайло и как он себя чувствует. Вероятно, рыцарю несколько дней будет не до прогулок, поэтому он, скорее всего, лежит. Один ли он? Нет… это был глупый вопрос. Его мысли, наверное, кружили и смешивались с мыслями других рыцарей, и ему там было совсем не одиноко. Возможно, он даже наблюдал и слушал, как они сейчас разговаривают.
— Кайло здесь? — прокряхтел Хакс, когда Хатор начал скрести его плечи.
— Да, — ответил Хатор, — он беспокоится, но перестанет смотреть, если вам от этого становится неловко.
— Нет, всё в порядке… Я только спросил, — тихо ответил Хакс.
— Вы хотите с ним поговорить? — осведомился Хатор. — Вернее, это не совсем разговор. Я не сомневаюсь, что у него хватит сил, чтобы контролировать меня, если захочет, но я мог бы передавать сообщения, если вы пожелаете.
— Нет, я лишь хотел это узнать, — повторил Хакс.
— Ладно, тогда знайте, он волнуется и очень переживает за вас, — сказал Хатор. — Мы все беспокоимся, независимо от того, кажется ли вам, что вы того заслуживаете или нет.
Хакс слегка напрягся:
— Кто вам сказал, что мне это кажется?
— Никто, но я делал такие вещи, которые заставили меня думать, что никто и никогда не сможет меня полюбить, — вздохнул Хатор. Хакс услышал странный звук — честное императорское! — смешок, когда Хатор закончил: — Конечно, потом я встретил Мако, и… думаю, вы знаете остальное.
Хакс ощутил, как рыцарь склонился над ним сзади и заверил его:
— Так и знайте, это возможно. Даже когда вам кажется, что вы ничего не стоите, есть кто-то, кто думает, что вы — сокровенный пульс его сердца.
Такая сентиментальность была ужасным клише. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и даже несмотря на то, что свидетельство обратного находилось прямо перед ним, Хакс не мог отделаться от мысли, что это обман. Эти чувства находились выше его понимания. Он чувствовал, как Кайло к нему относится. Знал, что дорог рыцарю. Но сама идея, что кто-то любит его, когда он ощущает себя таким несчастным, казалась фарсом. Несмотря на сведения из первых рук, полученные от собственных органов чувств, Хакс обнаружил, что сомневается в них.
— Как вам удалось это прекратить? — спросил Хакс. — Как вы заставили все эти ужасные эмоции уйти?
Хатор прервал своё занятие и полностью отстранился от Хакса. Хакс услышал приятный звук, когда рыцарь растирал в руках то ли мыло, то ли какое-то масло.
— Трудно сказать… Все справляются по-разному. Элео что-нибудь мастерит, Гаюсу стоит хорошенько выплакаться, и уже через час он в порядке, Мако медитирует или пишет стихи, Сигурд читает, Кайло крушит что ни попадя… ну… думаю, вы заметили, что я большой приверженец чистоты.
Хакс сделал паузу:
— Так… вся эта возня с ногтями и маслами?..
— Действует невероятно благотворно, — сказал Хатор. — Всё началось с уборки, но затем я обнаружил, что очищение в сочетании с уходом за собой подходит идеально. Мне нужно было разобраться с некоторыми расстройствами и напомнить себе, что независимо от того, кем я был раньше, — тот, кем я являюсь сейчас, всё ещё заслуживает заботы. Как и все остальные, я принимаюсь за дело.
— А остальные… — начал было Хакс.
— Нет, они присоединились потому, что им это нравится, и они поняли, что выглядят и чувствуют себя лучше, когда прилагают некоторые усилия, — объяснил Хатор.
— Конечно, поначалу это неебически раздражало.
Хакс обернулся и увидел Элео с полотенцем на плече, занявшего скамейку на некотором расстоянии от него и начавшего обливаться водой. Хатор вздрогнул:
— Хотя бы подожди, пока вода прогреется!
