Я всегда буду за тобой

      — Сурана, нет.       — Но ты даже не дослушал, — нахмурилась эльфийка.       — Нерия, в плане, где присутствует магия крови, не может быть ничего хорошего, — встал в позу Дэниел.       — Но я… я ничего не говорила о магии крови… Я лишь сказала, что это связано с кровью, и всё. Откуда тебе знать, может я нос разбила?       — Но ты не разбила, — строго указал мужчина. — Ты для этого рассказала мне «хорошую» новость? Чтобы я безоговорочно тебе помогал? Знаешь, если твоя безопасность означает, что нам суждено оставаться друзьями, то пусть будет так.       — Правда? — удивилась Нерия. — Ты, правда, пойдёшь на это? Я думала, ты меня любишь…       — Нерия, — он заглянул ей в глаза, — любовь означает желание обезопасить того, кто тебе дорог. Любой ценой.       Нерия нахмурила брови и, ничего не ответив, сложила руки на груди.       — Ну что теперь? — он умоляюще посмотрел на неё.       — Знаешь, это обидно, что ты считаешь меня способной на такое коварство. Я бы ни за что в жизни не стала играть твоими чувствами, — она поджала губы, — ведь ты всегда был мне дорог. Я ведь тоже, мор меня дери, люблю тебя, Амелл!       Сердце Дэниела опустилось в пятки, он ощутил себя идиотом. Нерия умела пробуждать в нём это чувство, причём, вполне оправданно.       — Прости меня, — он устало потёр глаза, — ты заслуживаешь большего.       Нерия тяжело вздохнула и мягко прикоснулась ладонью к его щеке.       — Просто… не связывай два этих события, твоя вина, что они легли одно на другое, — она слабо улыбнулась, — я не требую от тебя помощи. Я только прошу выслушать меня.       — Ладно, — согласился Дэниел. — Но не обижайся, если я откажу тебе.       В ответ Нерия лишь рассмеялась.       — Пойдём куда-нибудь, где больше народу, чтобы на нас внимания не обращали.       — Не нравится мне всё это, — покачал головой Дэниел.       — Брось, — усмехнулась девушка, — ещё ничего не произошло.       Вид библиотеки и зубрящих учеников напомнил Дэниелу, что он так и не подготовился к контрольной. Маг уже чувствовал, как пролетает завтра на теории. Он поймал себя на мысли, что всю дорогу только и делает, что любуется своей подругой. Нерия плыла, подобно лебедю, грациозно, мягко, почти не слышно ступая по белым плиткам. Хиггинс не зря называл её «ласточкой», она действительно была похожа на птицу. На птицу в клетке. Эта плавность, манера передвигаться бесшумно родилась в ней ещё во времена её преступного детства. Но кто бы мог подумать, что она сохранится и через столько лет. Некоторые вещи никогда не меняются. Например, страсть Нерии к приключениям.       — Вот, здесь нам не должны помешать, — сказала девушка, заведя Дэниела между полками с литературой по Отечественной истории. — Ты помнишь ту книгу с пустыми страницами?       Дэниел нахмурился, вспоминая:       — М-м, нет. Какую книгу?       — Ну, — она перешла на шёпот, — из обсерватории.       — А, — смутно вспомнил парень, — да, помню.       — Так вот. Я уже несколько лет пытаюсь открыть её, найти тайное послание или что-нибудь.       — Несколько лет? — изумился Дэниел. — Откуда ты можешь знать, что это не просто чья-то записная книжка, к примеру? Почему она обязательно должна что-то содержать?       — Не перебивай, — мягко отклонилась от вопроса эльфийка. — Я пробовала кучу разных способов: ману, магию, песни, ритуалы в полночь и прочую чепуху. Но безрезультатно. Но! В очередной раз листая страницы, пытаясь найти шифр среди пятен, меня вдруг как молнией ударило: это же кровь! Все эти пятна!       — И ты, конечно же, избавилась от этой книги, да? — без надежды спросил Дэниел, уже зная ответ на свой вопрос.       — Конечно, нет, — подтвердила его опасения Нерия. — Я поняла, что не попробовала самое очевидное: кровь. Ну и… наверстала упущенное.       — Боже, Нерия, — всплеснул руками Дэниел, — ты понимаешь, что будет, если у тебя найдут порезы?       — Какие порезы, Амелл, — усмехнулась эльфийка, — я ничего себе не резала.       — А кому тогда? — испугался парень.       — О, Создатель, никому, Дэниел. Это была… э-э-э… естественная кровь.       Дэниел непонимающе поднял одну бровь.       — Ой, — закатила глаза Нерия, — давай, я не буду тебе рассказывать, из какого места взрослая девушка может взять кровь. Конечно, фактически, это не совсем кровь, но... Слушай, это не самая приятная тема для разговора. Просто поверь мне на слово.       Брови Дэниела съехались на переносице. Он всё ещё не понимал, о чём говорит девушка, но смутно, очень смутно догадывался.       — Ну ладно, — согласился он. — Что дальше?       — А дальше она со мной заговорила! — восхищённо выпалила эльфийка.       — Кто?       — Книга!       — С тобой заговорила книга? — уточнил Дэниел, чтобы убедиться, что он всё расслышал правильно.       — Именно.       Дэниел не нашёлся, как прокомментировать этот факт, потому просто продолжил слушать.       — Она не то чтобы говорила, нет. Она откладывала в моей памяти какие-то образы, пытаясь через них о чём-то меня известить.       — И что же тебе сказала книга? — спросил парень, удивляясь, насколько глупо звучит эта фраза.       — Она показала мне трёх людей древности. Они жили много веков, набирались мудрости и заносили все свои знания в эту книгу…       — Люди? Не эльфы?       — Меня тоже удивил этот факт, но нет. У них были круглые уши. В общем, когда пришла им пора отходить в мир иной, они запечатали книгу с помощью крови. Крови трёх. То есть книгу не мог прочитать никто, кроме обладателей той же крови, коей была запечатана книга. Но печати истлели за тысячелетия, теперь книга откликается на любую кровь. Но это всё так же должна быть кровь трёх.       — И одну кровь она уже получила, — догадался Дэниел.       — Да. Дэниел, ты только представь! Знания многих и многих поколений древнего мира! Сколько всего мы можем оттуда почерпнуть?       — Ты с ума сошла? — поднял брови Дэниел. — Это же очевидная ловушка! В этой книге вероятнее всего заперли не знания, а могущественного демона, который говорил с тобой через твою же кровь. И стоит ему почувствовать вкус «крови трёх», как он освободится, а мы станем его первыми жертвами. Не удивлюсь, если этого демона заточил там тот же маньяк, который сделал одержимыми Хьюберта и Лу.       — Нет там никакого демона, — нахмурилась Нерия, — ты слишком утрируешь.       — Это книга тебе сказала?       — Нет, это я тебе говорю. Но я не отрицаю, что открытие книги может чем-нибудь… сопровождаться. Поэтому я обратилась к тебе. Из всех моих знакомых ты самый сильный маг… ты бы что-нибудь предпринял…       — Ох, Нерия, — вздохнул мужчина, заботливо обнимая девушку. — Официально я ещё даже не маг и я не справлюсь с демоном, по крайней мере, настолько сильным, что он способен затуманивать разум. Это может быть Желание или Гордыня. Даже подготовленным храмовникам трудно справляться с такой нечистью, что говорить о нас.       — Но если мы даже не попробуем…       — Игра не стоит свеч.       Нерия печально опустила руки. Дэниел знал, что она могла бы продолжать пытаться его переубедить, знал её напористость. Но и она знала его. Знала, что он останется непреклонен. Грустная Нерия — это было очень редкое зрелище, и, глядя на неё, сразу хотелось простить ей все шалости.       — Нерия, — он мягко поднял её лицо за подбородок. — Пообещай, что ты больше не будешь разговаривать с этой книгой. Избавься от неё.       Она закрыла глаза и серьёзно ответила:       — Я не буду пытаться её открыть без тебя. Большего обещать не могу.       