Дом странных людей мистера Филдинга

Я вышел в темное дождливое воскресное утро из деревянного домика на дереве, и что делать во всем этом пропитанном сыростью и туманом мире, решительно не представлял. Доехав до университетского общежития, я прокрался в свою комнату и, скинув пальто и обувь, лег на кровать прямо в одежде, накрывшись одеялом с головы до ног. В голове бешеным вихрем вращался парад из разноцветных красок, черных перьев, таинственных голубых глаз. Будто нереальные образы, придуманные мною когда-то, восстали из глубин сознания и демонстрировали мне цирковое шоу. Стоило мне только провалиться в сон, как я снова видел мистера Корнера с рваной раной на животе, которую он судорожно зажимал ладонями так сильно, что кровь пачкала руки и смешивалась с глянцево-блестящей черной краской. Параллели не велись, логика давно отключилась, поэтому мне никак не удавалось понять, чем является моя настоящая жизнь и мир, скрытый в ветвях старого дуба. Еще одной причиной моей бессонницы был пристальный взгляд Кристофера, который буквально прожигал одеяло насквозь и докучал все сильнее. - С девушкой поругался? В ответ на вопрос последовал лишь мой тяжелый вздох. Как бы глупо это не казалось, под одеялом разворачивалась настоящая битва. Слезы выступили на моих глазах, и я только покрепче прижал одеяло к себе. - Ничего, такое бывает. Кристофер попытался найти мою руку, надеясь, что этот жест создаст доверительную атмосферу между нами, но я лишь повернулся на другой бок и смолк. - Знаешь, я тоже недавно пережил похожее, - не замолкал сосед по комнате, и эта фраза вывела меня из себя. - Да ты никогда не переживал ничего похожего, Кристофер! - повысил я голос, вырываясь из одеяльного плена, демонстрируя мокрое от слез лицо. Мой сосед опешил, явно не зная, как вести себя в такой ситуации. Я увидел, как он нахмурился и как у него задрожали губы. - Извини, - поспешил я, - я ценю твою заботу, но ты ничем не можешь помочь. Он что-то коротко пробормотал мне в ответ, а затем вышел из комнаты. И в ту же минуту я почувствовал себя абсолютно бессильным, невероятно беспомощным и бесконечно одиноким. В итоге, все воскресенье, которого я с нетерпением ждал целую неделю, прошло довольно однообразно. Когда мои глаза высыхали от слез, приходилось выбираться из одеяла и идти на кухню пить горячий чай. Горло болело нестерпимо, да и насморк лишь усилился, поэтому то, что я заболел, было ясно и без врача. Так что плохое самочувствие лишь усилило душевные терзания. Я сверлил взглядом книгу с поездом из камина, но слов не видел, просто прикосновения к этой старой бумаге успокаивали меня, напоминая о Ноэле. Беспокойно вглядывался в полароидную карточку, искал ответ в голубых глазах на маленьком квадратном снимке, но ответа не было, как не было и дома на дереве на снимке у озера. Понедельник начинался как ничем не примечательный день. Лекции, перерыв, снова лекции, но в расписании вместо пары литературы было пустое место. Преподаватели говорили, что мистер Корнер сильно заболел и не сможет выйти на этой неделе. Вся эта шумиха, все перестановки пар еще раз подтвердили то, что в субботу в нарисованном мире я видел именно своего преподавателя по литературе. Между студентами ходили слухи, кто-то слышал, что поздним вечером в субботу директору позвонил незнакомый мужчина и сказал, что мистер Корнер в больнице. Что с ним произошло – неизвестно даже преподавателям, говорят лишь, что тот пробудет на лечении минимум неделю. Это было странно. Обычно преподаватели не пропадают на неделю перед экзаменами, к тому же, если и попадают в больницу, то всегда разъясняют причину и приносят кучу медицинских справок. А тут странный незнакомец, звонящий директору домой почти ночью, говорит о том, что Крис рассчитывал выйти в понедельник на работу, но в итоге лишь заболел окончательно. Что случилось с преподавателем, неясно было даже мне, хотя я явно знал больше, чем все остальные вместе взятые. Все эти мысли ежесекундно всплывали в моей голове, поэтому я даже не заметил, как в столовой ко мне подсел Кристофер. - Интересно, что там случилось с мистером Корнером, - задумчиво произнес он. Я только уныло мотнул головой. Знал бы он, насколько мне было интересно. - Преподы не в курсе, а родственников его никто не знает. Да он вообще вроде бы приехал сюда из другого города. Знаешь же Гая? У него мама в деканате работает. Говорит, что сейчас еще раз звонили от мистера Корнера. Все тот же незнакомец, что и в тот день. Я отложил на время свой обед и посмотрел на Кристофера. - Что говорит? Он явно удивился моему вниманию и поспешил ответить: - Было плохо слышно, связь постоянно прерывалась, но, похоже, завтра к нам прибудет заместитель по литературе. - Кто же? - произнес я уже с меньшим интересом исключительно для поддержания разговора. - Мисс Гидеон получила документы и говорит, что этот преподаватель раньше работал с мистером Корнером в другом университете. - Надеюсь, с мистером Корнером все будет в порядке. - И я тоже надеюсь, - произнес одногруппник, а затем принялся за свой обед. Во вторник второй парой была литература. Мисс Гидеон, увидев, как некоторые из студентов решили прогулять занятие, сославшись на то, что мистера Корнера все равно нет, строго направила их в аудиторию. Мы зашли с Кристофером вместе и расположились за привычной партой. С пятого ряда мне было четко видно, что за столом, отвернувшись к доске, кто-то сидит. У человека были черные волосы, а на плечах накидка. Мне даже на секунду показалось, что вернулся мистер Корнер. Но человек на стуле был явно выше прежнего преподавателя, да и волосы, которые мистер Корнер постоянно аккуратно укладывал, у нового преподавателя были взъерошены. Студенты заходили в аудиторию и с интересом оглядывали нового человека, не решаясь поздороваться с ним. Все переговаривались вполголоса, обсуждали, кому что удалось разглядеть в незнакомце. Когда прозвенел звонок, преподаватель, встав со стула и развернулся к нам. - Здравствуйте, студенты. Я – Ноэль Филдинг – временно замещающий вашего преподавателя по литературе. И, пожалуйста, не называйте меня мистером Филдингом. Просто Ноэль. И тут мой мир не то, чтобы рухнул, он перевернулся, пронесся кубарем по университету, залез на стены и вспорхнул с крыши, никак не меньше. Передо мной в черной накидке и в красной атласной рубашке с жабо стоял Ноэль, поправлял волосы и всматривался в лица студентов, будто пытаясь кого-то найти. Когда наши взгляды встретились, он удовлетворенно расплылся в улыбке и сел за стол. Видимо, нашел, кого искал. Я же пытался осознать события прошедших дней. Неизвестный мужчина, который превращается в ворона, показывает мне нарисованный мир, где помимо летающих девушек и парней-горилл есть еще мой преподаватель литературы, раненый и истекающей кровью вперемешку с черной краской. И все бы ничего, но во вторник я нахожу замещающим мистера Корнера того самого ворона. Мало похоже на правду. Но Ноэль был тут. Это чувствовалось так же ясно, как