Эрос и Танатос

Когда человек в его руках обмяк, палач недовольно заворчал. Хоть получить удовольствие ничего не мешало, но без восхитительных всплесков эмоций живого существа оно было не таким приятным. Но мужчина был жив, и чудище отлично слышало, как его сердце бьется о ребра, влажно шурша в своем домике. Слышало, как легкие медленно расправлялись, втягивали в себя затхлый воздух, и под тяжестью грудной клетки тяжело его выталкивали. Пирамидоголовый склонился над блондином, почти навалившись на него своим холодным телом, и смутно подумал, что ему не нравится стремление той, чье имя так часто повторяет этот человек, оборвать эту жизнь. Черный гибкий отросток вновь высунулся из-под шлема и прикоснулся к теплой скуле, запятнав человеческую кожу его же кровью. А потом стремительно и с неприятным чмоканьем втянулся обратно. Чудище выпрямилось и вышло из человеческого нутра. А затем слегка подтянул свою новую игрушку к изголовью ржавой каталки, чтобы ноги не свешивались с ее края. Накинув грязную куртку на оголенный торс мужчины, Пирамидоголовый, не прилагая усилий, выкатил жутко-заскрипевшую каталку из помещения, справедливо решив, что воздух, полный гнилостного зловония, не будет помогать клерку быстрее очнуться. С колес звучно отслоились куски ржавчины. В огромной голове монстра навязчивой мухой роилась мысль, о которой он прежде и думать не мог. Но раньше и причины не было, поскольку мертвые тела других обитателей этого мира не реагировали на его прикосновения так. Он проигнорировал клетку, которую сломал в порыве злобы из-за мыслей мужчины. Они были неприятными, неправильными и вызывали ярость у Пирамидоголового, поскольку желать возвращения и думать о той, кто желала ему зла, было нелепо. Но еще нелепее для палача было погубить свою жертву так быстро. Поэтому он закатил человека в тюремную камеру, предварительно освободив ее от жалкого монстра, чья кислота даже не могла повредить ржавую пирамиду чудовища. Хребет взвизгнувшей твари был раздавлен одним ударом ноги, а саму тварь небрежно пнули в конец коридора с клетками. За ржавыми, но еще крепкими, решетками со страхом и возмущением зафыркали и подали свои писклявые голоса другие жители туманного городка. Пирамидоголовый не соизволил обратить на них внимания, он без лишней осторожности стянул человека на тюремную койку и просто вышвырнул каталку из камеры, словно та была легкой дощечкой. Мужчина тихо застонал, слегка отвернув голову от грохота, и чудище с удовольствием уловил колебания тревоги, страха и боли. Боли было больше всего. Если она не уйдет, то насладиться другими эмоциональными вспышками монстр не сможет. Такая перспектива палачу не понравилась. Недовольно заклокотав, чудовище развернулось и вышло из клетки, не забыв запереть решетку. *** Джеймс приходил в себя медленно и мучительно. Каждое движение отдавалось болью в ноющих мышцах, но особенно сильно болело пониже поясницы. Из-за всего этого просто хотелось уснуть снова и навсегда. Но в мозгу настойчивым и почти раздражающим червячком извивалась мысль, что просто так умерев, он никогда не найдет Мэри, ради которой и был готов пережить все эти ужасы, творящиеся с ним в кошмаром городе Silent Hill. Мужчина тяжело перевернулся на бок, морщась от боли, и медленно сел. Подождав с минуту, пока боль утихнет, он выпрямился и огляделся. Из маленького окошка под потолком помещения проступал слабый свет, словно от фонарного столба, но этого хватило, чтобы понять, где находится клерк. Он поднес ослабшую руку к лицу и вгляделся в дрожащие пальцы. Джеймс помнил, как долго спускался вниз под землю, но тогда почему из окон пыточной пирамидоголового монстра шел свет? Почему сейчас создавалось стойкое ощущение, что за окошком тюремной камеры простираются улицы? Слишком запутанно. Слишком непонятно. Слишком безумно. Джеймс встал и скрипнул