Unless

Стив смотрел на старого друга, отстранённо массирующего виски, как будто у него болит голова, и всё пытался уложить в голове события последних нескольких суток. Безобразная драка в Румынии, недолгий, но непростой и оставивший неприятный осадок в душе разговор с Тони, доктор Зло, как его бы наверняка окрестила Кайли, будь она здесь, побег из штаба, — всё это упало на плечи нехилым таким снежным комом размером с две Башни. Привычка соотносить проблемы с масштабом Башни, кстати, появилась тоже из-за Кайли. Жизнь Капитана Америка с её появлением вообще сильно поменялась. От самокопания Стива отвлёк негромкий и на мгновение поставивший его в тупик вопрос: — Кто она? Баки никак не выдал свои эмоции, но долгая дружба, даже спустя 70 лет порознь, не проходит бесследно: на дне тёмных глаз различимо плескалась усмешка. — О ком ты? — Впрочем, ответ очевиден. — Та девушка, Кайли. Стив усмехнулся тоже, совершенно не зная, как отвечать на этот вопрос. Если бы ему заранее было известно, что будущее будет таким безрадостным и безнадёжным, женился бы сразу, чтобы хоть раз назвать её своей женой. Теперь же… Он преступник, его если не убьют, так закроют далеко и надолго, без возможности досрочного освобождения. Да и Тони неоднократно повторял, что Кайли Эванс станет Кайли Роджерс не ранее его смерти. Какая уж тут свадьба? В конце концов Стив выбрал максимально не затрагивающий его собственных чувств вариант. Хотя, даже этот, казалось бы, безобидный ответ добавился к снежному кому на плечах. — Дочь Тони. Баки насмешливо вскинул брови, выражая этим своё отношение к его сильно урезанной, но всё же правде. — Это я и без тебя знаю. Мы успели пообщаться, прежде чем началась эта беготня. Стив удивился было, что Кайли ему об этом не сказала, но вспомнил, как началась и закончилась их последняя короткая встреча. Сильное, упрямо стучавшее до этого момента сердце вдруг как-то болезненно трепыхнулось и забилось торопливо и ожесточённо, как будто собиралось проломить изнутри рёбра и выбраться наружу. А Стив понял, что может больше никогда с ней не увидеться. Нет, он совсем не жалел о своём отказе взять её с собой, но сейчас подумал, что мог бы сказать ей много больше, чем холодное и торопливое «Не в этот раз». — Стив, вернись на землю. Баки снисходительно взирал на него, подперев подбородок рукой, и впечатление от этого взгляда не портило даже то, что Стив возвышается над сидящим на какой-то коробке другом на добрые 3 фута. — Я, конечно, почти её не знаю, но раз она ни от тебя, ни от Старка до сих пор не сбежала, уверен, вы ещё встретитесь. Дружба творит с людьми удивительные вещи. Стив покачал головой, пряча невольную улыбку. Ну да, зная Кайли, упрямую, не раз обводившую каждого в Башне вокруг пальца и ненавязчиво вертевшую грозными Мстителями так, как ей было угодно, ни в чём нельзя быть уверенным. Стив почему-то вспомнил последнюю ночь, что они провели вместе. Кайли, совсем чуть-чуть не дождавшаяся его с миссии дома, спросонья улыбается, а он вдруг понимает, что невыносимо хочет её, — такую сонную, тёплую и уютную, — вот сейчас и не иначе. Когда он непривычно и откровенно жарко целует её, одной рукой крепко обнимая и недвусмысленно проводя ладонью по её бедру, Кайли смеётся коротко ему в губы, отвечает тоже непривычно, но совсем наоборот, — нежно и трепетно, странно спокойно. Стив мимолётно удивляется этому и, мгновением позже, тихому голосу, однако не спорит, слушается, почему-то чувствует, что сейчас иначе нельзя. Кайли тянет к нему руки, помогает снять футболку, проводит прохладными пальцами по гладким скульптурным мышцам живота, груди, по твёрдым плечам, обнимает за шею, зарываясь пальцами в короткие светлые волосы на затылке и заставляя коротко вздрогнуть, — знает