Я всегда буду за тобой

      Дэниел не успел заметить, в какой момент ему скрутили за спиной руки и с самого утра, не дав даже одеться, куда-то потащили. Он не сопротивлялся — глупо сопротивляться толпе вооружённых храмовников, будучи в одном исподнем — да и что толку? Он даже не знал, что происходит, всё, о чём он мог думать, лишь то, как ему выламывают руки. Сколько времени его тащили, не позволяя даже вытянуть шею, чтобы посмотреть вперёд, Дэниел не разобрал, и только под конец пути, понял, куда его привели. Это была специализированная комнатка, в которой проводили проверку на одержимость. Его запихнули в помещение и приказали раздеться. Яркий свет заставлял глаза слезиться, онемевшими руками Дэниел избавлялся от остатков одежды. Стало неприятно зябко и холодно, щурясь и опуская голову, он потирал плечи.       — Выпрямиться, — приказал знакомый женский голос. Старшая чародейка Иэния стояла по другую сторону заграждающего барьера. Этот барьер был необходим, если вдруг испытуемый окажется одержим, и демон вырвется наружу. Тогда у чародеев и храмовников будет время на принятие решения, прежде чем чудовище проломит щиты. Дэниел, стараясь не вспоминать о том, что он абсолютно голый, расправил плечи и раскинул руки в разные стороны.       — Приступайте, — проговорил Рыцарь-капитан, Дэниел не знал его имени. Старшая чародейка кивнула и, покрутив кистью, выкинула руку вперёд. Мощная волна чистой энергии с силой ударила Дэниела в грудь. У него перехватило дыхание, и он с трудом удержался на ногах. Он нарочно отвёл левую руку назад и мельком увидел, что на мгновение удара магия развеялась и кровавые метки стали видны. Дэниел надеялся, что этого никто не заметил. Часто дыша, он вернулся в исходное положение. Капитан нахмуренно смотрел парню в глаза и потирал подбородок. Неужели заметил?       — Ещё раз, — скомандовал он.       — Ещё раз? — настороженно уточнила демонолог. — Но это же…       — Выполнять! — рявкнул храмовник. Старшая чародейка недовольно повиновалась. Вторую волну Дэниел не выдержал. Его отбросило к стенке, он изловчился упасть ровно на изувеченную руку. Голос за барьером приказал ему подняться. Дэниел подчинился и почувствовал на губах что-то влажное: у него пошла носом кровь. Он закинул голову и вытер нос левой рукой.       — Он чист, — проговорила Старшая чародейка, убирая щит. К Дэниелу подошли храмовники и снова схватили его за руки и ноги. Один храмовник принялся тщательно осматривать каждый сантиметр тела Дэниела на предмет порезов. Он немного задержал взгляд на его старых боевых шрамах, нахмурившись, прошёлся пальцами по почти зажившей коже на костяшках, проверил локти и колени на сгибах, шею, подмышки и прочие места, которые, как правило, резали маги крови.       — Он чист, — гулко повторил храмовник слова Старшей чародейки. Рыцарь-капитан ещё с минуту посверлил парня взглядом, но, пожав плечами, сказал:       — Одевайся. Приносим извинения за эту несанкционированную проверку.       — Всё в порядке, капитан, — хмыкнул Дэниел, натягивая штаны. Он расслышал, как тот негромко проговорил:       — Твои подозрения безосновательны, Сурана. Он чист.       И только сейчас Дэниел заметил скромно стоящую в углу эльфийку, покорно кивающую Рыцарю-капитану. Ярость подкатила к горлу: что это значит?! Это всё её рук дело? Но зачем? Как она могла?..       Двери раскрылись и парня выпустили из комнаты. Ему не составило труда найти, куда направилась эльфийка, она, похоже, не слишком стремилась скрыться. В три длинных шага он нагнал её и, схватив за горло, прижал к стенке.       — Ты что задумала? — прошипел парень. — Убить меня захотела? Хочешь, чтобы меня усмирили, да?!       Нерия бегала испуганным взглядом по его лицу, а из горла у неё вырывались лишь хриплые звуки. Дэниел, будто только сейчас заметив, что душит свою подругу, убрал ладонь. Нерия глубоко вдохнула, закашлявшись, и проговорила:       — Я сделала ровно то, что сделала: проверила тебя на одержимость…       — То есть моим словам ты не веришь? — недоумевал мужчина.       — Как я могу верить словам человека, который только что угрожал мне смертью, — сквозь зубы процедила девушка.       — Я не… — Дэниел нахмурился, немного отстранившись. — Я верил тебе. Я думал, мы друзья.       — Ну, один из нас точно друг, — выдохнула Нерия. — Я же пытаюсь помочь тебе, Амелл! А ты брыкаешься, не слышишь меня. Почему ты не хочешь меня услышать?!       Дэниела на мгновение передёрнуло. Он нахмурился и посмотрел на эльфийку:       — Как ты не поймёшь, что мне не нужна помощь? Почему ты всюду видишь подвох?       — Я хочу верить, что тебя изменила книга, — проговорила эльфийка, опустив голову, — потому что, если ты стал таким сам… мы потеряны.       — Нерия, — он обхватил её ладони своими, — успокойся.       Она высвободила свои руки и, собираясь уходить, напоследок сказала:       — Загляни в зеркало, Амелл. Посмотри себе в глаза.       — Ты думаешь, я не смотрелся в зеркало?       — И как? — она подняла на него взгляд. — Что ты увидел в своих глазах?       — Ничего.       — Потому что в них ничего не осталось.       Дверь в спальню с шумом открылась, разбудив всех, кто ещё не спал.       — Амелл, — недовольно пробурчал Эадрик, зарываясь в одеяло.       — Да что она о себе возомнила, — прорычал Дэниел, со злостью ударяя кулаком в стену.       — Чего ты буянишь с самого утра? — спросил Хиггинс. Здоровяк уже проснулся и делал утреннюю зарядку. Дэниел не ответил, лишь зло глянул на приятеля и прошёл дальше к своей кровати.       — Что случилось? — зевнул Йован. Дэниел не ответил и в этот раз, лишь достал из сундука полотенце и, ещё раз грохнув дверью, удалился. Эадрик прокряхтел, прочищая уши:       — Псих.       После ничуть не ободряющего душа Дэниел направил свои стопы прямиком в тренировочный зал. Всё, что ему сейчас хотелось, это избить кого-нибудь до полусмерти. Или даже до смерти. Ярость клокотала в груди, царапая острыми когтями покалеченную душу. Он открыл дверь, ведущую в подвал, и, спустившись, оказался на тренировочной площадке. Как ни странно, здесь всегда был народ, даже с самого утра, учитывая то, что храмовники дежурили посменно. Никто не отреагировал на появление мага в храмовничьей святая святых. На импровизированной арене уже шёл бой, и Дэниел очень удивился, увидев там Каллена. Он всегда считал курчавого храмовника слишком «нежным» для такого рода занятий, и всё же вот, блондинчик разукрашивал кому-то лицо. Дэниел оперся о стену, наблюдая за порывистыми движениями парня, очевидно, ему тоже что-то не давало покоя. Он сделал два последних удара, и его оппонент свалился на пол. Толпа рукоплескала, Каллен, хлюпая, вытирал запястьем разбитый нос. Пока второго храмовника оттаскивали подальше, Дэниел сиганул через наваленный хлам и оказался в центре арены.       — Не хочешь ещё раунд, Резерфорд? — оскалился Амелл, ударяя кулаком в ладонь.       — С кем, с тобой, маг? — покосился Каллен.       — Считаешь, ты выше этого? — усмехнулся Дэниел.       — Да, нас за избиение магов ругают, — сплюнул блондин.       — Ты просто выдохся, — насмешливо произнёс Дэниел, — боишься, что я тебя вздёрну. А я вздёрну.       Каллен нахмурился, и Дэниел увидел, что сумел его растормошить. Кудряшек примет вызов.       — Ладно, — нехотя проговорил храмовник. — Дай мне десять минут.       С несползающей ухмылкой Дэниел наблюдал, как Каллен умывается, засовывает кусочки ваты себе в ноздри, меняет тряпки на кулаках. В целом, его мало потрепали, он вполне мог выдержать ещё один бой. Но Дэниел не собирался ему поддаваться. О, нет. Он был очень и очень зол, и эта злоба, она требовала выхода. И плевать на всё. Плевать на всех. Каллен перепрыгнул через баррикады и, хрустнув шеей, встал в боевую стойку.       — Ну, понеслась, — хмыкнул Дэниел и, не дожидаясь противника, в прыжке ударил его по челюсти. Каллен, очевидно, не ожидал от «всего лишь» мага такой прыти, потому пропустил простенький, но мощный удар. С первых секунд боя в Дэниеле разгорелось яростное пламя, которое он не собирался тушить. Рыча, он кинулся на Каллена, но храмовников для того и тренируют, как настоящих воинов, чтобы они с лёгкостью парировали удары неподготовленных противников. Блондин резко ударил мага по предплечью, отбив летящий в него кулак, и с силой двинул Дэниелу снизу в челюсть. У Дэниела на мгновение потемнело в глазах, а в ушах отчётливо раздался хруст собственных зубов. Да, это был не Хиггинс, который, несмотря на свой вид, так же, как и Дэниел, драться не умел. Пролетев пару метров, Амелл рухнул на каменный пол. Он перевернулся на живот, пытаясь подняться; челюсть отвисла, кровь, не останавливаясь, стекала по подбородку, Дэниел сплюнул несколько зубов. Он поднялся на руках, но Каллен, опять же, не был Хиггинсом и другом ему тоже не был, он не стал дожидаться, пока соперник поднимется. Он подошёл к магу и, прицелившись локтем, всей тушей навалился на парня. Дэниел сдавленно вскрикнул, заглушая хруст собственных рёбер. Придавленный к полу, он, казалось, уже не поднимется никогда.       — Ну что, подрался? — с усмешкой кинул ему Каллен, отходя к баррикадам. Дэниел с трудом вдохнул. Он же не может проиграть так просто, так быстро. Кудрявый не может уйти безнаказанным. О, нет. Дэниел чувствовал, слышал, как кровь взывает к нему, как ярость растекается теплом по всему телу, и вроде дышать стало легче, и боль уже не ощущалась. Он поднялся, словно мертвец из своей могилы, похожий на демона, с утонувшими в крови подбородком и грудью, с испачканными кровью волосами.       — Нет, я только начал, — пролепетал он еле работающей челюстью. Каллен, обернувшись, нахмуренно посмотрел на парня:       — Да ты только взгляни на себя. Ты почти труп.       — Это ты сейчас будешь труп, — уже совсем невнятно пробулькал Дэниел, сплёвывая кровь. Теперь он ощущал обстановку совсем иначе: в нём словно щёлкнули какой-то рычаг, пустили по венам адреналин, опустили весь мыслительный аппарат до уровня инстинктов.       — Что ты хочешь? — неуверенно спросил храмовник, косясь на обливающегося кровью мага. — Чтобы я тебя убил?       — Хочу тебя удивить, — прохрипел Дэниел, медленно приближаясь к противнику. Брови Каллена совсем съехались на переносице, и всё же он встал в стойку, но не боевую, а защитную. Дэниел приблизился к храмовнику почти вплотную, давая тому возможность ударить. Каллен, выдохнув, выкинул вперёд кулак. Дэниел увернулся. На лице храмовника мелькнула тень удивления, тогда он ударил второй раз. И Дэниел увернулся вновь. Третий удар так же попал в пустоту.       — Да как ты… — уже искренне недоумевая, выпалил храмовник, но Дэниел не дал ему договорить, схватив за плечи и со всей силы ударив коленом в солнечное сплетение. Неспособный вдохнуть, Каллен согнулся пополам. Ядовито смеясь, Дэниел подошёл к храмовнику и ударил того локтем в шею. Каллен грохнулся на пол, хватая воздух маленькими порциями, однако даже в таком состоянии сумел движением ноги лишить Дэниела равновесия. Маг запнулся и упал вперёд, опершись на руки. Пока блондин не успел ничего предпринять, Дэниел с силой ударил его локтем в нос. Каллен застонал, отвернув голову, тогда маг ударил ещё раз, на этот раз по уху.       — Хватит… — тихо простонал храмовник. Дэниел ударил ещё раз. Он мог поклясться, что храмовник потерял сознание, когда его голова безвольно покатилась. Но уже в следующее мгновение Каллен раскрыл залитые кровью веки и, с трудом повернув голову, заглянул в глаза Дэниелу…       Маг не остановится. На дне этих маленьких карих глаз мелькал лишь распаляющийся демонический огонёк. …Понимая, что сопротивление бесполезно, Каллен, собрав последние силы, перевернулся и пополз прочь.       — Куда? — оскалился Дэниел, подбираясь к храмовнику. Каллена вдруг охватили паника и отчаяние. Дэниел перевернул его обратно на спину и принялся разукрашивать парню лицо. И с каждым ударом ему становилось легче, и боль утихала, и шум прекращался, и лишь ярость продолжала расти и выплёскиваться, выплёскиваться на превратившуюся в кусок отбитого мяса физиономию давно потерявшего сознание парня. Остальные храмовники с криками оттаскивали Дэниела от своего приятеля.       — Что ты творишь?! — летело ему в лицо.       — Ты же его убьёшь!       — Ты что, обезумел?!       Дэниел не был безумен. О, нет. Он всё осознавал. Всё осознавал…       — Ты хоть осознаёшь, что натворил?! — кричал Первый Чародей. — Ещё чуть-чуть и ты бы убил этого парня! Убил, Амелл, ты понимаешь?!       Дэниелу было трудно дышать. И говорить. И думать больно. Он отупело пялился на стол перед собой и пачкал кровью велюровое кресло. Говорят, Каллена в тяжёлом состоянии унесли в лазарет. Ему тоже надо в больницу, всё болит…       — Это был спарринг, — с трудом проговорил Дэниел, — всё было согласованно…       — Остальные сказали, что он просил тебя остановиться, — серьёзно сказал Ирвинг.       — Спарринги и тренировочные бои не подразумевают убийства! Почему ты не остановился?!       — Не знаю, — честно признался Дэниел. — Отпустите меня… пожалуйста…       — Чт… Что? — опешил Первый Чародей. — Мне послышалось? Я тебя брошу в карцер, и ты не выйдешь оттуда очень, очень долго, парень. Считаешь, если ты такой хороший ученик, то можешь себе позволить быть говном, как человек? Я не позволю!       Дэниел произвёл последнее усилие и поднял голову, чтобы Первый Чародей совершил ту же ошибку, что и многие: посмотрел ему в глаза. Книга помогала ему везде, где бы он ни оказался, она устраняла любые препятствия между ним и ней, не позволяла ни на минуту отвлечься от себя. Дэниел уже не мог представить, как обходиться без неё. Она управляла им, но она же и решала все его проблемы. Он был как кукла, как котёнок, подаренный на день рождения девочке из богатой семьи: его любили, о нём заботились, его кормили. Но никуда не отпускали, иногда заставляли примерять кукольные платьица и терпеть прочие прихоти своей избалованной хозяйки. И Дэниел не знал, как ещё далеко он зайдёт, он просто не понимал, в какой момент переходит грань. Полный контроль над своим разумом он принимал только, как ни странно, в момент изучения книги. «Книга»… как это странно, когда у чего-то нет названия. Это всё равно, что всю жизнь называть своего друга «друг», а возлюбленную «любимая». Странно и… неправильно.       