***
Напрасно влюблённые полагали, что остались незамеченными. Профессор Снейп, составивший в этот вечер компанию одиноко сидящему в углу Каркарову, не сводил глаз с Поттера весь бал. Он сразу же разоблачил загадочную незнакомку и был ошарашен увиденным, даже подкрался ближе к танцующей паре, чтобы удостовериться. Конечно, Драко постарался с маскировкой, но подобный костюм не смог бы провести проницательного профессора. Любой, кто был достаточно хорошо знаком с Люциусом Малфоем, разоблачил бы этот нелепый маскарад. Северусу показалось, что своды зала сейчас обрушатся ему на голову, роняя всю свою бесконечную россыпь звёзд, ведь он вспомнил, как нечто подобное когда-то давно выкинул Люциус. Отец Драко был какое-то время совершенно искренне влюблён в Ричарда Волкарта — молодого и харизматичного волшебника слизеринского факультета. Именно ради него Люциус отращивал свои волосы, чтобы его грубые и мужественные черты лица казались возлюбленному женственней и мягче. Именно Волкарт — не Нарцисса — помог Малфою-старшему пережить кошмары зова Василиска. Какое-то время между ними и впрямь кипел бурный запретный роман, но позднее их пути разошлись. Ричард принял сторону Волан-де-Морта, став одним из первых пожирателей, а Люциус так и не смог окончательно покориться Лорду-полукровке, предвидя провал заносчивого колдуна. По окончанию Хогвартса Люциус очень сблизился с Нарциссой. Ещё девчонкой она украдкой поглядывала на красивого старосту Слизерина, но девушки Малфоя в то время интересовали меньше всего. Лишь позднее, когда Люциус узнал о гибели возлюбленного, он смог ответить на чувства прелестной дочери Блэков. Впрочем, полюбить её так, как Малфой любил Ричарда, ему не удалось. Именно тогда задорный огонь погас в глазах Люциуса, а репутация в чужих глазах стала волновать его гораздо больше собственных желаний. Его душа словно окаменела, навсегда запечатав израненное сердце волшебника под непробиваемой бронёй, сквозь которую никому так и не удалось пробиться. Нарцисса чувствовала это, но была уверена, что её любви хватит на двоих. Лишь временами, в конец опьянев от большого количества огневиски, Люциус вспоминал Ричарда. В такие моменты Северусу было особенно невыносимо видеть старого друга, но он понимал, что старая рана в его душе никуда не делась. Заплетающимся языком Люциус твердил, что нужно было последовать за любимым и умереть рядом с ним. Снейп прекрасно понимал его чувство, ведь ему самому когда-то хотелось погибнуть там, в Годриковой Впадине, сжимая в руках бездыханное тело женщины, которую он так любит до сих пор. И сейчас, глядя на чувственный, полный нежности и любви поцелуй его крестника и её сына, Северус впервые не знал, что ему предпринять. Если бы нечто подобное выкинул Поттер, он бы не задумываясь пресёк совращение невинного мальчика, устроив паршивцу такую трёпку, что тот навсегда бы забыл о личной жизни в стенах Хогвартса. Но, насколько преподаватель зелий мог судить по наряду Драко, несложно было догадаться, кто именно был инициатором этого безумия. Именно сейчас его крестник был так невероятно похож на своего молодого отца. Решение далось ему нелегко, но он всё-таки решил не вмешиваться в отношения молодых людей. Весь вечер он только и делал, что отвлекал внимание Каркарова, Скиттер и всех, кто смог бы узнать в мужиковатой красавице наследника древнего магического рода. Благо, что всех гораздо больше интересовали влюблённые глаза Виктора Крама, что так нежно обнимал Грейнджер, которая сейчас хоть немного напоминала симпатичную девушку, а не серую мышь. Видимо, всё это время ей просто не доставало расчёски и счастливой улыбки на в целом довольно хорошеньком личике, чтобы покорить сердце даже самого знаменитого чемпиона Турнира Трёх Волшебников.***
