Я всегда буду за тобой

      Привычная жизнь Дэниела как-то резко изменилась, её будто взяли, порезали на сотню кусочков, перемешали и сшили заново. Он не мог назвать Хиггинса и Андерса своими друзьями, но приятелями — вполне. Они неплохо проводили время, собираясь вместе. Здоровяк предложил Амеллу заняться своим телом, чтобы «не стыдно было майку снять». Дэниел тогда сказал, что они не носят майки, а Хиггинс врезал ему по только зажившей челюсти. Оставалось только согласиться. Как выяснилось, в Круге был ещё один маленький подпольный «Круг», где тренировались храмовники. Хиггинс называл его «кружок». Так, этот «кружок» вполне могли посещать и маги, но почти никто этого не делал. Кому нужны мышцы, когда ты можешь сжечь противника дотла? Хиггинс привёл ему с полсотни разумных (и не очень) доводов, почему нужны.       С Андерсом у Дэниела отношения так и не сложились. Они редко общались, если посредником между ними не вставал Хиггинс. Если Дэниелу и удавалось начать с магом диалог, то тот обязательно каждый раз возвращался к теме несправедливости Круга, свободных магов и прочих фраз из лозунгов либертарианцев. Дэниел отчасти разделял взгляды Андерса, если бы только все его рассуждения не вертелись вокруг него самого. Маг отличался отменным самолюбием. Однако одно обстоятельство всё же вызвало в Дэниеле толику смятения. Андерс утверждал, что если бы не Хиггинс, он бы уже давно попытался сбежать, и на вопрос «причём здесь здоровяк» маг категорически отказался отвечать.       Нерия продолжала время от времени появляться из ниоткуда и смущать молодого ученика. С тех пор, как Дэниела перевели в старшие ученики, а Ирвинг лишил их с Хиггинсом почти всего свободного времени, у него не было возможности следить за непоседливой ученицей. Те полгода, что они провели вместе, прежде чем ему исполнилось четырнадцать, Дэниел был, пожалуй, единственным, кто удерживал эльфийку от всяких глупостей. Теперь же от совершенно посторонних людей он узнал, что Нерия за три недели получила четыре выговора. На его недоумевающий взгляд эльфийка лишь хохотала в свойственной ей ребяческой манере.       Остальные обитатели комнаты не особо стремились контактировать с новичком, что Дэниелу было только в радость. Всё же, как он не стремился к переменам, он не мог искоренить эту необщительную часть своего эго. Худосочный парень, который должен был быть его соседом, в один день исчез, а на следующее утро выяснилось, что он успешно прошёл Истязания. Истязания были финальным испытанием способностей мага на его пути ученика. Ходило множество слухов, что же такое происходит в «тайной комнате», но никто не мог ничего сказать наверняка. Дэниел знал, что и его черёд придёт рано или поздно, но не особо волновался по этому поводу. В любом случае ему ещё рано проходить Истязания. Живём!       Как и собирался, Дэниел по возможности старался навещать Йована. Правда, из-за отсутствия свободного времени, отголоски которого уходили на тренировки с Хиггинсом, он заходил к нему лишь в конце дня, дико уставший и почти валившийся с ног. Йован поначалу стеснялся его приходов, утверждал, что они вовсе не обязательны, не знал, о чём говорить, собственно, как и Дэниел. Так они порой и сидели молча, каждый пытаясь откопать тему для разговора. А потом он привык. Дэниел буквально видел его перемены. Было заметно, что теперь он не только не стесняется, когда тот приходит, но и даже ждёт его возвращения. Дэниелу это нравилось. Он открыл в себе новую сторону: он привлекает людей. Вот уж чего Дэниел точно за собой никогда не замечал. Хотя, может, он просто научился этому приёму у Нерии: если долго стучать в дверь, кто-нибудь обязательно выйдет посмотреть, в чём дело. Так или иначе, операция по спасению Йована давала результаты.       — Я принёс поесть, — вместо приветствия сказал Дэниел, войдя в палату. Йован улыбнулся, обрадованный его появлению.       — Мне удалось стянуть со столовой последний пирожок. С яблочным повидлом. Ты любишь? Там ещё компот разливали, но кухарки не дали забрать стакан. Сказали, если хочу взять жидкость с собой, то пусть подставлю ладони.       Йован рассмеялся. Помимо того, что он стеснялся, что его навещают в принципе, его смущало ещё и то, что это был мальчик, едва ставший старшим учеником. С высоты своего восемнадцатилетия ему действительно должно было казаться, что Дэниел ещё маленький мальчик. Впрочем, ростом тот ему не уступал.       — Ты жуй, а я полежу немного, — сказал Дэниел, прилёгши на свободную койку, — что-то я так замотался…       Йован кивнул, разламывая пирожок. На самом деле он терпеть не мог яблоки, но сказать об этом ему не позволяла робость. Он боялся спугнуть своего единственного, как он надеялся, друга и потому был даже готов со счастливым лицом жевать нелюбимые яблоки.       — А… — неуверенно начал Йован. — А меня завтра выписывают.       — Правда? — всласть зевнул Дэниел. — Это же прекрасная новость.       — И что будет дальше? — спросил парень. — Я имею в виду с нами. То есть…       — Что? Посмотрим. Для начала я познакомлю тебя с одной классной девчонкой…       Йован пожал плечами. Он осторожно отщипывал от пирожка маленькие кусочки и клал их в рот, стараясь жевать как можно тише. Они были одни в палате, и любой звук здесь усиливался в сто крат. В тишине он доел принесённую ему еду и вытер рот рукавом.       — Дэниел, — тихо позвал он. Мальчик не ответил.       — Дэниел?       Йован приподнялся и увидел, что тот уснул. Прошло три недели с тех пор, как Йовану в грудь прилетела ледяная глыба. Дэниел выглядел уже не так ужасно, как в их первую встречу. Лицо его полностью приняло нормальный вид, шрамы зажили, оставив лишь белые рубцы. Ещё он, наконец, перестал плеваться кровью. Это радовало не столько самого Дэниела, сколько учеников, на занятиях с которыми он то и дело бегал к умывальнику. В целом, его внешность из брутально-избитой превратилась вновь в миловидно-приятную. Несмотря на лосиный рост, он всегда выглядел как мальчик, даже младше своих лет. Шарм добавляли ещё и собранные в хвост волосы, длине которых могли позавидовать некоторые девчонки. Йован подумал о том, что засмотрелся. На самом деле ему никогда не удавалось разглядеть Дэниела: он всегда сконфуженно опускал глаза при разговоре с мальчиком. Йован поднялся и накрыл того одеялом. Не всё же Дэниелу о нём заботиться?       Сын громко плакал. Мать обливалась слезами. Храмовник беспристрастно наблюдал за обоими.       — Заканчивайте, — проговорил он.       — Неужели у вас нет сердца? — взревела Ревка — Я отдаю вам своего ребёнка! Ребёнка! Вы, бездушные…       Она замолчала, поглощённая горем, крепко прижимая к себе плачущее дитя. Дэниел ещё не осознавал, что происходит, но настроение матери передалось ему. Мать надела ему на шею амулет.       — Не положено, — протестующе выпалил храмовник. — Ученикам нельзя иметь при себе никаких личных вещей.       — Что? — Ревка взялась за голову. — Вы лишите меня даже этого? Даже маленькой надежды?.. Как можно после такого верить в учение Андрасте, если церковь принуждает навсегда отдать собственное дитя?!       — Это не просто ребёнок, — объяснил храмовник, — это маг. А всем магам полагается…       — Я знаю, что им полагается! — огрызнулась женщина — Но он же ещё совсем малыш…       Ревка с трудом ослабила хватку и, поцеловав сына, передала его мужчине.       — Мам! — вырывался ребёнок. — Мама! Мама!       Храмовник уводил мальчика всё дальше. Лицо Ревки старело на глазах.       — Мама!       Дэниел резко поднялся с кровати. Ему уже больше полугода не снились кошмары. И вот опять. Он сонно потянулся к тумбочке, где у него всегда стоял стакан с водой, и не обнаружил не только стакана, но и самой тумбочки. Он был не у себя. Может, храмовники, Круг, годы одиночества и слёз — это всё ему лишь приснилось? Может сейчас к нему подойдёт мама, разбуженная его криком, ласково погладит по голове и скажет…       — Дэниел?       