Ирвинг заглянул в глаза парню и замолчал…       Этот человек невиновен. Он лишь ребёнок, заигравшийся, не знающий меры. Эти глаза чисты, как слеза младенца, в этих глазах видны усталость и глубокая печаль. Глаза не умеют лгать. Эти глаза не умеют. …Он опустил голову и тяжело вздохнул.       — Уходи, Амелл. Уходи и, я прошу тебя, никогда не возвращайся в этот кабинет.       — Спасибо, Первый Чародей, — тяжело прохрипел Дэниел, поднимаясь с кресла. Голова на мгновение погрузилась в темноту, и он с трудом удержался на ногах. Медленно, держась за стенку, Дэниел вышел из кабинета Первого чародея. Ему казалось, он сейчас умрёт, ляжет и не встанет, двинет кони, скончается, уйдёт на покой — и всё это одновременно. Помог бы кто… но в коридоре были лишь храмовники, надменно взирающие на мага, чуть не убившего их товарища. Он так и полз вдоль стенки, шаркая ботинками и через раз дыша. Его ведь даже не залатали, бросили истекающего кровью в кабинет к Первому Чародею, благо Грегора сегодня не было на месте. Дэниел невольно подумал о Каллене, и вдруг его конечности похолодели. Дэниелу плохо, хотя храмовник ударил его всего пару раз. А каково же ему самому? Дэниел вспомнил, как с озверением ломал лицо бедному парню, как его курчавые волосы цвета спелой пшеницы превратились в обвисшие кроваво-грязные сосульки, а миловидное личико — в сплошное месиво. Дэниелу стало отвратительно от осознания того, что он способен на подобное зверство, что он совершил подобное… что он упивался страданием этого парня, виновного лишь в том, что тот оказался в ненужное время в ненужном месте. Он упал на колени, вдруг поняв, что не сможет дойти до больницы, не сможет взглянуть Каллену в глаза, только не после того, что он с ним сделал. Нет, лучше он останется здесь и умрёт от кровопотери. Резкая боль в виске окончательно его добила, и он потерял сознание.       Запах спирта, лёгкий и ненавязчивый… на подкорках сознания мягкими пятнами играется солнечный свет… тихие шаги и неразборчивый шёпот, где-то недалеко, совсем рядом, около уха…       Дэниел открыл глаза с таким трудом, будто веки весили пару пудов. Расплывчатая картинка по крупицам собиралась во что-то более-менее целостное, и Дэниел смог разглядеть, что находится сейчас в лазарете. Он попытался вдохнуть и тут же закашлялся: лёгкие были будто окутаны паутиной.       — Проснулся? — послышался голос Винн. Женщина подошла к нему и поправила подушку.       — Винн, — прокряхтел парень, медленно повернув голову. — Как я здесь оказался?..       — Храмовники тебя принесли, — объяснила Старшая чародейка. Дэниел нахмурился. Они однозначно не горели желанием помогать магу, но им пришлось. — Ты опять дерёшься, Дэниел, — вздохнула чародейка, смачивая в воде чистую тряпицу и осторожно умывая парню лицо. — Почему ты сразу не пришёл в лазарет? Сейчас бы уже бегал здоровенький…       Дэниел хотел было пожать плечами, но каждое движение давалось с большим трудом, и он решил не тратить силы на этот бесполезный жест.       — Как К-Каллен? — проговорил Дэниел, вдруг осознав, какая сложная в произношении буква «к».       — Жив, — обнадёжила чародейка, — но состояние у него очень плохое. Нашим магам придётся изрядно потрудиться над его лицом, чтобы вернуть всё в прежнее состояние. Зачем ты его так?       Дэниел тяжело вздохнул и отвёл взгляд. Винн лишь покачала головой.       — Ты же ученик моей школы, Дэниел. Ты должен созидать, а не разрушать.       Дэниел ничего не ответил. Отмыв лицо и грудь парня от крови, Старшая чародейка оставила его. Верно, у неё сейчас должны быть занятия. Почти сразу же в палату ввалился Йован.       — Дэниел! Мне сказали, что ты в больнице. Что случилось?       — С лестницы упал, — кашлянул Дэниел.       — Ага, — хмыкнул Йован. — Я сказал Нерии, думал, она тоже захочет тебя навестить… Но она ничего не ответила.       Дэниел опечаленно кивнул.       — Наверное, у неё много дел, — сказал Дэниел. — Спасибо, что проведал меня…       — Мы же друзья, — улыбнулся парень, — я беспокоюсь о тебе. Что произошло-то?       — Йован, я… я не хочу об этом говорить, — выдохнул он, — ты ещё успеешь обо всём услышать.       Йован почесал затылок:       — Всё настолько плохо?       — Гораздо хуже.       — Ладно, — пожал плечами Йован. — Тогда, может…       Дверь в палату открылась тихо, так по-женски осторожно. Нерия… Но нет. В комнату вошла Адель.       — Даниэль? О! Ты не один…       — Адель? — удивился Дэниел. — Что ты здесь делаешь?       — Ужасные слухи ходят по башне, — проговорила орлесианка, незаметно приближаясь к кровати. — Говорят, ты кого-то избил…       Йован многозначительно глянул на друга, сложив руки на груди. Дэниел пожал плечами.       — Тебе сильно досталось! — всплеснула руками Адель, присаживаясь рядом с Йованом на кушетку.       — Я… я пойду, — кашлянул в кулак Йован. — Выздоравливай.       Дэниел умоляюще смотрел на друга, пока тот смятенно продвигался к выходу. Когда дверь палаты захлопнулась, Дэниел, тяжело вздохнул, прикрыв глаза:       — Зачем ты здесь?       — А почему нет? — хихикнула девушка. Дэниел повёл бровью, мол, «действительно».       — Выглядишь ты плохо, — заметила орлесианка, незаметно касаясь пальцами его оголённой груди.       — Нормально, — выговорил Дэниел и, заикнувшись, взялся за подбородок.       — Что такое? — ахнула девушка.       — Челюсть болит, когда разговариваю, — сказал Дэниел, подвигав подбородком из стороны в сторону.       — Тогда молчи, — загадочно улыбнулась девушка и, немного пригнувшись, легко поцеловала парня в губы. Дэниел опешил настолько, что даже не приоткрыл рта.       — Адель, я… — выдавил из себя Дэниел.       — Т-с-с, — она приложила ему указательный палец к губам. — Se tais (1).       И Дэниел по приказу молчал. Он и не знал, что говорить. Он вдруг понял, что как беззащитная мошка запутался в липкой паутине, а под лапками уже ощущается вибрация скользящего по шёлковым нитям гигантского клыкастого хищника, и чем сильнее он пытается вырваться, тем крепче запутывается, тем быстрее приближается неминуемая смерть. Он не хотел делать всего этого. Но знал, что скоро захочет, знал, что скоро не сможет отделить свои желания от желания книги, что паутина стягивает его всё сильнее, а клыки, налитые ядом, уже щекочут мохнатое брюшко беззащитной жертвы…       Дэниел пролежал в лазарете без малого — три дня. Всё это время он ни разу не общался с книгой, но всё отчётливее слышал её зов. Голод раздирал его изнутри настолько, что регенерация тканей усилилась троекратно, и через три дня он уже был полностью здоров. Лекарям лишь оставалось дивиться необычайной живучести юноши. Пока он без дела валялся в койке, его несколько раз навещал Йован, заглядывала Адель, прихода которой он изрядно смущался, даже Хиггинс приходил. И только Нерия не появлялась ни разу. Охмелевший от голода рассудок шептал ему жуткие вещи, что Нерия его предала, бросила его, что он ей не нужен и она, в таком случае, тоже ему не нужна. Это всё слабости, слабости, слабости. Сила в знании, привязанности убивают.       Нерию Дэниел обнаружил в большом зале совершенно случайно. Эта встреча оказалась для него настолько неожиданной, что он забыл, зачем вообще сюда приходил. Девушка была не одна. Они с Йованом сидели возле статуи Андрасте и под видом молитвы о чём-то разговаривали. Йован на мгновение поднял глаза на приятеля, но тут же сделал вид, что абсолютно его не замечает. В груди Дэниела заклокотала ревность, и неприятное склизкое чувство окутало голову. Он не стал их прерывать, пусть болтают. В конце концов, они ведь тоже друзья, верно? Ему нужно было в обсерваторию. Нужно было чем-то занять голову до вечера. Он медленно попятился к выходу, так и не вспомнив, зачем приходил.       Старший чародей Суини что-то писал в тетради, пока ученики тренировались развеивать магию. Дэниел наотрез отказался быть манекеном и либо сам тренировал заклинание, либо бездельничал. Он понимал, что если снять с него магию, то станут видны порезы на руке. А это было бы очень некстати. Адель, с которой он удивительным образом оказывался на каждом занятии, тоже позволяла себе халтурить и отлынивать от дела. Хотя кому-кому, а ей как раз не мешало бы подтянуть школу Духа. На одном пламени далеко не уедешь, особенно если у противника тоже есть маги. Она подняла голову, оторвавшись от разглядывания собственных ногтей, и помахала Дэниелу рукой, заметив, что тот смотрит на неё. Он бы не сказал, что резко что-то нашёл в орлесианке, вовсе нет. Она так же не вызывала в нём никаких эмоций, просто ему было скучно на уроках, потому он позволял себе немного удариться во флирт. Он игриво улыбнулся в ответ на приветственный жест. Удовлетворившись таким откликом, девушка вернулась к своему бесхитростному занятию. Дэниелу вновь стало скучно, и он пустил короткую ниточку маны между указательными пальцами, играясь, растягивая её и закручивая в незатейливые фигуры. Суини, отвлёкшись от своих писаний, отложил тетрадку и повернулся к ученикам, которые каждый занимался, чем хотел. Он кашлянул в кулак, и двенадцать пар невинных глаз уставилось на учителя. Он покачал головой и выдохнул:       — Н-нельзя вас оставить и н-на минуту. Хотите сегодня поработать в паре?       