С бала Гарри и Драко сбежали рано, стараясь никому не попадаться на глаза. Веселье было в самом разгаре, когда они, держась за руки, выскользнули в тяжёлые двери. Прямо на пороге с ними столкнулась Пэнси, но она была слишком расстроенной, чтобы узнать возлюбленного в таком облачении. Малфой уткнулся в грудь Поттера, пряча самодовольную усмешку. — Я ведь день ищу Драко, — сказала она, глядя на Гарри печальными, полными слёз глазами. — Ты его не видел? — Ему нездоровится, — солгал Гарри, гладя свою спутницу по щеке. На самом деле он просто старался закрыть лицо Драко, чтобы Пэнси не заподозрила неладного. — Что-то серьёзное? — Паркинсон обеспокоенно вскрикнула, забыв о прошлых печалях. — Не думаю, Пэнс, прости, моей спутнице стало плохо от жары, — поспешил отделаться от неё Гарри. — Тебе не лучше, милая? Драко вместо ответа слегка мотнул головой, отрицая. Паркинсон заметно смутилась, сливаясь со своей розовой мантией в рюшах и оборках, снова почувствовав себя лишней. — Мы пойдём, ладно? — ободряюще улыбнулся Гарри, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Уверен, наш Принц просто хотел отмазаться от бала потому, что его Принцесса передумала и ушла с другим. Услышав подобную чушь, Драко едва заметно, но всё-таки ощутимо прикусил Поттера за ключицу сквозь ткань фрака. Гарри не смог сдержать рваного выдоха, окончательно смущая Паркинсон. Впрочем, пусть Гарри пока наслаждается. Сегодня — его вечер, и Малфой сам дал ему это право. — Ладно, спасибо, — смущённая девушка поспешила оставить влюблённую парочку. Настроение у неё заметно улучшилось. Как только Пэнси скрылась из вида, Гарри ответил на дерзость спутницы жёстким, властным поцелуем, увлекая Драко в угол. Только потом Малфой заметил, как мимо проходил кипящий от гнева Рон. Заметив очередную парочку, так нагло наслаждающуюся друг другом, Уизли лишь презрительно фыркнул, отводя взгляд. Путь вновь был свободен. У подземелий Драко спрятал лицо в изгиб шеи возлюбленного, чтобы не дать повода себя раскрыть. В гостиной было не так много людей, но всё-таки Драко направился к спальням для девочек, чтобы уличить момент и скользнуть к своей комнате, пока Гарри отвлекал всех громким рассказом о нелепом наряде младшего Уизли, что прятался весь бал от глаз знакомых. Трюк сработал и Малфой проскочил едва ли не под носом мальчишек, увлечённых байками о рыжем неудачнике. Гарри мог заворожить толпу, когда в том была истинная необходимость. Как только Поттер убедился в том, что голубоватый шёлк мантии, подёрнутый белым кружевом, скрылся за дверью комнаты, он попрощался с товарищами, нарочито зевая, и медленно поплёлся в комнату. Едва дверной замок за его спиной защёлкнулся, он в два длинных шага подскочил к Драко, что пытался справиться с упрямыми пуговицами женской мантии. Парика, нелепых украшений и слоя макияжа, больше напоминающего грим, на нём больше не было, но вот наряд никак не желал поддаваться. — Позвольте помочь, Принцесса? — выдохнул ему в шею, обхватывая сзади скрытую под складками талию. — Или… Лучше сказать, Мой Принц? — Мне идёт? — поинтересовался Драко, откидывая голову назад, чтобы положить её на плечо Гарри. Юношей трясло от близости и волнения, но ни один из них не желал выдавать смущения. — Она отвратительна, — ответил Гарри и не солгал. Малфою женский наряд вовсе не был к лицу, каким бы потрясающим ни был сам по себе. Драко улыбнулся, жадно глотая ртом воздух, когда пальцы Гарри начали одну за другой расстёгивать мелкие пуговицы, а его влажный, горячий язык заскользил по чувствительной шее. Он не смог бы сказать, как давно мечтал ощутить сильные руки Поттера на своём теле, как ему не хватало этого томного, страстного голоса всё то время, пока возлюбленный был уверен, что Малфой нашёл себе подружку. Но он должен был отомстить за тот матч, из которого ни один из них в итоге не вышел бы проигравшим. Ведь именно их поцелуй тем же вечером перевернул всё его отношение к Поттеру, заставил желать его так жадно, сходя с ума от дразнящих язвительных реплик и мимолётных прикосновений. Но больше всего — взгляд… Этот хитрый, сводящий с ума прищур хищных зелёных глаз из-под круглой оправы заставлял потом долго стоять под ледяными струями душа, чтобы погасить тот пожар, которым потом пылала каждая клеточка его тела. Шёлк нарядной мантии наконец соскользнул с острых плеч по изгибу спины, обнажая гладкую бледную кожу. Гарри застыл, растерявшись от смущения, когда абсолютно обнажённый Драко предстал перед ним, искренне наслаждаясь каждым прикосновением. — Что-то не так? — Малфой повернулся к нему лицом, заглядывая в горящее от смущения лицо