Маг вздрогнул. Это был голос Йована. Значит, сном всё-таки была именно мать. Как всегда. Дэниел вгляделся в темноту, где, по его соображениям, находилась постель юноши.       — Ты чего? — пробормотал парень, потирая глаза. — Сон приснился?       — Ага, — хмыкнул Дэниел. — Почему ты меня не разбудил? Почему не приходили храмовники?       Йован пожал плечами, потом понял, что мальчик его не видит и сказал:       — Не знаю. Может, забыли проверить?       — Ну да… Ладно, я, наверное, пойду к себе.       — А вдруг храмовники поймают?       — Точно, мы же на другом этаже…       — Оставайся уже, — махнул Йован, опять забыв, что кругом темнота.       — Пожалуй, — сказал Дэниел, возвращаясь под одеяло. Больничные койки ничем не отличались от кроватей в спальнях. Интересно, сколько сейчас было времени? И не влетит ли ему завтра по первое число? Ещё месяц без выходных был бы очень некстати.       Утро в лечебнице, как правило, начиналось с обхода больных. Главными лекарями Круга были адепты школы магии Созидания. Каждое утро они проводили медицинский осмотр, опрашивали больных, прописывали им курсы лечения. Каждое утро в лечебнице начиналось одинаково. Только не это. Это утро началось с крика:       — Амелл!       Дэниел, точно котёнок, прижал уши и зарылся поглубже в одеяло. Он знал, что это было глупо, но ничего не мог с собой поделать. Одеяло одним махом слетело с юноши, и в лучах ослепительного утреннего солнца пред ним предстала Винн. Дэниел был свято уверен, что магесса не умеет злиться. Он ошибался.       — А ну вставай, засранец, — она схватила его за ухо и под крики мальчишки стянула с кровати. — Что ты здесь делаешь? Почему ты не в своей комнате?!       — Я уснул, — как можно спокойнее сказал мальчик, — устал, и не заметил, как отключился.       — Это хорошо, храмовник попался молодой, мне, а не Грегору доложил, что в палате посторонний. Я надеялась, у тебя хватит совести вернуться.       — Простите, пожалуйста! — всплеснул руками юноша. — Простите за то, что благодаря Ирвингу я пашу, как мул, что у меня даже не хватает времени заглянуть к другу в больницу!       Лицо Йована просияло, когда мальчик назвал его другом. Однако он продолжал сидеть, не вмешиваясь.       — Я не узнаю тебя, Дэниел, — выдохнула магесса. — Ты же был таким хорошим мальчиком. А теперь то дерёшься, то огрызаешься.       Дэниел сел обратно на кровать, разминая оттянутое ухо. Винн утверждает, что он не такой, как раньше. Но это не так. Нет, не так. Изменения не произошли, это всегда было в нём. Он всегда был готов помочь. Он всегда мог сказать, что думает. Он всегда стремился к новому. Он всегда мог. Но никогда не делал. И это, пожалуй, единственное, что изменилось.       — Спасибо, Винн, что не подняли это дело выше, — покорно произнёс маг, игнорируя её вопрос. — Я сожалею, что вы обо мне худшего мнения.       — Ох, Дэниел, — тяжело вздохнула магесса и, ничего боле не сказав, удалилась. Дэниел ещё немного потёр покрасневшее ухо и посмотрел на Йована. Тот, казалось, глядел на него с неким подобием благоговения.       — Что? — спросил Дэниел.       — Нет, нет, ничего, — хихикнул парень, — просто я до этого не встречал никого, кто позволил бы себе так разговаривать со Старшим чародеем.       — Да что я не так сказал-то? — всё ещё искренне недоумевал Дэниел. — По-моему, я всегда так разговариваю.       — Не знаю, — пожал плечами Йован, — я знаком с тобой лишь недавно.       — Ну, вот и всё, — буркнул Дэниел, поднимаясь. — Пошёл я приводить себя в порядок. Сегодня же занятия!       