Элео закатил глаза и позволил воде стекать какое-то время, а потом продолжил:
— Вот я, к примеру, стараюсь, чтобы мне было комфортно в моём теле, но каждое утро я чувствую, как этот чудила накладывает свой макияж и прихорашивается.
— Чистота не имеет никакого отношения к полу, — сказал Хатор. Он указал на свои глаза: — А это…
— Ага, я знаю, это в твоём родном мире делают и мужчины, и женщины, — ответил Элео. — Потребовалось некоторое время, чтобы научиться отличать твои утренние процедуры от жизни в теле девушки.
— И мы все были благодарны, когда ты это сделал. Ты же прованивал любую комнату, в которую входил, — пробормотал Хатор.
Хакс наклонился вперёд, когда Хатор перешёл к его волосам. Когда он представлял себе процедуры по уходу, он всегда думал, что они расслабляют. Сейчас он был совершенно уверен, что Хатор пытается проверить эластичность его скальпа, в процессе мытья дёргая пряди и таская его за волосы. Однако его конечности всё ещё были словно желе, и он сомневался, что сможет заняться этим сам, если рыцарь остановится.
—
Я прованивал комнату? Очевидно, ты не помнишь свой «парфюмерный период»… — пробормотал Элео.
Хакс был вынужден закрыть один глаз, поскольку мытье стало ещё более интенсивным. Он услышал звук других шагов, направлявшихся в ванную. По мере приближения к зоне для мытья они стали тихими и нерешительными. Хакс слегка вздохнул:
— Я в депрессии, а не в бешенстве. Вам не нужно прятаться или ходить вокруг меня на цыпочках.
Он услышал шумный вздох, а затем Э'Чон воскликнул:
— Это хорошо! Молчание — это самое утомительное! Поправился ли наш мягкорукий генерал?
— Чувствуете себя лучше, милый? — спросил Хатор.
— Не знаю… всё так запутано, — признался Хакс.
— Потребуется время, чтобы исправить нанесённый вред, — сказал Сигурд, и его голос прозвучал на удивление близко.
— Подобно тому, как солнца вращенье лик изменяет луны, — начал Мако, — так может и время изменить лицо закалённого битвами человека.
Хакс не слышал Гаюса, но предполагал, что маленький рыцарь должен быть где-то поблизости. Учитывая его нынешнее отвращение к прикосновениям, он задавался вопросом, сможет ли вообще общаться с Гаюсом. Он надеялся, что сумеет это преодолеть. Из всех рыцарей с Гаюсом ему, наверное, нравилось разговаривать больше всех, несмотря на необычность способа.
Прежде чем он смог почуять опасность, Хатор опрокинул ушат воды ему на голову, сполоснув её от пены. И почти сразу начал намыливать ему волосы во второй раз, а потом добавил ещё что-то. Как они это называли? Кондиционер? Хакс понятия не имел, что делает эта штука, но рыцари были удивительно настойчивы, требуя, чтобы он пользовался этим каждый раз при мытье головы. Кайло упоминал что-то об упругости, сиянии и мягкости, но то были вещи, о которых Хакс никогда не беспокоился. Эти слова казались не особенно подходящими для генерала.
— Вы жалели кондиционера? — спросил Хатор.
— У меня нет времени… — пробормотал Хакс.
— Это занимает меньше минуты. Пользуйтесь кондиционером, — настаивал Хатор.
Хакс отвернулся, чувствуя себя… ещё более неловко, чем обычно. Как правило, если он чего-то не знал, то испытывал смущение, но понимал, что именно так люди и познают новое, и задавал вопросы. Скорее всего, из-за того, что какой-то барьер в его сознании исчез, он не мог восстановить его сам. Он заставил себя заговорить, и вышло необычайно тихо:
— Я использовал его весь и не знаю, где взять ещё.
— Вы не попросили Кайло? — поинтересовался Хатор.
— На самом деле я всё время забывал, — ответил Хакс.