Дэниел вздохнул и покачал головой. Он нутром чуял, что вся эта история плохо кончится, что это ещё далеко не конец. Теперь он боялся потерять Нерию в два раза сильнее. Он сделает всё, лишь бы она была в безопасности, он сам порежет себе ладони, если это спасёт ей жизнь. Он боялся, он так за неё боялся, ведь не может ей вечно всё сходить с рук. Она заходит слишком далеко…       Прикосновение тёплых губ вырвало его из пучины раздумий. Казалось, он никогда не привыкнет к этому жесту, помогающему забыться, позволяющему плыть по течению, ни о чём не думать, не беспокоиться, просто наслаждаться моментом. Он чувствовал, как корешок какой-то книги упирается ему в покалеченные рёбра, когда, казалось бы, совсем ненавязчиво, эльфийка прижала его к книжной полке. Он давно заметил, что Сурана любит всё держать под контролем. И как выяснилось, и в любви, и на войне.       — Кхм-кхм, — подала голос Винн, заглянувшая в отсек с исторической литературой. Молодые люди тут же отстранились друг от друга, пытаясь делать вид, что ничего только что не было, и понимая, насколько же нелепо они выглядят. Уши Дэниела загорелись алым пламенем, Нерия с трудом сдерживала смех. Старшая чародейка мягко рассмеялась:       — Продолжайте, я только книги положу.       Пока она осторожно раскладывала книги по своим местам, Дэниел и Нерия так и стояли, уткнувшись носами в книжные полки, даже не пытаясь делать вид, что что-то ищут.       — Ты помидорка, — чуть слышно хихикнула эльфийка в сторону мужчины. Дэниел, и правда, чувствовал, как пламя с ушей постепенно разрослось по всей голове. В конце концов, подобное с ним происходит в первый раз, имеет право взрослый парень постесняться? Он усмехнулся. Наконец, старая магесса удалилась, и друзья позволили себе выдохнуть.       — Пошли куда-нибудь, где не так людно, — шепнула ему на ухо Нерия. — Уединимся…       Дэниел замялся:       — А ты… не слишком торопишь события?..       — А что ты хочешь? — рассмеялась эльфийка. — Чтобы мы «узнали друг друга получше»? Не смеши меня, Амелл, даже ты сам не знаешь себя лучше, чем я.       — Ну, это да, — усмехнулся Дэниел, поведя бровью. — Я даже удивлён, что ты не предлагаешь «уединиться» прямо здесь, в библиотеке.       — Ха-ха, — хохотнула Нерия, — я бы предложила, но ты же не согласишься. Зануда.       Дэниел вдруг от души рассмеялся.       — О, Создатель… Как же я рад, что тогда, семь лет назад, ты села именно на мою кровать, не зная, что она занята.       Она усмехнулась, приблизилась к его уху и прошептала:       — Я знала.       Дэниел старался вспомнить ответ на вопрос. Всем своим видом он показывал, будто вот-вот всё скажет, но Торрина было не обмануть.       — Не тужься, Амелл, — сказал Старший чародей, — нужно было готовиться.       Дэниел досадливо кивнул и отошёл к своему столу. Сама идея подготовки к контрольной работе за день до неё была абсурдной, но ему даже этого сделать не дали. Вместо слов, которые необходимо прочитать, чтобы вызвать снежную бурю, в его голове всплывали лишь события вчерашнего вечера. Он всё ещё ощущал на своей коже лёгкие прикосновения тонких пальцев, на губах — тепло обнажённого тела, а в ушах всё ещё слышались биения двух сердец, слившиеся в унисон, обжигающее учащённое дыхание и сжатые сладостные стоны…       — Разбейтесь на пары, — приказал чародей. Сегодня в группе было всего четыре человека: три юноши и одна девушка. С парнями Дэниел ходил на одни занятия уже несколько лет, но так и не познакомился с ними по-настоящему. А вот девушку, с которой ему предстало быть в паре, Дэниел был бы рад и вовсе не знать. На каждом уроке она строила ему глазки, а он всеми силами не обращал на неё внимания. Это была стройная, высокая блондинка с броско подведёнными чёрной тушью карими глазами, губами, похожими на два пирожка, красивым иностранным именем Адель и режущим слух ярко выраженным орлесианским акцентом. Как оказалась орлесианская фифа в «провонявшем собаками» Ферелдене, оставалось загадкой. Она всегда называла его «Дэни», либо на орлесианский манер «Даниэль», которое в её исполнении звучало как «Даниэлле». Дэниел терпеть не мог, когда его имя коверкают, или придумывают какие-либо сокращения типа «Дэн». Но «Дэни» — это было что-то совсем из ряда вон выходящее.       — Один ученик будет удерживать щит, второй будет его сбивать. Потом наоборот. Очерёдность выбирайте сами.       Дэниел тут же возвёл щиты, намекая, что будет сдерживать заклинания. Торрин поморщился: это была школа Духа, а не Стихий, но знание заклинания щита было обязательным для всех. Адель с элегантностью выпустила в щит юноши несколько чародейских стрел, которые Дэниел даже не почувствовал.       — Бей сильней, — нахмурился Амелл.       — Ха! — девушка вздёрнула нос кверху, и Дэниел увидел, как завихрения маны на её пальцах начали принимать форму ледяной глыбы. Дэниел всегда считал такого рода заклинания чисто мужскими, потому что, чтобы метнуть их дальше, нужно было либо приложить физические усилия, либо потратить чуть больше маны. Большинство комбинировали одно с другим, но девушка предпочла воспользоваться своей магической силой, чтобы всё выглядело как можно более изящно, красиво и магически естественно. За это он её и не любил, за всю эту спесь, бахвальскую вычурность, желание всегда казаться лучше и выше остальных. Ледяные глыбы тоже не особо потрепали щит парня. Он уже начинал скучать и, пока девушка пыталась пробить его барьер, глянул, как идут дела у второй пары. У парней работа шла куда продуктивней. Вообще задачей мага было измотать магический барьер противника с наименьшими затратами маны, чтобы были силы на последующее нанесение урона. Если же делать так, как Адель, то ничем хорошим для заклинателя это не кончится. Хм, а вот считается, что маги крови используют для сотворения заклинаний собственную жизненную энергию. Если с её помощью поддерживать щит, будет ли в этом толк? Или таким образом можно легко убить глупого малефикара?.. Следующий удар заставил его пошатнуться. Надо же, у орлесианки получилось истощить его барьер. Дэниел лишь насмешливо оскалился и подпитал щит ещё порцией маны. Девушка оскорблённо фыркнула и притопнула каблуком. Дэниел не сдержал смешок. Если в Орлее все воители похожи на Адель, то даже странно, как империи удалось столько времени держать под гнётом такую страну, как Ферелден. В Дэниеле колыхнулась жилка патриотизма, и он решил, что Ферелден сегодня обязательно продержится под натиском Орлея, а потом ещё и разгромит заносчивую империю масок. Адель начала заметно терять терпение, и грации в её движениях оставалось всё меньше. Наконец, Дэниел почувствовал, что его щит пытаются сбить. Вторая пара уже закончила своё испытание, но Дэниел и Адель всё ещё друг с другом воевали. Когда орлесианка поняла, что измором барьер парня не взять, она решила идти в обход. Каждый ученик проходил курсы всех четырёх школ магии, но на одном из этапов должен был выбрать конкретную специализацию. Такие ученики ходили на дополнительные занятия к своим учителям, занимались углублённым изучением своего направления, осваивали заклинания, которые не проходились в базовом курсе. Адель – как типично – пошла по пути Стихийной школы. И сейчас она планировала использовать все свои знания в этой области. Ещё и для того, конечно же, чтобы впечатлить невпечатлительного Торрина. На пальцах девушки заблестели сгустки маны, завихрились в завораживающем танце, преобразовываясь в жаркое пламя. Дэниел не считал, что орлесианка способна ему как-то навредить – в конце концов, не зря он выбрал одним из своих направлений школу Духа – но всё равно укрепил щит так, как учил Суини на дополнительных занятиях. Так, как Адель не умеет. Огненные стрелы вспышками вылетали из рук ученицы, и с каждым попаданием она видела, как барьер мужчины не только не уменьшается, но и наоборот, лишь увеличивается в размерах. В конце концов, девушка не выдержала и, запаниковав, опустила руки. Дэниел рассеял щит и, бледный, свалился на колени.       — Тебе не хватило совсем чуть-чуть, — ухмыльнулся Дэниел, с нарочито чистым ферелденским акцентом произнеся. – Quel échec(1)!       Девушка уязвлённо поджала губы и скрестила руки на груди.       — Браво, Амелл, — заметно удивился Торрин, — давно не видел, чтобы кто-то применял это заклинание. Блеф — опасная вещь, ты не мог знать, что противник поверит в этот трюк.       — И всё же противник поверил, — пожал плечами Дэниел, не без помощи Старшего чародея поднявшись на ноги. — Война — это всегда риск, не так ли?       Старший чародей учтиво кивнул в знак того, что Амелл его действительно впечатлил. Дэниел не хотел выпендриваться, просто… А, кого он обманывает. Ему хотелось утереть нос высокомерной орлесианке, и сейчас он сделает это ещё раз. Торрин раздал ученикам маленькие баночки с лириумом, и, когда они набрались сил, приказал поменяться ролями. «Ну, это будет быстро, — подумал Дэниел. — Держись, Орлей». Адель подняла руку, и вокруг неё заголубился защитный барьер.       — Ты бы лучше две руки подняла, — двинул бровью парень, подготавливая заклинание.       — Pas besoin (2), — фыркнула орлесианка, сощурив глаза.       — Oh, croyez-moi (3), — хищно оскалился Дэниел. Он выкинул вперёд руку, и невидимой нитью заклинание принялось постепенно истощать щит. Это было немного усовершенствованное «Вытягивание маны», которое не только высасывало магию из щита девушки, но ещё и преобразовывало её в ману для заклинателя. Торрин с интересом наблюдал за обоими, сложив руки на груди и поглаживая короткую бородку. Несмотря на то, что используемое Дэниелом заклинание не было Стихийной школой, Дэниел видел одобрение в глазах Старшего чародея. На войне все средства хороши, верно?       — Попробуй быстрее, — предложил Торрин, и Амелл увидел, какое отчаяние захлестнуло девушку. Она не только проигрывала Дэниелу по всем параметрам, но ещё и её собственный учитель обернулся против неё! Дэниелу стало жаль блондинку. Но ведь Ферелден не уступит Орлею по причине своей мягкотелости, да? Адель выкинула вторую руку, и вроде нотки решимости пробежались у неё по лицу. Тогда и Дэниел использовал вторую руку. По совету Старшего чародея он решил воспользоваться более сильным заклинанием, которое, несомненно, должно было лишить девушку щита — «Выжигание маны». Он всплеснул руками и почувствовал, как действительно горит в нём мана. Щит девушки тут же испарился, и она рухнула на пол, задетая остатками его заклинания.       — Невероятно, — хлопнул в ладоши Торрин, — я удивляюсь, почему ты всё ещё в учениках, Амелл.       Дэниел пожал плечами. Он тоже не раз задавался этим вопросом.       — Это было нечестно! — вся спесь орлесианки в одно мгновение улетучилась. — Он использовал заклинания другой школы!       — Так и ты использовала заклинания далеко не базового уровня, — парировал Торрин.       — Но вы не говорили, что их нельзя использовать!       — Так же, как и не говорил, что нельзя пользоваться заклинаниями других школ.       Дэниел победно ухмыльнулся:       — Прости, Орлей, но Ферелден одержал верх в этой схватке.       Старший чародей довольно улыбнулся. Из Торрина было крайне трудно вытянуть хоть какую-нибудь эмоцию, Дэниел считал это безоговорочной победой. Он протянул руку девушке, предлагая помощь, но орлесианка лишь хмыкнула и поднялась самостоятельно.       — Les amateurs de chiens, — бросила девушка и, фыркнув, направилась к зеркалу.       — Что она сказала? — поинтересовался Торрин.       — А что ещё могут говорить орлесианцы? — усмехнулся Дэниел. — «Собачники».       — Что здесь происходит?! — ворвался в комнату Дэниел.       — Он спрашивает, что происходит, — гулко рассмеялся Йован, прижимая к себе Нерию.       — Какой же ты глупый, Амелл, — оскалилась эльфийка, — ты правда думал, что я соглашусь просто так встречаться с тобой?       — Я верил тебе…       — Ты наивный глупец! Когда ты, наконец, вырастешь? Неужели так и будешь всю жизнь жить в собственных грёзах?       — Это не так! — резко возразил маг.       — Так докажи это! — тяжёлым басом прогремела эльфийка. — Борись!       Её тело вдруг начало раздуваться, ткань приталенной робы разошлась по швам, и уже не Нерия, демон во плоти, стояла перед ним. Одержимый, ровно такой, какими рисовали их в учебниках, чудовище, монстр!       — Бори-и-и-сь…       — Нет… Нет!..       — Дэни? — знакомый орлесианский акцент заставил его проснуться.       — Адель? — резко дёрнувшись, он открыл глаза. — Что… что ты здесь делаешь?       Блондинка скрестила руки на груди.       — Это тебя должно спросить, что ты здесь делаешь.       Дэниел быстро огляделся и понял, что сидит на скамейке в коридоре.       — О, Андрасте… Я опять сплю непонятно где, — он прошёлся рукой по волосам. — Торрин меня совсем вымотал. Спасибо, что разбудила. Надо добраться до комнаты.       Он поднялся, потянулся, всласть зевнув, почесал бок и двинулся в сторону спален.       — Даниэль! — окликнула его девушка. Дэниел обернулся.       — Что?       Она на мгновение замолчала, словно испугавшись чего-то, после чего осторожно выронила:       — Ничего…       Он смотрел на неё сонными глазами, с ничего не выражающим лицом хмыкнул «Ага» и пошёл дальше. Давно же ему не снились кошмары. Как не стало Хьюберта и Лу, так и его сны к нему вернулись. Теперь это была какая-то откровенная бредятина, он даже не желал вдаваться в их смысл. Он ещё раз зевнул, потирая глаза, и тряхнул головой, избавляясь от ненужных мыслей.       — О! Дэниел! — кинулся ему на спину Йован.       — Ради всего святого, — еле удержался на ногах Амелл, — Йован, аккуратнее.       — Помоги мне.       — С чем?       — Сколько лепестков у цветка эмбриума?       — М-м, сейчас скажу, — задумался Дэниел, представляя в уме лекарственное растение, — кажется, четыре… да, точно, четыре. А тебе зачем?       — Инес опять буйствует, — закатил глаза Йован, — сказала, если к следующему уроку мы опять будем не готовы, она уйдёт от нас в лес.       — Но вы же не будете готовы? — с ухмылкой заговорщика покосился на друга Дэниел.       — А то когда-то бывает иначе, — махнул рукой парень. — Кстати, как твоя контрольная?       — О, — расплылся в улыбке Дэниел, — помнишь ту тощую орлесианку с вот такими губами?       — Это которая «Даниэлле! О, Даниэлле»? — наигранно пропищал Йован.       — Да, она самая, — усмехнулся Амелл и самодовольно развёл руками. — В общем, я уложил её на лопатки.       — Ха, лучшая ученица Торрина, да? — улыбнулся Йован. — С её настойчивостью и желанием тебя охомутать я удивлён, что вы всё ещё не проснулись в одной постели.       — Действительно, Амелл! — хохотнула появившаяся из ниоткуда Нерия, скользнув Дэниелу под руку. — Вы же идеальная пара!       Дэниел, улыбнувшись, прижал эльфийку к себе за плечи и сказал:       — У неё этот ужасный кахтавый охлесианский акцент. Я бы с ума сошёл слышать его каждое утро. Брр.       — А какие девушки тебе нравятся? — спросил Йован.       — А кто сказал, что мне нравятся девушки? — хохотнул Дэниел, закинув парню руку на плечи. У Йована спёрло дыхание и округлились глаза.       — Так ты…       Нерия громко расхохоталась, глядя на реакцию парня. Дэниел долго крепился, но в итоге тоже не сдержал смех.       — Вы, — скривился Йован, — я вас ненавижу, я уже говорил?       — Несколько раз, — продолжая смеяться, проговорила Нерия. — А какие девушки нравятся тебе, Йован? Или, может, ты прямо сейчас положил глаз на Дэниела?       — Кстати, — вспомнил Амелл, — у тебя же была девушка.       Йован зарделся:       — Это не… о, Создатель. Заткнитесь оба.       — Ну ладно, — мурлыкнула Нерия. — А мне нравятся девушки с тёмной-тёмной кожей. У них всегда такие пухлые губы, а высокие скулы просто доводят меня до дрожи…       Парни удивлённо покосились на эльфийку.       — А что? Ну, нравятся мне такие девушки, они же восхитительны! Я бы с них картинки рисовала…       Дэниел, усмехнувшись, покачал головой:       — Как же я вас люблю, ребята. Надеюсь, судьба нас не разлучит.       — Обычно после таких слов случается всякая ерунда, — пожал плечами Йован.       — Особенно, если это говорит Дэниел, — усмехнулась Нерия. — А можно, я буду тоже звать тебя Даниэлем, о, Даниэлле?       — Уши выкручу, — насмешливо произнёс Амелл, потрепав эльфийку по волосам.       Такие моменты были настоящей ценностью, он бы ни на что их не променял. У него было всё: друзья, возлюбленная, хорошие наставники, прочная крыша над головой. Можно ли желать большего? Андерс доказал, что можно. И не он один. Из Круга пытались сбежать и сбегали многие. Вероятно, они правы. Маги лишены многих простых человеческих радостей, и Дэниел подумал, что, вероятно, и ему захочется больше, чем то, что он имеет сейчас. Свободы… человеческой жизни. Пустые мечты, пустые мечты…       Не успело пройти и двух недель, как Андерса нашли и вернули обратно. Дэниел успел взглянуть на мага лишь издалека, когда храмовники вели его к Грегору. Как минимум, карцер был ему обеспечен. Дэниел не верил, что блондинчику в очередной раз всё сойдёт с рук, но от чего-то знал, что так и будет. Хиггинс не знал, куда себя деть от радости, которую Андерс, естественно, не разделял. Они также виделись лишь мельком, на лице Котика огнём пылали нескрываемая ненависть и досада. Так же Дэниел отчётливо различил на нём следы побоев, как то: опухшая бровь и грязные, сосульками свисающие волосы, испачканные в крови, скорее всего, его собственной. Так же маг с трудом передвигался, храмовники буквально тащили парня по полу. Да, досталось ему изрядно, Дэниел почти сочувствовал ему. Зато к Хиггинсу вернулся аппетит, здоровяк заметно повеселел в предвкушении встречи со своим другом. Хотя Дэниел скорее ожидал, что тот отвесит ему хорошего увесистого леща, такого, какого может отвесить только Хиггинс с его мускулатурой. Дэниела всегда удивляло то, какую привязанность испытывает Хиггинс к Андерсу, блондинчик, честно сказать, был не самым приятным человеком, хотя почему-то все вокруг считали иначе. Из-за его любви к кошкам, что ли? Не, Амелл не понимал.       — Почему ты решила ответить мне взаимностью? — спросил Дэниел, мягко играясь с волосами эльфийки, лежащей у него на коленях.       — О, какие вопросы пошли, — ухмыльнулась Нерия. — Честно, я долго думала над решением. В конце концов, магам ведь «как бы» запрещено любить. А ты знаешь мою страсть к нарушению правил.       — И что же, причина только в этом? Решила пойти против системы?       — Да ты никак на комплимент нарываешься, — повела бровью эльфийка. — Ну, я думала, думала и поняла, что ты тоже мне нравишься. Что-то вот в тебе такое есть, я не знаю… что-то, перед чем не устоит ни одна эльфийка.       — Хах, ну спасибо, — усмехнулся парень.       — Нет, ну, правда, что ты хочешь от меня услышать? Что я сдалась, не устояв перед напором твоего шарма? Что твоё обаяние способно сразить наповал даже Ульдреда? Или что ты источаешь волшебные феромоны, аки муравьиная матка?       — О, Создатель, — рассмеялся Дэниел, — такого мне ещё точно не говорили.       — Ха! Ещё бы.       Нерия вздохнула, потягиваясь.       — Скучно мне, — сказала она. — Хочу куда-нибудь сходить, где я ни разу не была.       — Х-м-м, — задумался Дэниел, почёсывая подбородок. — Есть у меня одна идея… Не знаю, правда, будет ли это то, что ты ожидала.       — А, всё равно, — махнула рукой эльфийка, поднимаясь. — Веди.       Дэниел усмехнулся и, взяв девушку за руку, повёл её за собой. Идти оказалось вовсе не далеко — в Большой зал.       — Эм, — не поняла эльфийка, — и что же я здесь не видела-то?       — Ты давно ходила на службу? — поинтересовался Дэниел, медленно проходя внутрь, чтобы не потревожить молящихся сестёр.       — П-ф-ф, Амелл, серьёзно? — у Нерии отпала челюсть. — Ты привёл меня «помолиться»? Удивил, согласна. Но давай уйдём отсюда, меня раздражает эта «уютная» атмосфера.       — Да брось, — улыбнулся Дэниел. — Ты просто попробуй на миг успокоиться. Идём.       Он подвёл её к статуе Андрасте, той самой, возле которой зачастую молился сам, и сел на колени, таща за собой эльфийку.       — Дэниел, — процедила сквозь зубы Нерия, нехотя подчиняясь. Она явно чувствовала себя неуютно. Парень взял её за руки, и ей вроде стало чуть лучше.       — Закрой глаза, — шепнул он, — слушай. Попробуй понять слова Песни, то, о чём поют сёстры. Попробуй успокоиться.       — А она так и будет на нас смотреть? — Нерия ткнула пальцем в статую.       — Она не смотрит, а присматривает, — улыбнулся Дэниел.       — Ты сейчас говоришь, как проповедники, честное слово…       — Т-с-с, слушай.       Нерия недовольно пробурчала что-то себе под нос, но закрыла глаза. Дэниел периодически поглядывал на девушку: она не колыхалась, но хмурость с её лица не сходила. Он прислушался к песням сестёр: это были обычные, заученные до автоматизма наставления Андрасте, которые слышали, пожалуй, в каждом уголке Тедаса. Но ведь Песнь Света была гораздо большим, чем сборником правил и наставлений, нет, это была целая история создания мира, на прочтение всей Песни уходило несколько недель.       — «Победа! Сладкая песнь раздавалась средь победителей, войско Шартана, рода аламарри и сотни свободных людей к небу вздымали копья с мечами и славу кричали Создателю, — тихо заговорил Дэниел, заставив Нерию поднять на него глаза. — Но на каждого, кто стоял и пел благодарственный гимн, двое в землю легли, навсегда приобщившись к Свету».       Нерия коротко вздохнула:       — Песнь Апофеоза.       — Ты знаешь? — удивился Дэниел.       — Странно, да? — усмехнулась девушка. — Эльфийка, знающая Песнь Света?       — Нет, я не о том…       — Я знаю, — она опустила глаза. — Эльфинажу не удалось сделать из меня эльфа. Я росла с другими бездомными детьми, среди них были и люди, и мне было всё равно, поскольку и им было всё равно. Нет, конечно, расизм не обошёл меня стороной, но к нам ко всем относились как к отбросам, поэтому я привыкла не обращать внимания на каких-то там «заумных дядек». Ты спросил, как давно я была на службе… что ж, последний раз лет в десять. Мне нравилось слушать, как поют, да и в церковь пускали всех. Я слышала Песнь целиком, на это ушло немало времени.       — Верю, — кивнул Дэниел, крепче сжимая ладони девушки. Нерия очень редко рассказывала о своём прошлом, он счёл бы это знаком доверия.       — «Холодно стало в душе Маферата, — вдруг продолжила Нерия с паузами, вспоминая слова, — когда он взглянул на поле убитых и услышал: «Славься! Славься! Славься! Слава Создателю! Слава Андрасте, пророчице нашей!» И Маферат оставил празднества своего народа и ушёл прочь, не взяв с собою и щита. В одинокой ночи обиде своей Маферат предавался, и Свет, в нём однажды зажёгшийся, погас, как и не было».       Она тяжело вздохнула и, подняв глаза, слабым голосом произнесла:       — Её предали, Дэниел. Предал тот, кто поклялся её защищать. Андрасте убил не клинок Гессариана. Её убило предательство. Зачем бороться за мир, который в конце воткнёт тебе нож в спину?       — Это не был мир, — ответил Дэниел. — Это был один человек, которому ревность застила глаза.       — Да уж, — хмыкнула эльфийка. — Занятный выдался вечер, Амелл, ты был прав. Ещё ни разу я не проводила время за разговорами об Андрасте.       Дэниел хохотнул. Возможно, это было не самым лучшим времяпрепровождением, но иногда полезно послушать пение. Пение своего разума, своей совести. Пение тысячи голосов своего прошлого. Порой так тяжело вспоминать то, что когда-то произошло, то, что однажды сделало тебе больно. Но именно память о том, что ты смог это перенести, пережить, подняться и двинуться дальше, придаёт сил смотреть вперёд и думать о будущем. Дэниел глянул на Нерию: она тоже о чём-то задумалась. Осторожно придвинувшись, он мягко обнял её. Вокруг царило спокойствие, Андрасте бережно приглядывала за детьми Создателя. И Дэниел надеялся, всем сердцем надеялся, что всё будет хорошо, что мир однажды станет светлее, что Пророчица наша всё ещё молится Создателю о всепрощении. Он надеялся… но знал, что это не так. Нет, не так.