Он вышел из лечебницы. Несколько храмовников с подозрением на него покосились. Больше в коридоре никого не было. Дэниел ни разу не был за пределами комнат так рано. Ещё звенел колокол. Все только просыпались. Он спускался по лестницам, размышляя над своим сном. Ему снова снилась мать. К чему бы это? Ему казалось, он уже это пережил. Но внезапные сны вновь заставили его сердце ныть. Что с ней стало? Увидятся ли они когда-нибудь снова? Создатель, он ведь был настолько мал, что даже не помнит, где именно жил. Он должен был давно выбросить эти воспоминания из головы. Но какая-то неведомая сила не давала ему это сделать. Словно по волшебству ему раз за разом приходилось переживать старые эмоции вновь. Надоело. Настроение было безнадёжно испорчено.       Дэниел дошёл до комнат учеников и вошёл внутрь. Все глаза были уставлены на него. Хиггинс высоко поднял брови, посмотрел на кровать мальчишки, аккуратно заправленную, потом на него самого и, медленно осознавая, спросил:       — А ты откуда?       — Из Вольной Марки, — сказал Дэниел, направляясь к своей постели.       — Не, серьёзно, — присоединился Андерс, — ты не ночевал дома?       Дэниел пожал плечами:       — Так получилось.       — Ну, ты даёшь, Новичок, — усмехнулся Хиггинс.       — До каких пор ты будешь звать меня «новичком», — спросил Дэниел, доставая из сундука зубную щётку.       — До тех пор, пока ты не станешь старше меня.       — Ясно, — рассмеялся Дэниел.       И снова занятия. День за днём. Год за годом. Как же это, оказывается, утомительно. Дэниел никогда не замечал за собой тягу к переменам. Да, он считал, что готов к ним, но серая обыденность не казалась ему чем-то плохим. Что же случилось теперь? Какая таинственная сила тянула его задницу к приключениям? Та же, что насылала на него кошмары? Ему хотелось выдернуть каждого со своего места, кричать, беситься, бегать по потолку. И плевать, что храмовники сочтут это за одержимость. Дэниел замечал подобное за Нерией, когда она видела его угрюмым, ничего не желавшим, ни о чём не мечтавшим. Теперь же он сам встретил своё отражение, Йована. Но он не был Йованом. Он знал это. Он не хотел быть им. И потому в его присутствии он набирался решимости, уверенности, что может изменить этот мир, что сможет изменить Йована. Йована, который был отражением его самого…       Йована выписали в этот день, как он и говорил. Дэниел сразу же потащил парня на «профилактику» к «доктору» Суране. Эльфийка была не против. Она вообще была самым отзывчивым человечком, известным Дэниелу. Понемногу Йован втягивался в их компанию, всё больше раскрываясь новым друзьям. Дэниел узнал, что мать Йована отказалась от него сразу же после того, как выяснилось, что её ребёнок — маг. Вот уж кому действительно не повезло. У парня не осталось ничего, даже материнской любви. Неудивительно, что он с самого начала был так забит. Но больше он не был одинок. Никто из них не был. Они нашли друг в друге себя, и это было так важно. И только это было важно.       Прошло два года, и на свой день рождения Сурана отдала Амеллу два серебряка. С чувством собственной важности она переехала в женскую комнату старших учеников, где другие ученицы приняли новенькую с распростёртыми объятиями. Вовсе не потому, что они были дружным сплочённым коллективом. Просто Нерия уже давно успела завести дружбу со всеми, до кого дотягивались её тонкие руки. У неё даже были знакомые среди магов, прошедших Истязания. А вот со Старшими чародеями, а особенно с Первым чародеем, отношения были очень натянутые. Её порывистость, любопытство и вечное раздвигание рамок закона привлекали молодых магов, но раздражали взрослых чародеев. Впрочем, её это никогда не заботило.       — Амелл! — бесцеремонно вбежала в мужскую спальню Нерия. — У меня на тебя сегодня виды!       — Оу? — покосился на неё маг, натягивая робу. — Интригующе.       — Не то слово, — вставил Хиггинс.       — Сегодня же такой большой день! Не могу себе позволить провести его как обычно. Надо что-нибудь учинить! — с горящими глазами произнесла эльфийка.       — Большой день? — нахмурился Дэниел.       — Э-э-эй! — возмутилась Нерия.       — Действительно, Дэн, ты чего? — поднял на мага глаза Хиггинс. — Ласточка с сегодняшнего дня старшая ученица.       — А, ну это я знаю, — вернулся к своим делам Дэниел. — Я просто думал, действительно что-то большое произошло.       — Ах, ты ж говнюк, — Нерия с хохотом бросилась ему на спину. Обхватив ногами его торс, она принялась трепать Амелла по собранным в хвост волосам.       — Что ты не подстрижёшься, как девчонка, честное слово, — сказала Нерия, продолжая висеть на маге.       — То-то ты стрижёшься под мальчика, Сурана, — усмехнулся Дэниел и, не обращая внимания на нелёгкий груз, продолжил заправлять кровать.       — Как бы то ни было, — встала на ноги эльфийка, — жду тебя сегодня после занятий возле комнаты девчонок.       Она посмотрела за мага и, пронзив взглядом Йована, добавила:       — Ты тоже приходи.       Йован замялся, но всё равно согласно кивнул.       — Вообще все приходите! — радостно всплеснула руками Нерия.       — Я пас, — сказал Хиггинс. Нерия обратила взгляд на его друга:       — Котик?       Андерс задумчиво потёр подбородок и сказал:       — Х-м-м, ночные вылазки, это, конечно, не моё…       — А что твоё? — перебил Хиггинс. — Кричать храмовникам, что они девственники и неудачники, а потом убегать от них по всей башне?       Андерс самодовольно ухмыльнулся:       — Да-а-а, никогда не надоест. Ну, а так… давайте покутим. Посмотреть хоть, как вы там развлекаетесь.       — Правда? — удивился Дэниел. — Ты нас обычно не удостаиваешь вниманием.       — Всё бывает в первый раз.       — Ладно, я побежала! — прощебетала Нерия. — До вечера!       Она выпорхнула из комнаты, будто её в ней и не было.       — Вот же егоза, — усмехнулся Хиггинс. — Как тебе вообще удалось её зацепить?       Дэниел, подняв бровь, хохотнул:       — Она сама прицепилась, фиг отцепишь. Ты же её знаешь, она ко всем липнет.       — Это, конечно, да, но очевидно же, что ты значишь для неё гораздо больше, чем остальные.       — Просто я у неё первый, — с важным видом ухмыльнулся маг. — В смысле, друг.       — Какие у тебя сейчас занятия, первый друг? — спросил Йован, собираясь к выходу.       — Травничество, — махнул рукой Дэниел, — опять будем пестики с тычинками сравнивать.       — Ты, правда, ходишь на эту ерунду? — удивился Йован. — Пошли лучше со мной.       — А что у тебя?       — Энтропия.       — О-о-о, нет, спасибо, — махнул рукой Амелл, — мистер Полосатые Штанишки обещал испытать на мне антивскую лихорадку, если я ещё раз посмеюсь над его штанами.       Йован хохотнул и, отсалютовав, ушёл на занятия.       — Ты бы тоже хоть иногда ходил на уроки, — обратился Дэниел к Хиггинсу, — а то у тебя магия простаивает.       — Я аккумулирую, — ухмыльнулся здоровяк. Дэниел, улыбнувшись, помотал головой.       — Двэйн ходит на занятия, — внезапно сказал Хьюберт.       — Вместе с Андерсом, — продолжил Лу. — Они всегда уходят на занятия.       — Только самые последние, — закончил Хьюберт.       Андерс, Хиггинс и Дэниел переглянулись.       — Да-а-а, — смятенно потёр шею Дэниел. — Я пошёл.       Старшая чародейка Инес любовно обрезала сухие листки веретёнки, не обращая внимания на ожидавших её людей. Она всем сердцем не любила учеников, не любила заниматься учительством, но просто обожала свою оранжерею, заполненную всеми возможными видами различных растений. Ещё она любила на всех кричать и выходила из себя, когда кто-нибудь из учеников по ошибке повреждал какой-либо бутон или стебель. Она сухо давала материал, никого не подпуская к своим «деткам». Лишь когда на неё напирал Первый чародей, Инес проводила практикум, ревниво наблюдая за тем, как ученики обрывают её растения, толкут листья в ступках, измельчают корни. На самом деле во всём курсе травничества самым интересным было именно зельеварение и изготовление припарок, позволявшие похимичить, поэксперементировать, пронаблюдать интересные реакции и результаты. Но Старшая чародейка не терпела пустого перевода продуктов и требовала строгого следования рецептам, отчего каждый урок превращался в унылую зубрёжку.       — Старшая чародейка! — обратился Дэниел, уже заранее жалея о собственном вопросе.       — Что? — сощурилась женщина.       — Что будет, если скурить эльфийский корень?       По залу прошёлся лёгкий смешок. Старшая чародейка скривила губы и, пронзив взглядом самонадеянного подростка, сказала:       — Лучше бы что умное спросил.       — Так у меня чисто профессиональный интерес.       — Скури и потом мне расскажешь.       — Можно? — воодушевлённо спросил парень, вызвав дружные хихиканья. — Я только не умею, вы же научите?       — Конечно, — сморщилась магесса, — засовываешь корень в рот и поджигаешь.       — Угу, — хмыкнул Дэниел, делая вид, что записывает. Остальные ученики уже в открытую смеялись.       — Может, хватит паясничать? Ты срываешь урок.       — Так вы его ещё не начинали, госпожа Инес, — улыбнулся Дэниел.       — Потому что ты мне не даёшь! — уязвлённая, она стукнула кулаком по столу. — Наказываю всем сегодня написать по десятку растений и расписать все их свойства. Сдать до конца урока!       Возглас возмущения обрушился на Дэниела. Инес с самодовольной улыбкой вернулась к своему нехитрому занятию. Дэниел принялся расписывать послабляющие свойства корня ревеня.       Как Дэниелу, одному из лучших учеников Круга, удаётся поддерживать на себе ненависть всего пантеона учителей? Влияние Нерии, не иначе. Он уже привык все свои «достижения» связывать с эльфийкой. Всё, что делала она, делал и он. Всё, что происходило с ней, происходило и с ним. Всё, чем была Нерия, тем был и Дэниел. Он был ею. Не было границы между Дэниелом и Нерией, они были двумя половинками единого целого. Он растворился в ней, потерялся и был счастлив. Йован тоже пытался тянуться за Дэниелом. Но он не дотягивался. Ему удавалось лишь подражать, отражать чужие качества. Но полностью принять другую философию он не мог, не мог заставить себя измениться. У него не было стержня. Но Дэниел всё равно был рад, что парень пытается. Вот и сейчас они, прячась в тенях, подбирались к комнатам девчонок, а Йован всю дорогу бормотал, что ничем хорошим это не кончится.       — Да не ссы, Йован, — Дэниел толкнул друга бедром, — доза адреналина никогда не лишняя.       — Ух, накажут нас за это, — заламывал пальцы маг.       — Ну и накажут, что с того? — усмехнулся Дэниел. — Зато мы будем знать, что сделали это.       Возле двери в женскую спальню мило беседовали Андерс и Нерия. Дэниел снова почувствовал укол ревности. Он сам не подступался к эльфийке и не желал, чтобы это делал кто-либо ещё. Да, он знал, что он эгоистичный идиот. Но ничего не мог с собой поделать. Нерия была сразу со всеми. Но принадлежала ему. Он ощущал ответственность за неё. Как старший брат. Как человек, которому не безразлична маленькая девочка. Он мотнул головой, отгоняя неприятные мысли.       — Амелл! — замахала рукой эльфийка. Улыбка никогда не сползала с её лица.       — Вы здесь, — мяукнул Андерс. — Мы уж думали, начинать веселиться без вас.       «Я тебе начну, хрен белобрысый», — подумал Дэниел, сверля Андерса взглядом. Тот, казалось, этого вовсе не замечал. Амелл не понимал, что с ним творится каждый день. Кровь точно кипела в нём, требовала выхода. Или вовсе не кровь?       — Так что, — продолжил маг, — какие планы?       — Это же мой день рождения, — начала Нерия, — значит, будем делать то, что я хочу. А я хочу посмотреть на звёзды!       Парни непонимающе переглянулись. Нерия продолжила:       — На самой верхушке башни есть обсерватория, если кто не знал. По мордам вашим вижу, что не знали. Это потому, что она уже много лет, как закрыта.       — Так откуда ж тебе знать, что там именно обсерватория, если всё закрыто? — поинтересовался Дэниел.       — Приятель, — она кинула на него ехидный взгляд, — не забывай, с кем ты говоришь.       Откуда-то из складок мантии она достала самодельную отмычку.       — Вау, — изумился Андерс, — и ты, правда, умеешь ею пользоваться?       В ответ Нерия лишь от души рассмеялась.       — Всё, идём!       — Знаешь, мне нравится твоя идея, — сказал Андерс, направляясь следом. — Ещё бы натянуть какому-нибудь храмовнику трусы на голову, и можно считать, что вечер удался.       — А мне вот не очень это всё нравится, — сказал Дэниел.       — А мне совсем не нравится, — выпалил Йован. Сурана не обращала на парней внимания. Она больше старалась найти такой ход, где храмовники бы их не заметили. Она остановилась и подняла вверх руку со сжатой в кулак ладонью. Никто из парней не понял этого жеста, но всё же они остановились.       — Там храмовник, — еле слышно прошептала Нерия.       — Я знаю, как от него избавиться, — оскалился Андерс, потирая руки.       — Мы не будем натягивать ему трусы на голову, — шикнула Нерия. — Нужно его как-то отвлечь.       — Может, просто вернёмся? — спросил Йован.       — Струсил? — усмехнулся Андерс. — Можешь сбежать, пока не поздно.       — Эй, — Дэниел несильно пихнул мага в плечо, — не говори с ним так. Он боится и правильно делает.       — Он может похерить нам всю операцию…       — Тихо, вы! — прошипела Нерия. — Я знаю, как отвлечь глупого храмовника.       Она осторожно вычертила ладонью круг, и на другом конце коридора замерцал голубой шарик. «Магический шар — простейшее заклинание, которое обладает огромным потенциалом», — невольно вспомнил Дэниел наставления Винн. Как и ожидалось, храмовник, стоило ему заметить подозрительный свет, тут же направился в его сторону, точно мотылёк на пламя. Компания тихо рассмеялась и прокралась за спиной у мужчины. Ещё один лестничный пролёт был позади. Дэниел был точно уверен, что некоторые храмовники спят стоя, просто за их тяжёлыми шлемами этого не видно. Но им не с руки было это проверять, потому они просто продолжали огибать латников за километр. Наконец, последний винт лестницы был преодолён, и перед ними возвысилась большая дверь с тяжёлым старым замком. Нерия вынула отмычку и принялась ковырять ржавую железку.       — Вдруг её не просто так заперли? — заволновался Йован. — Это же всё-таки обсерватория, а не склад. Вдруг там засилье демонов?       — Угомонись, — цыкнул на него Андерс, — сейчас договоришься, и там точно окажется что-нибудь эдакое.       — Готово! — радостно шепнула Сурана, наваливаясь на дверь. Остальные принялись помогать девушке. Петли неохотно захрустели, сюда не заглядывали добрый десяток лет. Сколько тайн могла хранить эта комната? Наконец, дверь поддалась. Внутри было темно, все четверо одновременно зажгли магические шары. Лёгкой занавесью между балками и переборками свисала паутина, давно брошенная своими хозяевами. Многолетняя пыль покрывала каждый сантиметр, незанятого пространства. В углу скромно томились накрытые ветхой тканью выцветшие картины. Было невозможно разобрать, что на них нарисовано. Посреди комнаты стояло приспособление, ради которого и планировалась вся кампания: гигантская зрительная труба, учёные мужи называют такие «телескопами». Все дружно ахнули, узрев воочию необычную штуку.       — Невероятно, — пролепетал Андерс. — Неужели такая махина способна работать?       Нерия подскочила к окуляру и, недолго думая, заглянула в него.       — Там ничего нет! — разочарованно воскликнула она.       — Конечно, — вставил Йован, — чтобы увидеть звёзды, надо смотреть на звёзды.       — По правилам обсерватории, — заговорил Дэниел, — крыша должна либо быть стеклянной, прозрачной, либо должна раздвигаться.       — А ты откуда знаешь? — удивилась эльфийка.       — У моего дяди была обсерватория.       — Раздвигать крышу мы точно не будем! — запротестовал Йован. — За такое нам определённо влетит!       — На этот раз я с ним согласен, — сказал Андерс. — Здесь всё такое ветхое, что мы скорее разнесём всю башню.       — И что же? — загрустила Нерия. — Неужели мы зря пришли?       — Укуси меня Создатель, — послышался восхищённый голос Дэниела. — Неужели это — то, о чём я думаю?       Все трое посмотрели на парня. Он стоял перед крупным шаром на пьедестале и внимательно его изучал.       — Что это? — спросила девушка. Дэниел осторожно протянул к объекту руку.       — Если я не ошибаюсь, то…       От прикосновения маны шар вдруг засветился и сделал один оборот вокруг своей оси, на нём стали видны лириумные вплетения, на подставке загорелись голубым светом слова на неизвестном подросткам языке.       — … астрариум.       Они так и стояли, уставившись в изумлении на магический объект. Он завораживал точностью своих форм, плавностью линий, будто призывал прикоснуться к себе.       — Что за «астрариум»? — спросила Нерия, не отводя взгляд. Дэниел быстро отошёл от потрясения и положил обе руки на шар.       — Древнее тевинтерское устройство, позволяющее следить за созвездиями, — объяснил Дэниел.       — Такой тоже был у твоего дяди? — усмехнулся Андерс.       — Нет, об этом я читал, — пожал плечами Амелл. — Вроде, если с его помощью уже было найдено созвездие, то, чтобы его вновь увидеть, достаточно заглянуть в окуляр…       Дэниел так и сделал. Да, он был прав. Астрариум, сколько лет бы ему не было, хранил в памяти изображение кусочка ночного неба и кучки звёзд на нём, которые, если соединить их неразрывной линией, дадут изображение одного из известных созвездий.       — Вот, глянь-ка сюда, — пригласил он эльфийку. Нерия с воодушевлением подскакала к астрариуму и заглянула в линзу.       — Ух ты, — с замиранием произнесла она, — небо будто на ладони…       Она опёрла ладонь о шар, и тот крутанулся, заставив изображение дрогнуть. Нерия испуганно ахнула, но тут же вернулась к окуляру.       — Смотри! — восхитилась она. — Это небо можно двигать!       Она осторожно продолжила вращать шар астрариума.       — Звёзды! Миллиарды звёзд! И до всех будто можно дотянуться рукой! Почему нам не показывали такую штуку? Почему закрыли обсерваторию?       Словно отвечая на её вопрос, в пыльном шкафу, который и не был до этого заметен, что-то упало. Все четверо настороженно обернулись.       — Там что-то есть, — чуть ли не бледнея, произнёс Йован. Шкаф больше не издал ни звука.       — Иди, глянь, что там, — подтолкнул Дэниела Андерс. Парень с сомнением посмотрел на мага, но подчинился. Он осторожно потянул ручку шкафа, и дверца со скрипом отворилась. Внутри была ровно одна полка, на которой лежала ровно одна книга. Это настораживало.       — И что же здесь гремело? — сглотнул Дэниел, озвучив, повисший в воздухе вопрос. Приятели переглянулись.       — А что за книга? — указала Нерия.       — Как же мне это всё не нравится, — бормотал Йован, пока Дэниел брал книгу в руки. Он пролистал несколько страниц и, обернувшись, удивлённо сказал:       — Она пустая.       — Пустая? — не поняла Нерия.       — Да, вот, — Дэниел показал книгу остальным. На обложке, покрытой высококлассной кожей, не было никаких обозначений. Пожелтевшие страницы внутри были абсолютно чисты, однако на некоторых виднелись тёмные пятна.       — Может, это — какой-нибудь код, — предположила Нерия, пытаясь сопоставить пятна на страницах. Но ничего путного в голову не приходило. Андерс попробовал коснуться книги магией, но и это не принесло результатов.       — Оставьте, её, пожалуйста, — умоляюще пролепетал Йован, — давайте уйдём отсюда. Здесь какая-то нечистая магия…       — Тайны, — хищно улыбнулась Сурана. — Заберём книжку с собой. Всё равно в ней ничего нет, никто не прикопается. Может, однажды мы найдём к ней разгадку.       Андерс и Дэниел неуверенно переглянулись, но возражать не стали. Йован обречённо вздохнул. Нерия нашла в комнате кусок старой тряпки, плотно перемотала ею книгу и спрятала её в складках мантии.       — Наверное, нам и правда уже пора, — сказала она. — Думаю, я увидела всё, что хотела. Спасибо вам, это был самый лучший день рождения в моей жизни!       Она обхватила всех трёх парней за шеи и поцеловала каждого в щёку. Потом отплевалась от пыли и двинулась к выходу. Парни с усмешкой переглянулись и последовали за эльфийкой.