зубами, когда сделал несколько шагов к окошку над потолком камеры, но увидеть через него ничего не смог, поскольку древние слои пыли и грязи на нижней части стекла закрыли весь обзор. Клерк развернулся и, хромая, дошел до койки, наскоро накинул на себя куртку и застегнулся, но нижняя часть тела по-прежнему была голой. Холодно. Без особой надежды слепо пошарив руками по тюремной кровати, Джеймс наткнулся пальцами на скомканную простынь или просто большой кусок ткани, зажатую между углом койки и стеной. Новый элемент одежды был повязан вокруг бедер, что особого тепла не подарило, но противное чувство уязвимости, которое может испытывать только голый человек, притупилось. В конце черного коридора раздался скрежет открываемой железной двери, и монстры в некоторых камерах испуганно подали свои голоса. Джеймс испытал неожиданное чувство жалости к ним, хотя сам без промедления обрушивал свое оружие на их тела. Удивительно, как одинаковое положение роднит. Пирамидоголовый знакомой неторопливой походкой подошел к камере, в которой находился клерк. Тот стоял к нему лицом, вжавшись спиной в стену, его дыхание было тяжелым и хаотичным, как после долгого бега, но чудовище ярко чувствовало его страх. Теперь он был даже слаще, чем раньше, поскольку Джеймс теперь знал, какого рода боль может принести этот монстр.  — Не подходи! — взвизгнул мужчина, когда решетчатая дверь, влекомая бледной рукой, открылась, впуская в клетку пирамидоголовое чудище. Липкий страх перерос в ужас, чуть не лишив Джеймса сознания, когда палач закрыл за собой решетку, отрезая путь к спасению. Впрочем, убежать мужчина все равно бы не смог — боль после насилия ощутимо давала о себе знать. Пленник зажмурился, будто бы это могло его спасти, когда Пирамидоголовый с тихим рычанием склонился над ним, и Джеймс понял, что съехал на пол только тогда, когда сильная рука схватила его за ворот куртки и рывком подняла на ноги.  — Просто убей меня, — хрипло выдавил из сжавшегося от страха горла мужчина, с холодком вспоминая прошедшее. Монстр, заслоняя собой почти все поле зрения в маленькой камере, рывком содрал со вздрогнувшего человека кусок ткани, снова оголяя нижнюю часть тела. Джеймс сделал бесполезную попытку оттолкнуть от себя палача, на что получил ужасающий рев из-под пирамиды. Его запястья болезненно сжали и резко оттянули руки вверх, из-за чего Джеймс на мгновение оторвался от пола, но тут же снова был опущен вниз. Раздался тихий влажный звук, с которым появился черный лоснящийся язык. Вопреки ожиданиям пленника, отросток двинулся не к нему, а устремился к поясу чудовища. Стянул небольшой чумазый мешочек и вытряхнул на рваный матрас светло-коричневую бутылочку. У Джеймса округлились глаза. Хоть страх и не притупился, но помешать испытать сильное удивление он не смог. Мужчина узнал этот напиток. Странное пойло, которое можно было найти на улицах Silent Hill-а, обладало чудесными исцеляющими свойствами. Не раз Джеймс использовал его, чтобы унять боль и даже довольно быстро залечить ранения, оставленные жителями городка. Он подумал о том, что этот напиток вполне мог бы не дать Мэри умереть от этой страшной болезни. Пирамидоголовый издал громкий рев, из-за которого затихшие существа в камерах вновь испуганно подали свои голоса. Склянка, зажатая влажным языком, разлетелась на осколки, по черной блестящей поверхности потекла темная жидкость вперемешку с монстрячей кровью. Джеймса снова приподняли и грубо швырнули на скрипнувшую кровать. Тот охнул и инстинктивно врезал сжавшимся кулаком в красную пирамиду, когда чудовище снова нависло над ним. Раздался глухой удар, тихий хруст и болезненный вскрик. Пирамидоголовый замер на мгновение, впитывая в себя вспышки негативных эмоций, а потом, как пушинку, перевернул человека на живот, подтянул к себе, не смотря на отчаянные попытки пленника ухватиться