и Кристофер чувствовал мой изумленный взгляд, направленный на нового преподавателя. Уж не знаю, как это смотрелось со стороны, но в глазах одногруппника я выглядел, по меньшей мере, странно. Хотя теперь мое чувство всепоглощающего одиночества, с которым мы не расставались с пятницы, рассеялось. Ноэль поглядывал на меня, и в глазах студентов казался не менее странным, удивительным и ненормальным, чем я. - Во-первых, вынужден вам сообщить, что на самом деле я не преподаватель литературы. Я вел историю искусств когда-то давным-давно с мистером Корнером в одном университете. Он заболел, и будет восстанавливать силы примерно неделю, но оставить вас без экзаменов он не мог. Он все мне объяснил, и сегодня я смогу просмотреть ваши работы. Начнем по порядку. Он указал на девушку с нудной романтической историей, которая тут же подошла к новому преподавателю и протянула свою работу. Ноэль начал перелистывать страницы и, казалось, что с каждым новым абзацем его взгляд становился все печальнее и печальнее, он даже зевнул один раз, прикрывая рот рукой. - И что тебе на это сказал Криси? - поинтересовался он, отдавая работу девушке. Она явно вопроса не поняла. - Мистер Корнер, прошу прощения, - пояснил Ноэль, приняв серьезный вид. - Сказал, что надо доработать… - Ну, так и дорабатывай. Текст сырой. Вообще ни о чем. Следующий пошел Уилл со своим боевиком. Ноэль, не пролистав и половину, обвинил студента в чрезмерной жестокости и тоже отправил на доработку. Практически все студенты уходили с комментариями «скучно», «ни о чем». На мистера Филдинга откровенно накатывал сон. Да уж, преподаватель из него был так себе. Ему явно не хватало терпения. Хотя, чего скрывать, я ликовал, когда работы моих обидчиков комментировали как «скучно». - Ваши сценарии настолько посредственные, что я могу заранее предугадать их сюжет. Неужели вы все в свои-то годы разучились фантазировать? - недоумевал он, отдавая очередную бездарную работу в руки студенту. Дальше пошел Кристофер. Его история о привидениях лишь рассмешила Ноэля, нисколько не напугав. - Ты, правда, думаешь, что все привидения одеты в белые простыни и звенят цепями? И не стоит воровать сюжеты у дедушки Уальда. Придумай что-нибудь свое, - сказал преподаватель, рассмеявшись. - Но я же… Кристофер попытался как-то оправдаться, но Ноэль лишь небрежно сунул работу ему в руки и поспешно сказал: - И не смотри на меня своими большими голубыми глазами, как у Христа! А то посредственность может заполучить меня! Мой сосед подошел к парте в тот момент, как Ноэль назвал мое имя. Студенты переглянулись между собой, явно не понимая, откуда новый преподаватель знает, как меня зовут. - Я не успел ничего написать, мистер Филдинг. Ноэль улыбнулся еще шире. Ему явно нравилось, как я обращаюсь к нему, хоть он и просил называть его по имени. - Я в курсе всей истории с мистером Корнером. Но я также знаю, что у тебя в сумке кое-что есть, да? И скрывать было нельзя. Под напором взгляда этих невероятно красивых глаз я сам не заметил, как достал старую тетрадку с моими маленькими рассказами, где два друга Винс и Говард находят на свою голову всякие фантастические приключения. Я подошел к нему, протянул тетрадку и принялся внимательно наблюдать за ним. Похоже, ему нравилось. Это было понятно по тому, как бегает его взгляд и как он увлеченно пролистывает страницу за страницей. - Нравится история про жвачечного монстра. Можешь зачитать ее аудитории? «Чарли слеплен из миллиона кусочков старой жевательной резинки. Однажды летом по дороге домой Чарли начал таять прямо на тротуаре, ведь в Лос-Анджелесе было очень жарко. К счастью, там был Эрик Филипс, местный крокодил, который баловался черной магией. Он пожалел Чарли и соскоблил его с пола парой рыбных лопаток. Он вылил его в старинный ковшик и забрался на свой ковер-самолет. Пункт назначения – Аляска…» Во время чтения своей истории я краем глаза погладывал на Ноэля. Он выглядел очень сосредоточенно и рассматривал меня. «Чарли страдал от чувства вины. Он убил пятьдесят эскимосов, поэтому решил провести остаток жизни, делая прически ботинкам, арахису, тромбонам и гаечным ключам». Когда я остановился, Ноэль произнес: - Крис унылый и трусливый хрен, раз порвал твою работу. По аудитории пронесся смешок. - Ох, наверное, я не должен был говорить так про преподавателя, - засмеялся Ноэль, явно не стараясь оправдаться, - Джул, можешь садиться, будем считать, что экзамен ты сдал. Я быстро направился к своему месту, чтобы хорошенько рассмотреть Ноэля с высоты пятого ряда. Кристофер же вместе с остальными студентами весьма озадаченно косились в мою сторону. Они тихо переговаривались между собой и искренне не понимали, чем безумный рассказ про жвачечного монстра смог заслужить внимание нового преподавателя. Студенты после меня не особо порадовали Ноэля своими сценариями, но он стал относиться к ним более благосклонно, стараясь делать нужные замечания, а не отвечать на все лишь «скучно». Когда прозвенел звонок на перемену, я специально медленно стал собирать свои вещи. Кристофер хотел подождать меня, но я лишь растерянно глянул на него и пояснил, что канцелярской деревне нужен порядок в портфеле. Он ушел вместе с Уиллом, бросив на меня удивленный взгляд. Я же нарочито медленно копался в сумке, перекладывая учебники и тетради. Когда все студенты покинули аудиторию, Ноэль захлопнул дверь буквально у самого носа Кристофера, оставив недоумевающего студента в коридоре, а затем достал из кармана ключ и заперся изнутри. Новый преподаватель уселся на рабочий стол, раскачивая ногами в черных остроносых туфлях. Я же не решался подойти ближе, потому что не мог еще принять Ноэля в моем мире. Не мог состыковать два образа из разных измерений в одной точке, и это по-настоящему ломало мне мозг. - Они всегда так смотрят? - Ноэль скосил глаза и скривил лицо, - О боже, его работа понравилась преподавателю, а наши шедевры он посчитал скучными. Я рассмеялся и ответил, что подобные вещи не редкость. - Мне казалось, что они меня заклюют после пары. Особенно этот с боевиками… - Уилл. - Да. Думаю, следующая сцена из его сценария будет посвящена кровавой расправе над преподавателем. Я рассмеялся еще громче, но с места двигаться не решался. - Надеюсь, ты меня простил за тот день? - произнес Ноэль, убирая челку с глаз. - Я не был в обиде на тебя. Видимо, мой ответ вполне устроил его и он, спрыгнув со стола, начал ходить из стороны в сторону, скрестив руки за спиной. - Как я тебе в качестве преподавателя? Он подошел к доске и, взяв разноцветные мелки, начал что-то рисовать. Он водил розовым мелом и иногда оборачивался ко мне, ожидая ответа. - Ты не похож на преподавателя литературы, - ответил я, - но очень вписываешься в атмосферу университета. - Правда? - улыбнулся он, и я заметил следы мела на его накидке. - Правда. Хотелось так много сказать, так о многом расспросить Ноэля. Что произошло, как мистер Корнер, как он сам очутился здесь, но мысли и слова путались, и я мог лишь отвечать