Дэниел не заметил, как Адель уже оказалась возле него. Как минимум один желающий имелся. Не услышав ответа, Суини сделал вывод, что хотят все, и приказал разбиться по двое. Дэниел даже сопротивляться не стал, когда Адель выбрала его в пару. Кто бы сомневался.       — Ваша задача — создать двойной щит. Из всех подсказок — только то, что вам понадобятся четыре руки. Приступайте.       Старший чародей вернулся к своим записям.       — Нам что, придётся ещё и самим догадываться, как это делать? — нахмурилась орлесианка. — У-у-у…       Дэниел покачал головой. Конечно, он знал, как совершить такое заклинание. Он знал гораздо больше.       — Нам нужно, чтобы наша мана столкнулась, — сказал парень. — Нужно вблизи друг от друга наколдовать щит, чтобы…       Он увидел скуку в глазах девушки и понял, что ей абсолютно неинтересно, почему и как что происходит. Происходит, да и ладно. Он терпеть не мог таких людей, но что поделаешь.       — Короче, нам надо одновременно наколдовать щит.       — Quel ennui (2)! — воскликнула орлесианка, надув губу. Дэниел закатил глаза и вытянул вперёд руки.       — Готова?       Девушка нехотя сделала то же самое.       — Давай, на счёт три. Раз, два, три!       Вокруг Дэниела образовался защитный барьер. Вокруг Адель тоже, но ничего не произошло.       — Слишком поздно, — укоризненно произнёс Дэниел.       — Почему? — недоумевала девушка. — Я колдовала ровно по счёту.       Дэниел вдруг подумал, что, вероятно, он колдует просто-напросто быстрее орлесианки. Быстрее всех здесь присутствующих.       — Просто шевели руками быстрее, — посоветовал Дэниел. Девушка фыркнула.       — Прости, это прозвучало немного грубее, чем…       — Я пошевелю, — она одарила его ледяным взглядом.       Вторая попытка оказалась также неудачна. Дэниел глубоко вдохнул, стараясь не горячиться.       — Смотри, — он подошёл к ней сзади, — когда я говорю «три», делаешь так.       Он подхватил её руки за запястья и резко дёрнул вверх. Девушка ахнула от неожиданности. Он почувствовал, что ей понравилось. Решив воспользоваться ситуацией, маг прижался грудью к её спине и шепнул на ухо:       — Понятно?       Адель, забыв, видимо, как дышать, шумно сглотнув, кивнула.       — Чудесно, — он отстранился от неё так же резко, как и приблизился. — Приступаем.       Пара вытянула руки навстречу друг другу. Дэниел начал отсчёт и отметил, что на слове «три» Адель стало немного жарче. На этот раз всё получилось. Заклинания столкнулись, и Дэниел всем телом ощутил резкий толчок. Два заклинания слились в одно, созданный щит красиво переливался. Адель ахнула.       — Нравится? — усмехнулся Дэниел.       — Эти потоки маны, — у девушки захватило дух, — я чувствую, как они струятся через меня… Это словно коснуться Тени… рукой…       — А ещё это — чрезвычайно сильное заклинание, — заметил Амелл, — с его помощью можно защитить от вражеской магии целый отряд.       Суини повернулся к ученикам и не смог, конечно же, не заметить великолепный голубоватый купол, раскрывшийся над парой.       — Вы б-быстро справились, — кивнул Старший чародей, — я в тебе не с-сомневался, Дэниел.       Парень и девушка развеяли заклинание, и взрывная волна, последовавшая за этим, стянула заклинателей в центр, заставив их столкнуться чуть ли не лбами.       — Выпендрёжник, — с усмешкой выдохнула Адель, нехотя отстраняясь от мужчины.       — Есть, у кого учиться, — повёл бровью Дэниел.       Адель улыбнулась. Всё-таки блондинка была красива, хотя Дэниел скорее назвал бы её красоту приторной. Она подчёркивала все свои достоинства излишне броским макияжем, словно ей было мало того, чем одарила её природа. Хотя это говорило скорее в пользу её самовлюблённости, нежели заниженной самооценки. Его привлекали смелые, весёлые девушки, гордые, но не эгоистичные. Такие, как Нерия… Дэниел тряхнул головой. Когда-то мысли об эльфийке дарили его душе тепло. Теперь же приносят одни страдания. Он обвёл взглядом остальных учеников. Некоторые пары сообразили, в чём фокус, и пытались одновременно разыграть заклинание. Старший чародей вернулся к своим записям, так что было видно лишь, как пляшет хвостик пера. Интересно, чем таким занят Суини? Что он там пишет? Дэниел прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на Старшем чародее и когда, казалось, он почти считал его энергетику, время занятия подошло к концу. Суини закрыл тетрадку и развернулся к ученикам, проверяя их заклинания. Решив, что больше ему тут ловить нечего, Дэниел покинул кабинет. Как же гудит голова… нужно взять в руки книгу, окунуться в непостижимые тайны. Он ощущал себя таким зависимым, как же