Наперекор судьбе

Тсукури ненавидел, когда им манипулировали. Он мог вытерпеть что угодно: хамство (впрочем, в редчайших исключениях), несправедливость, обиду. Его никогда особенно не трогало чужое горе и не волновали чужие неприятности. Но с тем, что им управляют, Дейдара мириться не мог. Он почувствовал это сразу, как только напарница неведомой силой заставила его повернуться и махнуть рукой в предположительном направлении места, где расположился Шань Ли. — Пол-леса попадает под ориентир «там», — небрежно заметила Катсуми. — Нельзя сказать точное местонахождение? — А нельзя не разговаривать со мной в приказном тоне?! — Под конец фразы голос разозлённого подрывника сорвался на крик. — М?! Ты за кого меня держишь?! Минори попятилась. Осторожными, маленькими шажками куноичи попыталась отойти назад на более-менее безопасное расстояние. Ледяная волна страха мгновенно оттаяла и, внезапно нахлынув из самых дальних уголков подсознания, окатила её с головой. Губы нукенина растянулись в самодовольной ухмылке. Испугалась. Быть обходительным, а тем более миндальничать Тсукури не любил. Со злобой глядя в расширенные от испуга глаза, большие, сверкающие, словно чистые изумруды, Дейдара вдруг рассмеялся, не отдавая себе отчёт в собственных действиях. Человеческое настроение зачастую бывает изменчиво, как погода. С полминуты как ты был готов испепилить взглядом любого, кто сунет чрезмерно любопытный нос на твою территорию, и вот уже спустя несколько секунд ты с внезапной радостью сожмёшь в крепких дружеских объятиях его обладателя. — Не бойся, я не кусаюсь! — отшутился Дейдара, вернув глазам прежний азартный блеск. Но Катсуми не оценила его неожиданно взбодрившегося оптимизма, задремавшего с раннего утра, как только взбалмошный Тоби опрокинул на горячо любимого семпая горячо дымящийся кофе. Куноичи выразила своё предпочтение немому молчанию, напустив на себя тень абсолютного холодного безразличия. Правое запястье предательски заныло, разливаясь болью по лиловым следам от чужих пальцев. В конечном итоге, выходки этого безумного и странного человека сведут её в могилу раньше, чем кто-то успеет её вырыть.

***

Спустившийся с небес белоснежный орёл, заметно выделяющийся на мрачном фоне бархатной ночи, аккуратно приземлился в заросший сорняками, запущенный дворик. Ни в одном из старых окон деревянной одноэтажной хибарки не было ни единого намёка на самые малейшие проблески света. Обветшалая соломенная крыша некрасиво покосилась и сползла набок, открывая взору толстые деревянные балки каркаса. По всей видимости, в доме никто не бывал уже давно. Дейдара мог и ошибиться, полагаясь лишь на простое совпадение в виде стычки с противником вблизи старой запустелой лачуги. Безвольно поскрипывающий прямоугольник трухлявого дерева, подразумевающий собою дверь, жалко повис на еще сохранившейся железной петле, покрытой ржавчиной. Минори брезгливо ткнула древесину кунаем и поспешно проскочила внутрь: из образовавшегося отверстия, как пшено из прохудившегося мешка, посыпались термиты. В обеих комнатах не оказалось ни души. По углам мирно висела покачиваемая лёгким ветром паутина, единственный в помещении стол в одной из комнат покрылся толстым слоем пыли. Прямые лунные лучи, просачивающиеся сквозь щербатую солому, холодно заглядывали внутрь и ложились на пол ровными серебристыми квадратами. — Ты уверен, что это именно тот дом, который нам нужен? — с недоверием осведомилась Катсуми, смахивая рукой пыль с фолиантов больших толстых книг, которые хозяин дома очень берёг, судя по аккуратности расстановки. Но внезапно что-то заставило его покинуть жилище и оставить произведения великих авторов одиноко пылиться на самодельной книжной полке. — Ага, — отозвался Дейдара, чей силуэт мгновенно возник на