возлюбленного. Впрочем, не только Гарри чувствовал возникшую между ними неловкость. Драко дрожащими пальцами принялся бороться с застёжками фрака, пытаясь не смотреть в глаза Поттера. Сейчас он словно впервые видел Гарри. Драко всё ещё стыдился собственных желаний, но едва Поттер снова коснулся губами его разгорячённой кожи, все сомнения вновь вылетали из головы, а происходящее казалось единственно правильным. Они изучали друг друга нежными поцелуями, находя самые чувствительные места. Словно новое знакомство — гораздо более интимное и сокровенное, окончательно объединяющее их судьбы в одну. Постепенно страх и неловкость прошли, уступая любопытству и желанию. Они доверяли друг другу искренне и беззаветно. Открывали друг друга медленно, сантиметр за сантиметром. Гарри осторожно увлёк Драко на свою кровать, не разрывая очередного ласкового поцелуя. Столько раз он наблюдал за тем, как Теренс и Эдриан наслаждаются друг другом. Столько раз представлял, как проделывает всё это с Драко. В мечтах он был таким уверенным и умелым, но сейчас боялся сделать что-то не так, разозлить, испугать самого близкого человека. Он был готов сделать всё, лишь бы эта ночь не кончалась… Осторожными робкими поцелуями он спускался всё ниже, жадно пытаясь поймать каждый вздох, тихий стон Малфоя. Так хотелось сделать эту ночь незабываемой для него, и у Гарри получалось. Драко уже давно потерял связь с реальностью, выгибался навстречу, тёрся о тело Поттера, желая большего. Сейчас Гарри казался ему чем-то внеземным и болезненно притягательным, необходимым сильнее воздуха. Малфой так боялся этой ночи, даже не представляя, что нужно делать, как правильно прикасаться, но сейчас Гарри сам так умело ласкал его, что Драко давно забыл обо всём, кроме этих чувственных губ, этих ласковых пальцев и жаркого, томного дыхания. Он бы и рад был перехватить инициативу, как и мечтал, довести до исступления, а потом долго и медленно трахать, наслаждаясь каждым движением… Но как только губы Поттера сомкнулись на его члене, он понял, что вырваться не осталось шансов. Он просто не сможет остановить это. Гарри уже и сам мало понимал, что между ними происходит. Он наслаждался близостью, запахом Малфоя, никак не мог насытиться его стонами. В конце-концов Драко сам отстранил его, за волосы притягивая к себе для нового поцелуя. И вот уже Малфой нависает над ним, ласкает его также, как мгновение назад Гарри изводил тело Драко через чур медленными и невинными движениями. Ледяному Принцу просто надоело ждать. Погрузив длинные пальцы в рот Гарри он затуманенным взором наблюдал, как жаркий язычок любовника скользит по ним, как совсем недавно кружили по члену Малфоя. Аналогия пришла слишком быстро, и Драко вырвал смоченные слюной Поттера пальцы из его рта, утыкаясь в плечо, чтобы немного успокоиться и перевести дух. Возбуждение было слишком сильным, но нужно было держаться и продолжать игру. — Коснись… — скулил Гарри, в беспамятстве извиваясь на простыни. — Пожалуйста! Сейчас все границы между ними были стёрты. Драко ни за что не позволил бы себе вот так грязно ублажать кого бы то ни было. Он в принципе не подозревал, что способен на такое. Но Малфой давно понял, что Гарри всегда будет проклятым исключением. Красивый и необычайно страстный. Притягивает к себе, чтобы целовать самозабвенно и жадно шею, ключицы, запястья, соски… И от каждого поцелуя остаётся багровая метка-напоминание, что Малфой больше себе не принадлежит. Мысли Драко вернулись в реальность, как только палец Поттера осторожно скользнул в его девственный вход. Да что же он творит, чёрт возьми! Это немыслимо, неправильно… Одно дело — ласкать друг друга, но совсем другое — отдаться. — Стой-стой-стой… — в панике замотал головой Драко, пытаясь отстраниться. Гарри убрал руку, обнимая так нежно и понимающе, что Малфою даже стало стыдно за собственную трусость. Да какая сейчас к чёрту разница, кто там кого! Когда рядом такой близкий и любимый человек смотрит на тебя влюблёнными и испуганными глазами, боясь потерять. — Можем поменяться, если хочешь, — шепнул Гарри, скользя рукой по полувставшему члену Драко. — Хочу тебя… Очень. И не важно — как. Гарри целовал возлюбленного аккуратно и