— Его можно достать во многих местах. Если вы высадитесь на планете, где есть магазин с ассортиментом предметов домашнего обихода, он должен там быть. Проблема состоит в том, как выбрать нужную бутылку, если вы не читаете на ауребеше, — сказал Элео.
— А он не всегда бывает представлен в схожих ёмкостях, — припомнил Мако.
— Это правда! Я посещал планету, где снадобья для волос продавали только в мешках! — добавил Э'Чон.
Хатор наклонился вперёд:
— Гаюс говорит, что бывал в местах, где они изготавливаются в брусках.
Хакс собирался поискать рыцаря взглядом, и тут Хатор выплеснул на него ещё одну бадью:
— Хорошо, всё чисто. Вы можете идти в купальню, если хотите, или же, если совсем нет настроения, можете вернуться в свою комнату. Нет ничего страшного, если вы так поступите.
Он на миг задумался над этим. Его настроение понемногу улучшалось, но он не знал, надолго ли его хватит. Он, конечно, всё ещё чувствовал, что ему было бы лучше спрятаться где-то, пока эмоции не вернутся в обычное русло, но и двигаться ему также не хотелось, а до купальни было ближе. Ещё он был, как ни странно, слишком измучен, чтобы беспокоиться по поводу своей частичной наготы. Он был прикрыт вполне достаточно, и мог бы отвернуться, если бы чужая нагота начала его беспокоить. В целом для пребывания в купальне требовалось меньше усилий, и он был уверен, что рыцари не станут с ним разговаривать, если он попросит их этого не делать. Во всяком случае, все они казались счастливее, когда общались посредством мыслей.
Возможно, они были бы счастливее, если бы общались без него… После всего, что Хаксу довелось пережить, это была абсурдная мысль, но беспокойный разум всё ещё твердил ему, что это правда.
Он кивнул и встал на ноги, медленно направляясь к водоёму. Он не поднимал глаз от земли, не в силах отделаться от мысли, что, возможно, его разглядывают. Добравшись до бассейна, он быстро скользнул туда. Полотенце, обёрнутое вокруг бёдер, уже и так было влажным после процедур, проведённых Хатором, поэтому Хакс решил, что не страшно, если он останется в нём и в бассейне и снимет, как только почувствует себя лучше, после чего положит подсушиться на один из камней.
Он услышал всплеск и обернулся. На него смотрел Гаюс, и Хаксу сложно было понять выражение лица рыцаря в этот момент. Он явно чего-то хотел, и Хакс мог догадаться, чего именно. Рыцарь не просто желал контакта, он нуждался в нём для общения. Если бы Хакс настаивал на соблюдении дистанции, Гаюс вовсе не мог бы с ним поговорить. Хаксу было от этого… неприятно. Он чувствовал, что ему нужно пространство, но приносить другим разочарование было куда хуже…
Он опёрся спиной о камни и посмотрел на воду. Какие-то содержащиеся в ней минералы создавали нечто вроде голубой ауры вокруг его бледных конечностей, смутно напоминая ему о старомодных фонарях. Он наблюдал, как маленькие пузырьки воздуха, облепившие ноги, постепенно отделяются и всплывают на поверхность. Это было совсем на него не похоже, и всё же теперь он вспомнил множество случаев, когда так же запирался, чтобы вариться в собственных страданиях. Ему это не нравилось, но это было всё, на что он был способен в данный момент.
Это казалось неправильным. Все рыцари, каждый из них, имели столько же причин быть расстроенными, или даже больше, и, несмотря на это, именно они пытались успокоить его. Вот для этого он и был здесь. Ему полагалось быть сосудом, неким эмоциональным центром, обеспечивающим гармонию в группе, и вот он сидит здесь, совершенно ни на что не годный. Неспособный выполнить единственную функцию, для которой был предназначен.
— Всё будет хорошо, Рыжик.
Хакс услышал слова, почувствовал, как вода пошла рябью, и от этого пришёл к заключению, что Элео тоже забрался в бассейн. Он услышал, как рыцарь вздохнул:
— Я не очень силён в речах… Обычно я просто посылаю мысли, и всё налаживается.