прекрасно, что Капитану Америка так очень нравится, и бессовестно этим пользуется, — и наконец целует. Всё это она проделывает тягуче, медленно, будто издевается, но Стив лишь сжимает зубы покрепче и покорно терпит, предоставляя ей полную свободу действий. Он не спрашивает, в чём причина такой внезапной перемены. Ему и не особо хочется. Стив любит её так, как не любил никого и никогда, полностью растворяясь в этом чувстве и забывая обо всем, что находится вокруг, он готов положить к её ногам целый мир, свою жизнь, всё, что бы она не попросила. Кайли ничего не просит. Кайли любит его не меньше, но рядом с ним так головы не теряет, и время от времени помогает ему не терять свою. Капитан Америка верит ей так, как вряд ли кому-то когда-то верил, но всё равно замечает, что в последнее время она немного… Странная. Кайли и раньше не отличалась особой предсказуемостью, но сейчас предугадать её действия, слова, настроение стало совсем невозможно. Временами Стиву даже кажется, что он окончательно перестал её понимать, однако она как будто берёт себя в руки, и всё более менее восстанавливается. Кайли негромко смеётся, пока он стягивает с неё подозрительно знакомую длинную футболку, которая, правда, с учётом их разницы в росте, выглядит больше похожей на платье, и скользит шершавыми пальцами по бархатисто-нежной коже, зная наизусть каждый изгиб и привычно огибая старый розоватый шрам. Стив не знает, как убедить свою невесту в том, что он любит её любую, со всеми её недостатками и достоинствами, и этот шрам ничего не значит и уж точно ничего не изменит, — Кайли верит, но трогать его всё равно запрещает, и даже дома, даже от самого Стива прячет под одеждой. Они оба любят длинные прелюдии исключительно по настроению, и сегодня такого настроения явно нет. Кайли нетерпеливо ерзает, из-под густых черных ресниц наблюдая за Капитаном Америка, невольно подаётся навстречу и рвано выдыхает, когда всё тело, начиная с низа живота, прошивает острым удовольствием. Стив тяжело дышит ей в ключицу и прикусывает тонкую кожу, оставляя красный след, который завтра превратится в тёмную метку, в голос кричащую всем и каждому, что Кайли Эйври Эванс всецело и безраздельно принадлежит Стиву Роджерсу. Единственное, что портило удовольствие от этого недвусмысленного доказательства, это Железный Человек, незамедлительно расстреляющий их обоих из крупнокалиберного пулемёта, если увидит. Кайли засыпает не сразу, в задумчивости рисуя кончиком пальца затейливые узоры на плече Стива. Капитану Америка кажется, что она хочет что-то сказать, но не может решиться, и потому помогает: — О чём ты думаешь? Скопировав отцовскую нечитаемую улыбку и наигранно легкомысленно отмахнувшись, Кайли поворачивается к нему спиной, возится, устраиваясь удобнее, и так и не отвечает. Стив хмурится, но лишь обнимает её крепче, утыкается носом в слегка влажные тёмные волосы и проваливается в сон. Сейчас, после всех сумасшедших событий последних дней, то, что Кайли не ответила на его вопрос, почему-то казалось очень важным. Крайне важным. Стива по неизвестной причине тревожило это воспоминание, но в голове не было ни одного предположения почему. Впрочем, теперь, даже если бы они были, он не узнает, правильные они или нет. — Её нигде нет. Тони отвернулся, вновь принимаясь мерить шагами офис, но вспомнил, что за то же самое ругал Кайли всего полтора часа назад, и устало рухнул на стул. Он ведь просил её никуда не лезть! Если… Когда он её найдёт, ох и получит же она: Тони всё-таки отлупит её, как много раз обещал, чтобы даже думать было больно, и посадит под пожизненный домашний арест. Ну, нет, конечно. Ударить её, даже если в воспитательных целях, даже если заслужила, у него попросту не поднимется рука. А вот над домашним арестом