Лесными тропами да в Навье царство

      Баба Яга искренне надеялась, что внучка отойдет от потрясения и успокоится, что ее чувства к кузнецу окажутся лишь мимолетной влюбленностью, которая выветрится из головы, как летний зной прохладной ночью, вместе с осознанием собственной значимости, что годами вбивала в нее бабка. Сожаления она допускала, ей и самой было жаль парнишку, но иногда надо чем-то или кем-то жертвовать ради всеобщего блага, выбирать из двух зол меньшее. И она выбрала. Она спасла Агнию, которая была продолжением ее силы, ее плотью и кровью, она не подвергла опасности человечество, оставшись на страже его существования, и ради этого пришлось погубить всего лишь одну жизнь. Что есть один человек, когда под угрозой могут быть тысячи? Этим она пыталась утешить и оправдать себя, но, глядя на Агнию, замкнувшуюся в себе, не желающую разговаривать с ней, кроме как изливать свой гнев, утопающую в бесплодных попытках найти решение, отчего в глазах ее промелькивали искорки безумия, Баба Яга все больше убеждалась, что внучка была права и решение тут может быть только одно — пойти на сделку с Кощеем и выменять себя на Верена.       В подтверждение ее сомнений у нее состоялся один неожиданный разговор со Стигом. Когда Агния с угрюмым видом и деланым безразличием по отношению к бабке удалилась куда глаза глядят, в избе возник Стиг, в который раз без приглашения и предупреждения — пора бы уже привыкнуть за столько лет, что он считает избушку и своим домом — и обратился к Яге:       — Ты собираешься как-то вытаскивать кузнеца из подземелья или так и будешь смотреть, как Агния сходит с ума?       — Опять ты вздумал меня учить! — огрызнулась Баба Яга по привычке.       — Нет, просто интересуюсь.       — Не прошло и недели, все наладится, — ответила колдунья, будучи уверенной, что навий неспроста завел этот разговор. Что-то с ним творилось в последнее время, какая-то переоценка ценностей, будто он заново перерождался.       — Конечно, убеждай себя в этом, — парировал Стиг. — А что ты скажешь, когда через девять месяцев она родит? Что она скажет?       Баба Яга замерла в оцепенении. «Родит? Что за бред ты несешь?» — хотелось воскликнуть ей. Но она промолчала, предоставив Стигу возможность объясниться.       — Агния беременна и сама пока об этом не знает, — продолжил навий, не дождавшись должной реакции.       — А тебе откуда это известно? — вымолвила Яга.       — Брось, ты прекрасно знаешь, что я чувствую зарождение новой жизни. И в ней я это тоже почувствовал — окончательно убедился, когда прикоснулся к ней. Кстати, она собиралась выпрыгнуть в Навье царство и побежать за своим суженым. Я ее остановил.       — Что? Когда это случилось? — возмутилась удивленная и встревоженная его заявлением Баба Яга, словно предыдущая новость о том, что она станет прабабкой, была менее значимой.       — На днях, — был ответ.       — Почему ты сразу мне не рассказал?       — Потому что все обошлось, случая не представилось, дал шанс Агнии самой поговорить с тобой, — пожал плечами Стиг. — Вижу, она им не воспользовалась.       — Ты уверен насчет ребенка?       — Мне стоит повторить? — Стиг не любил, когда его слова подвергают сомнениям, и, усмехнувшись, едко добавил: — Вы, ведьмы, на удивление плодовиты.       — И что ты предлагаешь? — развела руками Яга. С появлением Кощея все пошло наперекосяк, и она чувствовала себя ужасно неуверенной в себе. Ей нужен был толчок, нужно, чтобы кто-то озвучил ее мысли.       — Я думаю, что — как бы горестно мне ни было говорить такое — у тебя нет выбора, и ты должна вернуть Агнии отца ее ребенка. Взять его в пример и пожертвовать собой.       — А нужен ли он ей? — тотчас запротестовала Баба Яга. — Вспомни хотя бы Василису. Да и я прекрасно справилась в одиночку.       При этих словах лицо Стига едва заметно скривилось, но тут же приняло свое обычное, надменное, выражение. Но он быстро смягчился и с участием спросил:       — Неужели тебя саму не гложет то, что ты пустила человека в расход?       — Ты прав, — тяжело сказала Баба Яга после некоторых раздумий. — Я должна это сделать, теперь мне есть кому передать свое бремя. Хотя я надеялась, что этот день не настанет.       Первое, что сделала Баба Яга после разговора со Стигом — протрубила в рог, надеясь, что Кощей не проигнорирует ее и откликнется на зов. Он, как и в прошлый раз, не заставил себя долго ждать и примчался на двуглавом — кажется, раньше он был трехглавым — крылатом Змее. Расшаркиваться перед ним Яга не собиралась, а сразу перешла к делу, как только он с елейной улыбкой на лице, поклонившись, поприветствовал ее.       — Что я должна сделать, чтобы ты отпустил кузнеца? — твердо спросила она.       — О! Я надеялся на твое человеколюбие, поэтому не сильно обиделся, когда потерял твою внучку, — хитро ответил Кощей. — Морана, дорогая, я уже говорил, что мне нужно. Ты.       — И только? — подозрительно спросила Морана.       — И только. Ты для меня весь мир, — лил в уши свою приторную сладость Кощей.       — Я согласна, — при этих словах глаза Кощея сверкнули, — но у меня два условия. Мне нужно время, чтобы кое-чему обучить Агнию. Я не дура и не оставлю свое место пустым. Ворота останутся закрытыми. И второе. Кузнеца ты отпустишь прежде, чем я покину этот мир.       Кощей почесал подбородок, будто и впрямь раздумывал над ее условиями. Потом поднял указательный палец вверх и сказал:       — Мы пойдем на компромисс. Я дам тебе три недели на то, чтобы закончить свои дела. Но кузнеца верну из мертвых, только когда ты будешь стоять здесь со мной рука об руку.       — Почему такой срок? — удивилась Баба Яга, но прикинула, что времени ей должно хватить, все-таки готовить Агнию она собиралась не с чистого листа, просто нужно было уточнить некоторые моменты, осветить те подробности, которые ранее она опускала, считая, что в них нет необходимости, пока она жива.       — Очень жаль, что ты не помнишь, но это будет наша годовщина, — и Кощей мечтательно возвел глаза к небу. — Будем считать ее первой из многих.       — Как же, забудешь такое, — мрачно отозвалась Морана. День их свадьбы до сих пор во всех его красках стоял перед глазами, будто был вчера.       — Итак, по рукам? — игриво спросил Кощей и на самом деле протянул свою руку. Баба Яга понимала, что большего выторговать ей не удастся. Он пошел ей навстречу и дал время. Но вот доверять ему явно не стоило. Она осторожно протянула свою руку, преодолев ей невидимую преграду, разделяющую Явь и Навь. Кощей внезапно схватил ее и притянул к себе, впившись своими губами в ее. Это было уже выше ее сил. Морана вспомнила их молодость, те жаркие объятья и поцелуи, которыми сопровождались их встречи, и позволила себе на мгновение расслабиться, с трудом сдержав стон, который чуть было не вырвался из ее уст. Кощей, видимо, довольный произведенным эффектом, отстранился и, облизнув губы, произнес:       — Вот мы и скрепили наш договор.       Баба Яга отступила назад.       — Через три недели, — только и сказала она охрипшим голосом и без лишних слов и прощаний захлопнула перед его лицом дверь. Морана прислонилась к ней спиной, откинув голову назад, и, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Теперь ей предстоял разговор с Агнией.       В этот же вечер, перехватив Агнию, когда та заскочила за чем-то в свою комнату и намеревалась снова уйти и страдать в одиночестве или компании Лешего, Баба Яга сообщила внучке о своем решении, умолчав о причинах, которые ею двигали. Она усадила ее за стол и плеснула какой-то ягодной настойки в кружку, потом, опомнившись, подвинула ее к себе, а Агнии налила морс. Впрочем, Агнии было все равно, и на эту мелочь она внимания не обратила. Но когда она услышала, что бабка замыслила, глаза у нее загорелись, она сначала нервно хохотнула, а затем залилась слезами и все приговаривала, что бабуля не