— Всё в порядке… Я бесполезен в таком состоянии. Как только я пройду коррекцию, вам не нужно будет обо мне беспокоиться, — тихо сказал Хакс. Не поднимая глаз, он добавил: — Я знаю, что вы все в курсе моего разговора с Кайло. Я не надеюсь, что смогу хранить от вас секреты. Я должен это сделать, это единственный способ.
— Нет!
Хакс был уверен, что половина округи услышала возглас Э'Чона. Он не казался рассерженным, но, конечно, и не был доволен ситуацией. Вероятно, с чьего-то ещё мысленного побуждения он продолжил чуть спокойнее:
— Это не так. Мы могли бы вам помочь.
— Я не могу ждать. Когда я вернусь, мне нужно быть полностью работоспособным. Я просто… не могу, — тихо сказал Хакс, поднял руку и намотал прядь рыжих волос на палец. Он не мог поднять головы. Он чувствовал, что если попытается взглянуть кому-нибудь в глаза, то снова заплачет.
— Мы можем чувствовать вашу боль, она ясно отдаётся в Силе.
В какой-то момент появился Сигурд, Хакс его даже не заметил. Он ощутил Силу… в каком-то смысле. Когда Хакс был связан с рыцарями, он мог чувствовать, что они используют Силу, но не мог воспроизвести ощущения или способности сам по себе. Он полагал, что для рыцарей отказ от такого рода эмпатии был бы равен просьбе исключить одно из своих чувств. Рыцарь тоже вздохнул:
— Это ваше решение… и мы будем его уважать.
Хакс вздрогнул, ощутив на макушке у себя чью-то руку. Он ощутил, как Сигурд осторожно выпутал палец из его волос и пригладил их. Его прикосновение было таким неожиданным и полным нежности, он был таким чутким, что это… это…
…заставило его снова разрыдаться.
***
«Так держать, Сигурд, ты заставил его плакать!»
«Бедняжка…»
«Это менее всего похоже на наш цветок войны».
«Как… как мы будем бороться с этой печалью?! Я хочу с ней сразиться! Я бы поверг её! Как можно победить грусть?!»
«Я… как… как мне заставить его прекратить? Я не хотел причинить никакого вреда. Я попробую ещё раз…»
«Сигурд, нет!»
«Он… от этого он плачет ещё сильнее. Почему ничего не помогает? Должно же что-то сработать…»
«Всегда есть что-то, но… Я думаю, сначала ему стоит как следует выплакаться. Он годами носил это в себе. Я хотел бы чем-нибудь помочь. Очень трудно так сдерживаться».
«Что же может сработать? Мне обычно помогает горячий чай и ванна…»
«Сей шаг полон риска, но вот какая мысль мне в голову пришла».
«Это… это рискованно…»
«Я предвижу ужасающие последствия».
«Д-да, но… ведь это может сработать. Он не хочет присутствия людей вокруг, так что, возможно, это подойдёт».
«Я согласен с моим младшим братом! Мы должны сделать всё возможное!»
«Что вы думаете, Магистр Рен? Вы, наверное, знаете его лучше всех».
«Я вижу, что это может пойти как хорошо, так и не слишком, но получится лучше, если вы составите план. Ему не хотелось бы, чтобы на него напрыгивали неожиданно, но если вы положите их в его комнате и скажете, что нужен кто-то, чтобы за ними присматривать, это может сработать. Кроме того… Я бы хотел, чтобы он был со мной, на случай, если всё пойдёт не лучшим образом».
«В то же время… я чувствую, что должен предпринять ещё одну попытку…»
«Проклятье, Сигурд, нет!»
«Не получилось…»
***
Хакс прекратил всхлипывать и икать совсем ненадолго, едва успев услышать звук того, как кого-то крепко стукнули по голове, а затем в горячий источник рухнул Сигурд — в доспехах и полном облачении.