на поставленные вопросы. - Так ты на меня не злишься? - переспросил Ноэль, с нажимом ведя розовую линию на доске. - Совсем нет. Он положил мелки в коробку, вышел из-за стола и раскинул руки. - Тогда иди сюда. И я послушно подошел к нему, он заключил меня в объятия, утыкаясь носом в мои волосы. Он был выше меня и казался таким теплым и мягким, что я закрыл глаза от удовольствия. Ноэля выпускать совсем не хотелось, но звонок сообщил нам об окончании перерыва. - У тебя сейчас пара, надо идти, - чуть строже сказал он, будто бы возвращаясь в роль преподавателя. - А ты? - У меня окно, посижу в преподавательской, побешу всех, - подмигнул Ноэль. Я нехотя оторвался от него и, поймав взгляд Ноэля, покраснел от смущения. - Кстати, - произнес он, оттряхивая с моего джемпера и воротника рубашки розовую меловую пыль, которая осталась после объятия с ним, - это мой подарок тебе. Он указал на доску, где было нарисовано огромное розовое существо. - Это же Чарли, - улыбнулся я и, схватив полароид, принялся фотографировать. Я старался фотографировать так, чтобы влез и рисунок, и его автор, который, ни о чем не подозревая, любовался своим шедевром. Но когда он все же заметил объектив камеры, то развернулся ко мне и скорчил смешное лицо. - Мне правда понравился твой рассказ, - произнес он, стирая Чарли с доски и собираясь открыть аудиторию для следующей группы студентов, которая уже пыталась выломать дверь, - Криси просто идиот. - Я хотел у тебя спросить, что там с ним. - Не беспокойся, малыш, все вопросы потом. Встретимся после пар? Я кивнул, и Ноэль наконец-то открыл дверь, куда ввалились множество удивленных студентов, которые рассматривали нового преподавателя с ног до головы. - Иди на пару, Джулиан, - произнес он, поправляя воротник моей рубашки. Я улыбнулся и побежал на второй этаж, где мисс Гидеон уже начала лекцию. Я ждал с нетерпением окончания пар, поглядывал на часы, нетерпеливо смотрел в окно, что, конечно же, не скрылось от пристального взгляда Кристофера. Он начал издалека. Как мне новый преподаватель, что я о нем думаю, он странный, не правда ли?. Отвечал я неохотно, ссылаясь на то, что у меня болит голова. Послушав разговоры остальных ребят, стало понятно, что не всем Ноэль приглянулся. Многие студенты были оскорблены тем, что их работы сочли скучными, в виду чего называли преподавателя за спиной старой ведьмой. Меня эти разговоры только веселили, ведь я знал о мистере Филдинге намного больше. Мне было известно, что он действительно наделен волшебными способностями, потому безумно хотелось подтвердить, что Ноэль и, правда, немного ведьма. Не старая, конечно, но старше меня, это точно. Когда пары закончились, я посмотрел на таблице с расписанием, где проходила последняя пара литературы, и быстро побежал на третий этаж, застав Ноэля одного в аудитории, собирающего конспекты. - Бежал что ли? - рассмеялся он, заметив мое сбившееся дыхание, чем смутил меня еще сильнее. - На завтра много задали? - не дождавшись ответа, вновь спросил он. - Ну, если литературу я уже сдал, то на завтра только законспектировать одну лекцию и все. На прошлой неделе я усиленно подготовил все задания заранее. - Хорошо, тогда я подожду тебя, а ты бери вещи на завтра и выходи. Я даже не успел ничего возразить, он решил все за меня и, признаться честно, мне это нравилось. Мы вместе дошли до общежития, и Ноэль остался ждать меня у ворот. Я поспешил в комнату, собрал тетради с лекциями, закинул в рюкзак новую пачку карточек для полароида и крикнул Кристоферу, что буду только завтра утром, и, не дождавшись ответа, выбежал за дверь. То, что происходило со мной, было поистине странно. Я уже смирился с домом на дереве, принял тот факт, что кроме нашей реальности есть куча разнообразных миров, один безумнее другого, осознал и то, что некоторые возможности человека нельзя объяснить логикой, но то, что Ноэль шел со мной рядом по узкой тропинке в парке – это не поддавалось никакому объяснению. Сложно сформулировать. Ты делаешь постоянно одни и те же вещи, к которым привыкаешь и кажется, что сделать их иначе просто нельзя. Вот ты ходишь в университет, сидишь на лекциях, потом идешь в общежитие, а по выходным направляешься в дом на дереве. А тут в твой идеальный распорядок вмешивается кто-то из другого мира. Такое бывает, например, когда ты смотришь на знаменитость из журнала, вырезаешь фотографии, собираешь коллажи из различных изданий, а потом этот человек появляется в поле твоего зрения и мозг просто не успевает соотнести реальность и ту картинку из журнала, которую ты бережно хранил, вложив в старую книжку. Как это? Этот человек всегда был в журнале, а теперь так бесповоротно и стремительно врывается в твою повседневность? И вроде бы происходит то же самое, но ты чувствуешь нечто неясное, что меняет реальность. Я испытывал нечто похожее, и до сих пор не верил в происходящее. Когда мы забрались в дом на дереве, Ноэль сказал, что не хочет пока появляться в петле, пояснив, что там напряженная обстановка, а он и так слишком много сделал для защиты странных людей, потому заслужил немного отдыха. Я, конечно, знал, что ночью, пока буду спать, он снова обратиться в ворона и вылетит в окно, но виду не подал. Ноэль правда очень устал, это было заметно. Я уселся на матрасе, а Ноэль, сняв накидку, зажег несколько свечей на столе. Мужчина казался несколько рассеянным. Он ходил по дому, что-то доставал из ящиков, аккуратно снимал свои остроносые черные туфли и все делал предельно медленно, находясь глубоко в своих мыслях. Я прекрасно понимал его. Он просто не хочет вспоминать произошедшее в петле на прошлых выходных. Было видно, как тяжело ему справиться с переживаниями, хотя в университете он выглядел довольно бодро и уверенно. Но оттягивать этот разговор дальше я не мог, поэтому, как только Ноэль сел рядом со мной и протянул сверток с печеньем, я спросил: - Знаю, ты не хочешь это обсуждать, но я тоже волнуюсь. С мистером Корнером будет все в порядке? - Да, конечно. Сэмми и Жанин подлечили его. Он обязательно скоро поправится. Ноэль натянуто улыбнулся, и мне сразу стало понятно, что он хочет мне рассказать что-то еще. - Что тебя беспокоит? - То, что произошло с Крисом, не должно было случиться. Теперь мне кажется, что надвигается опасность на всех странных людей. - Какая опасность? - я отложил печенье и подвинулся ближе к Ноэлю. - Я не хочу впутывать тебя, грузить всеми этими проблемами... Тем более, сейчас. У тебя даже не проявился дар, ты можешь попытаться жить как все… Хотя после всего того, что я тебе показал, это звучит просто смешно, я знаю, знаю. Я взял его за руку, показывая этим жестом свою готовность к его рассказу. - Ко мне поступают вести из разных петель. Одними из первых были Сюзанн и Делиа, их петлю разгромили, а их самих чуть не убили. Ты бы видел, в каком состоянии они попали ко мне. Потом стали поступать вести из других петель. Новости были одна страшнее другой. В странном мире что-то назревает. Процессы, которые происходили