стоит подумать. Хотя, зная Кайли, он мог с уверенностью сказать, что дольше недели она не выдержит и начнёт профессионально выносить ему мозг просьбами отпустить погулять. Если… Когда он её найдёт. — Она могла уйти со Стивом. Тони раздражённо отмахнулся от Наташи, пытающейся рассуждать оптимистично. Кайли сказала бы ему хоть что-нибудь, если бы это было так, а не исчезла бы без следа. Тони злится на всех и всё, что попадает в его поле зрения, но больше всего — на себя самого, за то, что не уследил, не удержал, не уберёг. Наташа перевела взгляд с Тони на Пьетро, растерявшего, кажется, все эмоции и время от времени пытавшегося сорваться с места и помчаться на поиски, и, не выдерживая, с силой ударила кулаком по столу. Стекло под её рукой жалобно зазвенело, но зато на неё всё-таки обратили должное внимание. — Хватит ныть! Кайли не хрустальная, в конце-то концов! Всё с ней будет в порядке. Пьетро поднял голову, и в его глазах наконец снова появляются эмоции. Тони посмотрел недовольно, машинально потёр онемевшую руку и недовольно же дёрнул плечом. — Тогда предлагаю не сидеть на месте. Я открыла глаза. Мрачно, холодно, неуютно. Идеальное описание заброшенной злодейской лаборатории. Жаль только, что я тут не на экскурсии, а по воле маньяка из разряда «Да-да, доехала хорошо, целую. Крыша». И, к сожалению, вообще не помню, как я тут оказалась. Как обычно, в минуты тяжёлых душевных переживаний у меня появилась острая необходимость в чёрном юморе. Мой похититель проявил подозрительную заботу, кинув в меня пусть пыльным и здорово поеденным молью, но одеялом. — Мы ведь не хотим, чтобы Вы заболели, мисс Эванс? От этого подчёркнуто вежливого обращения мне очень хотелось хорошенько ему двинуть. Желательно коленом. Желательно ниже пояса. Желательно побольнее. Но увы, руки и ноги были крепко закованы в крайне навороченного вида кандалы, не позволяя мне даже встать. Отвечать на его многочисленные вопросы я не собиралась, а он и не заставлял. Только неторопливо ходил по лаборатории, завершая какие-то несомненно злодейские приготовления, и изредка бросал на меня странные, нечитаемые взгляды. В какой-то момент он подошёл ко мне почти вплотную, протягивая на ладони какую-то кассету. Я как могла сжала немеющие из-за слишком тугих наручников пальцы и всё-таки заговорила: — Я не беру вещи из рук. Маньяк растянул губы в ухмылке, по какой-то, лишь ему известной причине переходя на «ты». — А ещё говоришь, что не похожа на отца. Это когда это я такое говорила, интересно? Напротив, я не уставала напоминать всем и каждому в Башне, что «я вся в папочку». Особенно самому «папочке», которого невероятно возмущало то, что в большинстве случаев я использовала эту фразу как оправдание своим безобразиям. В кои-то веки осознав, что разумнее будет промолчать, я отвернулась, чтобы не видеть ледяных безжизненных глаз и поджатых высокомерно губ повернувшегося на своей мести маньяка (он поведал мне свою скорбную повесть), и очень постаралась думать о чём-нибудь хорошем. Например о том, что отец и Стив непременно меня найдут. Что с ними вообще? Где они, в порядке ли? А Пьетро? Не сомневаюсь даже, что он уже всех и всё на уши поставил и носится туда-сюда, забывая о том, что ему ещё и дышать когда-то надо. Так, опять мысли не в ту степь ускакали. О хорошем, Кайли, думай о хорошем! Нервничать вредно. Получалось всё равно плохо. Доктор Зло здорово действовал на мои и без того неслабо расшатанные нервы, и сдерживать язвительные комментарии с каждой его фразой становилось всё сложнее. Я всегда знала, что степень моего волнения прямо пропорциональна степени моей язвительности в конкретный момент времени. Сейчас я нервничала так, как не нервничала никогда. Поэтому, когда Доктор Зло в очередной раз пустился