Лесными тропами да в Навье царство

      Как только силуэт покойника растворился в густом тумане, Баба Яга закрыла дверь, и изба со скрипами и вздохами начала поворачиваться обратно, возвращаясь в мир живых. Колдунья сняла с головы косынку. Чуть выпрямившись, она немного прибавила в росте и как будто даже помолодела на десяток лет. Ее работа на сегодня закончена, можно и отдохнуть.       Она устало присела на лавку и прикрыла глаза, мысленно возвращаясь к разговору с Агнией, который произошел накануне утром и беспокоил ее до сих пор. Она как раз зашла в избу с ушатом воды в руках, когда внучка, явно собиравшаяся уходить, посмотрела на нее, поставила у стены лук и колчан со стрелами и села на лавку.       – Доброе утро, бабуль, – сладко пропела она.       – Доброе, – ответила колдунья, прошла мимо нее к печи и наполнила доверху котелок, висевший внутри над огнем, водой. – Поешь перед уходом, небось, голодная. – И тут же откуда-то достала плоскую деревянную тарелку, наполненную блинами, небольшой горшочек с медом и глиняный кувшин с ягодным морсом. Поставила на стол две чаши, налила в обе морс и села напротив внучки.       – Спасибо, ты у меня лучше всех, – поблагодарила внучка и, кажется, сама поняла, что перестаралась. Колдунья улыбнулась, но промолчала. Внучка занялась поеданием блинов. Бабка пристально разглядывала ее и видела в ней себя в молодости. Внешне они, конечно, похожи не были, Агния была вылитый Иван – такая же копна густых, рыжих волнистых волос и огромные, выразительные синие глаза – только красивее в разы, по-женски изящна и обаятельна, но взгляд – бесстрашный, дерзкий, хитрый, не то что у ее простака-отца. Она была любознательна, упряма, своенравна, иногда излишне самоуверенна, но точно не наивна и простодушна.       – Бабуль, – обратилась Агния, дожевывая блинчик, – а ты веришь в вещие сны?       – Отчего же нет? Есть такое явление, – ответила колдунья, прищурившись.       – А тебе они снятся?       – Вещие сны, дорогая моя, – это дар, как ясновидение. Им обладают далеко не все колдуны. – Агния открыла было рот, чтобы что-то сказать, но бабка продолжила: – Но это не значит, что я не могу подсмотреть будущее. Есть у меня свои секреты. – Бабка ухмыльнулась. – Разница лишь в том, что на сны управы нет, они приходят внезапно, и гадай, что к чему, а я могу вызвать видения и получить знаки, если мне это нужно. Так что дар ли это или проклятие, решай сама.       Агния немного помолчала, видимо, собираясь с мыслями, и спросила:       – А как ты толкуешь свои видения, если вызываешь их? Или они всегда очевидны?       – По-разному. Почему ты спрашиваешь, Агния? Что тебе приснилось? – прямо поинтересовалась бабка. Залезть к ней в голову было невозможно, девчонка неосознанно создала барьер, сама не понимая, какой силой обладает. С одной стороны, бабке было интересно наблюдать за ней и даже хотелось взрастить в ней могущественную ведьму – а задатки для этого у нее были, но с другой, она не хотела, чтобы это погубило ее внучку, как и не хотела, чтобы Агния когда-нибудь заняла бабкино сомнительно почетное место.       – Мне ничего такого не снилось, – замотала головой Агния, – простое любопытство. – Она встала из-за стола, поправила кожаную перевязь с оружием, повесила за плечи лук и колчан, перекинула через плечо сумку и сказала: – Еще раз спасибо. Пойду я. Мне в Бересток надо, стрелы кончаются. Да и на обереги всегда есть спрос, – с улыбкой на лице она хлопнула рукой по сумке и поспешила выйти за дверь. Бабка покачала головой, вздохнула и вслед внучке пробормотала слова напутствия и заговор на удачу в пути и благополучное возвращение домой.       Из воспоминаний ее вывело неприятное ощущение, что она больше не одна. От окна повеяло легким холодом, и по ставням снаружи кто-то тихонько заскребся. Кот, дремавший на печи, резко ощетинился и зашипел. Колдунья открыла глаза.       – Входи, Стиг, – обреченно промолвила она и тихо добавила, – хоть тебя здесь и не ждут.       Сквозь стену, словно дым, просочился некий бесформенный дух и, оказавшись полностью в избе напротив колдуньи, начал медленно обретать человеческое обличье и плоть. Когда через появившуюся фигуру перестала просвечивать стена, взору колдуньи предстал молодой мужчина, на вид иноземец – высокий, худощавый, со светлыми, пепельного оттенка, волосами, касающимися плеч, легкой щетиной на бледном вытянутом лице, высоким лбом, плавными бровями, светлыми голубыми глазами, прямым носом и тонкими, яркими по сравнению с кожей, губами. Вид у него был бы строгий и серьезный, если бы не искорки в глазах и приподнятый в хитрой ухмылке уголок рта. Он по-свойски уселся напротив колдуньи, закинув ногу на ногу, и томным голосом вкрадчиво протянул:       – Здравствуй, Ягишна!       Стига колдунья встретила в тот злополучный день, когда скончалась Василиса. Дождавшись, когда людские голоса затихнут в ночи, а огонь догорит, она, все так же прижимая к себе спящего младенца, вышла из своего убежища на пепелище, что осталось от ее дома, и топнула своей хромой ногой. Взметнулись облака пепла и пыли, поглощая остатки пожара, и когда пыль улеглась, колдунья увидела его – бледное подобие того, кто сидел сейчас перед ней, – стоявшего над обгоревшими останками ее дочери. У него был грустный и потерянный вид.       