на протяжении тысяч лет, постепенно нарушаются. Место имбрин хотят занять ужасные существа. Я пытался сохранить всю информацию в тайне, чтобы мои подопечные не тревожились, ведь мы и правда ничем не могли помочь тем странным людям, попавшим в беду, мы не могли предсказать место, куда будет нанесен следующий удар. Оставалось лишь прятаться и усиливать защиту своего мира, тем более, когда я показал его тебе. Но когда появился Крис, всем стало по-настоящему страшно. И все было хорошо, хотя я ему говорил, что вести двойную жизнь вечно не получится. А потом в его петле оказались твари. Крис и его друзья кое-как успели выбраться. Он перевел взгляд на меня, а затем сказал: - Но петля Криса, которая находится в старой кирпичной часовой башне в Мидлбро, ведет прямиком в кирпичную башню рядом с озером у Пальмового дома, здесь в Лондоне. В этом самом парке. И если твари это поймут, то… Я просто не знаю, как еще нам скрыться. Он выглядел растерянно и обеспокоенно. Я никогда не видел его в таком состоянии прежде. Его голубые глаза будто потухли, он нервно закусывал нижнюю губу и не отпускал мою руку. - Давай лучше спать, - произнес он, безрезультатно стараясь скрыть беспокойство. Я улегся на матрас, Ноэль лег рядом и развернулся ко мне. Его тепло согревало меня, ведь даже плед уже не спасал нас от надвигающейся зимы. И вместе со сменой времени года неощутимо тихо приближались перемены, они висели в воздухе, тенями бегали по стенам, и отдавали нестерпимым холодом из окон. Было страшно, но пока со мной был Ноэль, я верил, что все будет хорошо. Ноэль обнял меня и прижался ко мне, крепко обхватывая руками. - Знаешь, как бы противоречиво не звучало все то, что я тебе наговорил, я действительно рад, что ты сейчас со мной. Я улыбнулся в сумраке, а затем провалился в сон. Когда я проснулся, Ноэль еще спал. Он завернулся в плед и выглядел таким спокойным и счастливым, что будить его не хотелось. Я осторожно выпутался из его рук, тихонько встал, свернул свой плед и убрал догоревшие свечи со стола. Непонятно сколько было времени, Ноэль не носил часов, да и у меня их никогда не водилось. Вообще он частенько говорил, что время - довольно абстрактное понятие, и что никто не может подтвердить его существование, возможно, его и вовсе нет. Существуют цифры, которыми мы приняли обозначать временные промежутки, но не само время как вещь. Но как бы там оно не было, на занятия нам нужно было к восьми утра, потому пришлось все же разбудить Ноэля. Я дотронулся до его плеча, но он не реагировал, тогда пришлось позвать его. Он повернулся на другой бок и удивленно уставился на меня. - Сколько времени? - произнес он сонно. - Не знаю, у меня нет часов. - Вот черт! Ноэль резко вскочил, что мы чуть не столкнулись, и начал быстро собираться. Он надел на водолазку черную накидку с зеленой подкладкой, шубу и, быстро засунув в огромную старую сумку какие-то бумажки с лекциями, поспешил вылезти из дома. Мы заметно успокоились, когда часы в витрине магазина показали начало седьмого утра. У нас было время, чтобы дойти до университета пешком. Наконец-то мы заметили изменения, которые произошли за ночь. Под ногами лежал снег. Совсем немного, он еще не скрипел под ботинками, лишь покрыл легкой пеленой дорожки и крыши домов. Было невероятно тихо и как-то сонно для такого времени. Когда мы вышли на оживленную улицу снег сменился тонкой коркой льда. Мои ботинки не скользили, но вот ноги Ноэля в остроносых туфлях то и дело разъезжались, и он вынужден был схватиться за мой локоть. Еще ему было заметно холодно, он мелко дрожал и кутался в свою пушистую черную шубу, что ему совсем не помогало. Я настойчиво предлагал ему поехать на автобусе, но он также настойчиво мне отказывал. На мосту останавливаться не хотелось, ведь Ноэлю было и так холодно, но он сам замедлил шаг, а затем склонился, держась за перила покрасневшими от холода руками, и стал наблюдать за водой, которая за ночь покрылась тонким слоем льда. Он смотрел на Темзу и говорил о том, что давно не катался на коньках, что хотел бы катер и что Темза похожа на засохшее мороженое. От его вчерашней растерянности не осталось и следа. Вероятно, ему нравился вид, и он хотел постоять тут еще, хотя прилично замерз. Тогда я решил не терять время впустую и, достав полароид, принялся делать вид, что снимаю крыши домов, хотя сам тайком отводил объектив и фокусировался на замерзшем человеке в пушистой шубе и остроносых туфлях. Когда я перевел объектив с очередной крыши на отогревающего ладони своим дыханием Ноэля, он сразу же обернулся ко мне с вопросом: - А Рождество ты как собираешься проводить? Кадр не удался. Рука дрогнула, лицо Ноэля смазалось, а он только улыбнулся в ответ и взял камеру в свои руки. Он направил объектив на меня, а затем снова повторил вопрос. - Я не знаю, с родителями дома, как всегда. Затвор щелкнул, и через мгновение появился мой снимок. - А если я предложу более интересный вариант? - выглянул он из-за полароида. - Я не знаю. А какие варианты? Снова щелчок фотоаппарата. - Не знаю. Можно покататься на коньках или съездить в деревню и там покататься на собачьих упряжках. Ты знаешь, можно еще поехать в Париж, ты там был? Нет? Там красиво на Рождество. Или, если хочешь, можно просто посидеть дома и поесть ягодные пироги или печенье с кремом. Можно много чего придумать, Джул. Так ты за? - Попробую отпроситься! Затвор снова щелкнул, и как только фотография появилась, Ноэль взял все три снимка в руки. - Смотри, как меняется твое выражение лица после каждого вопроса, - засмеялся он, а затем убрал все три снимка в карман. Это было еще более странно, чем дом на дереве, более странно, чем нарисованный мир. Мы шли с Ноэлем той дорогой, которой я по обыкновению возвращался после вечеров, проведенных у него. Наш путь вел в университет, где, кто бы мог подумать, моим преподавателем по литературе был мужчина, по ночам перевоплощающийся в ворона! Все это сводило меня с ума. Грани повседневности и нереального мира стерлись. Было сложно это осознать, но я определенно был рад этому. Мы дошли до университета и распрощались на первом этаже, Ноэль пошел в преподавательскую, а я еще долго провожал его взглядом, наблюдая за тем, как его силуэт растворяется во тьме коридора и как эхом раздается стук его каблуков. В аудитории меня встретил Кристофер. По обыкновению, он был зол на меня и обеспокоен тем, что я не появился в общежитии. Меня это уже начинало утомлять. Но, тем не менее, он сыпал вопросами и даже попытался подключить к нашей беседе Уилла, что было, по меньшей мере, глупо, и я всем своим видом показывал, как мне неприятен это разговор. Во время перемены я вновь направился к Ноэлю, чтобы хоть как-то спрятаться от назойливого одногруппника. В тот день Кристофер был особенно активен, ему было дело до всего, но больше всего его интересовала моя личная жизнь. С кем я хожу, и, что странно, почему новый преподаватель по литературе проникся ко мне таким расположением. Пока я раздумывал об этом, следуя