в пространственные объяснения причин своей мести, я не выдержала. — Любезный, ну заткните же Вы фонтан! Ему тоже нужен отдых. Мужчина, кажется, даже словами подавился от неожиданности, а я поспешила сделать невинное лицо. Получилось так же плохо, как думать о хорошем. Язык мой — враг мой. Ох, папочка, и почему же я в тебя такая язва? Почему у меня не мамин покладистый характер? Отойдя от удивления, мой похититель неприятно улыбнулся и вдруг наотмашь хлестнул меня по лицу. Достаточно больно, особенно с учётом того, что острые металлические вставки на перчатках оставили глубокие царапины на щеке и губах. Я на пробу коснулась языком царапины на нижней губе и поморщилась от металлического привкуса крови во рту. Теперь мне было не только больно, но ещё и обидно. Ну, подумаешь, высказалась невежливо, что ж сразу драться? Больше я ничего не говорила, даже вполне нейтрального. Кто их знает, этих психов, может он и от вопроса о погоде разозлится. Время тянулось настолько долго, насколько это вообще было возможно. Спустя пару часов, показавшихся мне парой дней, Доктор Зло снял кандалы с ног, подхватил под локоть и потащил по тускло освещённым коридорам куда-то вглубь лаборатории. — Будет ведь не так интересно, если они найдут тебя сразу, не правда ли? — Не правда, — огрызнулась я и поспешно прикусила язык, приготовившись уворачиваться от новой пощёчины, но мужчина просто швырнул меня на пол, вновь заковывая мне ноги, и скрылся из моего поля зрения. Кое-как усевшись на холодном каменном полу, (точно заболею, но хорошо хоть, что пыльное одеяло при мне осталось) я огляделась. Комната намного больше той, в которой я очнулась, по периметру пять подсвеченных стеклянных камер с… Людьми? Правда, судя по пулевым отверстиям у них во лбу, мир живых они покинули. Что это были за люди, и зачем Доктор Зло их пристрелил — неизвестно. Впрочем, не то чтобы мне было очень интересно. — Ты значительно облегчила мне задачу, Кайли, — меня аж передёрнуло от того, как приторно-сладко, и оттого ещё более противно он произнёс моё имя. И от слов тоже передёрнуло, но тут скорее из-за нахлынувшего неожиданно страха. — Надо было бы приглядеться к тебе пораньше, но Старк так старательно тебя прятал. Прятал? Меня? Отец? Да он же отпускал меня куда-угодно, лишь бы только я не разнесла от скуки его драгоценную Башню. Очевидно, мой похититель знает куда больше меня. Что ж, учтём на будущее. — Я не заметила. — Не удивительно. Тони Старк бывает весьма незаметным, если ему это требуется. Ты была под таким колпаком, пока его не было рядом с тобой. Если бы он не был так самонадеян, думая, что одного его присутствия достаточно, чтобы защитить тебя, ты бы не сидела сейчас здесь. Мне не хотелось верить, что отец следил за каждым моим шагом всё это время, но верилось невероятно легко. От Старка можно ждать чего угодно. По себе знаю — я ведь наполовину Старк. Но ведь тогда получается… Что отец знал про наши отношения со Стивом? И молчал? И устроил нам сцену смертельной обиды, когда случайно «узнал»? Ну, раз так, камня на камне не останется от его Башни, если мы выберемся живыми из этой передряги! — Твой отец совсем не такой белый и пушистый, как тебе кажется. А вот это уже мне решать. Клеветать на своего отца могу только я, это моё исключительное право! — Конечно нет. Он много хуже. Я с вызовом, пусть даже очень сильно снизу вверх, посмотрела на своего похитителя. Он серьёзно думал, что я разочаруюсь в Тони после его рассказов, и начну жаловаться ему на несправедливую жизнь? Ага, бегу и падаю. Увернуться не получилось и в этот раз. Доктор Зло больно ухватил меня за волосы и приложил виском о железные перила. Прежде, чем опять потерять сознание, я услышала злое: — Посмотрим, кого ты будешь защищать после.