пороге. — Взгляни-ка, чего нашёл, хм. — Семейное… фото? — Минори с подозрением покосилась на вытянутую руку напарника, сжимающего в ладони небольшую пластиковую рамку. Но каким боком это относится к их миссии? Лица двух черноволосых парнишек искренне улыбались с яркой фотографии. Приобняв правой рукой хрупкую миловидную женщину, мужчина чуть поднёс другую ко лбу, как бы невзначай демонстрируя блестящий на солнце протектор Кумогакуре. Что ж, если изображённый на снимке человек является Шань Ли, значит, он действительно числится в рядах шиноби. Но почему таинственный заказчик умолчал об этом? — Ничего странного не замечаешь? — выжидательно поинтересовался Тсукури. — Ну и в чём подвох? — заподозрив неладное, холодно осведомилась куноичи. — Да ты серьёзно ничего не заметила, хм, — продолжал ехидничать Дейдара, и с объяснениями пока не спешил. Образовавшаяся ситуация всё больше и больше начинала злить куноичи. — Ну и что я должна была заметить? — злобно процедила она сквозь зубы, водружая семейную фотографию на маленький пыльный столик. — По всей видимости, рамка новая, да, — наконец соизволил разъяснить ситуацию нукенин. — Конечно, она могла остаться в хорошем состоянии, но почему же тогда сам Шань Ли не потрудился забрать с собой такую значимую для людей вещь, как снимок собственной семьи? Да и к тому же, на полке, где я её нашёл, никакой пыли не было, хм. — Возможно, ты и прав… — Правота подрывника признавалась с трудом, но в его словах отчасти был смысл. — Но на полу нет следов… Он же не мог впорхнуть в раскрытое окно, как птица? Кстати, а где второй? — вспомнив об остром на язык отступнике, поинтересовалась Катсуми. — Да пёс его знает. — Да уж, уважение к товарищам у белокурого нукенина оказалось полностью на нуле. — А что если Шань Ли… всё еще здесь? — высказал свою догадку Дейдара, вернув разговор в прежнее русло. — Пф, очередная бредовая идея, — специально растягивая слова, отрезала Минори. — В радиусе помещения находятся лишь два типа чакры: моя и твоя. — Погоди-ка, хм… — прищурился Тсукури. — Ты что… сенсор? — Типа того. — И ты не могла сказать об этом раньше, м?! — Дейдара решительно принялся наступать на обескураженную куноичи, активно жестикулируя. — Мы полдня потеряли, разыскивая того, не знаю кого! — Прошу, успокойся! — умоляюще произнесла Минори. Как-никак, а как один из членов всемирно известной дьявольской организации, нукенин из деревни, скрытой в Горах был чертовски опасен. Связываться с ним — себе дороже. — Как же ты меня раздражаешь, хм… Сейчас разберёмся, что в тебе такого особенного, что ты осмеливаешься называть себя членом Акацуки! Тсукури недвусмысленно потянулся к сумке, но вдруг резко исчез из поля зрения отступницы, как сквозь землю провалился. Впрочем, истина оказалась настолько близка к поговорке, что Катсуми довольно расхохоталась. — Ну что, допрыгался? Все кости переломал? — с усмешкой бросила она, наклоняясь к распахнутому люку, идеально сливающемуся с ночной чернотой. — Очень смешно, хм! — раздражённо донеслось из темноты квадратного отверстия. — Да, ты прав… — протянула Минори, и через секунду вновь залилась громким искренним смехом. — Это не смешно, это обхохочешься! — Хватит ржать, иди сюда, хм! — крикнул в ответ Дейдара. Ожидаемых угроз не последовало, значит, пыл нукенина заметно подостыл. Похоже, опасность обошла куноичи стороной. Неужели Госпожу Фортуну наконец замучили угрызения совести, и она расщедрилась на счастливые билетики, в которых Катсуми так сильно нуждалась? В целях собственной безопасности девушка сконцентрировала чакру в ногах, не до конца уверенная в возможности мягкого приземления. Помедлив две-три секунды, она спрыгнула в мрачную темноту распахнутого люка. Полы чёрной хламиды с красными облаками взметнулись кверху, рискуя