на третий этаж, не сразу заметил шум за спиной. Тихое шуршание, как будто в пустом коридоре кто-то шел за мной. Тогда я резко обернулся и, надо же, заметил испуганные глаза, скрывающиеся за поворотом. - Кристофер, выходи, - грозно произнес я, обращаясь к стене. Он вышел из-за угла и виновато уставился в пол. - Мне сейчас показалось или ты действительно следил за мной? - сказал я, сам усмехаясь от своих слов, настолько глупыми они мне показались. - Мне просто по пути, - заметно занервничал одногруппник. - Куда ты идешь? - В туалет. - Туалет был на втором этаже. - Да, но мне нужно уединение. Это было до ужаса глупо и нелепо. Видимо, кто-то держит меня за идиота. Я развернулся и направился обратно в кабинет, оставляя одногруппника одного в коридоре. Придется с Ноэлем увидеться на следующей перемене, но я был рад тому, что одной темой для обсуждения у Кристофера и его дружков станет меньше. Неделя пролетела незаметно. В университете все было тихо. Студенты попривыкли к чудаковатому преподавателю литературы и сдали ему свои работы. Я постоянно бегал к мистеру Филдингу, как мне полюбилось его называть, во время перемен. Мы садились на парту и обсуждали события в университете. Ноэль подробно рассказывал о прошедшей паре, пересказывал шутки, которые рассказывал в ходе лекции, чтобы студенты не заскучали. Он так вписывался в эти стены, в этот интерьер со своими накидками, разноцветными пушистыми шубами и сверкающими остроносыми туфлями, что я не представлял возвращения мистера Корнера. Мне было страшно задавать Ноэлю этот вопрос, поэтому я так тщательно пытался скрыться в его веселой, зачастую бессмысленной, болтовне. Под конец дня, когда у него оставалась только одна лекция, он выглядел очень уставшим. Видимо, за весь день Ноэль слишком много разговаривал, поэтому в последние перерывы больше предпочитал молчать. Обычно в такие моменты он рисовал цветными мелками на доске очередного персонажа из моих рассказов. Он нарисовал черного Мороза в смешных красных трусах, истратил все зеленые мелки на водяного монстра по имени Старый Грег и злого автостопщика в черном цилиндре, изобразил луну с человеческим лицом, до ужаса похожим на его собственное, и чернолицого мужчину в белом костюме, подписав внизу «Дух Джаза». Мне нравились его рисунки, и я постоянно их фотографировал на полароид до того, как Ноэль успевал их стереть. После пар мы еще какое-то время сидели в университетской столовой за чаем с булочками, а потом направлялись в парк. За эту неделю парк сильно изменился. Тропинки, крыша Пальмового дома, скульптуры зверей, лавочки и мост – все окрасилось в белый цвет. Снег был повсюду. Он залетал в открытые окна, и в домике стало по-настоящему холодно, так что пришлось закрыть тяжелые деревянные рамы и зеленые ставни. Сначала мы грели руки у свечей, а затем залезали под пледы в верхней одежде и прижимались друг к другу – так было теплее. В такие минуты я чувствовал себя крайне странно. В голове что-то происходило, что-то незаметное для меня. Что-то случалось в минуты, когда Ноэль гладил мои волосы, обнимал меня или даже когда наши колени случайно сталкивались под пледами. Я ничего не понимал, но то, что я испытывал, было сложно назвать нормальным. Все неясные мысли казались тогда мне неправильными. Еще неправильнее было испытывать какие-то пока еще противоречивые и бесформенные чувства к мужчине, который был старше меня и который, к тому же, пока все еще оставался моим преподавателем по литературе. Ноэль же, в отличии меня, ничем подобным не страдал и переживал лишь из-за ситуации в петле. В пятницу столбик термометра упал за отметку нуля, и мы решили провести вечер в петле. Ноэль говорил, что я не могу долго находится там, а тем более постоянно бегать из своего мира в нарисованный. Чем это может грозить, он не объяснял. Но зайти на чай и погреться – это всегда пожалуйста. Ноэль не появлялся в петле со вторника и нервничал, стоя со мной на пододвинутом к правому окну столе, но когда мы оказались в петле, он немного расслабился. Судя по тишине, там царствовала ночь, хотя в джунглях было лишь ненамного темнее чем днем, и то потому, что кто-то снял с крючка яркое солнце, и для виду повесил полумесяц и несколько колючих звезд, не очень умело вырезанных из фанеры и выкрашенных серебряной краской. Мы добрались до дома Ноэля, где джунгли становились сине-красными, и забрались по веревочной лестнице внутрь. Он принес чай в полосатых черно-белых кружках и разноцветные леденцы в вазочке. Похоже, эта неделя здорово утомила его. Хотя в университете казалось, что все в порядке, иногда наедине со мной Ноэль немного падал духом. Наше молчание прервал звонок телефона, и это было странно, я не думал, что тут вообще есть телефон, но когда увидел его на столе, решил что это лишь нарисованное украшение интерьера. Ноэль удивленно покосился на телефон и начал размышлять вслух, стоит ли взять трубку или нет. Когда звук телефона стал невыносимым, он все же решил ответить на звонок. - Да. - Ноэль, это ты? - послышалось на том конце. - Томас? - Да, тут такое дело, ты знаешь, я бы сам в жизни никогда тебе не позвонил, но Серж настаивал… И тут я заметил, как телефонная трубка расплывается в руках Ноэля, капает на стол черной краской и остается на его пальцах. Связь с каждой секундой становилась все хуже, обрывая голос на том конце. - Напали пустоты, - сквозь ужасное шипение вылетело из трубки. - Том, я тебя не слышу. - К тебе в петлю, а то он навсегда останется… - Том, в Лондонской галерее найди картину Руссо! Том, слышишь меня? Картину Руссо! Но не успел он повторить это снова, как трубка в его руках расплылась окончательно. - Черт. Понятное дело, что будут помехи, тут даже телефон нарисованный. - Что-то случилось? - спросил я, увидев замешательство на лице Ноэля. - Не знаю. Пока нет. Но чувствую, скоро мы уже не сможет вот так просто сидеть и пить чай. Они собирались практически каждый день после полуночи. Покидали свои жилища и стекались в разрушенный замок вдалеке от города. Иногда за ними подъезжала черная машина, иногда они добирались пешком до ближайшего лифта. Они не умели создавать петли, как это делают имбрины, но они мастерили лифты – небольшие пространства, спрятанные в разных городах, откуда можно попасть на совет. В Лондоне было несколько таких мест. Одно - спрятанное в мусорном контейнере, другое между стен разрушенного дома, еще одно - под мостом. В других городах тоже были лифты, и все они вели в старый заброшенный замок. Эти люди не были похожи на адептов секты, не носили черные капюшоны, не расставляли свечей и не рисовали мелом на полу странные знаки. Тут были и старики, и дети, и женщины, и мужчины. Кто приходил в теплых свитерах с оленями, кто в классическом костюме, кто в простеньком хлопковом платье. Они ничем не отличались от других людей, и если бы вы их встретили на улице, то, вероятнее всего, не заметили бы их. Они усаживались на мягкие диваны и подушки, брали в руки горячий шоколад или стакан с