должна этого делать и должен быть другой способ. Бабушка с внучкой просидели всю ночь, обговаривая это решение, которое нелегко далось одной и так же нелегко было принято другой. Но в конце концов Агния смирилась и то и дело повторяла, как она благодарна и как виновата перед своей бабкой, прося у нее прощение. Разговор от тяжелых откровений плавно перешел к планам, которые строила Баба Яга на предстоящие три недели — она не собиралась попусту терять время и хотела составить плотный график, чтобы задействовать Агнию по полной. Агния жадно впитывала каждое бабкино слово, держа ее за руки, будто стараясь наверстать упущенное. Потом они, все так же не расцепляя рук, вспоминали былое, плакали, смеялись, и это был, пожалуй, самый долгий и самый откровенный разговор между ними за последние несколько лет.       Стиг, хоть его незримое присутствие и ощущалось где-то поблизости, в эту ночь не беспокоил и держался в стороне, не вмешиваясь в семейные дела. Баба Яга была ему за это очень признательна.       Дальше время полетело быстро. Днем Баба Яга обучала внучку разным премудростям своего ремесла, стараясь дать ей как можно больше и открывая Агнии новые стороны своей сущности, чем вызывала у нее восторг и восхищение. А по ночам брала ее с собой в свой дозор, учила слышать зов усопших и провожать их в последний путь, рассказывала, как постоянно чувствовать грань между мирами и держать проход закрытым, показывала, как успокаивать мятежных духов и восставших мертвецов, как оберегать покой смертных и подряжать на это всякую безобидную нечисть. За столь короткий срок поместить в Агнию столько знаний, сколько было накоплено за целое тысячелетие, было бы непосильной задачей даже для Бабы Яги, если бы она не была так уверена в своей внучке. И если бы Стиг не был так в ней уверен. Еще после ее рождения, она помнила, навий сказал, что девочка особенная и что она будет сильнее своей бабки. И это вселяло в нее надежду. Предчувствиям навья, если не лукавить, она привыкла доверять.       Так, в постоянных делах и заботах, из-за коих практически не оставалось времени даже на сон, прошли эти три недели, которые заменили Бабе Яге и Агнии целые годы, проведенные под одной крышей ранее. И когда пришел срок прощаться, Баба Яга уверенно заключила: «Ты готова!». Несмотря на то, что все это время по сути было подготовкой ко всем известному событию, расставание выдалось непростым и каким-то неожиданным для обеих, а потому прощание было скомканным и коротким. Баба Яга сказала, что слез было пролито предостаточно, и, быстро чмокнув внучку в лоб и крепко обняв при этом, попросила оставить ее одну. Агния спорить не стала, лишь грустно улыбнулась и поспешно покинула избу.       — Стиг… — тихо позвала Баба Яга.       — Ах, ты и обо мне вспомнила, — раздался из-за спины обиженный голос. — А я уж думал, ты решила, что со мной прощаться и вовсе не стоит.       — Перестань, — усмехнулась колдунья и уже серьезно произнесла: — У меня к тебе просьба.       — Я слушаю, — под стать ей ответил Стиг.       — Присмотри за Агнией. Что бы ты там потом ни решил, я прошу тебя остаться с ней хотя бы до родов.       — Об этом можешь не беспокоиться, — засмеялся навий, — я не пропущу такое событие и дождусь нового поколения ведьм.       — Ты знаешь, кто у нее будет? — со вздохом поинтересовалась Баба Яга. Жаль, что она не увидит своего правнука, не будет иметь возможности прикоснуться к нему, убаюкать бабушкиной колыбельной и рассказать сказку на ночь — настоящую сказку.       — Пока сложно сказать, — пожал плечами Стиг. — Это видение приходит само. Но, зная вас, думаю, что не ошибусь, если предположу, что будет девочка, — и навий широко улыбнулся.       Баба Яга ответила на его улыбку.       — Спасибо тебе за все, — сказала она. — Прощай. Морана издала призывный клич и, не оглядываясь, переступила черту, после которой вернуться было уже невозможно — шагнула за порог избушки.