осторожно, боясь получить очередной отказ. Ощущение пальцев в собственном узком проходе оказалось не самым приятным, поэтому Поттер даже был рад, что так получилось. Меньше всего в эту ночь он хотел причинять Драко боль, поэтому сегодня решил взять её на себя. Всё-таки одной слюны было недостаточно, чтобы избавиться от неприятного ощущения, но вскоре он понял, почему Эдриан так стонал, когда Теренс жёстко имел его ночью, зажимая ладонью рот, чтобы не разбудить младшего соседа. Пройдясь подушечками по бугристости одной из влажных стенок, он ощутил, как по телу прошлась мурашками сладостная волна возбуждения, и он не смог сдержать стона, из-под полуопущенных век наблюдая, как Драко потемневшими от похоти глазами пожирает его, не в силах отвести взгляд. Пару раз повторив это движение, чтобы насладиться новыми ощущениями, Гарри решился пойти дальше. Приставив головку налитого кровью члена Малфоя к покрасневшему колечку мышц, он начал медленно насаживаться, привыкая к ощущениям. Слишком медленно. Драко не выдержал, больно впиваясь пальцами в бёдра Гарри и резко вошёл в него, заставив любовника вскрикнуть от боли неожиданно громко и беспомощно. — Прости, — Драко обвил его талию руками, нежно гладя по спине. Он попытался отстраниться, но Гарри остановил его, резко насаживаясь и шипя что-то нецензурное. Это было больно, даже очень, но останавливаться Поттеру не хотелось. — Только посмей исчезнуть! — прошипел он яростно, словно взбешённый змей, впиваясь в истерзанные бесконечными поцелуями губы Драко. И Малфой начал двигаться. Медленно, осторожно, лаская член возлюбленного, чтобы хоть немного извиниться за причиняемую боль. Но Гарри явно было плевать. Постепенно он расслабился, разжимая стиснутые до скрежета зубы, выстанывая имя Драко… Малфой не верил, что это могло принести удовольствие, но в итоге Поттер начал откровенно наслаждаться, насаживаясь всё жёстче и быстрее, заставляя комнату кружиться перед глазами Принца. Резко толкнувшись внутрь, он излился в Гарри, наваливаясь всем телом. Никогда ещё Драко не доводилось испытывать ничего подобного. Голова шумела, а тело накрыло сладкой истомой. Любовники тяжело дышали, пытаясь прийти в себя от этого наваждения. Позже, когда сознание постепенно начинало возвращать его к реальности, Драко заметил, что Гарри всё ещё возбуждён и скользит рукой по члену, пытаясь достичь разрядки. Малфой перехватил его руку за запястье, вырывая недовольный рык из гортани Поттера. — Что ты творишь, — зашипел Гарри, пытаясь вырваться из жёсткого захвата. Его член пульсировал, прижимаясь к животу, а всё тело Поттера трясло от желания. Драко заворожённо смотрел на его злое лицо и эгоистично наслаждался, ощущая новый прилив возбуждения. Сейчас Гарри готов был убить за то, чтобы кончить. И Малфою безумно нравился такой Гарри. Резко войдя в Поттера, Драко не смог сдержать крика удовольствия, смешавшегося с гортанным рваным стоном возлюбленного. Гарри выгнулся всем телом и так сильно сжал его член узким входом, что наслаждение стало болезненно невыносимым. Пары глубоких движений хватило, чтобы Поттер запрокинул голову, издав особенно громкий стон, на живот брызнули вязкие белые капли. Вскоре Драко догнал его, рухнув рядом без сил. Гарри, восстановив дыхание, попытался нащупать на тумбочке очки, пока Малфой лениво перебирал его волосы, всё ещё пытаясь прийти в себя. Надев на нос круглую оправу, он столкнулся взглядом с кошачьими глазами русалки. Она заинтересованно смотрела в окно между кроватями и сейчас, замеченная Поттером, поспешила скрыться в пучине Чёрного Озера. «Всё-таки эти твари стали через чур любопытными в последнее время» — подумал Гарри. Он ласково посмотрел на Драко, который в смущении отвёл взгляд, виновато улыбаясь. Всё произошло так быстро и нелепо… И сейчас Драко почему-то хотелось умереть со стыда. Поттер довольно вздохнул, обнимая Драко крепче, и закрыл глаза, вслушиваясь в загнанный ритм сердца возлюбленного — лучшая колыбельная из всех, существующих в их свихнувшемся мире. Уже в полудрёме Гарри почувствовал невесомый поцелуй в лоб. Чьи-то заботливые руки сняли очки с его переносицы, а любимый, усталый голос произнёс едва слышно: — Я люблю тебя, Гарри.