молоком. Эти люди были больше похожи на членов литературного кружка на выезде, только вот говорили они совсем не о книгах. В центре зала в кожаном кресле с высокой спинкой всегда сидел смуглый мужчина с темными короткими волосами и бородой, одетый в черный смокинг, от чего почти сливался с креслом. Именно он и вел беседу. Сначала внимательно слушал, а потом задавал вопросы. - Мидлсбро, - обратился он к мужчине в коричневом пиджаке. - Тишина. Корнер забрал всю свиту с собой. - Как идут дела с петлей в часовой башне? Вы поняли, куда она ведет? - Предположительно в Лондон. Мы с моей группой сейчас работаем над этим. - Хорошо. Кристофер, как идут дела в Лондоне? - Все тихо. - Что-нибудь необычное. - Да. Вместо Корнера, который был преподавателем литературы в университете, теперь преподает его знакомый. - Интересно. - Ноэль Филдинг. - Филдинг? Знакомое имя, очень знакомое… Установите за ним слежку. Если он обычный друг Корнера, то оставьте его в покое, но если нет, то доставьте ко мне. Он может вывести нас на нашу главную цель. - Хорошо, мистер Труп. Они выехали из Лестера сразу же. Любое промедление означало лишь приближение необратимых действий. Впопыхах собрали вещи и вскочили в поезд. В душном вагоне все удивленно смотрели на эту пару - юноша с клеткой, а в клетке крупная птица, которая каркала при каждом неловком движении хозяина. Хотя было сложно понять, кто тут по-настоящему хозяин - огромный черный ворон или светловолосый парень. Птицу звали совсем необычно - Лоренцо. Когда карканье достигало апогея, парень грозно обращался к огромному черному ворону как к Серджио Лоренцо Пиццорно и, поставив клетку на колени, нашептывал: - Успокойся, Лоренцо, скоро мы будем в Лондоне. Но Лондон был нескоро. И как только птица, немного успокоившись, перестала недовольно каркать, парень погрузился в собственные мысли. На билете, который торчал из кармана пальто человека с клеткой, было написано «Томас Питер Мейган». То, что он являлся сыном человека и имбрины, естественно, в железнодорожных билетах не писали. Да и вообще ни в каких документах не значилось то, что он не умел как обычная имбрина устанавливать петли, зато не старел в реальном мире, что обычным странным людям было не присуще. Еще он обладал чудесным голосом, который мог вытворять с волей человека все, что угодно его обладателю. Птицу в клетке, которую Томас бережно держал на руках, действительно звали Серджио Лоренцо Пиццорно. Итальянская своенравная ворона, которую парень любил до безумия. Точнее как любил. Любил он конечно Серджио в человеческом облике. Собственно, именно это стало основным поводом для их путешествия в Лондон. В Лестере было всегда тихо. На старой ферме, где они жили уже несколько лет, никто никогда к ним не заходил. Исключение составляли лишь соседский фермер с женой, которые редко наведывались в гости, и то лишь по праздникам, угощая соседей сладкими пирогами. Том и Серж жили на ферме, где никто из них не занимался фермерской деятельностью. Они держали в порядке лишь зал и кухню специально для непрошеных гостей, остальные помещения пустовали, скрывая за закрытыми дверями затянутую белыми чехлами мебель. Чтобы добраться до их настоящего жилища, нужно было открыть дверь в небольшой загон, где раньше жили овцы, и нырнуть в стог сена, а когда откроешь глаза, то попадешь в давным-давно исчезнувший особняк, на месте которого старая ферма и стояла сейчас. В петле, созданной Сержем, они жили только вдвоем. Ни тот, ни другой не хотели себя отягощать заботой о других людях. Они жили вне досягаемости для других имбрин и совершенно не подозревали о том, что творится в странном мире. Потому они ничего и не поняли, когда неделю назад у себя на ферме нашли раненного молодого человека. Он сказал, что на него напали, да и раны на первый взгляд казались серьезными. Том сразу же почувствовал неладное, но отмахнулся от навязчивых мыслей. Он вообще каждый раз чувствовал неладное, когда любой человек приближался к его обожаемой птичке ближе, чем на несколько метров. Серж же наоборот предложил оказать помощь и завел парня в дом. Молодой человек представился Робертом, и выглядел он более чем несчастно, хоть и говорил, что раны неопасные. С его слов, шпана, приехавшая в их городок верно из Манчестера, решила отобрать у него деньги, а когда этих «два бровастых придурка», как выразился Роберт, поняли, что у него ничего нет, то хорошенько помяли ему бока. И, конечно же, он всячески отрицал, что виной побоев стал его внешний вид. Выглядел он более чем странно: черный балахон, черная рубашка, какой-то несуразный начес, получившийся, как позже заметил Том, как будто от долгого и тщательного сидения на электрическом стуле. Серж сочувствовал, его друг же посмеивался, прикрыв рот рукой, определенно принимая сторону манчестерской гопоты. Тем не менее, чувство тревоги все никак не унималось, и когда Серж пошел ставить чай на кухню, Том пошел следом. - Тут что-то не так, - прошептал он, пока друг доставал из шкафа коробку с чаем. - Успокойся. Парню действительно нужна помощь. - А вдруг он пустота? Или того хуже – тварь. Ты же знаешь, у меня нюх на них. Я все же долгое время от них бегал. - Не придумывай. Ему просто нужно помочь. Серж пожал плечами и повернулся к двери, чтобы вынести незнакомцу кружку горячего чая, но идти не пришлось, Роберт уже стоял у самого порога. - Ты меня напугал, - замешкался Серж,- что-то хотел? Роберт сделал шаг, ступив на кухню ровно под свет лампы, висящей под потолком. Сразу стало видно его пустые белые глаза. Он улыбнулся и облизнул губы, пройдясь языком по острым и заточенным зубам, и прищелкнув костлявыми пальцами, ткнул в сторону Сержа, от чего тот от неожиданности выронил кружку. Роберт ухмыльнулся и произнес: - Вы тут очень интересный разговор про тварей вели. Вот и я! - Серж, пригнись, - раздалось из-за спины, и в то же мгновение кухонный нож впился в руку Роберта. - Обращайся, быстро, - крикнул Том, на что послушный Серж, осыпав пол черными перьями, обратился в птицу. Роберт прижал другой рукой кровоточащую рану и двинулся к своему обидчику. Том не знал, что делать. Его кинжал, который он носил всегда с собой, остался в коридоре в пальто. Он сталкивался с тварями раньше, приходилось ему иметь дело и с невидимыми пустотами, но за счастливые годы беззаботной жизни с Сержем его реакция притупилась, и что предпринять в данный момент он не представлял. Он не обладал никакими выдающимися способностями. Умение не стареть в реальном мире и убедительность голоса никак не могли повлиять на намерения твари убить его и заполучить имбрину. Том всегда чувствовал свою убогость не только перед странными людьми, но и перед обычными. Он был чем-то средним, но не преуспевал ни в том, ни в другом. Неудачник, который никогда не свернет с пути. Но на тот момент Тому было ясно одно: нужно защитить Сержа, во что бы то ни стало. Но все вышло из-под контроля. Том не знал, что даже истекающая кровью тварь может быть столь проворна и быстра, он