ему было плохо, он был готов на что угодно, лишь бы избавиться от этого нервозного состояния, навязчивого желания спалить всё дотла. На его плечи мягко опустились женские руки. Прикосновение это было настолько чужим, что ему невольно стало холодно. Не было в этих руках нежности, не было любви, не было ничего, что могло бы пробудить в нём чувства. И всё же он развернулся. Он знал, что сейчас произойдёт, знал, что не сможет сопротивляться, знал, что и не захочет. Он обхватил руками тонкую талию и притянул девушку к себе. Пухлые губы жадно впились в него, а длинные тонкие пальцы ловко бегали по его спине, несмело запутывались в волосах, ласкали шею. При этих искусных, хоть и не несущих никакой духовной ценности, ласках Дэниел ощущал себя высоким толстолобым лосём. Он не знал что делать, как реагировать, он не знал её и ему не хотелось. Всё, что он мог, лишь неуклюже елозить руками по талии златовласой орлесианки. Внезапно в спину ему прилетел хороший увесистый пинок. Он отчётливо ощутил, что это была именно нога, площадь удара была слишком широка, чтобы быть ладонью. Да и вряд ли руки имеют тонкий каблук, упершийся ему в позвоночник. Адель, пошатнувшаяся от резкого толчка, глянула за спину мужчине и сердито проговорила:       — Ты ополоумела, ушастая?       Дэниел сразу понял о ком речь. Не так много у него было «ушастых» знакомых, которые способны пнуть его сапогом в поясницу.       — Скотина, — процедила сквозь зубы Нерия, — как ты посмел?       Дэниел обернулся к эльфийке, избегая её взгляда.       — Почему? — вопрошала девушка. — За что ты так со мной? Что я тебе сделала?       — «Что» ты сделала? — Дэниел сложил руки на груди. — Ты предала моё доверие, когда сдала меня храмовникам.       — Это «я» предала твоё доверие? — изумлённо воскликнула эльфийка. — Да я делаю это всё ради твоего же блага! Я тебя спасти пытаюсь, а ты… ты…       — Дэни, — вмешалась орлесианка, — чего она хочет?       — А ты вообще молчи, ш…шлюпка, — процедила сквозь зубы Нерия, ткнув в блондинку пальцем. — Я долго терпела, Дэниел, с тех пор, как ты изменился. Терпела твои взгляды, твой холод, твоё отношение ко мне, и ещё бы много чего стерпела. Но измену я терпеть не собираюсь.       Дэниел заметил, как напряглась жилка на её шее, а руки сжались в кулаки, он читал решимость на её лице.       — Я хотела помочь тебе, слышишь?! Хотела! Но теперь… теперь… — она глубоко дышала, поджимая губы, пыхала яростью и негодованием. — Трахайся с кем хочешь, Амелл!       Нерия скрипнула зубами и, развернувшись, быстрым шагом ступила прочь.       Какое неприятное чувство. Дэниел никогда не испытывал ничего подобного, из него словно что-то вырвали резко и неосторожно. Где-то в глубинах сознания кричала, вопила совесть, но голод заглушал эти вопли. Он заглушал всё. Обречённо покачав головой, Дэниел повернулся к Адель. Девушка смотрела на него с презрением.       — Mon chien sale (3), — с отвращением бросила ему орлесианка, высвобождаясь из объятий мужчины. Тяжело вздохнув, Дэниел упал головой на стенку. Какие твёрдые в башне стены… Есть хочется. Да, кажется, он не ел целую вечность. Отличная идея.       Он сидел на кровати, опустив подбородок на кулаки. Никого не было. Дэниел вдруг подумал, как же их стало мало в одно мгновение. Всего пять парней. Четыре, если без Андерса. Всех тех, кто достигал четырнадцатилетнего возраста, переводили почему-то в другие комнаты, хотя свободных кроватей у них хватило бы ещё на целый легион. Дэниел чувствовал, что скоро она совсем опустеет. Резкая, сильнее, чем обычно, боль резанула висок. Дэниел не сдержал крик и схватился за голову. Он попытался отгородить себя от мыслей, навеянных книгой, и обнаружил, как ему показалось, свои собственные: надо спасаться, нельзя больше отрицать, что ему не нужна помощь. Она ему нужна. Но сперва надо прикоснуться к книге… да, последний разок…       Боль утихла. Он медленно поднял голову и тяжело открыл глаза. В комнату вошёл Йован.       — Сегодня снова в обсерваторию? — слабо улыбнулся Дэниел, стараясь скрыть свои мучения.       — Дэниел, я… — парень неловко потёр шею. — Я не пойду.       — Почему? — нахмурился Амелл.       — Я больше не хочу. Ты же не обижаешься, правда? Если хочешь, иди без меня…       Теперь и Йован от него отвернулся. Все его оставили, никого не осталось. Неужели он один такой зависимый? Почему он один должен страдать?!       — Конечно, друг, — процедил Дэниел, вымученно улыбнувшись. Йован неуверенно кивнул, ответив ему такой же искусственной улыбкой.       