Она хотела прогнать его, но поднятые на нее глаза заставили ее передумать – во взгляде его были страдание и мольба. Как выяснилось позже, навий ничего не помнил о своей прошлой жизни, не знал ни своего имени, ни сколько он уже скитался на этой земле в поисках невесть чего, ни где находятся его останки, если они вообще не были разбросаны по всему свету. Разум его был затуманен. Он чувствовал только, что дом его не здесь, и потому назвался Стигом* – то был мимолетный отголосок родного языка.       Увидев колдунью и то, как она прощалась с усопшей – бережно провела рукой вдоль тела, которое следом за ее движением рассыпалось в прах, собрала его в небольшую урну, нежно прошептала в нее какие-то слова, которые для Стига были почти непостижимы, но являлись чем-то вроде заговора, чтобы душа нашла покой и не заблудилась на пути в иной мир, а потом развеяла прах по ветру, – он отчаянно уцепился за нее и отпускать не захотел. Магическое действо, свидетелем которого он стал, – этот ритуальный обряд – вселил в него неведомую надежду, что и он сможет когда-нибудь обрести покой. И он просил, уговаривал, умолял, предлагал свою помощь взамен на ее, обещал быть ей полезным, только бы она смогла. И они заключили договор.       А помощь ей тогда действительно пришлась кстати. Новорожденная внучка, требующая внимания, как только она открывала глаза ото сна, восстановление избы из головешек и перенос ее на новое место, поиск этого нового места, более безопасного для воспитания ребенка, и добровольно возложенные на себя давным-давно обязанности стража Яви и ее обитателей. Недолго думая, она нашла Стигу применение. Он стал ее глазами и ушами, если ей это было необходимо, а заодно нянькой для Агнии в ее отсутствие и выполнял различные ее поручения – при таком существовании голова его быстро прояснилась, а еще начали проявляться характер, индивидуальность, привычки и пристрастия, и не все они ее устраивали. Она же, в свою очередь, постепенно собирала его кости и иногда сомневалась в том, правильно ли она поступила, пригрев его у себя на груди. Тем не менее, будучи тесно связанными несколько десятков лет, они оба чувствовали друг к другу глубокую привязанность, и договор, затеянный изначально лишь на определенно короткое время, несколько затянулся с исполнением.       – Зачем пожаловал? Я вроде не звала тебя, – ворчливо спросила колдунья.       – Почему ты так недружелюбна со мной? – в притворной обиде надул губы гость. – Где твои манеры?       Баба Яга манеры показывать не стала, ни хорошие, ни плохие, а молча достала с полки из-под стола глиняный кувшин с медом и такую же кружку и, налив в нее крепкий сладкий напиток, пододвинула к гостю.       – Угощайся, – сухо сказала она и выжидающе посмотрела на Стига.       – Не откажусь, – он широко улыбнулся в ответ и сделал глоток. – Ах! С брусникой! Хорош!       Колдунья подняла кверху глаза и глубоко и шумно вздохнула.       – Итак, ты не ответил на вопрос, какими судьбами?       – Такими, – он осушил кружку и налил себе еще. – Скажи, Ягишна, ты знаешь, где сейчас Агния? Да и вообще где и как она коротает свои дни?       Баба Яга вскинула брови и резко ответила:       – Агния уже большая девочка и не отчитывается передо мной.       – А зря, – Стиг уже в третий раз наполнил кружку, а колдунья молча проследила взглядом за его действиями. Он беззаботно продолжил: – А водный владыка еще не жаловался на нее?       Баба Яга подняла руки ладонями вперед в уступающем жесте, мол, сдаюсь.       – Ну говори уже, не томи! Ты же для этого и пришел!       Нетерпение, волнение и интерес – именно та реакция, на которую Стиг и рассчитывал. Он улыбнулся и уже серьезно продолжил:       – Твоя драгоценная внучка сегодня перешла дорожку Водяному, – он не удержал смешок от своего каламбура, – точнее, его прихвостням – продырявила бедную Кикимору аккурат, когда та собиралась броситься в омут с околдованным дурнем. – Баба Яга округлила глаза, но дала возможность договорить. – Спасла доброго молодца – повезло парню, нагрубила владыке – и была такова. А до того я ее еще в Вершках видел, правда, что она там делала, не знаю, она уже уходила. Вроде на кузнице была. Странно, что ей в такое время на кузнице понадобилось? Да и к мастерам она обычно в Бересток, – он сделал многозначительную паузу, – летает.       – Все-то ты знаешь, – раздраженно сказала Баба Яга.       – В отличие от тебя. Но затем я тебе и нужен, верно? – навий излучал обаяние, несмотря на свою мертвенную бледность, а речи его лились, словно песня, даже когда он говорил гадости.       – Ох, Стиг, не забывай, что косточки твои уже давно все в сборе, а твоя польза все больше ставится под сомнение.       – Ну вот, опять ты за свое! Тебе не терпится от меня избавиться! – снова в голосе прозвучали обиженные нотки. Да он издевается! Такой в могилу сведет даже Бабу Ягу.       – Помнится, раньше ты по-другому пел.       – И мне помнится. Но то было давно. А сейчас мне и здесь неплохо. Не торопись – успеешь. Моя судьба в твоих руках. Но я пока не готов. – Баба Яга подумала, что если бы она тогда представляла, сколько будет с ним мороки, то самолично отправила бы его в Пекло прямо там. А он тем временем вернулся к причине своего прихода. – Но что это мы все обо мне да обо мне? Тебя разве твоя внучка не волнует?