за края кровати и остаться на месте. Сопротивление хоть и нравилось палачу, но оно мешало и немного даже замедляло его. Поэтому чудовище, жестко сжав многострадальные запястья мужчины, выпрямилось, ставя того на ноги. И прижал его спиной к своему холодному телу, зафиксировав его руки на его груди. При этом холодная пирамида прижалась к человеческой щеке, накрыв своим краем подрагивающее, как и все тело, плечо. Джеймс, тяжело дыша и чувствуя, как собственное сердце учащенно бьется о ребра, ощутил, как по ноге неторопливо, словно издеваясь, двинулся мокрый язык чудища. Он тут же свел ноги вместе, но одна из мускулистых рук монстра отпустила его запястья, еще больнее зажав их в одной руке, и сунулась к нему между бедер, без труда расставляя человеческие ноги в стороны. А потом, не обращая внимания на испуганный всхлип, легко и просто приподнял одну ногу за бедро, предоставляя своему отростку легкий доступ.  — Пожалуйста, не надо, — взмолился Джеймс, хотя и знал, что это не поможет. И сдавленно замычал сквозь стиснутые зубы, когда в него начали проталкивать черный язык. Травмированная слизистая вспыхнула новой болью, хотя и мерзкое щупальце легко заскользило внутри. Было ли дело в слизи, в крови монстра или в потеках пойла, но, вторгаясь в сжавшегося человека, язык принес не так много боли, как мог бы. Пирамидоголовый с утробным урчанием ощутил коктейль из ненависти к нему, презрения человека к себе, стыда за его слабость, боли и… Мужчина охнул, сжался и почувствовал, как лицо начинает гореть. Чудище замерло на мгновенье, словно в замешательстве, но тут же снова толкнулось склизким языком по чувствительному бугорку внутри.  — Нет, — слабо и почти неслышно выдохнул Джеймс, чувствуя, как монстр за спиной начинает прощупывать его простату через стенку кишки. Темная жидкость, бывшая на омерзительном отростке, успела впитаться в слизистую, проявляя свой обезболивающий эффект. И теперь клерк в полной мере ощутил, как собственная плоть начинает возбужденно наливаться кровью. «Уж лучше бы оно заставило меня снова чувствовать боль», — промелькнуло в голове человека, и он сжал зубы, совершенно не желая получать удовольствие. Это было не просто неправильно, это было унизительно, мучительно стыдно. Этот город — место кошмаров. И, как оказалось, кошмаром может быть не только боль и страх. Джеймс сдавленно застонал, когда внутри начали с силой толкаться, раздвигая, заполняя и дразня чувствительную зону. И в этом стоне не было боли. Пирамидоголовый по-звериному заурчал, смакуя новые эмоции и чужие мысли, а потом, отпустив посиневшие запястья, сунул руку к паху мужчины. Одно только прикосновение к пульсирующей плоти заставило Джеймса закусить губу, дернуться, изливаясь на бледные пальцы. По подбородку стекла капля крови.  — Бля-а, — выдохнул клерк, стараясь уровнять дыхание, но грудная клетка продолжала судорожно ходить ходуном. Удовольствие было настолько сильным, что Джеймс забыл на мгновение, где он и что происходит. Он оперся спиной о затихшее чудовище, прислонился щекой к ржавой пирамиде и распахнул глаза, хотя не помнил, когда успел их закрыть. Эйфория прошла моментально, стоило холодному металлу обжечь его разгоряченную кожу. Монстр тут же пришел в движение, вмиг повалив Джеймса животом на рваный матрас. Язык резко вышел из вздрогнувшего мужчины и вернулся под пирамиду, заменив себя плотью насильника. Человек не стал сопротивляться. Внутри уже было достаточно скользко и расслабленно, чтобы Пирамидоголовый своими действиями не причинил сильную боль, как в первый раз. Зажав руки мужчины по обе стороны от его головы, чудовище с утробным рычанием навалилось на дрожащее тело. Джеймс закрыл глаза, чувствуя странную радость от того, что действие напитка начинает заканчиваться, и сзади с каждым мощным толчком постепенно нарастает такая правильная боль…