Нет у него больше друзей. Никого нет. Никто не нужен. Какая-то часть Дэниела глубоко внутри, почти неслышно взывала к совести. «Поговори с Нерией. Извинись перед ней. Она такого не заслужила». И в тот же момент что-то прерывало эти мысли, словно запрещало об этом думать. Пока он ещё помнил о том, что должен сходить к эльфийке, он поднялся и, сопротивляясь нарастающей в виске боли, направился к женским спальням. Назойливая боль всеми силами пыталась заставить его забыть цель своего похода, повернуть обратно, отвлечься, уйти. Но Дэниел шёл, шёл, упорно повторяя в уме имя, которое когда-то значило для него всё, имя девушки, которая была для него всем.       Дверь открыла пухлощёкая девушка.       — Что надо?       — Нерия, — выдохнул Дэниел.       Девушка смерила его взглядом и, скривив губы, ответила:       — Иди вон, парниша. Она не хочет тебя видеть.       — Я хочу, — категорично сказал Дэниел.       — Мало ли, что ты хочешь, — фыркнула она. — Уходи.       — Я пришёл поговорить с Нерией, не с тобой, — начинал злиться парень. Девушка заметно испугалась и, пряча глаза, неразборчиво произнесла:       — Ладно… но я тебя предупреждала…       Дэниел вошёл внутрь и обнаружил Нерию сидящей за столом и что-то шьющей. Он неслышно подошёл сзади, так и повторяя в уме её имя, словно боясь забыть.       — Нерия…       Он положил ей руку на плечо и тут же вскрикнул от боли, пронзившей кисть. Он оторвал руку и увидел в своей кисти торчащую наполовину иглу.       — Ты с ума сошла?! — ошеломлённо крикнул Дэниел, с шипением вырывая иголку. Нерия поднялась с места и развернулась к парню. В глазах её читались невероятная ненависть и боль похлеще той, которая сейчас разрывала его голову.       — Тебе сказали, что я не хочу тебя видеть, — процедила сквозь зубы эльфийка.       — Нерия, — он тяжело вздохнул, пытаясь вырвать из спутанных мыслей существенное ядро, — я… мне так жаль… я не хотел, чтобы…       Девушка скрипнула зубами, зло оскалившись, и, сжав до хруста руку в кулаке, со всего маху врезала Дэниелу по только-только зашившей челюсти. От неожиданности парень отлетел и грохнулся на пол. Мысли вдруг начали проясняться. Нерия бросилась на него и принялась бить по лицу одной и той же рукой. Удары её были слабы, хоть и отточены, Дэниел лишь успевал обороняться от неё руками. Он не сопротивлялся. В голове неожиданно стало так всё отчётливо и понятно. Он это заслужил. Он знал, что заслужил. Послышался визг пухлощёкой девушки и звук хлопнувшей двери. Нерия не останавливалась, он видел в её глазах злость и ненависть, перетекающие в рвущую, режущую боль, произрастающие из неё же. В следующую минуту в комнате оказались Йован и Хиггинс. Здоровяк вытянул Дэниела, в то время как Йован удерживал Нерию.       — Пусти меня, Йован, — порывалась эльфийка, — я вырву ему глаза!       — Да что между вами произошло?! — нахмурился Хиггинс, помогая парню подняться.       — Ты думал, — Нерия не обращала на остальных внимание, — придёшь ко мне, извинишься, и я всё прощу, да? Думал, это так просто, Амелл?! Зачем ты пришёл?!       — Я не знаю, — выдохнул Дэниел, вытирая кровь из разбитой брови, — я не знаю! Я не помню! Всё, что я знаю, что я должен был прийти сюда.       — Ты сумасшедший, тебе надо лечиться! — кричала Нерия, всё ещё сдерживаемая Йованом.       — Я знаю, — прошептал Дэниел. Голова снова начала заполняться мягким, обволакивающим туманом. — Я знаю, зачем пришёл. Мне нужна помощь…       — От меня ты больше ничего не получишь, — холодно процедила Нерия. — Я пыталась тебе помочь. Но ты плюнул на нашу дружбу. Ты растоптал нашу любовь. Уходи, Амелл. Уходи! Прочь! Иначе я убью тебя, клянусь, я убью тебя, Амелл!       В её глазах больше не было ненависти, только страдание, только сдерживаемое горе, которое невозможно было больше таить. Поддерживаемый Хиггинсом Дэниел ушёл, не смея посмотреть эльфийке в глаза. Он был не достоин её взгляда.       Нерия холодно наблюдала за тем, как Хиггинс уводит Дэниела, точно заключённого. Только когда дверь женских спален захлопнулась, Йован отпустил её руки. Она дрожала. От злости, от страха, от боли. Нерия обессиленно рухнула на колени, закрыв лицо руками.       — Как он мог, Йован? — всхлипнула эльфийка, совершенно расквасившись. — Я же всё для него, всё…       — Ну, ну, — Йован неловко приобнял подругу за плечи, — ты же сама знаешь, это всё книга…       — Я очень хочу верить, что это книга, — проговорила девушка, глотая слёзы, — я не выдержу, если это он…       Йован тяжело вздохнул, успокаивающе гладя по спине прильнувшую к нему эльфийку.       — Я сказал, что не пойду с ним сегодня, — он попытался отвлечься, — как ты просила.       — Нет, — вдруг сказала Нерия полным решимости голосом. Она поднялась, утёрла слёзы и твёрдо заявила:       — Мы идём в обсерваторию все вместе. Это должно закончиться. Сегодня.