Rotten Blackberry

Она улыбается. Светится, словно гребанный ангел. Ее улыбка буквально ослепляет его, такая милая и чистая. Ренесми – это, как и всегда, аккуратно лежащие на плечах кудряшки, милое короткое темное платье в цветок, кожаная курточка, которая девчонке явно велика и явно принадлежит этому чертовому оборотню, и длинные ноги, обутые в туфли на каблуках, так бесцеремонно сложенные на коленях Годфри. Он смотрит на нее непонимающим, изучающим пугающим взглядом, будучи до сих пор не в силах понять, почему ему так хочется каждый раз прийти именно к ней, почувствовать именно ее нежные руки в своих волосах, когда его пустой и продажный мир сжимается до пределов петли на шее бедного богатого мальчика. Ее смех похож на перезвон колокольчиков и так заразителен, что даже холодный принц Роман Годфри улыбается в ответ. Она ест шоколадное мороженое так неуклюже, будто бы всерьез является обычной девочкой-подростком, а не прирожденной маленькой кровопийцей. Рожок потихоньку разваливается прямо у нее в руках, пока она все смеется и, активно жестикулируя, рассказывает, как круто в недалеком для нее детстве было тусоваться в резервации с волками, которые закатывают самые лучшие вечеринки. «Ты повидала мало вечеринок» - проскакивает мысль в голове у Романа, и он ухмыляется. Глядит, как Каллен облизывает пальцы, испачканные в сливочном шоколаде. Так по-детски нелепо, так по-девчачьи мило, так нереально возбуждающе. Он протягивает руку и большим пальцем стирает шоколад с ее нижней губы, и это действие находит отклик где-то глубоко у нее внутри. Ренесми сразу замолкает и смотрит на Романа, прильнувшего пухлыми губами к испачканному пальцу, своими такими же шоколадными большими глазами как-то напугано, наивно и слегка смущенно. Его взгляд исподлобья настолько же манящий, насколько заживо пожирающий, что малышка Ренесми просто не может устоять перед падением в бездну его внутренней тьмы, лишь бы Годфри ц е л и к о м принадлежал ей. Этого взгляда достаточно, чтобы где-то внизу живота все стянуло узлом, а нижнее белье промокло насквозь. Она требовательно подается вперед, так жаждет прильнуть к его пошло приоткрытым губам, и он реагирует, впивается в нее, подобно змею, кусает ее кожу до взрыва капилляров. Инстинктивно перебрасывает одну из ее скрещенных на его коленях ног через свою голову к себе на плечо, вжимает дампиршу спиной в сиденье деревянной лавочки. - Роман, мы же в парке, - шепотом, с придыханием, с закрытыми глазами. Годфри подобная мелочь не остановит, он хочет ее себе, хочет, чтобы маленькая идеальная фарфоровая куколка с зефирными локонами прогибалась под ним, подобно кошке, и понимала, что больше ним с кем так не будет. И Ренесми понимает. Плевать, все равно она услышит, если кто-нибудь окажется неподалеку. И Каллен обхватывает руками его шею, запускает все еще липкие после мороженного пальцы с ногтями, выкрашенными черным лаком, в его мягкие вымазанные гелем волосы и даже не смеет открыть глаза. Он медленно и мягко целует ее шею, оставляя дорожку из едва заметных фиолетово-красных засосов и ссадин, напористо переходит выше, кусает ее губы, пока одна его рука уже массирует возбужденный сосок, а другая сдирает с нее белье и расстегивает ремень на брюках. Она инстинктивно прижимает его бедрами ближе к себе, скрещивает за его спиной ноги в лодыжках. Мертвая хватка. Обвила его кольцом и никогда не отпустит. Робко царапает спину через рубашку, все сильнее с каждым толчком, широко открывает рот, чувствуя его горячее дыхание на своей шее, так тщетно старается быть тише, чтобы, не дай бог, не услышал какой-нибудь Джейкоб где-то там в лесу. Чувство наполненности снизу сводит с ума, и, господи, как же ей нравится осознавать, что это именно Годфри. Она издает особенно громкий, но томный стон, а он кончает ей на бедро. Ренесми тяжело дышит и все не решается открыть глаза. Роман смотрит на ее подрагивающие ресницы и едва заметную довольную улыбку, наклоняется и снова целует. Она сразу цепляется, так жадно, не в силах отпустить. Ей всегда будет мало Романа Годфри. А Роману Годфри всегда будет ее слишком много. Настолько, что он, блять, не может сосредоточиться на чем-либо еще. - Я, похоже, опять опоздала домой, - невинно, как ни в чем не бывало, произносит девчонка, принимая сидячее положение и возвращая свои ноги на его колени. – Мои родители тебя недолюбливают. - Твой Джейкоб меня недолюбливает. - И плевать. Никто из них не имеет права выбирать за меня, - она тепло улыбается и кладет голову ему на плечо. - И правда, - как-то задумчиво произносит Роман, невесомо поглаживая ее по волосам. Свободной рукой достает из кармана лежащего на спинке скамейки пиджака пачку сигарет и зажигалку. Закуривает, сосредоточенно рассматривая что-то в дали. Нет, все-таки это девчонка его убьет. По-любому. А ее волосы опять насквозь провоняют табаком, за что вся семья вечером будет ее пилить. Черт бы побрал их усиленное обоняние. Она права, все ненавидят Романа Годфри. Кроме нее.