не заметил, как в течение нескольких секунд Роберт оказался за его спиной, а как только это понял, его оглушили ударом по голове. Когда Том очнулся, Сержа не было видно. Голова гудела, и когда он коснулся своих волос, на пальцах отпечаталась кровь. В гостиной, среди блестящих осколков чайного сервиза лежал Серж, под его телом на светлом ковре выступило красное пятно, но он дышал, тихо и прерывисто, но дышал. - Все нормально, - сказал он, поднося руку к лицу Тома, - тут не везде моя кровь. Перед тем, как потерять сознание, Серж сказал, что Роберт убежал прочь, истекая кровью, и что надо навести тут порядок до прихода соседей, которые наверняка обеспокоены страшными криками. Том перетащил Сержа на диван, и привел в сознание, не давая заснуть, пока хорошенько не промыл ему раны. Раны были неглубокие, самая большая была сантиметров десять в длину прямо под ребрами. Эта тварь успела укусить имбрину несколько раз, оставив на коже следы острых зубов. И то, что она сделала, просто выводило его из себя. Томас чувствовал как никогда себя бесполезным, он не смог справится с тварью, не смог защитить Сержа, ведь он пострадал именно из-за его несообразительности. Том старался загладить свою вину, ухаживал за любимой птичкой, как он его частенько называл, менял ему повязки, готовил еду. Когда рана понемногу затянулась, оставив небольшой шрам, как напоминание, Серж попросился сходить с Томом в город. Странности они начали замечать совсем скоро. Они свернули в небольшой переулок, чтобы сократить маршрут до пункта их назначения. Имбрина после травмы передвигался не так быстро, как раньше, а после нескольких лавок и вовсе сбавил шаг. - Что случилось? - остановив друга за рукав, спросил Том. - В боку колет, - отмахнулся Серж и, сделав пару шагов, обратился в птицу. - Что это такое? Тебе повезло, что никого рядом не оказалось, а то опять бы пришлось проворачивать свои выкрутасы! Но Серж ничего не ответил. Лишь покорно сел к Тому на плечо. - Как вернемся домой, все мне объяснишь, - проворчал парень, а затем собрал с земли раскиданную одежду друга и положил в сумку. - Похоже, ты еще совсем не оклемался после травмы. Поехали-ка домой, - ласково произнес он и направился в другую сторону. Пока они шли по улице, Том тихо спрашивал у птицы на плече все ли нормально и по кивкам черной пернатой головы понимал ответы. Том действительно волновался. Обычно Серж на отлично справлялся со своей способностью и никак не страдал отсутствием контроля за силой. Видимо, полученная травма давала о себе знать. Их поезд прибывал через полчаса. На маленьком вокзале было людно, множество людей несли с собой чемоданы, тащили огромные сумки. Шепот Тома сливался со звуками улицы и успокаивал птицу, которая от волнения перебирала лапками по плечу хозяина. Внезапно Сержио легонько постучал клювом Тому по виску. - В чем дело? Но Серж не ответил. Он резко взмахнул крыльями и понесся куда-то. Он метался из стороны в сторону, будто обезумев. Том понял, что дело неладно, когда на плитку под ногами стали падать черные перья. Его друг перевоплощался. Он сдерживал силу, которая разрывала его изнутри. Люди уже начали обращать внимание на обезумевшую птицу и ее хозяина, который перепрыгивал через чемоданы, расталкивал людей и не обращал внимания на их негодующие взгляды и крики. На секунду Том потерял Сержа из виду, а потом увидел, как он юркнул в какую-то незаметную приоткрытую дверь. Том побежал за ним. Небольшое помещение, заваленное всяким хламом, начиная от швабр и заканчивая сломанными креслами, видимо, служило подсобкой для рабочих станции. Именно там Том и увидел обнаженного Сержа, который лежал, свернувшись клубком. Когда дверь в подсобку скрипнула, Серджио вздрогнул. - Это я, все хорошо, милый, - произнес Том, касаясь дрожащего плеча друга. - Я не знаю, что это было. Серж испуганно посмотрел в глаза Тома и схватил его за руки. - Я не смог это контролировать! - Тише, тише, - Том обнял его и прижал к себе, укрывая краем пальто, - упокойся, мы все обдумаем. Вообще-то времени думать не было, и Серж, никогда не позволявший себе оказаться в таком положении, быстро пришел в себя и сам оделся. Их поезд уже готовился к отправке. Только стоя на перроне до парней дошло, что у Сержа, который хотел поехать в своем птичьем обличии, а потом внезапно вновь стал человеком, нет билета. Но Том был уверен в себе и серьезен, потому отдал свой билет другу. Когда контролерша – взрослая полная женщина с усталым, не выражающим никаких эмоций лицом, проверила билет у Сержа и пустила его в вагон, тот остановился в дверях, чтобы подождать друга. - Ваш билет, молодой человек, - произнесла женщина, с подозрением поглядывая на Тома. Тот протянул контролерше помятую оберточную бумагу из кондитерской. Она с умным видом глянула на листок, потом на Тома, а затем, оторвав краешек масляной бумаги, пропустила его в вагон. - У меня каждый раз сердце замирает, когда ты так делаешь, - произнес Серж, поймав его за рукав. - Ой, да ладно тебе. Обычный фокус, - отшутился Том. Они сели рядом и тихо начали обсуждать события дня. В итоге, подобные внезапные перевоплощения стали повторяться довольно часто. Серж предполагал, что тварь каким-то образом отравила его, занеся инфекцию. С этим можно было как-то бороться, сократив выходы из дома до минимума, но и в самом доме стали происходить странные вещи. Из-за состояния Сержа оставаться в петле стало просто невозможно. Роскошный особняк постоянно шипел, покрывался волнами, как неисправный телевизор, а затем и вовсе исчезал, выбрасывая его обитателей из большой мягкой постели в стог сена. Петля была нестабильна так же, как и ее хозяин, а подобные нестабильные петли имели свойство захлопываться, поглощая всех обитателей в пугающую неизвестность. К тому же всем было известно, что если имбрина в течение определенного времени не превратится в человека, то рискует навсегда остаться в птичьем обличии. Потому Серджио частенько спрашивал друга: не бросит ли тот его, если он навсегда останется вороном. Сначала это были просто шутки, но со временем и они приняли оттенок надвигающейся беды. В день, когда обращение повторилось больше пяти раз, а шикарный интерьер особняка вновь сменился загоном для овец, Серж, не выдержав, заговорил о Ноэле. Том Ноэля недолюбливал, но на подсознательном уровне готовился, что его любимая птица когда-нибудь скажет ему это. Давным-давно у них была чудесная компания. И все было прекрасно ровно до тех пор, пока Том не стал замечать, что Ноэль незаметно, раз за разом будто похищает у него Сержа. Серж не был его личной вещью, но то, что так быть не должно - он понимал яснее ясного. Тогда они и еще несколько ребят жили в безумной петле на Гавайях прямо у вулкана. Ноэль всегда отличался некоторым легкомыслием, и как-то раз привел в петлю одного парня. Его звали Крис и за ним гнались твари. Он хотел спрятать парня, но в итоге все вышло из-под контроля, и их петля была разрушена. Том обвинил Ноэля в том, что он, пригласив