зацепиться за заметно выпирающий ржавый гвоздь, неумело вколоченный в толстый квадрат светлой древесины для отвода глаз. Опасения Катсуми полностью были оправданы. Приземление вовсе не обещало быть мягким, и, ударившись ногами в твёрдую каменную плитку, она с трудом сохранила равновесие. — Держи! — Тсукури внезапно нарисовался перед ней из всепоглощающей тьмы просторного подземелья, раздобыв два массивных факела, один из которых был заботливо протянут куноичи. — М-м, спасибо, — холодно бросила она, сцепив пальцы вокруг шероховатой поверхности приятно тёплого дерева. Приподняв единственный источник света над головой, Минори с любопытством принялась осматривать загадочное строение. Сухое и просторное, скрытое под хижиной подземелье было и близко не сравнимо с тем, которое члены организации Акацуки предпочли в качестве собственного надёжного укрытия. Центр подземного помещения (в том, что впечатляющих размеров овал являлся центром массивного строения, куноичи ни капли не сомневалась) был аккуратно отделан каменной плиткой, отливающей тусклой синевой в проникающих сквозь открытый люк серебристых лучах, внутри которых клубилась витающая в нагретом воздухе пыль. Окаймляя арки трёх подземных туннелей, причудливые витиеватые вензели прекрасно дополняли холодность сероватого ровного камня. — Настоящее искусство… — вдохновлённая работой неизвестного мастера, прошептала Катсуми, дотронувшись кончиками пальцев до тёмного красивого вензеля. — Чего? — мгновенно обернулся Дейдара, словно за его спиной вдруг восстал из мёртвых его побеждённый заклятый враг. — По-твоему, эти пещерные каракули — искусство? — Пламя в руке нукенина нервно заколебалось, будто бы уловив мрачную ауру своего носителя. — А почему бы и нет? — Катсуми пожала плечами, искренне недоумевая, что же такого могло произойти, что так повлияло на настроение белокурого нукенина. — Да ты вообще имеешь хоть какое-то представление об искусстве, хм?! — ни с того ни с сего взвинтился Тсукури, твёрдо намереваясь прожечь в напарнице дыру ледяным проницательным взглядом. — Ну… Самое стандартное, — безэмоционально донеслось в ответ. — Ты что, артист? Артист? Стандартное понятие… Об искусстве? Да эта девчонка ему просто голову морочит на пустом месте, и всё тут! Стоп… Так уж на пустом! Но она же пока еще ничего особенного не сказала… Дейдара схватился за голову, в надежде усмирить бушующий ураган собственных мыслей. — Искусство, — сцепив зубы, процедил он, — это мимолётная красота, заключённая в кратком моменте взрыва. Другими словами, — нукенин отнял ладони от висков, и в его глазах блеснул внезапно загоревшийся огонь, — искусство — это взрыв! «Взрыв? Какаши-сенсей рассказывал о необычном стиле боя этого парня, сражающегося с помощью взрывов… Но разве можно приравнивать взрывы к искусству?» — В голове отступницы была такая каша, что та даже не решилась придумать достойный ответ на реплику напарника. Катсуми неподвижно замерла на месте, время от времени хлопая глазами, обрамленными густыми чёрными ресниц. Тем не менее, Дейдара не спешил тянуть время. — Настоящее искусство должно быть способно выразить свою истинную красоту лишь в один краткий миг, да! — Тсукури хмыкнул, обнажив зубы в безумной ухмылке. — Это — настоящее искусство! — «Иску-усство, искусство!» — с нескрываемым занудством передразнили за спиной, и позади нукенинов послышались тяжёлые мужские шаги. — Толку-то от вашей болтовни! И какого хрена вы свинтили без меня, а?! Впрочем, Хидана можно было понять. Возникнув из мрачной черноты одного из подземных туннелей, язычник расплылся в мстительной усмешке. Лязгнув, крышка распахнутого люка одержала победу над тонким металлическим стержнем и с грохотом захлопнулась. На новый фрагмент деревянного пола лёг белый лунный квадрат.