незнакомца, подверг их всех опасности. Потом был построен пластилиновый мир, который тоже был разрушен тварями. В итоге Том, сказав, что не будет больше заниматься благотворительностью, как Ноэль, схватил Сержа и увез его в Лестер. Серж был не против. Серж вообще редко был против идей Тома, а когда и пытался отказать, тот использовал свой талант убеждать людей. На Серже он работал безотказно. В итоге Серж построил петлю и по-настоящему полюбил Тома без его дара убеждения, а просто так, потому что тот постоянно ошивался рядом, гладил Сержа по волосам, ласково целовал его в щеку и смешно шутил. Так что они вскоре забыли о Ноэле и о его несостоявшихся петлях, да и вообще о людях вокруг, которые им были точно не нужны. Но Ноэль был одной из самых сильнейших имбрин, посему Серж настоятельно попросил Тома позвонить ему и попросить о помощи. Выехали они на следующий день после звонка. Куда и как добраться было неясно. Нужно было пройти все галереи, каких в Лондоне бесчисленное количество, и найти картину какого-то Руссо. Ни Серж, ни Том понятия не имели, кто это и что он рисует. Они лишь знали, что Ноэлю может прийти в голову все, что угодно. Он может засунуть свою петлю между поленьев на картине Хокни, или он и его странные люди спрячутся среди неаккуратных белых букв граффити на стене с подписью «SAMO», а быть может он пойдет по более классическому пути и будет ожидать гостей в котелке Магритта? Нужно быть готовым ко всему. Хотя после пластилиновой петли ребят уже мало что могло удивить. Перед выходом Серж обратился в птицу и самостоятельно зашел в большую клетку. Так было безопаснее. Но страх не покидал ребят, в голове каждого вертелись мысли о том, что вдруг перевоплощение начнется прямо в клетке и Том просто не успеет выпустить птицу. На вокзале их пара выглядела очень странно. Молодой парень с длинными русыми волосами сидел на корточках рядом с клеткой, в которой нахохлился огромный ворон, и негромко разговаривал с ним. Взрослые удивленно разглядывали парня, а затем, поморщив носы, показательно переводили взгляд на другой объект. Дети же с интересом наблюдали за этой картиной. Некоторым казалось, что в этой парочке есть что-то волшебное и что они ждут поезда, дабы отправиться в большое сказочное приключение. По сути, так оно и было. Только насколько сказочным оно будет - пока неизвестно. В этот раз билеты были куплены, и применять свой дар Тому не потребовалось. Когда он понял, что у него есть дар, он не умел им управлять, поэтому развлекался как мог, из-за чего постоянно вляпывался в неприятности. Том просто не знал, как все это работает. Потому, когда он уверенно подходил к своей очередной жертве, и вдруг его способность переставала действовать, он влипал, а иногда и по-крупному. Серж же его подобрал буквально с улицы. В лондонских странных кругах стали ходить слухи о парне, который может убеждать людей. Такая способность была в новинку и многие задались целью найти парня, чтобы использовать в своих корыстных целях. Причем этой целью задались не только странные люди, но и твари. Но случилось так, что Том нашел Сержа. - Ты же имбрина? - сказал он, хватая парня за руку в темном переулке на выходе из клуба. - Я не понимаю, о чем Вы, - пытался вырваться Серджио, но Том, который был ниже и меньше его, был напуган, и не позволял Сержу сделать и шагу. - Скажи, ты имбрина? Том выглядел так себе: синяки, разодранная щека, взлохмаченные волосы, но в глазах читалась лишь беззащитность. - Мне нужна помощь, я видел их сегодня и кое-как убежал. Можешь взять меня в петлю? Конечно же, тогда Серж не хотел, у него не было в планах вести новичка, но Том так просил, так внимательно смотрел чистыми глазами, что пришлось согласиться. «Ого, на имбрин тоже действует», - подумал тогда Томас. Серж научил друга всему. Как контролировать силу, как защищать свой разум от вмешательства других, как опознать тварь еще до ее обращения. Вот почему Том был так безмерно ему благодарен и всегда чувствовал себя обязанным за доброту Сержа. Никакого плана не было. Когда поезд остановился, и все люди покинули вагон, Том замешкался. А собственно чем ему сейчас заниматься? Как найти нужную картину в Лондоне? Это не Лестер, это действительно огромный город. А поиски этой картины – будто поиск иголки в стоге сена. Но оставить все как есть он просто не мог. Похоже, теперь у него появился шанс отблагодарить Сержа за все его труды и всю его любовь. Купив в книжном киоске карту Лондона, Том разговорился с продавщицей. Ему повезло, и она отметила на карте несколько близлежащих галерей. Потом помог парень в парке, который с упоением читал книгу про древнегреческие статуи, видимо, студент какой-нибудь академии искусств, он отметил на карте небольшие частные галереи. Предварительный маршрут был построен, и можно было начинать поиски. С птицей в галереи, конечно же, не пускали. Не пускали и без билетов, в верхней одежде, грязной обуви, но Том любил демонстрировать свои способности, поэтому быстро справлялся со всем трудностями. Обычно они не проходили в саму галерею, лишь спрашивали у служащих, есть ли где картины Руссо. И через какое-то время им действительно повезло. В одной из галерей проходила целая выставка этого художника! И именно сегодня был ее последний день. - С птицами нельзя! - Можно, - нараспев ответил Том, именно так, как учил Серж, и с этим было уже не поспорить. - Где тут у вас Руссо? - Сорок картин выставлены в главном зале. - Сорок картин? Нам нужна только одна. Женщина непонимающе пожала плечами и поспешила удалиться. Теперь нужно было найти одну картину из сорока представленных. Тому казались, что они все на один манер. Какие-то будто бы ребенком нарисованные деревья, смешные мордочки животных. Он решительно ничего не понимал в искусстве, хотя Серджио с интересом выглядывал из клетки и негромко каркал, чтобы Том остановился у понравившегося полотна. Выхода не было. Нужно было собственноручно пощупать все картины и понять, в какую именно занесло эту безумную имбрину. Картины, естественно, нельзя было трогать, но спорить с Томом – дело бесполезное, в этом постоянно убеждались смотрители галереи, которых парень провожал выпить чая. Когда Том подошел к одной из картин, Серж громко закаркал, как будто что-то почувствовав, и когда Том дотронулся до полотна, то на его пальцах остался отпечаток краски. Он провел по картине ладонью и понял, что она больше, чем кажется, что она глубже и что за верхним слоем следует что-то еще. Он погрузил руку в картину полностью, а вытащив, увидел на ней разноцветные пятна. Серджио замахал крыльями. - Это она? - обратился Том к птице. Ворон кивнул. Том обхватил клетку двумя руками и громко, растягивая слова, нараспев произнес, обращаясь ко всем посетителям галереи. - Вы забудете все, что увидите в течение следующей минуты. Затем, прижав клетку поближе к себе и прикрыв ее от краски краем пальто, Том закрыл глаза и шагнул в картину, растворившись среди ярких нарисованных джунглей в деревянной раме.